– Я устала.
Он молча ждал.
– В ДВИ я приехала на метро, – объяснила я. – Но я не люблю, когда на меня глазеют. Поэтому я пошла домой пешком.
– У вас что, нет флайера?
– Почему же. Есть. Но вчера утром я не могла сесть в него.
– Вы часто летаете на флайерах?
– Постоянно.
– С вами случалось что-нибудь во флайерах?
– Конечно, нет.
– Но вчера вы не могли сесть во флайер.
Мне вдруг захотелось схватить его и потрясти хорошенько.
– Ну и что, черт возьми, в этом такого?
– Праймери. – Он помолчал, явно ожидая, что я подскажу, как меня зовут.
Я тоже молчала. Так и не дождавшись подсказки, он продолжал:
– Беседа со мной, возможно, неприятна вам. Но если я хочу помочь вам, мне придется задавать вопросы.
Неожиданно я почувствовала, что с меня хватит. Я вздохнула, повернулась и пошла от него. Когда стол преградил мне дорогу, я остановилась и оперлась руками о край.
Подумав немного, я отвернулась. Я говорила медленно, словно ныряльщик, проверяющий температуру замерзающей воды:
– Человек по имени Крикс Тарк однажды возил меня в своем флайере.
Тагер оставался на месте.
– Похоже на хайтонское имя.
– Он и был хайтоном. – Мои руки начали зябнуть. – Он подобрал меня на улице на колонии Тамс. Я работала там в подполье. Я… я… – Я заставила себя сказать. – Я три недели была его Источником. Каждую ночь, с вечера до утра. Иногда и днем.
Тагер умел скрывать свои эмоции. Очень хорошо умел. Черт, да он мог стоять перед несущимся на него поездом и не моргнуть при этом. Он обращался ко мне все тем же тихим голосом, хотя я ощущала, насколько он шокирован:
– Как вам удалось бежать?
– Я задушила его, когда он трахал меня.
– Простите. – Тагер подошел ко мне.
– За что?
– За то, что вам пришлось пройти через это.
– Это моя работа.
– Это черт-те что, а не работа.
– Послушайте, – сказала я. – Это случилось десять лет назад. Я была в порядке все это время. Нет причин, по которым это должно стать проблемой именно сейчас.
– Этот человек, которого вы чуть не порезали, – не напоминает ли он вам чем-нибудь Тарка?
– Нет. – На самом деле это было не совсем так. У Хилта тоже темные волосы, да и сложением он напоминал Тарка. И ростом. И когда он вошел ко мне ночью, это напомнило мне бесцеремонность, которую я так ненавидела в Тарке – он верил, что имеет право делать все, что ему заблагорассудится, с теми, кого почитает ниже себя. Но это сходство было чисто поверхностным.
Хилт мог раздражать, но даже зная его всего несколько часов, я не сомневалась, что он нормальный, вполне порядочный человек. – Ничего общего.
– А тот певец в кафе? – спросил Тагер. – Он ничем не напоминал Тарка?
Я фыркнула:
– Вот уж вы сказали. Этот человек – полная противоположность аристо. У него карие с золотом глаза и золотой голос. И мне кажется, он и мухи не обидит.
– Вы сердились на него.
– Сердилась? – Я посмотрела на него. – С чего? Я не хотела ему вреда. Я хотела заниматься с ним любовью.
– Расскажите мне о нем.
– О нем? Я ничего о нем не знаю.
Тагер ждал. Я нахмурилась и скрестила руки. Подождав немного, он попробовал зайти с другой стороны.
– Значит, вы не замужем?
Неужели то, что я никому не нужна, так очевидно?
– При чем здесь это?
– Вы не похожи на женщину, которая ищет себе любовника, будучи привязана к кому-то другому.
– О! – Это-то он откуда знает? – Ну и что? Вы ожидали, что у меня есть семья?
– Почему это вас так задевает?
– Бросьте свои душеспасительные штучки и ответьте на этот чертов вопрос. Вы хотите, чтобы я была откровенной с вами, так будьте откровенны со мной.
– Да, – мягко произнес он. – Я удивлен, что вы не замужем.
Я не в первый раз слышала такую ерунду: «Как вы только выдерживаете одиночество?»
– Бросьте, Тагер.
– Почему это вас так злит?
– Я не зла. Прекратите задавать мне этот дурацкий вопрос.
– Вид у вас прямо-таки взбешенный.
– Ну да, – взорвалась я. – Конечно. Тащи эту красотку праймери в постель. Славный улов. Или они хотят то, чего хотел Хилт, – наказать меня.
– Я сжала кулаки. – Может, мне стоит изуродовать лицо и носить лохмотья, чтобы проверить, захочет ли меня кто-нибудь тогда?
– Кто такой Хилт? – спросил он все тем же ровным тоном; это начинало выводить меня из себя.
– Хилт – это тот сукин сын, что толкал меня к стене и обзывал Старыми Деньгами и Ледяной Принцессой.
– Вы ни то, ни другое.
Я почувствовала то, что, должно быть, чувствует поезд на магнитной подушке, налетая на полном ходу на кирпичную стену.
– Причина, по которой я удивлен, что вы не замужем, – в том, что редкие эмпаты с вашей чувствительностью могут переносить одиночество.
– У меня чувствительность бетонного блока.
– Очень необычного блока, – улыбнулся он.
– Я не шучу.
– Я тоже.
Я не могла поверить.
– А почему вы считаете, будто знаете обо мне что-нибудь?
Тагер развел руками:
– Я исхожу из опыта, из подготовки, из интуиции, наконец. В конце концов, я тоже эмпат.
– О! – Ну да, конечно. С его родом занятий он должен быть эмпатом. – Не думаю, чтобы хотела говорить дальше. – Разговор с ним выматывал больше, чем прогулка пешком из ДВИ. Мне хотелось вернуться домой и лечь спать. – Не обещаю, что еще вернусь.
– Мне кажется, вы вернетесь, – сказал Тагер.
Это заставило меня замереть. Этого я не ожидала. Я ждала, что он будет кормить меня чем-то вроде пожеланий Керджа: вы переутомились, вам надо попробовать жить нормальной жизнью. Отдохнуть. Расслабиться. Я ожидала, что Тагер тактично объяснит, что мне незачем переводить его время, жалуясь на свою неспособность нормально общаться с людьми.
А он хочет, чтобы я пришла еще.
Но разговор с ним требовал от меня слишком много сил.
– Не знаю, будет ли у меня время.
– Мне кажется, с вашей стороны было бы неразумно останавливаться.
– Что?
Он снова напомнил мне мать.
– Мне нужно получше узнать вас, чтобы понять, что же выводит вас из себя. Пока я могу сказать только одно: если вы не справитесь с этим, что-нибудь случится.
Я сжалась:
– Вы считаете, я могу причинить кому-то зло?
– Возможно.
Я знала это. Я все время это знала. Я заставила себя задать вопрос:
– Вы боитесь, что я потеряю контроль над собой и убью кого-нибудь, да?
– Не думаю, чтобы вы могли неспровоцированно убить кого-то. – Совершенно неожиданно он поднял мою руку и стащил перчатку, обнажив бинты.
– Как вы ухитрились?
Как он понял, что я повредила руку? Неужели он такой сильный эмпат?
Может, он так же хорошо принимает сигналы моего тела? Я отдернула руку.
– Я же говорила. Я разбила стакан.
– Как?
– Не ваше дело как. – Я пыталась вывести его из себя. – Какая разница, как?
– Единственный человек, кому, я боюсь, вы можете причинить зло, – это вы сами.
Я так обалдела, что у меня даже голос сорвался.
– Вы ничего обо мне не знаете.
– Я не могу заставить вас прийти еще, – сказал Тагер. – Даже если бы я и мог, это бы не помогло. Я не сомневаюсь, вы способны заставить меня поверить в любое состояние вашей психики. Но вы не пришли бы сюда, если бы не искали помощи.
– Я – разладившийся механизм, – горько сказала я. – Мне нужен капитальный ремонт.
– Вы не машина, – голос его потеплел.
Я стащила вторую перчатку и протянула ему руку так, чтобы он видел гнездо на ладони.
– Машина.
– Ваша биомеханическая система не лишает вас человеческой сущности.
Все, что она делает, – это расширяет способности, данные вам с рождения.
– Способности? – Я уронила руку. – Каждый раз, когда кому-то, кого я знаю, больно, больно и мне. Каждый раз, когда кто-то хочет причинить боль мне, я чувствую это. Вы можете представить себе, каково это – жить так? – слова срывались у меня с языка прежде, чем я могла удержать их. – Вы можете представить себе, каково это – летать в эскадрилье истребителей?
Каково мне, идя в бой, ощущать мысли аристо? Им нравится убивать нас. Это для них приятнее секса. Или их пилот – раб, для которого убивать нас – единственный шанс чуть улучшить свою жизнь. И мне приходится убивать его, – мой голос дрожал, и я ничего не могла с собой поделать. – Я чувствую каждого убитого мною купца. Я умирала тысячи раз. Я не могу причинить себе большего зла.
– Я знаю только малую часть этого, – сказал Тагер. – Но я видел, что такая жизнь делает с эмпатами. То, что вы выносите это, – просто чудо.
Я не нашлась, что ему ответить. Я слишком устала. У меня не было сил говорить.
– Мне пора идти.
– Вы вернетесь?
– Я… я подумаю.
– Я здесь каждый день. В любое время. Днем и ночью.
Я кивнула. Я, правда, не знала, что сказать. Я не знала, хватит ли у меня сил вернуться.
Время близилось к полудню, когда я вышла из посольства. Я пошла домой мимо гавани, глядя на корабли у причалов. По набережной разгуливали моряки в белых штанах и полосатых тельняшках, в синих шапочках, залихватски сдвинутых набок. На пляжах отдыхали – купались или загорали на золотом песке – люди: пары, семьи, одиночки… Повсюду носились дети в ярких одеждах, с воздушными шариками; они смеялись, визжали, дразнили уличных музыкантов. Запах соли смешивался с ароматами жареной еды из кафе на набережной. Все вокруг жило, жило, бурлило, шумело.
Довольно долго я стояла, облокотясь на деревянные перила и глядя на суету. И постепенно меня охватывало странное ощущение.
Облегчение.
Странное дело, но сознание того, что Тагер понимает: я в беде, принесло мне чувство неописуемого облегчения. Почему? Почему мне легче от сознания того, что все черт-те как?
Потому, что, если я больна, меня можно и излечить.
В этом-то все и дело. Если есть проблема, ее можно решить. Если бы этой проблемы не было, это значило бы только, что все мои ощущения укладываются в норму, а значит, ничего с ними и не поделаешь. Вряд ли я смогла бы жить с этим дальше.
Может, я все-таки схожу еще к Тагеру.
Я потихоньку пошла дальше. Мне страсть как хотелось скинуть с себя форму и отдохнуть в тиши квартиры. Гавань отстояла от моего дома на километр, так что идти оставалось всего ничего.
Приблизившись к дому, я увидела у подъезда небольшую компанию. Только подойдя к ней почти вплотную, я отвлеклась от своих мыслей и узнала их. И тут же поняла, почему они так уставились на меня. Это были Джарит и его друзья и среди них Ребекка и Хилт. Я и забыла, что Джарит приглашал меня на пляж.
– Извините за опоздание. Надеюсь, вы не долго ждете?
Джарит не сводил взгляда с нашивок на моем рукаве.
– Нет, совсем недолго.
Я устало провела рукой по волосам:
– Боюсь, сегодня я неважная спутница. Вам, наверно, лучше идти без меня.
Они кивнули. Никто, похоже, не знал, что сказать. Я почти физически ощущала замешательство Джарита; он чувствовал себя полнейшим идиотом. Это надо же: пригласить на свидание Имперскую праймери!
Так не пойдет, подумала я и улыбнулась ему:
– Не хотите зайти?
– То есть… к вам? – не понял Джарит.
– Да.
– О! – Он покраснел. – С удовольствием.
Остальные только переводили взгляды с него на меня.
– Ладно, – сказала наконец Ребекка. – Мы… гм… увидимся, Джар.
Джарит кивнул, остальные поклонились мне на прощание и пошли. Все, кроме Хилта – его-то я хотела видеть здесь меньше всего.
– Мне хотелось бы поговорить с вами, – сказал Хилт. Он покосился на Джарита. – Наедине.
Учитывая то, что я чуть не сделала с ним, я не могла отказать ему хотя бы в этом.
– Идет.
Мы спустились с крыльца и отошли в тень дерева.
– В чем дело? – спросила я.
– Вы собираетесь стукнуть на нас?
Стукнуть?
– Что вы имеете в виду?
– За то, что мы говорили тогда. На прогулке.
Я наконец поняла. Он хотел знать, собираюсь ли я донести на них.
Логичный вопрос. Я знала офицеров, сообщающих о таких вещах в своих рапортах.
– Нет, – ответила я. – Я не собираюсь делать ничего такого.
– И почему?
Я пожала плечами:
– Вы имеете полное право высказывать свою точку зрения.
– Правда? – язвительно переспросил он.
Я хотела ответить «разумеется», но почему-то не смогла. Вместо этого я сказала:
– Вы говорили о вещах, которые мне стоило знать. Все это останется между нами.
– Поклянитесь.
Я нахмурилась:
– Что это значит?
– Вы – Демоны – утверждаете, что живете по кодексу чести. Вот и поклянитесь мне этой честью, что говорите правду.
Да кто он такой, чтобы сомневаться в моем слове?
– Идите к черту.
Он фыркнул:
– Так я и знал.
Спокойно, подумала я.
– Ладно. Клянусь честью Демона.
Он уставился на меня. Но его напряжение спало, это я чувствовала.
– Как дела? – спросил он, помолчав немного.
– Хорошо.
– Вы ведь могли меня убить, правда?
– Могла.
– Тогда почему не убили?
Я недоуменно посмотрела на него:
– Вы считаете меня монстром каким-то.
Он покачал головой:
– Хотите верьте, хотите нет, но я уважаю людей, готовых сражаться за то, во что они верят. Но для меня вы олицетворяете самую жестокую тиранию.
Когда Империя захватила Рут – 2, мои родители провели в тюрьме десять лет только за то, что они протестовали против вмешательства КИКС в их жизнь.
Чего тогда удивляться, что он невзлюбил меня.
– Мне очень жаль.
– Жалость не вернет им тех десяти лет. – Он сглотнул. – Или мне.
Что-то в его голосе заставило мое сердце сжаться.
– Сколько лет вам было, когда их забрали?
– Четыре года, – с трудом произнес он.
Я в ужасе посмотрела на него. Я знала, что КИКС не особенно церемонится с оппозицией, но то, что рассказал Хилт, не укладывалось ни в какие рамки.
– Вы правы. Я не верну вам этих лет. Но и того, что вы мне рассказали, я тоже никогда не забуду.
– Ну и что? Что от этого изменится?
– Возможно, больше, чем вам кажется.
Он пожал плечами:
– Возможно.
Похоже, я не слишком убедила его.
Когда он ушел, мы с Джаритом прошли в дом и пересекли вестибюль. У двери из матового стекла я вынула ключ – пластину с отпечатками моих пальцев – и сунула его в щель замка. Лазерный сканер считал отпечатки, и дверь с тихим шипением отворилась. Мы вошли в комнату со стеклянными стенами.
– Верхний этаж, – произнесла я.
Дверь закрылась, и комната бесшумно поплыла вверх. Жидкокристаллическое покрытие стен реагировало на электрические поля, испускаемые лифтом, и меняло прозрачность стекла, так что мы могли смотреть наружу. Вестибюль уплывал вниз. Потом лифт миновал перекрытие и продолжал движение по наружной стене здания, открыв нам впечатляющую панораму.
Мы с Джаритом молчали. Он нервничал: его волнение туманом висело в воздухе. Помолчав еще немного, я спросила:
– Как ваш зачет?
– Получил плюс, – он улыбнулся. – По теории.
– Что ж, отлично, – я не знала, что еще сказать. С тех пор, как я сама переживала из-за зачетов, прошло четверть века.
Лифт открылся в коридор. В холл выходила только одна дверь, старомодный деревянный портал с медной ручкой. Я сунула свою карту в щель и выждала, пока ее просканируют. Послышался щелчок, и дверь подалась.
Мы вошли, и Джарит замер, восхищенно оглядываясь.
– Вот это красотища!
Я улыбнулась. Теперь квартира уже не казалась мне темной. Сквозь окна в комнаты лились янтарные солнечные лучи, дополненные отраженным от колец светом.
– Мне нравится. – Я закрыла за нами дверь и подошла к бару. – Хотите выпить?
Он подошел к стойке и стал с другой стороны.
– У вас найдется морковный сок?
– Черт возьми, нет. Как вы можете пить эту гадость?
Он рассмеялся:
– А мне нравится.
Эта ангельская улыбка на ангельском лице обезоружила бы кого угодно.
Ради него я готова была заказать у Пако морковного сока.
– А минеральной воды у вас нету?
– Это есть. – Я налила ему стакан, потом взяла бутылку виски.
Посмотрела на нее, поставила обратно и налила себе минералки.
Потом мы сидели на диване. Мне удалось держать руки подальше от него до тех пор, пока он на допил стакан; дольше меня не хватило. Когда он наклонился вперед, я запустила пальцы в его волосы. Он вздрогнул и посмотрел на меня. Потом выпрямился и обнял меня за талию. Я обвила руками его шею, и наши головы сблизились. Вот когда я узнала, что такое поцелуй любителя морковного сока.
Ничего удивительного, что они так сходят с ума по этому питью.
Мы не спешили, просто сидели и обнимались. Я положила голову ему на плечо. Так легко мне давно уже не было. Боже, как мне было одиноко!
– Ты не похожа на праймери, – прошептал Джарит мне на ухо.
Я осторожно укусила его в шею:
– А на кого я похожа?
– Не знаю, но здорово.
Я вздохнула:
– Ах, Гипрон, мне давно не было так хорошо…
Джарит напрягся. Выждав минуту, вполне достаточную для того, чтобы прийти в себя или сказать что-нибудь, я чуть отодвинулась от него.
– Что-то не так?
Он смотрел мне в лицо:
– Почему ты сказала это?
Я попыталась вспомнить, что я такого сказала. Вроде: «Мне давно не было так хорошо».
– Я слишком долго жила без мужчины.
Он все смотрел на меня, словно ждал ответа. Потом покраснел.
– Наверное, я просто волнуюсь. Просто не верится, что я здесь с тобой, вот так.
Я дотронулась рукой до его лица:
– Я рада, что ты здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37