– Использовать?
Ненавижу, когда он отбирает мои слова, будто зерна истины для дроши.
– Господи боже, папа, я легализую то, что они делают. Думаешь, их надо защищать от большого жестокого мира? Да они меня чуть в тюрьму не упекли.
– Йосси, если они такое хулиганье, а ты так разобиделся, зачем ты им делаешь одолжения?
– Слушай. – Я попытался защитить свою тактику: – Мне это важно, понимаешь? Я – крупная фигура, пускай тебе и трудно в это поверить. В Нью-Йорке. Ты бы видел, какие люди со мной советуются. Мне доверяют миллионы долларов. Ты должен гордиться.
– Отец тобой гордится. – Мать занялась миротворчеством. – Правда же, Сэмми?
– Разумеется, горжусь, – ответил он.
Но папаша не одобрял. Это легко понять по тому, как он ложкой размалывал на кусочки клецку, прежде чем отхлебнуть. Делал вид, будто настолько захвачен животными инстинктами, что ему прямо не терпится утолить свои безграничные земные желания.
– Что? – переспросил я. – Ну, говори.
– Ничего. – Он пожал плечами. – Ты сказал, что ты горд, она сказала, что я горд, так что все мы горды. – Он снова чуть-чуть отхлебнул, а потом на идише пробормотал, вроде как себе под нос: – Гоим нахес. Имея в виду, что такими вещами пристало гордиться одним гоям.
– Гоим нахес! – повторила Мириам, с наслаждением катая во рту иностранные слоги. – Гоим нахес! Гоим нахес! – Она распевала и ножом для масла дирижировала своей симфонией. Улыбаясь в невинные глаза Мириам, Софи потянулась через стол придержать дочкину руку.
– Дело же не только в деньгах, папа, – начал было я, но умолк.
Никто меня не защитил. Даже Моррис. Миг прошел – спасибо певческому взрыву Мириам. Я воевал без надежды на победу – особенно теперь. За обеденным столом ребе всегда прав.
4
Выкрасить и выбросить
У Тобиаса Морхауса – самый крупный хрен на Уолл-стрит, о чем знали все видные шишки. Лишь немногие государственные старейшины могли засвидетельствовать, что видели легендарный агрегат капиталиста вживую и вблизи, но даже они понятия не имели, какова его настоящая длина.
В 1960-х брокеры шутили, что Тобиас на пари о длине своего хрена заработал больше, чем на товарной бирже. Это, конечно, вранье, однако оно утешительно для Тобиасовых товарищей по клубу.
У него не было их родословной, их образования и связей. Ничего такого – лишь пара-тройка волшебно рассчитанных звонков насчет нефти-сырца в начале войны во Вьетнаме; они и обеспечили Тобиасу место за столом. Многие считали, что Морхаус подкупил старого флотского кореша, но против таких махинаций в открытую не выступишь. Не те времена: информашка флотского интенданта бывшему летчику-истребителю за пивом не более скандальна, чем намек, брошенный за стаканом бренди в Кучерском клубе. Морхаусу, начинающему маклеру из безымянной фирмы, у которой даже места на бирже не было, требовалось проникнуть внутрь, чтобы расти.
Но за вход с него содрали дай боже.
Началось с подначки как-то поздно вечером в Красной гостиной Кучерского клуба – по крайней мере, так рассказывают. Двадцатитрехлетний Тобиас травил байки о двух педиках с авианосца «Вэлли-Фордж». Как они на его снаряд пялились. Как по утрам он его паковал в узкие моряцкие штаны – посмотреть, как педики шныряют по палубе в поисках оптимальной точки обзора. А однажды он его завернул между ног, чтобы педики восторгались, как величественно елда умостилась между ягодицами.
И вот тут джентльмены из Кучерского клуба подбили новичка на состязание. Поставить десять тысяч, что у него длиннее всех в гостиной. В ошеломленном презрении Тобиас оглядел тридцати-примерно-летние холеные головы, что тянулись из распластанных крахмальных воротничков. До костей гнилушки, все до единого, решил он, поставив дцатый «скотч» и извлекая дородное тело из кожаного кресла. Такое случалось не раз, и соперники бывали посильнее этих пижонов. Тобиас поставил единственное условие: все соискатели открываются первыми. Тобиас покажет ровно столько, сколько понадобится для выигрыша.
Нежными рукопожатиями старики выразили согласие, а немногочисленный контингент молодых помощников столпился у бара – видимо, рассудил Тобиас, решить, кто из них убедительнее представит клубную мужественность. Или, может, дрочили, чтоб из своих дарований побольше выжать.
Когда массовка наконец расступилась, в центре стоял не Льюис, не Спадз, даже не Родсовский студент Маршалл Теллингтон, но прислуга. Помощник официанта, штаны спущены до лодыжек, а длинный черный необрезанный пенис болтается ниже камзола.
– Всех в гостиной, – прохрипел Спадз, тошнотворно, по-девчачьи подхихикивая и на буксире волоча унылого африканца. – Парень тоже был в гостиной, Тоби!
Да, Тобиас выиграл – и что? Он-то понимал, что эти ублюдки заплатили по три сотни с носа, чтобы посмотреть, как он меряется хуями с парнем, которого они звали «ниггер».
После сорока лет твердохренной торговли, андеррайтинга, слияний и поглощений одинокий выживший основатель «Морхаус и Линней» снова ощутил себя вроде как аутсайдером. Времена изменились, нелегко сохранять бычизм на столь абстрактно бескровном рынке. Может, в свои семьдесят четыре Тобиас Морхаус и располагает самым длинным, самым толстым и уважаемым хером на Уолл-стрит, да только накачать этот хер уже нечем.
По крайней мере, так говорил Алек, когда мы ждали его отца за тридцатифутовым черным мраморным столом в поместительном конференц-зале. Дверь красного дерева напротив вела прямо в кабинет Морхауса, стеклянная дверь в гигантской прозрачной стене – к лабиринту загончиков, где корпели эксперты, андеррайтеры и их помощники. По периметру – офисы и конференц-залы, точно такие, как у Морхауса, только чуть меньше, и каждый отделен от центрального зала толстым зеркальным стеклом, а порой – элегантными белыми жалюзи. Четвертая стена Морхаусова конференц-зала смотрела на финансовый район – с почтенной высоты в 37 этажей.
Все думали, что старик просто-напросто научился лучше прятать активы. Однако правда в том, что активы сократились. На этом рынке Морхаусу не заработать ни гроша – нет ничего реального, не во что вкладывать. Морхаус поднялся на торговой бирже. Нефть, хлопок и медь. Ценность лепилась к вещам, а не историям. К сырью, а не рекламе. Он прогрыз себе путь на новый ринг, но его отсюда уже выпихивали.
Индустрия высоких технологий (если можно вообще назвать ее индустрией – подлинной индустрии тут кот наплакал) – следующий рывок в абстракцию. Ни спроса, ни предложения, ни реальных товаров. Сплошь истории. Победители и проигравшие есть, но на виду никто в игры не играет – во всяком случае, в те игры, которые Тобиас и его ровесники в состоянии опознать. Все ставят на мираж. Притом агностики от новой религии даже иллюзию не распознают. В последний раз мираж прожил пять лет, а затем испарился. В 1999-м, когда Тобиас начинал, все уже катилось под откос. Теперь же иллюзия, подпитываемая заговором оптимистов, обернулась новой реальностью. Богатство не зарабатывалось – оно создавалось. И с Тобиасовой точки зрения, смысла в этом – круглый ноль.
Потому-то все поколение Тобиаса держит поблизости пару детишек вроде меня – чтобы показывали, где кнопки, и не выставляли стариков идиотами. Парней, которым хватает ума оценить новую технологию, но не хватило, чтоб открыть свою компанию, когда ветер дул, куда надо, и еще оставались лазейки для независимых предпринимателей.
В девяностых Тобиас слушался пришлых консультантов. Но синяки и шишки его научили: сколько денег им в зубы ни сунь, не поймешь, правда они с тобой в одной команде или лапшу на уши вешают. «Они как шлюхи, – сказал мне как-то Морхаус. – Сосут лучше жен, но никогда не глотают». Так что теперь он от них отказался и уводил из деловых изданий журналистов «новых медиа» быстрее, чем раньше нанимал гарвардских докторов наук. Но у каждого своя программа действий: карьера, популярность их фразочек в контркультурных кругах, цельность, даже личные убеждения.
И хотя консультанты и журналисты знали об интернет-бизнесе больше любого парнишки, готового на круглосуточную пахоту, их появление не означает, что к тебе на борт забрались интернет-специалисты. Они являются без фанфар и пресс-релизов. Из них не получается историй (если, конечно, они не писали, как ради тебя совершали подвиги, – но и тогда речь шла только о том, как они одной левой спасли твою тупую задницу от неминуемой гибели).
– Карла Сантанджело – лучшее, что папик смог найти, пока ты не появился, – поведал Алек.
– Она ничего, – сказал я. – Умная, напористая, красноречивая.
– Джейми, ты вообще головой думай, с кем спишь. Поосторожней надо бы. Она ж абсолютно некомпетентна. Ты ее место займешь, понял?
– Ты ведь шутишь?
– Для нее попасть на ринг – уже победа. Это мир «Гейм-боев», «Уокменов» и «Рукочуваков» . Женщины – целевой рынок, не более того. Жертвы, не игроки. Они не уважают подвигов друг друга – а нам за каким рожном?
– Ребята, вы не говорили… ну то есть, Алек, я что-то про технологии знаю, но…
– Это вопрос не «если», а «когда».
– Но… – Я умолк – из-за двери вышел Морхаус-старший. Я поднялся. Алек – нет.
– Хороший костюм, Джейми. – Тобиас сел у дальнего конца стола, откинулся в кресле, расслабился.
– Да, мне, типа, нравится. «Агнес Би».
– Она теперь с двумя пуговицами шьет? – Неплохо осведомлен, надо же.
– Ну, видимо, да. – Я пересек зал. Самое близкое к Морхаусу кресло – в шести футах.
– А Карла где? – спросил он, вытаскивая из кармана «монблан».
– Не знаю, – буркнул я. Мне что, за всеми тут следить?
Морхаус нажал кнопку на телефоне.
– Где Карла? – Устало так. Будто все это было уже не раз.
– К врачу пошла, мистер Морхаус, – бодро отозвался из динамика мужской голос. – Вчера оставила сообщение.
– О господи. – Морхаус вновь нажал кнопку и вырубил динамик. Потом вздохнул. – Ну, расскажи мне про эту затею с безопасностью. Как называется?
– «МойПривратник.com», – сказал я.
– Угу. Открывается завтра, так?
– Да. Завтра. – Я еще не решил, ждать ли выхода компании на биржу, чтобы сообщить о ее возможном преемнике.
– Ну, Джейми, и что думаешь? – спросил Морхаус. – Все в норме? Чин по чину? – И такое, главное, доверие во взгляде.
– Наверное, – вильнул я. Неохота умалять Карлины заслуги, но и неохота оказаться виноватым в том, что одобрил неминуемый провал.
– Выкладывай. – Алек почуял мою нерешительность. Я с радостью позволил загнать себя в угол. Так моя вина меньше.
– Я в выходные просмотрел бизнес-план, – начал я. – Стратегия определенно убедительная.
– Но… – подсказал Алек.
– Тебе не понравилось? – Тобиас облокотился на стол. Громадные лапы испытали на прочность пиджачные швы.
– Ну, прекрасная идея, все очень продуманно, – сказал я. – Но я не уверен, что Карла учла широту конкурентного ландшафта.
– Не понял? – Тобиасовы брови поползли от доверительного изгиба к треугольной ярости. Он запыхтел, ноздри с каждым вдохом раздуваются, хоть и притворяется спокойным. – Она уверяла, что горизонт чист. – Морхаус нажал кнопку на переговорном устройстве. – Сантанджело найдите, быстро.
– Мне к врачу позвонить? – спросил голос.
– Просто найди ее, Брэд, ясно?
– Я сегодня Карлу не видел, сэр, и ей не говорил. – Я уже заподозрил, что совершил чудовищную ошибку.
– Ее что, вообще сегодня не было? – спросил он. Откуда мне знать? – Джейми. – Тобиас говорил тихо и нежно – это плюс. – Мы все тут разговариваем откровенно. Баки заколачивать некогда, и чувства щадить – тоже. Мы в одной команде.
Ну да, в команде. Это просто игра, напомнил я себе. Что толку играть, если не ради выигрыша? Кроме того, деньги мне платит Тобиас, а не Карла. Успешно подавив колебания, я принялся добивать ее в спину.
– В общем, я узнал об одной австралийской компании. Только что завершила второй раунд. Называется «МойШвейцар.com». Тот же сервис, что у «МойПривратник.com», только без домашнего компьютера. Беспроводная технология, даже умеет звонить на наручный телефон.
– Это возможно? – спросил Морхаус.
– Конечно, возможно, – вступился за меня Алек. – Так, Джейми?
– Пока, строго говоря, нет, – объяснил я. – Но «МойПривратник.com» тоже невозможен. Не в этом дело.
– Так, Джейми. – Морхаус отдышался, стиснул клешни, прижал костяшки к верхней губе, точно дым удерживал. Он выдохнул, и волоски на пальцах затанцевали. – Растолкуй, в чем же дело.
– И то и другое возможно в будущем. Сферу разработок следует оценивать скорее с позиции дарвинизма. Идеи конкурируют за господство. Более удачные финансируются, пока не найдется идея получше. До устаревания очень немногие продвинутся дальше стадии прототипа.
– А рентабельность? А движение капитала? – спросил Морхаус. – Терпеть не могу эти силовые игрища. Сплошная психология, и быстро не выпутаешься.
– Это другой рынок, пап, – объяснил Алек. – Поэтому так важен пиар. Рассказать историю, в которую люди вложат бабки. Получить деньги благодетеля, потом венчурные фонды. Провести второй раунд, может, третий, остаток забить акциями. И подольше историю подкармливать – чтобы хватило времени врубить стратегию выхода и смыться. Экономика роста.
– Мы тут что, блядь, «Эмвэй»? – Морхаус со всей силы долбанул кулаком по мраморной столешнице. Такой толстой, что удар едва слышен. – Я хочу, чтобы «МиЛ» отличался от мошенников. Чтобы все знали: «МиЛ» принес в новую экономику здравый смысл. Карла обещала, что силовых игрищ в этот раз не будет. Совсем сдурела, что ли?
Время остановилось. Я подсчитывал объем наливающегося кровью громадного Тобиасова черепа. На лбу пульсировала жилка. На секунду все поплыло, и, кажется, я почти различил тени двух шишек, выступающих у Морхауса под кожей. Потом я проморгался в реальность, и все пришло в норму.
Тобиас глубоко вздохнул.
– Джейми, твоя задача – оценить новый проект и понять, можно ли выжать из него деньги. С этой точки зрения, как ты считаешь: Карлин выход на биржу – в интересах «МиЛ»?
– Послушайте, мистер Морхаус, – сказал я, все еще не зная, прокручивать ли кинжал в ране. – Я не бизнесмен. Вы знаете, во что хотите вкладываться. Основы, импульсы, что угодно. – В мозгу промелькнула картина: Карла читает газету на террасе. Мое предательство забило крылами. – Я лишь говорю, что на бумаге «МойШвейцар.com» смотрится лучше, чем «МойПривратник.com». Они выйдут на биржу, и я не могу вообразить человека, который предпочтет клубок проводов комплексному решению. – Ну вот. Я это сделал. Карла, считай, покойница.
– Я Карлу нашел, – гордо сообщил Брэд из динамика. – Звонил и звонил, пока трубку не взяла.
– Джейми, – сурово шепнул Морхаус, – я сам, хорошо? Просто слушай – если что, я тебе скажу.
Алек мигнул – мол, будь спок.
– Спасибо, Брэд, – сказал Морхаус в телефон. – Переключи ее.
– Господи боже, Тобиас! – пронзительно рявкнула Карла из пластмассовой коробки. – Я, блядь, в гинекологическом кресле, и у меня расширитель в пизде!
– Очень смешно, Сантанджело, я тоже как раз о тебе думал, – пошутил Морхаус. О – сарказм вернулся.
– Ха! Врач хотя бы любрикант заливает, а уж потом свои прибамбасы сует.
– Все так же сухо, а? – поддразнил Морхаус. – Говорят, с возрастом хуже становится.
Я запсиховал. Почему они так разговаривают? Они что, спали друг с другом?
– Ай! – завопила Карла. Мы услышали, как ее телефон грохнулся на пол.
Оба Морхауса засмеялись.
– Она там небось под хер приспосабливается, – шепнул Алек.
– Тогда снимите перчатки и поднимите его, понятно? Алло?
– Слушай, Сантанджело, мне очень неприятно тебя отрывать от реконструкции, но у меня хорошие новости.
– Ты помираешь от рака простаты?
– Хит номер два, – ответил Морхаус. – Я высвобождаю остаток акций этого твоего дверного жульничества для членов фонда.
– А? – смутилась она. – Тобиас, это же розничные клиенты. Меньше сотни тысяч. На фига им отдавать?
– Мы тут обсуждали имидж компании, – объяснил Морхаус. – И подумали, неплохо показать, что у швали, которая инвестирует через «МиЛ», шансов достучаться до крутых сделок не меньше, чем у больших шишек.
– Что творится, а? – насторожилась она.
– Ты бы мне спасибо сказала, что ли. Не хочешь – не надо.
– Нет-нет, – смягчилась Карла. – Спасибо, Тобиас. Теперь фонд кругами забегает.
– Ну и хорошо. Значит, договорились.
– А ты что за это хочешь? – спросила она.
– Пообещай мне, Карла.
– Что?
– Когда вернешься после своих гинекологических развлечений, постарайся не метить мебель.
Алек хрюкнул.
– Очень смешно. Больной ублюдок.
– И я тебя люблю, Сантанджело, – ответил Морхаус и нажал кнопку. – Непроходимая тупица. – Он с отвращением покачал головой. – Еле сдержался. И что, она думает, так вообще разговаривают?
Я смутился, запутался и говорить не мог. Алек смутился, но не запутался, и ему хватило ума сформулировать вопрос:
– Ты что делаешь?
– Пускай хоть раз заплатит за свои ошибки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30