Он походил на место, куда я приезжала давно, когда Джо снималась в телесериале «Девушка с пистолетом». Кем были эти работяги пчелы, одетые в комбинезоны, деловые костюмы и даже, в одном из случаев, в костюм какого-то персонажа? Рабочими, руководителями, актерами. Но при чем здесь я?
Здание под номером сорок семь было похоже на ящик и явно видало лучшие дни. Ассистентка Джен, хорошенькая девушка, почти ребенок, сказала, что ее зовут Софи, и провела меня в офис, где предложила кофе. Джен, сказала она, задерживается на съемках. Я посмотрела на стену, увешанную фотографиями из «Под конец дня»; на многих были автографы. Здесь были также вещи, не имеющие отношения к бизнесу: чучела животных, платье для коктейлей, висящее на дверце шкафа, зеркало с подсветкой для нанесения макияжа, три подарочные корзины, все еще упакованные в целлофан, бутылка «Моэ Шандон», свежие цветы, автомат, продающий жвачку, и миниатюрное баскетбольное кольцо. На краю стола стояла тяжелая стеклянная миска с «Эм энд эмс», я подошла и зачерпнула себе горсть.
Самым заметным предметом на столе была фотография Джен с Дэвидом Зетракисом. Они стояли на фоне пирамиды, яркие огни складывались в слово «Луксор», Дэвид обеими руками обнимал Джен за плечи, как гордый отец. Или любовник.
– Уолли, – сказала Джен, входя в комнату и пожимая мне руку. – Спасибо, что пришли. У вас была возможность посмотреть шоу?
– Э…
– «Мыло и грязь». Его показывают шесть раз в день. Я дам вам с собой диск. Софи! – крикнула она в открытую дверь. – Найди для Уолли несколько выпусков «Мыла и грязи». И те серии «Под конец дня», которые будут показывать на неделе. – Она говорила быстро, словно за разговор надо было платить. – Я ассистент продюсера «Конца», но мой настоящий ребенок – «Мыло и грязь». Последние месяцы Дэвид болел, и я была перегружена. Софи! – позвала она снова. – Кофе!
Джен села, сняла с ноги сексуальную, с завязками, сандалию из оранжевой замши и положила на стол. Включив лампу, она стала изучать ее.
– Декорации для съемок «Конца» сейчас перестраивают, и мне на обувь попала капля клея.
Джен, как я подозревала, носит обувь на максимально высоких каблуках, из-за того что миниатюрна и круглолица, а это не слишком вяжется с образом руководителя.
– О'кей, – наконец сказала Джен, спрятав сандалию. – Что мне от вас надо?
– Вы меня об этом спрашиваете? – удивилась я.
– Нет. Вы сами себя спрашиваете об этом. Что нужно от меня этой корейской цыпочке? Вот вам настоящая сенсация. «Мыльный журнал» проводит годовой конкурс, желая выяснить, в каком дневном шоу самые горячие парни. Всевозможные их категории. Юноши, насильники, чудаки. Мы хотим воспользоваться случаем и сделать рубрику в «Мыле и грязи» с участием корреспондента, который бы ходил на свидания с разными парнями. Вы им и будете.
– Прошу прощения?
– Вы же ходите на свидания, правда?
– Ну да. Но… не как профессионал.
– Но все-таки вы когда-то делали это. Здесь нечего стыдиться. – Джен осмотрела свой заваленный стол и крикнула: – Где материалы об Уолли Шелли?
– У вас на столе.
– О, да вот же они! Вы были объектом исследования для бестселлера «Как избежать того, что тебя все время бросают», напечатанного тиражом в четверть миллиона экземпляров в переплете…
– Но я же была Плохим Примером! Иллюстрирующим то, чего не надо делать.
– Какая разница? Вы выиграли «Биологические часы».
– Шоу прекратило свое существование еще до окончательного голосования, – напомнила я.
– Ну могли их выиграть. Как бы то ни было, создается впечатление, что вы знаменитость, эксперт, королева свиданий!
Как объяснить Джен Ким, что я хочу быть знаменитой лишь как дизайнер необычных поздравительных открыток? Короткие моменты славы, неудачные романы, злосчастные свидания – я надеялась, все это уже выветрилось из сознания людей, да и кому я была интересна? Но может ли телевизионный продюсер понять желание быть безвестным?
– Мне кажется, вы меня переоцениваете. И кроме того…
– Нет. У вас был очень высокий рейтинг для человека со стороны. И мы, с нашим бюджетом, никогда не заполучим Пэрис Хилтон. Мы можем предложить не больше тысячи.
– Долларов?
– За эпизод. Мы записываем по пять эпизодов каждую пятницу, поскольку Триша работает над «мылом» с понедельника по четверг. Я могу немного надбавить за сами свидания, и мы предоставим вам машину. Хотите парикмахера и гримера?
– Нет. О! А можно привести своего? – спросила я, подумав о Фредрик. Она многие годы практикует как массажистка– делает массаж лица.
– Нет, бюджет не позволяет. Но вы можете пользоваться услугами тех, кто в этот день работает над шоу.
Софи принесла нам кружки с кофе и пакетики заменителя сахара трех цветов – розового, синего и желтого, – а также заменитель сливок. Сахар содержался только в «Эм энд эмс».
– Что конкретно я буду делать? – поинтересовалась я. – Извините, я туплю, но…
– Будете обедать с актерами, подлизываться к ним и выслушивать их излияния о том, что они хотят бросить дневные передачи и сниматься в фильмах. Затем вы появитесь в «Мыле и грязи» и выложите всю их подноготную. Только это не должна быть подлинная подноготная, потому что актеры обязаны оставаться сексуальными в глазах публики. Но все должно выглядеть как подноготная – так мы зарабатываем на хлеб с маслом. Восторгайтесь ими и выдавайте свои восторги за журналистское расследование.
Для меня это был не самый подходящий день, чтобы ступить на поприще журналистики, учитывая мои чувства по отношению к репортерам.
– Знаете, Джен, в действительности я дизайнер открыток. Мое поле деятельности – рисование.
– Не беспокойтесь, мы поможем вам: с разговорами. Триша – профессионал, она смогла взять хорошее интервью у моей бабушки, а моя бабушка не говорит по-английски. Вы только начните, и все будет хорошо.
Я вздохнула. Кто я такая, Чтобы отказываться от предложения Джен? Безработная, чьи вещи хранятся в чемоданах. Мне нужна квартира, деньги на уплату за первый и последний месяцы плюс залог. Я получила какие-то деньги за участие в прекратившем свое существование шоу, но большая часть из них ушла на Пи-Би.
Мой младший брат, Пи-Би, должен переехать из государственной психиатрической лечебницы в реабилитационный центр в Санта-Барбаре. Часть средств на это обеспечивали гранты и государственные программы, но далеко не все. А я была готова на что угодно, лишь бы Пи-Би оказался в «Хейвен-Лейн». Там действительно очень хорошие условия, а это моему брату-шизофренику не всегда доступно. Ради него я готова грабить банки. Но ограбление банков не стояло в программе. А вот появление на низкопробных телевизионных шоу…
Мы с Джен Ким обменялись рукопожатиями, и она крикнула Софи, чтобы та подготовила стандартный контракт, Я пошла к приемной своего нового начальника, который в данный момент находился на производственном совещании по поводу сериала.
– Введи данные Уолли, Софи. – Джен вынула из сумочки сигарету и поспешно направилась к двери. – В том числе номер факса и электронный адрес. Мы должны знать, где ее можно найти, в любое время суток.
Когда Софи печатала номер факса Саймона, в душу мне закралось первое сомнение. Саймон. Но прежде чем я успела уцепиться за эту мысль, в другом конце коридора появился мужчина. Он желал видеть Джен Ким. Услышав, что ее нет, он обратил свой гнев на Софи.
– Кто возместит мне ущерб – повреждения, нанесенные моей машине? – Он не жалел своих голосовых связок.
– Какие повреждения? – Софи смотрела на его руки, изукрашенные татуировками.
– Вмятины. И бензина на одну восьмую меньше, чем было. Кто-то взял ее покататься, пока она стояла на съемочной площадке……
– Вы не забрали с собой ключи?
– А разве у меня был выбор? Ваш транспортный отдел требует оставлять ключи, на случай если им понадобится переставить машину.
Софи достала из ящика какой-то бланк и протянула его мужчине.
– Разбирайтесь с отделом транспорта. Можете подать заявление о причиненном ущербе, а мисс Ким нет никакого дела до вашего автомобиля.
– А до того, что главный декоратор половину рабочего дня пьян, ей есть дело? – возмущался мужчина, двинувшись по коридору и размахивая листком. – Или до того, что рабочие растаскивают по домам реквизит?
– Бедняга… – пробормотала Софи. – На одной руке у него «горячий парень», на другой – «жеребец». Как вам это нравится?
– Да уж, – ответила я. – Софи, у меня тоже проблема.
Ее взгляд стал настороженным.
– Какая?
– Вы знаете что-нибудь о работе корреспондента, который берет интервью на свиданиях? Я вспомнила, что у меня есть бойфренд.
– Да?
– Мы знакомы совсем недавно. И я гадаю…
– … не будет ли он против? Против того, что вы станете корреспондентом «Мыла и грязи»? О Боже! Парни возбуждаются, когда по телевизору показывают их девчонок. Вам нечего беспокоиться.
– По правде говоря, я считаю…
– …он будет ревновать? – Софи покачала головой, откидывая длинные светлые волосы за спину. – Скажите ему, что они геи. Все парни считают актеров, снимающихся в мыльных операх, гомосексуалистами.
– Но у зрителей создастся впечатление, будто я встречаюсь с этими мужчинами, хотя мои чувства тут совершенно ни при чем и вечером я прихожу домой к своему бойфренду. Разве это этично?
– Этично? – У Софи был маленький, похожий на кнопку носик. Сейчас он сморщился – она была в замешательстве. Я решила, что она размышляет над этим вопросом, но тут она сказала: – Я как-то не понимаю, о чем вы… Одну минутку!.. – Она взяла наушник, который я прежде не заметила. – Офис Джен Ким… Ага. Ага. О'кей. – Софи посмотрела на меня и улыбнулась. – Вас приглашают на съемочную площадку. Вы знаете, как туда попасть?
«Под конец дня» снимали в павильоне Д – он представлял собой что-то вроде сарая по другую сторону стоянки. Я дошла туда за двадцать минут, и если учесть, что Джен делала это по нескольку раз в день, то становилось понятно, почему она такая худющая. К тому же она безостановочно курит. Софи предложила вызвать машину, но я отказалась. Она добавила, что скоро у Джен будет офис в новом административном здании, которое построят на месте нынешнего здания под номером двенадцать. «Это гораздо ближе. А для ее работы очень важно быть рядом со всеми», – добавила она, словно речь шла о матери Терезе и сиротах.
Я включила мобильник, чтобы позвонить Джо. При последнем переезде я потеряла зарядное устройство и потому пыталась экономить батарейки – иными словами, я то и дело отключала телефон, напрочь об этом забывая. Возвратившись к жизни, он поведал мне о трех пропущенных звонках. Один был от Фредрик, которая спрашивала, видела ли я утренние «Новости», другой от Пи-Би – загадочное послание о комиксах, и последний – от Саймона: тот сообщал, что придет домой под вечер, и спрашивая, желаю ли я встретиться там, где мы расстались прошедшей ночью. Как и подобает федеральному агенту, при разговоре по обычному телефону он не вдавался в детали. Я позвонила ему на голосовую почту и просто сказала «да».
Набирая номер Фредрик, я увидела мужчину с татуировками – он курил рядом с побитым белым пикапом, припаркованным около погрузочной платформы. Я кивнула ему, и он отсалютовал мне сигаретой.
– Ты знаешь что-нибудь о Джо? – спросила я, дозвонившись до Фредрик.
– Нет, думаю, она всех избегает, но догадайся, что сказали в «Новостях». Дэвид был застрахован на огромную сумму! Веселого Рождества тому, кто нагреет на этом руки.
– Об этом говорили в «Новостях»? Подожди-ка… – Я остановилась перед павильоном Д, чтобы прочитать надпись над черной стальной дверью: «Не входить при красном свете!» Красная лампочка не горела. Я вошла. – Все в порядке! Я тебя слушаю. – Мои глаза привыкали к темноте. – Какое страховое агентство станет обнародовать подобную информацию?
– То, где есть временный работник или уборщик, желающий продать ее таблоидам, – ответила Фредрик. – Мне кажется, я догадываюсь о мотиве.
– Я тоже, – согласилась я, но тут проходившая мимо меня женщина сказала, что на съемочной площадке нельзя пользоваться мобильниками, и я выключила телефон.
Впереди горел яркий свет. Я пошла туда. Кругом сновали люди – одни спешили, другие слонялись без дела, на меня никто не обращал внимания. Я ненадолго остановилась перед складным столом, на котором стоял поднос с аппетитными бубликами, тарелка с салатсм и баночка с горчицей.
– Где вы его потеряли? – спросил какой-то парень, наливая себе воды из кулера.
– Вы о чем? – удивилась я, но тут же поняла – это он не мне.
– Если бы я знал это, он не был бы потерян, – ответил ему мужчина, открывая огромную банку с аспирином. Я узнала Клэя, декоратора, который ширялся в шкафу Триши вчера вечером.
– Это одна из «беретт», что у нас были на прошлой неделе?
– Ничего подобного. «Кольт-1911» – его никто не видел вот уже месяц. – Клэй проглотил аспирин, не запив водой.
Я пошла дальше. По пути мне попалась детская кроватка, устланная полосатой льняной тканью. В ней лежала кукла, в маечке и подгузнике. Она улыбалась мне розовыми губками и голубыми стеклянными глазками. Я улыбнулась в ответ – и вздрогнула: сзади кто-то спросил меня:
– Уолли Шелли, как вы себя чувствуете? – Я обернулась и увидела Макса Фройнда, помощника режиссера. Он приближался ко мне – с клипбордом в руке, в наушниках, по-прежнему прихрамывая. Сняв наушники, он показал на женщину с косичками, оказавшуюся рядом: – Кармел Грейвс, известная как Кей-Джи. Она тоже Помощник режиссера. Мы работаем вместе.
Кей-Джи одарила меня улыбкой и сокрушительным рукопожатием и удалилась.
– Джен хочет, чтобы я представил вас трем актерам, с которыми вы пойдете на свидания. Руперта вы могли видеть вчера вечером. Шеффо, подожди, не уходи…
Из наушников Макса послышался женский голос, словно в них сидела волшебница.
– Макс, детективу нужен список всех, кто присутствовал на вчерашнем производственном совещании… – Помощник режиссера снова надел наушники и отстегнул от пояса радиопередатчик.
Когда он закончил разговор, я спросила:
– Она имела в виду детектива, расследующего убийство?
– Прошу прощения?
– Извините, я невольно подслушала. Это имеет отношение к Дэвиду?
Макс кивнул:
– Они выясняют, кто где был, когда он умер. Рутина. По крайней мере так они говорят, но я догадываюсь, что они говорят так всегда. На чем я остановился?
– На Шеффо, – подсказала я. – Вы хотели меня ему представить. Но вчера вечером я успела с ним познакомиться.
– Да? Хорошо. В любом случае он уже отправился домой. У него изжога, и мы побыстрей отсняли его сцены. К вечеру с ним все будет в порядке. Не беспокойтесь.
Я удивилась тому, что меня должна беспокоить изжога Шеффо Корминьяка, но Макс куда-то похромал и я последовала за ним.
– Как дела у Джо Рафферти? – спросил он. – Вчера она немного пошатывалась. – Я не успела ответить. Чей-то громкий протестующий возглас заставил Макса резко обернуться.
Триша, в бальном платье, при полном макияже, стояла напротив Кей-Джи.
– Я не позволю, чтобы меня выгоняли, как бестолкового ребенка, когда я занимаюсь делами, которые имеют громадное значение для шоу и, кстати говоря, обеспечивают вам зарплату!
– Триша, ничего личного, просто таковы правила, – вразумляла актрису Кей-Джи, и ее косички подергивались в такт словам, произносимым самым авторитетным тоном. – Никаких мобильников, никаких исключений! Я попросила саму Джен покинуть съемочную площадку, и Макс всегда выходит на улицу, чтобы позвонить.
– Если бы вы придерживались плана съемок, вместо того чтобы угождать Шеффо, я бы уже была дома. Мне должны были привезти мебель в строго определенное время, и теперь я вынуждена платить из своего кармана, лишь бы Шеффо Корминьяк освободился пораньше. Это справедливо?
– Триша, – вступил в разговор Макс. – Вчерашний вечер был удивительным. Пошли. Отснимем твои сцены, и ты будешь свободна, идет?
И тут Триша заметила меня.
– Что она здесь делает?
По ее тону было ясно, что мои акции по сравнению с вечеринкой стремительно упали.
– Знакомлюсь с парнями, – ответила я довольно неловко.
– С Рупертом и Треем, – подхватил Макс. – Уолли будет корреспондентом «Мыла и грязи» – будет ходить на свидания.
Триша выглядела ошарашенной.
– Что? И когда это решили? Я звоню Джен.
– Сначала выйди из павильона! – Кей-Джи развернула Тришу лицом к двери. Та вырвала свою руку, и я вздрогнула – было похоже, что она сейчас ударит Кей-Джи.
– Уолли, надо поторапливаться, вот-вот разразится гроза, – сказал Макс. Он забрался на возвышение и провел меня к хорошо освещенному месту в похожем на пещеру пространстве, где стоял стол, к которому было прикреплено гримировочное зеркало. Рядом стояло кресло, занятое Спящей красавицей мужского рода – мальчишкой, который предлагал мне грог на вечеринке у Триши. Рядом с ним я увидела Руперта Линга, читающего «Дейли верайети».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Здание под номером сорок семь было похоже на ящик и явно видало лучшие дни. Ассистентка Джен, хорошенькая девушка, почти ребенок, сказала, что ее зовут Софи, и провела меня в офис, где предложила кофе. Джен, сказала она, задерживается на съемках. Я посмотрела на стену, увешанную фотографиями из «Под конец дня»; на многих были автографы. Здесь были также вещи, не имеющие отношения к бизнесу: чучела животных, платье для коктейлей, висящее на дверце шкафа, зеркало с подсветкой для нанесения макияжа, три подарочные корзины, все еще упакованные в целлофан, бутылка «Моэ Шандон», свежие цветы, автомат, продающий жвачку, и миниатюрное баскетбольное кольцо. На краю стола стояла тяжелая стеклянная миска с «Эм энд эмс», я подошла и зачерпнула себе горсть.
Самым заметным предметом на столе была фотография Джен с Дэвидом Зетракисом. Они стояли на фоне пирамиды, яркие огни складывались в слово «Луксор», Дэвид обеими руками обнимал Джен за плечи, как гордый отец. Или любовник.
– Уолли, – сказала Джен, входя в комнату и пожимая мне руку. – Спасибо, что пришли. У вас была возможность посмотреть шоу?
– Э…
– «Мыло и грязь». Его показывают шесть раз в день. Я дам вам с собой диск. Софи! – крикнула она в открытую дверь. – Найди для Уолли несколько выпусков «Мыла и грязи». И те серии «Под конец дня», которые будут показывать на неделе. – Она говорила быстро, словно за разговор надо было платить. – Я ассистент продюсера «Конца», но мой настоящий ребенок – «Мыло и грязь». Последние месяцы Дэвид болел, и я была перегружена. Софи! – позвала она снова. – Кофе!
Джен села, сняла с ноги сексуальную, с завязками, сандалию из оранжевой замши и положила на стол. Включив лампу, она стала изучать ее.
– Декорации для съемок «Конца» сейчас перестраивают, и мне на обувь попала капля клея.
Джен, как я подозревала, носит обувь на максимально высоких каблуках, из-за того что миниатюрна и круглолица, а это не слишком вяжется с образом руководителя.
– О'кей, – наконец сказала Джен, спрятав сандалию. – Что мне от вас надо?
– Вы меня об этом спрашиваете? – удивилась я.
– Нет. Вы сами себя спрашиваете об этом. Что нужно от меня этой корейской цыпочке? Вот вам настоящая сенсация. «Мыльный журнал» проводит годовой конкурс, желая выяснить, в каком дневном шоу самые горячие парни. Всевозможные их категории. Юноши, насильники, чудаки. Мы хотим воспользоваться случаем и сделать рубрику в «Мыле и грязи» с участием корреспондента, который бы ходил на свидания с разными парнями. Вы им и будете.
– Прошу прощения?
– Вы же ходите на свидания, правда?
– Ну да. Но… не как профессионал.
– Но все-таки вы когда-то делали это. Здесь нечего стыдиться. – Джен осмотрела свой заваленный стол и крикнула: – Где материалы об Уолли Шелли?
– У вас на столе.
– О, да вот же они! Вы были объектом исследования для бестселлера «Как избежать того, что тебя все время бросают», напечатанного тиражом в четверть миллиона экземпляров в переплете…
– Но я же была Плохим Примером! Иллюстрирующим то, чего не надо делать.
– Какая разница? Вы выиграли «Биологические часы».
– Шоу прекратило свое существование еще до окончательного голосования, – напомнила я.
– Ну могли их выиграть. Как бы то ни было, создается впечатление, что вы знаменитость, эксперт, королева свиданий!
Как объяснить Джен Ким, что я хочу быть знаменитой лишь как дизайнер необычных поздравительных открыток? Короткие моменты славы, неудачные романы, злосчастные свидания – я надеялась, все это уже выветрилось из сознания людей, да и кому я была интересна? Но может ли телевизионный продюсер понять желание быть безвестным?
– Мне кажется, вы меня переоцениваете. И кроме того…
– Нет. У вас был очень высокий рейтинг для человека со стороны. И мы, с нашим бюджетом, никогда не заполучим Пэрис Хилтон. Мы можем предложить не больше тысячи.
– Долларов?
– За эпизод. Мы записываем по пять эпизодов каждую пятницу, поскольку Триша работает над «мылом» с понедельника по четверг. Я могу немного надбавить за сами свидания, и мы предоставим вам машину. Хотите парикмахера и гримера?
– Нет. О! А можно привести своего? – спросила я, подумав о Фредрик. Она многие годы практикует как массажистка– делает массаж лица.
– Нет, бюджет не позволяет. Но вы можете пользоваться услугами тех, кто в этот день работает над шоу.
Софи принесла нам кружки с кофе и пакетики заменителя сахара трех цветов – розового, синего и желтого, – а также заменитель сливок. Сахар содержался только в «Эм энд эмс».
– Что конкретно я буду делать? – поинтересовалась я. – Извините, я туплю, но…
– Будете обедать с актерами, подлизываться к ним и выслушивать их излияния о том, что они хотят бросить дневные передачи и сниматься в фильмах. Затем вы появитесь в «Мыле и грязи» и выложите всю их подноготную. Только это не должна быть подлинная подноготная, потому что актеры обязаны оставаться сексуальными в глазах публики. Но все должно выглядеть как подноготная – так мы зарабатываем на хлеб с маслом. Восторгайтесь ими и выдавайте свои восторги за журналистское расследование.
Для меня это был не самый подходящий день, чтобы ступить на поприще журналистики, учитывая мои чувства по отношению к репортерам.
– Знаете, Джен, в действительности я дизайнер открыток. Мое поле деятельности – рисование.
– Не беспокойтесь, мы поможем вам: с разговорами. Триша – профессионал, она смогла взять хорошее интервью у моей бабушки, а моя бабушка не говорит по-английски. Вы только начните, и все будет хорошо.
Я вздохнула. Кто я такая, Чтобы отказываться от предложения Джен? Безработная, чьи вещи хранятся в чемоданах. Мне нужна квартира, деньги на уплату за первый и последний месяцы плюс залог. Я получила какие-то деньги за участие в прекратившем свое существование шоу, но большая часть из них ушла на Пи-Би.
Мой младший брат, Пи-Би, должен переехать из государственной психиатрической лечебницы в реабилитационный центр в Санта-Барбаре. Часть средств на это обеспечивали гранты и государственные программы, но далеко не все. А я была готова на что угодно, лишь бы Пи-Би оказался в «Хейвен-Лейн». Там действительно очень хорошие условия, а это моему брату-шизофренику не всегда доступно. Ради него я готова грабить банки. Но ограбление банков не стояло в программе. А вот появление на низкопробных телевизионных шоу…
Мы с Джен Ким обменялись рукопожатиями, и она крикнула Софи, чтобы та подготовила стандартный контракт, Я пошла к приемной своего нового начальника, который в данный момент находился на производственном совещании по поводу сериала.
– Введи данные Уолли, Софи. – Джен вынула из сумочки сигарету и поспешно направилась к двери. – В том числе номер факса и электронный адрес. Мы должны знать, где ее можно найти, в любое время суток.
Когда Софи печатала номер факса Саймона, в душу мне закралось первое сомнение. Саймон. Но прежде чем я успела уцепиться за эту мысль, в другом конце коридора появился мужчина. Он желал видеть Джен Ким. Услышав, что ее нет, он обратил свой гнев на Софи.
– Кто возместит мне ущерб – повреждения, нанесенные моей машине? – Он не жалел своих голосовых связок.
– Какие повреждения? – Софи смотрела на его руки, изукрашенные татуировками.
– Вмятины. И бензина на одну восьмую меньше, чем было. Кто-то взял ее покататься, пока она стояла на съемочной площадке……
– Вы не забрали с собой ключи?
– А разве у меня был выбор? Ваш транспортный отдел требует оставлять ключи, на случай если им понадобится переставить машину.
Софи достала из ящика какой-то бланк и протянула его мужчине.
– Разбирайтесь с отделом транспорта. Можете подать заявление о причиненном ущербе, а мисс Ким нет никакого дела до вашего автомобиля.
– А до того, что главный декоратор половину рабочего дня пьян, ей есть дело? – возмущался мужчина, двинувшись по коридору и размахивая листком. – Или до того, что рабочие растаскивают по домам реквизит?
– Бедняга… – пробормотала Софи. – На одной руке у него «горячий парень», на другой – «жеребец». Как вам это нравится?
– Да уж, – ответила я. – Софи, у меня тоже проблема.
Ее взгляд стал настороженным.
– Какая?
– Вы знаете что-нибудь о работе корреспондента, который берет интервью на свиданиях? Я вспомнила, что у меня есть бойфренд.
– Да?
– Мы знакомы совсем недавно. И я гадаю…
– … не будет ли он против? Против того, что вы станете корреспондентом «Мыла и грязи»? О Боже! Парни возбуждаются, когда по телевизору показывают их девчонок. Вам нечего беспокоиться.
– По правде говоря, я считаю…
– …он будет ревновать? – Софи покачала головой, откидывая длинные светлые волосы за спину. – Скажите ему, что они геи. Все парни считают актеров, снимающихся в мыльных операх, гомосексуалистами.
– Но у зрителей создастся впечатление, будто я встречаюсь с этими мужчинами, хотя мои чувства тут совершенно ни при чем и вечером я прихожу домой к своему бойфренду. Разве это этично?
– Этично? – У Софи был маленький, похожий на кнопку носик. Сейчас он сморщился – она была в замешательстве. Я решила, что она размышляет над этим вопросом, но тут она сказала: – Я как-то не понимаю, о чем вы… Одну минутку!.. – Она взяла наушник, который я прежде не заметила. – Офис Джен Ким… Ага. Ага. О'кей. – Софи посмотрела на меня и улыбнулась. – Вас приглашают на съемочную площадку. Вы знаете, как туда попасть?
«Под конец дня» снимали в павильоне Д – он представлял собой что-то вроде сарая по другую сторону стоянки. Я дошла туда за двадцать минут, и если учесть, что Джен делала это по нескольку раз в день, то становилось понятно, почему она такая худющая. К тому же она безостановочно курит. Софи предложила вызвать машину, но я отказалась. Она добавила, что скоро у Джен будет офис в новом административном здании, которое построят на месте нынешнего здания под номером двенадцать. «Это гораздо ближе. А для ее работы очень важно быть рядом со всеми», – добавила она, словно речь шла о матери Терезе и сиротах.
Я включила мобильник, чтобы позвонить Джо. При последнем переезде я потеряла зарядное устройство и потому пыталась экономить батарейки – иными словами, я то и дело отключала телефон, напрочь об этом забывая. Возвратившись к жизни, он поведал мне о трех пропущенных звонках. Один был от Фредрик, которая спрашивала, видела ли я утренние «Новости», другой от Пи-Би – загадочное послание о комиксах, и последний – от Саймона: тот сообщал, что придет домой под вечер, и спрашивая, желаю ли я встретиться там, где мы расстались прошедшей ночью. Как и подобает федеральному агенту, при разговоре по обычному телефону он не вдавался в детали. Я позвонила ему на голосовую почту и просто сказала «да».
Набирая номер Фредрик, я увидела мужчину с татуировками – он курил рядом с побитым белым пикапом, припаркованным около погрузочной платформы. Я кивнула ему, и он отсалютовал мне сигаретой.
– Ты знаешь что-нибудь о Джо? – спросила я, дозвонившись до Фредрик.
– Нет, думаю, она всех избегает, но догадайся, что сказали в «Новостях». Дэвид был застрахован на огромную сумму! Веселого Рождества тому, кто нагреет на этом руки.
– Об этом говорили в «Новостях»? Подожди-ка… – Я остановилась перед павильоном Д, чтобы прочитать надпись над черной стальной дверью: «Не входить при красном свете!» Красная лампочка не горела. Я вошла. – Все в порядке! Я тебя слушаю. – Мои глаза привыкали к темноте. – Какое страховое агентство станет обнародовать подобную информацию?
– То, где есть временный работник или уборщик, желающий продать ее таблоидам, – ответила Фредрик. – Мне кажется, я догадываюсь о мотиве.
– Я тоже, – согласилась я, но тут проходившая мимо меня женщина сказала, что на съемочной площадке нельзя пользоваться мобильниками, и я выключила телефон.
Впереди горел яркий свет. Я пошла туда. Кругом сновали люди – одни спешили, другие слонялись без дела, на меня никто не обращал внимания. Я ненадолго остановилась перед складным столом, на котором стоял поднос с аппетитными бубликами, тарелка с салатсм и баночка с горчицей.
– Где вы его потеряли? – спросил какой-то парень, наливая себе воды из кулера.
– Вы о чем? – удивилась я, но тут же поняла – это он не мне.
– Если бы я знал это, он не был бы потерян, – ответил ему мужчина, открывая огромную банку с аспирином. Я узнала Клэя, декоратора, который ширялся в шкафу Триши вчера вечером.
– Это одна из «беретт», что у нас были на прошлой неделе?
– Ничего подобного. «Кольт-1911» – его никто не видел вот уже месяц. – Клэй проглотил аспирин, не запив водой.
Я пошла дальше. По пути мне попалась детская кроватка, устланная полосатой льняной тканью. В ней лежала кукла, в маечке и подгузнике. Она улыбалась мне розовыми губками и голубыми стеклянными глазками. Я улыбнулась в ответ – и вздрогнула: сзади кто-то спросил меня:
– Уолли Шелли, как вы себя чувствуете? – Я обернулась и увидела Макса Фройнда, помощника режиссера. Он приближался ко мне – с клипбордом в руке, в наушниках, по-прежнему прихрамывая. Сняв наушники, он показал на женщину с косичками, оказавшуюся рядом: – Кармел Грейвс, известная как Кей-Джи. Она тоже Помощник режиссера. Мы работаем вместе.
Кей-Джи одарила меня улыбкой и сокрушительным рукопожатием и удалилась.
– Джен хочет, чтобы я представил вас трем актерам, с которыми вы пойдете на свидания. Руперта вы могли видеть вчера вечером. Шеффо, подожди, не уходи…
Из наушников Макса послышался женский голос, словно в них сидела волшебница.
– Макс, детективу нужен список всех, кто присутствовал на вчерашнем производственном совещании… – Помощник режиссера снова надел наушники и отстегнул от пояса радиопередатчик.
Когда он закончил разговор, я спросила:
– Она имела в виду детектива, расследующего убийство?
– Прошу прощения?
– Извините, я невольно подслушала. Это имеет отношение к Дэвиду?
Макс кивнул:
– Они выясняют, кто где был, когда он умер. Рутина. По крайней мере так они говорят, но я догадываюсь, что они говорят так всегда. На чем я остановился?
– На Шеффо, – подсказала я. – Вы хотели меня ему представить. Но вчера вечером я успела с ним познакомиться.
– Да? Хорошо. В любом случае он уже отправился домой. У него изжога, и мы побыстрей отсняли его сцены. К вечеру с ним все будет в порядке. Не беспокойтесь.
Я удивилась тому, что меня должна беспокоить изжога Шеффо Корминьяка, но Макс куда-то похромал и я последовала за ним.
– Как дела у Джо Рафферти? – спросил он. – Вчера она немного пошатывалась. – Я не успела ответить. Чей-то громкий протестующий возглас заставил Макса резко обернуться.
Триша, в бальном платье, при полном макияже, стояла напротив Кей-Джи.
– Я не позволю, чтобы меня выгоняли, как бестолкового ребенка, когда я занимаюсь делами, которые имеют громадное значение для шоу и, кстати говоря, обеспечивают вам зарплату!
– Триша, ничего личного, просто таковы правила, – вразумляла актрису Кей-Джи, и ее косички подергивались в такт словам, произносимым самым авторитетным тоном. – Никаких мобильников, никаких исключений! Я попросила саму Джен покинуть съемочную площадку, и Макс всегда выходит на улицу, чтобы позвонить.
– Если бы вы придерживались плана съемок, вместо того чтобы угождать Шеффо, я бы уже была дома. Мне должны были привезти мебель в строго определенное время, и теперь я вынуждена платить из своего кармана, лишь бы Шеффо Корминьяк освободился пораньше. Это справедливо?
– Триша, – вступил в разговор Макс. – Вчерашний вечер был удивительным. Пошли. Отснимем твои сцены, и ты будешь свободна, идет?
И тут Триша заметила меня.
– Что она здесь делает?
По ее тону было ясно, что мои акции по сравнению с вечеринкой стремительно упали.
– Знакомлюсь с парнями, – ответила я довольно неловко.
– С Рупертом и Треем, – подхватил Макс. – Уолли будет корреспондентом «Мыла и грязи» – будет ходить на свидания.
Триша выглядела ошарашенной.
– Что? И когда это решили? Я звоню Джен.
– Сначала выйди из павильона! – Кей-Джи развернула Тришу лицом к двери. Та вырвала свою руку, и я вздрогнула – было похоже, что она сейчас ударит Кей-Джи.
– Уолли, надо поторапливаться, вот-вот разразится гроза, – сказал Макс. Он забрался на возвышение и провел меня к хорошо освещенному месту в похожем на пещеру пространстве, где стоял стол, к которому было прикреплено гримировочное зеркало. Рядом стояло кресло, занятое Спящей красавицей мужского рода – мальчишкой, который предлагал мне грог на вечеринке у Триши. Рядом с ним я увидела Руперта Линга, читающего «Дейли верайети».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38