А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



«Рыцари»: Олма-Пресс; Москва; 1998
Оригинал: Linda Miller, “Knights”
Перевод: Е. Опрышко
Аннотация
Еще девочкой Меган с помощью неведомого волшебства переносится в средневековую Англию. Там, по обычаям той эпохи, ребенком она обручается с Дэйном Сент-Грегори. Формально являясь мужем и женой, они никогда не видели друг друга… Путешествия во времени, страдания неразделенной любви, разлука ожидают героев. Обретет ли Меган счастье, сумеет ли перехитрить жестокую судьбу?
Линда Лаел Миллер
Рыцари
ПРОЛОГ
Это было волшебное место, от него веяло самой настоящей магией.
Маленькая Меган зачарованно стояла в стороне от одноклассников, сжимая в руках куклу и заглядывая в широкую брешь в стене аббатства. Привычное для нее чувство одиночества внезапно исчезло. Никто, кроме Меган, казалось, не замечал, что в воздухе пляшут мириады крошечных золотистых, голубых, серебряных звездочек и в тишине звучит едва слышная прекрасная музыка.
Под внимательным взглядом восхищенной Меган из ниоткуда возникли покрытые ржавчиной железные прутья решетки. За ее спиной другие дети беспечно болтали, радуясь возможности вырваться за высокие мрачные стены школы Брайербрук. Наслаждаясь теплым солнечным весенним утром, упиваясь кратким мигом свободы, они не замечали ничего вокруг.
Пролом в стене с необъяснимой силой притягивал Меган, и она смело шагнула к железной решетке, прижимая к груди куклу, и вдруг по другую сторону решетки появилась прекрасная женщина. Она улыбалась Меган и приветливо кивала головой. Незнакомка была одета в ярко-голубое платье, длинные золотистые волосы струились по ее плечам. Кожа ее была белой, как снег, а глаза сияли, как сапфиры.
— Меган, — позвала леди, и ее нежный голос напомнил девочке перезвон колокольчиков «поющий ветер». В далекой Америке такие колокольчики висели на соседнем крыльце.
Меган Сондерс едва исполнилось пять лет, но она была развита не по годам. Довольно смышленая девочка, росла единственным ребенком в семье, поэтому очень хорошо знала, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. Меган оглянулась на своих учителей, ожидая их разрешения, но, как обычно, никто не обращал на нее внимания. Меган казалось, что порой она становится невидимой для окружающих.
Она приблизилась к решетке, все еще сжимая в руках куклу. Эта кукла да еще коробка с театральными костюмами — вот все, что осталось у Меган от прежней жизни. Больше у нее не было ничего, не считая форменной одежды и учебников.
Леди склонилась к Меган — заструилось, зашелестело ее длинное платье. Она заговорила, но слова ее звучали странно, на незнакомом языке. Меган слегка нахмурилась.
— Я не должна говорить с незнакомыми людьми, — сказала хитрая Меган, обращаясь к своей кукле. Вообще-то это была не просто игрушка. Кукла представляла английскую королеву Елизавету Первую, которую иногда называли Глорианой. Об этом Меган узнала от продавщицы в отделе игрушек, где родители купили ей эту куклу. Это был их прощальный подарок.
Родители Меган развелись, и девочка не была нужна ни отцу, ни матери. Они даже не пытались этого скрывать.
Пути родителей Меган расходились, и, перед тем как уехать, они подписывали какие-то бумаги у директора школы, в которую отдали дочь. Старшие девочки в школе Брайербрук не преминули сообщить Меган, что теперь она сирота. Ее мать вернулась обратно в Америку: Эрика Сондерс, единственная наследница крупного состояния, просаживала деньги за азартными играми; а отец, уроженец Англии, не хотел «связывать» себя. Он предпочитал, чтобы окружающие называли его Джорданом — это относилось также и к Меган. В Лондоне его ждала карьера театрального актера.
Кроме того, он отхватил порядочный кусок наследства своей жены.
И Меган тоже принадлежала часть этих денег, но ей было все равно. В конце концов она была всего лишь пятилетней малышкой.
Родители никогда не уделяли ей много внимания, поэтому Меган не скучала ни по отцу, ни по матери. Но она знала, что у других детей есть родители, которые любят их, заботятся о них, и девочке тоже хотелось ласки и тепла. Ей нужна была семья.
— Не бойся, — сказала леди. Теперь Меган поняла ее.
— Я не боюсь, — ответила она, и тут же удивленно спросила: — Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Это волшебство, — произнесла женщина, и Меган охотно поверила ей. До приезда в Англию Меган много времени проводила в одиночестве и любила фантазировать. Она грезила о принцах и принцессах, замках и страшных драконах.
— А как тебя зовут? — спросила, в свою очередь, Меган.
— Элейна, — ответила леди. Она приоткрыла калитку, заскрипели заржавленные петли.
Метан оглянулась на своих одноклассников и учителей, но они не обращали на нее внимания. Девочка протянула Элейне куклу.
— Это Глориана.
— Красивая, — проговорила Элейна своим нежным голосом, еще шире открывая калитку.
— В моем классе в Брайервуде целых пять девочек по имени Меган, — доверительным тоном сообщила малышка. Она стояла теперь так близко от незнакомки, что могла бы дотронуться до ее роскошного платья, прикоснуться к шелковистым волосам.
— Мне кажется, что это уж слишком, — продолжала Меган.
Элейна слегка нахмурилась, задумавшись о чем-то.
— Тогда мы будем называть тебя Глорианой, — решила она. Леди отступила на шаг, и Меган, соблазненная перспективой получить новое красивое имя, последовала за ней.
— Глориана — это куда лучше, чем Меган, — с важностью объявила девочка. Стало вдруг необычайно тихо. Меган обернулась, чтобы взглянуть на своих одноклассников, но видела их теперь как сквозь мутное стекло. Их очертания становились все более размытыми, бледнели, и Меган уже с трудом различала их.
— Ты хочешь вернуться к ним, Глориана? В тот мир? — спросила Элейна, склоняясь к девочке и заглядывая ей в глаза. — Ты вольна в своем выборе. Ты не останешься здесь против своей воли.
Глориана… Какое красивое имя!
Меган подумала о своей неуютной кровати, потрепанных книгах, школьной парте. Ее родители, наверное, уже забыли о существовании дочери. После развода им не терпелось начать новую жизнь, и судьба Меган их совсем не заботила. Ни мать, ни отец даже не поцеловали ее на прощание, не обещали навещать, не наказали быть хорошей девочкой.
Каждую ночь, когда гасили свет, она все еще плакала украдкой, хотя и понимала, что это глупо.
— А я буду жить в замке и ездить на маленьком пони, как принцесса из сказки? И выйду замуж за прекрасного принца, ну, когда вырасту? — спросила она.
Элейна улыбнулась девочке своей обворожительной улыбкой.
— Ну конечно же, ты будешь жить в замке, и у тебя будет свой пони. А когда вырастешь, то выйдешь замуж, если и не за прекрасного принца, то за барона. Годится барон тебе в мужья? Хорошо, не отвечай прямо сейчас, у тебя есть еще время, чтобы все хорошенько обдумать.
Глориана кивнула, обернулась через плечо и с облегчением увидела, что прежний мир все так же скрывает туманная пелена. Все потеряло отчетливость, и она почти ничего не могла рассмотреть, кроме булыжников, цветов, решетки и высокой стены аббатства.
— Я хочу есть, — призналась Глориана. Пакет с едой она оставила в школьном автобусе. Но теперь прежняя жизнь казалась ей такой же далекой и нереальной, как сон.
— Пойдем со мной, — позвала Элейна, протягивая ей руку.
Глориана подала незнакомке свою маленькую ладошку.
— Ты моя добрая фея? — спросила она, следуя за Элейной по узкой тропинке, уводившей их со двора и петлявшей меж высоких каменных стен аббатства.
— Нет, — ответила леди, — конечно, нет.
— Но ты же сотворила волшебство. — Меган на какое-то мгновение даже испугалась, осознав происходящее.
— Нет, дорогая. — На губах леди заиграла улыбка. Она взяла девочку на руки и опустила на скамью. Заглянув в глаза Меган, она продолжила:
— Это ты совершила заклинание, не я. — Элейна слегка нахмурилась, оглядев походный наряд Меган: старые джинсы, футболка, кроссовки. — Нужно достать тебе другую одежду, прежде чем тебя увидят.
— Зачем? — удивленно спросила Глориана, потому что обычно учащиеся школы в Брайервуде носили форму, им редко приходилось надевать другую одежду.
— Такие вещи еще не существуют, — ответила Элейна, посерьезнев. — Твое появление и так вызовет много вопросов.
Глориана почувствовала, что у нее сдавило горло, и она тяжело вздохнула.
— Наверное, со мной будет слишком много проблем, — прошептала она.
Девочка привыкла, что к ней относятся, как к досадной помехе, источнику проблем. Она еще не забыла, как ругались ее родители, швыряясь вещами и крича, друг другу: «Это твой ребенок!» Малышка не была нужна ни отцу, ни матери, никому в школе-интернате.
Элейна порывисто обняла ее, а когда выпустила из объятий, на глазах у нее были слезы.
— Нет, ты никому не причинишь беспокойства, — сказала она, вздохнув. — Ты ниспослана нам в ответ на наши молитвы. А теперь идем, дитя. Нам еще многое нужно сделать…
ГЛАВА 1
Дэйн Сент-Грегори, пятый барон Кенбрук, поднял затянутую в перчатку руку, давая команду остановиться. Его небольшая армия (вернее, все, что от нее осталось), бряцая оружием, остановилась. Пелей, вороной барона — мощный, сильный, быстрый, как ветер, — взрыл землю широкими копытами и, заржав, вскинул голову. Дэйн купил коня на ярмарке в Фландэрсе всего две недели назад. Дорбгой он поиздержался, и покупка совсем опустошила его кошелек.
Но Кенбрук не жалел о своем приобретении. Таких коней как его Пелей — крепких, выносливых, словно созданных для битвы, — было не сыскать во всей Англии. Пелей и лучшие кобылицы из замка Хэдлей дадут начало новой породе. Со временем у барона будет целый табун великолепных лошадей, и его покупка с лихвой оправдает себя.
Дэйн глубоко вдохнул, обозревая окрестности с высокого холма. Внизу, в долине, словно изумруд, поблескивало бледно-зеленое озеро. Последние лучи заходящего летнего солнца играли рябью на воде, рисуя на поверхности озера причудливый узор. Силуэт замка Хэдлей, древней мрачной крепости с тремя дворами и шестью башнями, смутно вырисовывался на фоне южного берега. У подъемного моста, между пустым рвом и внешними стенами замка приютилась маленькая грязная деревушка, носящая то же имя, что и замок. Покосившиеся хижины и кособокие лачуги, овцы, свиньи и домашняя птица, бродящие по узким улочкам, гостиница с таверной, и церквушка, с одним, но зато цветным витражем, на котором изображался святой Георгий, убивающий змея, — вот чем могла похвастаться деревушка Хэдлей.
Дом купца Сайруса, торгующего шерстью, стоял в стороне от грязных лачуг. Просторный, крепкий, выстроенный из красного кирпича и крытый черепицей, с садом и небольшим двориком, дом выглядел опрятным и уютным. Дэйн пытался уверить себя, что Глориана, его девочка-невеста, будет рада вернуться туда. Ни замок Хэдлей, ни поместье Кенбрук, несмотря на свою древнюю историю и множество комнат, не могли похвастаться таким радушием, как дом Сайруса.
Дэйн поерзал в седле. Купец не обрадуется встречи с ним, это уж точно.
Барон скрипнул зубами, подавшись вперед и опершись рукой на переднюю луку седла. Невидящим взглядом он смотрел на раскинувшийся перед ним великолепный вид. Союз с Глорианой был бессмысленным: девчурке было всего семь лет от роду, когда клятва соединила их, а сам он был еще зеленым юнцом. Церемония даже не требовала их присутствия — девочка оставалась в Лондоне, под попечительством своей приемной матери, а Дэйн отплыл на континент, чтобы освоить доходное военное дело. Между ними никогда не было любви, потому сердце Глорианы не будет разбито, когда он объявит о своей помолвке с Мариеттой. Наверняка она даже обрадуется, найдя себя свободной от союза с ним.
Несмотря на всю убедительность подобных рассуждений, на сердце у Дэйна все же было неспокойно.
Он посмотрел на ворота замка. За ними, в четверти мили от дороги, плавно огибавшей озеро, стояло обветшалое аббатство. Дорога, теряясь в густой дубраве, вновь появлялась перед воротами поместья Кенбрук.
Дэйн улыбнулся. Фамильное поместье с единственной маленькой башенкой, построенное несколько веков назад на месте римской крепости, представляло собой полуразвалившееся каменное строение. Крыша в нескольких местах обвалилась, и зимой по коридорам гулял ветер, задувая лампы и факелы. Говорили, там живут привидения. Но то были не безобидные призраки, а кровожадные чудовища, охотящиеся за человеческими душами. Бывало, в крепость прорывались волки и устраивали там свое логово.
Несмотря на все это, законным владельцем поместья был Дэйн, и он всегда любил его. По приезде барон собирался обустроить дом, вернуть ему жилой вид еще до того, как Мариетта станет его женой и войдет хозяйкой в Кенбрук. Дэйн хотел растить своих будущих детей в стенах родного поместья. Его сыновья, конечно же, станут отцовской гордостью — рыцарями, отважными воинами, стоящими на защите справедливости. А дочери, умные и красивые, как их мать, без сомнения, найдут свое счастье в браке.
Тихонько вздохнув, Дэйн обернулся, чтобы посмотреть на благородные черты лица своей прекрасной спутницы. Мариетта де Тройе одарила его своей очаровательной улыбкой. Девушка грациозно сидела на серой в яблоках лошади, свежая, как цветок, несмотря на утомительную дорогу через всю Нормандию. Она застенчиво потупила глаза, опушенные длинными густыми ресницами.
Дэйн смотрел на нее, и сердце его преисполнилось восхищением.
— Взгляни, Мариетта, — сказал он, указывая на поместье Кенбрук. — Вот наш дом.
Мариетта поправила свой головной убор, похожий на старинный монашеский чепец, скрывавший ее роскошные волосы от посторонних глаз. Видеть распущенные волосы девушки позволялось только ее служанке, хотя Дэйну пару раз украдкой удавалось взглянуть на эти густые пышные локоны цвета воронова крыла. Он еще ни разу не был близок с Мариеттой: она воспитывалась в строгости и благочинии в женском монастыре во Франции. Скоро, когда его святейшество расторгнет союз с Глорианой, Дэйн сможет любоваться шелковистыми волосами Мариетты, играть длинными прядями, зарываться в них лицом и всю ночь вдыхать их дурманящий аромат.
— От этого места веет печалью, — робко проговорила Мариетта.
Дэйн так замечтался об исключительных правах супруга, что до него не сразу дошел смысл ее слов. Проследив за взглядом ее томных карих глаз, он понял, что сказанное относится к его дому.
Слова Мариетты задели его, но Дэйн тут же подавил обиду.
— Да, это так, — отозвался он, все еще думая о своем и на какое-то мгновение забыв, что они не одни. Два десятка солдат навострили уши.
— Кенбрук видел много горя и несчастий, но все то в прошлом, — продолжал барон. — Мы возродим поместье, комнаты наполнятся детскими голосами — голосами наших сыновей и дочерей, Мариетта.
Щеки девушки вспыхнули, что было еще более заметно в контрасте с ослепительной белизной ее головного убора.
Дэйн, приписав это ее девичьей застенчивости, развернул своего великолепного скакуна, чтобы взглянуть на свой отряд. Покрытые грязью с головы до пят, вонявшие хуже своих нечищеных лошадей, солдаты ухмылялись во весь рот. Дэйну не следовало говорить о личном в присутствии этого сброда, и он пожалел о случившемся, но ничем не выдал им своих чувств.
— Вас примут в замке Хэдлей, — возвысив голос, обратился он к своим людям. — Воспользуйтесь случаем, чтобы отдохнуть и развлечься, но следите за своим поведением. Хозяин замка — мой брат, но походные законы все еще остаются в силе. На вашем месте я не рискнул бы нарушать их.
Солдаты дружно, как по команде, кивнули и с гиканьем погнали своих лошадей, предвкушая все прелести женского общества и добрую выпивку. Спускавшаяся с холма тропинка вывела их на дорогу к замку. Один всадник немного задержался. Это был друг Дэйна, рыжеволосый уроженец Уэльса по имени Максин.
Всегда себе на уме, он лучше всех в отряде владел мечом и умел благоразумно держать язык за зубами.
Дэйн и его невеста ехали во главе небольшого отряда, а Максин и Фабриана — служанка Мариетты — замыкали процессию.
Глориана мчалась галопом на маленькой пятнистой лошадке, подаренной ей Гаретом на пасху. Медно-золотистые волосы девушки развевались по ветру. Ее темно-синее платье, богато расшитое по воротнику и манжетам, было все в грязных пятнах и задралось до колен, открывая перепачканные босые ноги. Она звонко рассмеялась, когда Эдвард, ее сводный брат и близкий друг, догнал ее, пришпорив своего светло-гнедого коня Одина.
— Господи, Глориана! — воскликнул юноша. — Остановишься ты наконец или нет?
В голубых глазах Эдварда она прочла нечто большее, чем одну только досаду по поводу еще одной проигранной скачки. Глориана обуздала свою взмыленную лошадь и пустила ее сначала рысью, а затем шагом.
— Что случилось?
Эдвард пригладил свои густые коричневые волосы и указал ей на холм, возвышающийся перед замком Хэдлей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34