– Черт бы тебя побрал, – выругался он.
– Вставай, – буркнул Стивен.
– Что, черт возьми, случилось?
– Вставай, ты, презренный ублюдок, – отрезал Александр, появляясь на пороге камеры, – а то я сделаю так, что ты больше не встанешь никогда.
Похоже, это сработало.
Люк оперся на локоть и поднялся на ноги, со злобой поглядывая на обоих. Александр почувствовал что-то вроде мстительной радости, увидев, как изменилось лицо Люка. У него были раздуты губы, а около макушки расплылся уродливый синяк, как раз там, где Александр приложился кулаком перед тем, как вытащить Люка из деревенской хижины.
– Откуда все это? – наконец произнес Люк, потирая шею и в недоумении оглядываясь вокруг. Внезапно он скривился, по всей видимости, дотронувшись до болезненного места. – Христос всемогущий, – пробормотал он, – я чувствую себя, словно упал лицом на каменный утес.
– Это почти так, только у тебя на шее веревка и тебе скоро, возможно, придется расстаться с жизнью. – Выражение лица Стивена было жестким. – Не вмешайся Ашби, ты бы уже был мертв.
За все время знакомства Александра со Стивеном это был самый длинный его монолог. Александр удивленно посмотрел на Стивена, затем устремил ледяной взгляд на Люка.
– Теперь я жалею о своем решении, – произнес Александр. – Вижу, ты не избавился от обыкновения нападать на женщин, которые тебя не хотят.
Люк мрачно посмотрел на него и насмешливо фыркнул:
– Судя по тому, как вы себя ведете, я по уши в дерьме. – Он почесал подбородок и нахмурился. – Это она не хотела? Христос, да она просила…
– Ни слова о ней, – бросил Александр. – а то я за себя не ручаюсь.
Какое-то время Люк, казалось, размышлял, как ответить на этот вызов, но потом решил уступить и негромко рассмеялся. После этого он пересек камеру и оперся о дверь с засовом.
– Ладно. Мне все равно. Ты должен меня немедленно выпустить отсюда. – Он с отвращением оглядел камеру.
– Что, не нравится здесь? – насмешливо произнес Александр. – Ты мог оказаться в более ужасном месте без всякой надежды выйти из заключения. Здесь нет крыс. – Он пристально посмотрел на Люка. – Никто тебя не пытает.
Люк поймал его взгляд.
– А, да, я почти забыл о времени, которое ты провел во французской инквизиции. – Уголок его рта искривила усмешка. – Если сравнивать с этим, то я попал в рай, однако я хочу его покинуть. И немедленно.
– Ты сделаешь это, когда я все подготовлю.
– Ты подготовишь это сейчас. Не буду напоминать тебе, почему ты должен выполнять мои распоряжения.
Стивен встал рядом с Люком. Александр стиснул челюсти.
– Легко сказать. Против тебя выдвинуты обвинения, и на эти обвинения надо ответить.
– Вот и ответь, – произнес Люк, едва подавив иронический смех. – Ты – всемогущий граф Марстон для всех этих дурней. Организуй мое освобождение!
– Я созвал суд на это утро и пришел сюда, чтобы довести до твоего сведения обвинение, которое собираюсь тебе предъявить.
– Обвинение? – Люк дернулся вперед от двери, но Стивен его удержал.
– Стой спокойно и слушай, – буркнул Стивен. – Хотя это не лучший вариант, твои действия оставили нам только его.
– В деревне есть несколько человек, которые утверждают, будто ты хотел изнасиловать Джейн Лотт, – произнес Александр.
– Это мальчишки, – возразил Люк. – Их свидетельства ничего не значат.
– Может быть, но их наберется с полдюжины. Тебе повезло, что ты не успел совершить насилие. Это не дает ее отцу права требовать денежного возмещения или физического наказания.
Люк опять насмешливо фыркнул.
– Просто смешно. – Он снова перевел взгляд на Александра. – Тогда как ты собираешься вызволять меня отсюда?
– Ты будешь изгнан из замка Данливи до наступления ночи.
– Что? – Люк перевел взгляд с Александра на Стивена, а затем снова на Александра. – Ты серьезно?
– Да. Твое положение здесь в лучшем случае можно назвать шатким. Мы рискуем всем, если разрешим тебе остаться, – произнес Александр, жалея, что не может, как подсказывают ему чувства, передать Люка в руки отца Джейн и других ее родственников, чтобы они наказали его по заслугам. – Нас всех будут подозревать, если я сделаю вид, будто вчера вечером в деревне ничего не произошло. Люди сразу поймут, что я принял сторону англичан против своего собственного народа.
Люк молчал. Какое-то время выражение его лица менялось – от удивления к злости, потом к размышлению и, наконец, к недовольному смирению.
– Возможно, это правильно, – нехотя согласился он.
– Я рад, что ты не возражаешь, – буркнул Александр, ничего так не желая в эту минуту, как двинуть кулаком в это самодовольное лицо, чтобы треснул череп.
– Если я уйду, это может быть полезно, – продолжал Люк, на которого явно не произвела впечатления злость на лице Александра. – Мы не могли ничего сообщить о положении дел лорду Эксфорду. Поскольку в замке постоянно находится армия, готовая к нашему нападению, он не может подойти достаточно близко, чтобы осуществить обмен посланиями.
– Я буду продолжать собирать сведения о гарнизоне, чтобы определить наилучшее время для атаки. – произнес Стивен.
Поразмыслив, Люк кивнул.
– Покинув Данливи, я вернусь в наш базовый лагерь, соберу небольшую группу солдат и возвращусь сюда через день или два, в лес к югу от замка. Нас никто не заметит, если ты запретишь охоту в этих местах. Мы можем назначить время встреч, на которых ты будешь сообщать, что узнал нового.
– Ашби, теперь тебе придется выполнять здесь часть моей работы, – хмуро добавил Стивен, – После того, что случилось, я не могу задавать много вопросов.
Александр кивнул, но сжал кулаки. Ему совсем не нравилось обсуждать подробности того, как он должен предавать обитателей Данливи. Он с легким сердцем приступал к своей задаче, когда не знал людей Данливи и даже их имен. Сейчас все стало много труднее. Он ненавидел себя за то, что участвует во всем этом, однако дороги назад не было. Даже если он рискнет жизнью, это повлечет смерть Джона. Нельзя же обрекать на смерть друга только потому, что задача столь неприятна.
Люк, как всегда чертовски проницательный, подняв бровь, насмешливо произнес:
– Я вижу, ты понимаешь тяжесть своего положения, Александр. Но не бойся. Выполни свою часть сделки, и Джон не пострадает. – На его лице появилась злобная ухмылка. – Если со мной ничего не случится, то скоро жди новостей. А пока молись. Я не заставлю себя ждать.
– Ты ублюдок, Люк.
– Помнится, ты мне это уже говорил.
– Я могу повторять бесчисленное количество раз.
– Я поступаю так, как требуют обстоятельства, – ответил Люк, пожав плечами, и показал на стены своей темницы: – Однако тебе стоило бы помнить, что независимо от того, где я буду находиться, в Данливи или за его стенами, я один из тех, кто следит за тобой, чтобы знать, как ты выполняешь свою задачу.
– Нет необходимости напоминать мне об этом.
Люк рассмеялся, после чего с угрожающим видом шагнул к Александру.
– Думаю, что тебе также полезно помнить, что роль графа – лорда и супруга хозяйки замка – ты лишь играешь, – со злобой продолжал Люк. – Чем быстрее ты получишь информацию, тем быстрее мы навсегда избавимся друг от друга. – Он помолчал, потом усмехнулся с таким злорадством, что Александр воспринял это как тревожный сигнал еще до того, как Люк начал говорить: – Могу дать совет, как достичь этого эффективнее всего.
– Не надо, – процедил Александр сквозь стиснутые зубы.
Лицо Люка приобрело похотливое выражение.
– Это для твоей же пользы. А совет таков: рекомендую тебе максимально использовать твое любовное искусство. Дай этой ничего не подозревающей смазливой даме то, что полагается дать жене. Заставь ее извиваться и пылать жаром под тобой в кровати, а в кульминационный момент…
Он не успел договорить. Александр схватил его за горло и с силой сжал, едва не задушив его, но вовремя остановился.
– Независимо от того, что мы здесь делаем, Люк, я не позволю, тебе говорить об этой женщине как о портовой шлюхе, – грозно произнес он. – Тебе следует помнить об этом.
Александр почувствовал, что Стивен пытается его оттащить. Люк захрипел, лицо его покраснело.
Александр разжал пальцы и оттолкнул от себя своего бывшего товарища. Ему хотелось в эту минуту осуществить более суровую месть, но он знал, что за это придется заплатить не только ему одному.
– Черт бы тебя побрал, Ашби, – выдохнул Люк, когда смог наконец, согнувшись и кашляя, приложить руку к горлу.
Стивен молчал, но Александр заметил его угрюмый вид. Когда Александр перевел взгляд обратно на Люка, тот уже выпрямился и усердно старался вернуть себе как нормальное дыхание, так и былой задиристый вид:
– Ты пожалеешь об этом еще до того, как мы покончим с этим делом, Александр. Обещаю тебе.
– Как ты говорил мне в день, когда меня вовлекли в этот план, Люк, «я ужасно боюсь твоих угроз».
– Напрасно ерничаешь. И если позволишь себе растаять в объятиях этой проклятой суки, леди Элизабет Селкерк, окажешься еще большим дураком, чем я считал. – Глаза Люка приобрели холодно-стальной оттенок. Он продолжал поглаживать горло. – Может, я и покину Данливи на время, но вернусь, чтобы взять то, что является английским по праву. Если ты знаешь, что тебе нужно, это поможет тебе, когда придет время, уменьшить твои потери и разделить трофеи с победителями.
Повернувшись, Александр покинул камеру, не дослушав Люка. Затем отдал распоряжение Стивену закрыть дверь и присоединиться к нему в темнице перед камерой. Но Люк продолжал говорить, зная, что Александр его слышит. Александру пришлось сжать кулаки и стиснуть зубы, чтобы не отвечать на насмешки этого ублюдка…
Наконец дверь темницы закрылась. Как же Александру хотелось убить этого негодяя! Будь на то его воля, он сделал бы это немедленно.
Солнце еще не село, когда Александр, стоял на стене с бойницами вместе с начальником охраны, четырьмя часовыми и Элизабет, наблюдая за тем, как полдюжины солдат Данливи ведут из замка Люка. Они должны были оставить его на границе, владений замка, предоставив ему самому беспокоиться о своей безопасности.
Перед собранием обитателей замка Люку объявили, что его возвращение в замок означает для него смертный приговор. Только Александр и Стивен знали, насколько лицемерен этот приговор. Конечно, Люку предстояло вернуться. И вернуться с армией англичан, готовых штурмом овладеть стенами Данливи, используя слабости в обороне замка, которые определят Александр и Стивен. Обитатели замка и не подозревали, что над ними занесен топор, готовый обрушиться в любой момент.
От одной этой мысли Александру стало не по себе.
Он долго напряженно раздумывал, как этого не допустить, как избавить Элизабет и ее людей от уготованной им судьбы. Но сделать ничего не мог. Не мог сказать ей правду. То, что он делал здесь, было чудовищно и вполне заслуживало смертного приговора со стороны этих людей, однако он не мог не помнить, что рискует не только собственной жизнью. Ему неоткуда было ждать помощи, у него не было друзей, которые могли бы помочь ему встретить английские войска, когда они прибудут. Из этой ловушки не было выхода.
Повернув голову, он встретился взглядом с Элизабет и вдруг понял, что тревога в ее глазах отражает его собственную тревогу. Но чем была вызвана ее тревога – наказанием для Люка? Или она по-прежнему сомневается в том, что он является ее мужем?
В сложившейся ситуации Александр бессилен. У него нет выбора. Он вынужден лгать, все сильнее запутываясь в паутине обмана, которой опутал Элизабет. Когда он закрывал глаза, чтобы подумать, как завоевать ее доверие, перед его мысленным взором всплывали вчерашний вечер в саду, поблескивающая золотом в мерцающем свете фонарей кожа Элизабет и мягкий свет луны.
И его тут же захватывало желание – не только желание обладать ею во всех вообразимых греховных смыслах, но также желание защищать и охранять от всех, кто мог бы ее обидеть.
Прикосновение Элизабет вывело его из размышлений, вернув к реальности. Элизабет была готова пройти в помещение. Кивнув, Александр взял ее за руку. Он крепко сжал челюсти и поднял голову, сопровождая ее со стены замка в большой зал и притворяясь, будто все хорошо и неприятное происшествие уже в прошлом.
Притворяясь.
Похоже, притворство удается ему лучше всего. Только в одном он не притворялся, это было выше его сил.
Он не притворялся, испытывая растущее чувство к Элизабет.
Глава 8
Четыре недели спустя.
Назначенное время почти что настало.
Элизабет кивнула паренькам, принесшим в спальню нагретую воду, давая тем самым разрешение вернуться к их обычным обязанностям. Те ответили учтивым поклоном, но этот величественный жест был в конце смазан тем, что они заулыбались, обменявшись друг с другом понимающими взглядами. Томас, старший из двоих, толкнул локтем Генри, когда Аннабель отослала их из комнаты вместе с другой служанкой, прибывшей помочь Элизабет в ее приготовлениях.
Чертенята.
Элизабет не могла не улыбнуться, глядя на них, однако постаралась спрятать улыбку. Эти пареньки были очень веселыми, они знали, что происходит, и решили обменяться шутками по этому поводу. Да, были причины для того, чтобы совершить омовение утром, а не в обычное время, после вечерней верховой езды.
Первой причиной был грандиозный пир, запланированный на сегодняшний вечер в честь возвращения Роберта. На это событие были приглашены все окрестные землевладельцы.
Второй причиной было то, что Роберт первый раз выиграл у нее в мерелс. И, наконец, омовение должно было стать частью его награды.
Аннабель и другие служанки принесли в комнату стопку чистых полотенец, а также горшочки с мазями и порошками из сухих трав. Эти порошки когда-то приготовила сама Элизабет. Аннабель подошла ближе, чтобы положить несколько полотенец рядом с Элизабет и бочкой, из которой шел пар. Выпрямившись, Аннабель посмотрела на свою госпожу.
– Могу я задать вам вопрос, миледи?
Элизабет взяла у нее горшочек с целебной мазью из первоцвета и фиалки. Эти средства использовались при болях в мышцах. После этого Элизабет кивком отпустила двух других служанок.
– Конечно. О чем же ты хотела меня спросить?
– Я должна знать, правда это или нет. – Аннабель оглянулась на дверь, видимо, желая убедиться, что остальные служанки ушли и никто не услышит ее вопроса. – Мы с Марией поспорили об этом сегодня утром, но я сказала, что такого не может быть. Однако Мария продолжает настаивать. – Сложив руки на животе и вопросительно подняв брови, Аннабель спросила: – Неужели лорд Марстон действительно выиграл у вас вчера вечером в мерелс?
Элизабет прикусила губу, чтобы не улыбнуться, но эта ее попытка оказалась не совсем успешной. Она слегка повернулась, делая последние приготовления для омовения Роберта.
– Да, он выиграл.
– А это? – спросила Аннабель, показывая на бочку.
– Это часть его награды, – ответила Элизабет, стараясь не выдать своим тоном, что именно является наградой после омовения. – Он провел утро на охоте, и ему необходимо смыть пот перед сегодняшним пиром. И конечно, он заслужил награду, поскольку приложил много сил, чтобы добиться победы надо мной в этой игре.
– Но он постоянно проигрывал на протяжении месяца, почему же вдруг победил? Как вы думаете? – с подозрением во взгляде спросила Аннабель.
Элизабет сделала вид, будто не заметила этого, и величественно кивнула:
– Двадцать шесть попыток, видимо, его чему-то научили.
Аннабель издала неопределенный звук, и Элизабет снова повернула к ней голову. Это было ошибкой. Выражение на лице служанки заставило ее громко рассмеяться.
– Ладно, признаю, что немного ему помогла.
– Немного?
– Ну, может быть, много, – произнесла Элизабет, расправляя полотенце.
– Я это знала! – сказала Аннабель и с укоризной добавила: – Миледи, вы позволили ему выиграть.
Все еще смеясь, Элизабет признала:
– Возможно, ты права, хотя он стал играть гораздо лучше, чем раньше.
– Гораздо лучше?
Это произнес мужской голос от двери. Элизабет повернулась, чтобы встретить теплый взгляд Роберта. Он стоял в дверях, почти заполнив собой дверной проем. Аннабель присела в книксене и негромко произнесла:
– Милорд.
Элизабет не могла не улыбнуться ему в ответ, ее лицо залил румянец. В воздухе явственно ощущался запах трав, порошки из которых она высыпала в окутанную паром воду. Муж остановил на ней проницательный взгляд.
Элизабет кашлянула, раздумывая над тем, какую часть их разговора с Аннабель он мог слышать.
– Я говорила Аннабель, что вы стали лучше играть. Вы снова застали меня врасплох, как тогда в саду, – ответила Элизабет.
Однако Аннабель выглядела виноватой, и, чтобы избежать дальнейших вопросов, Элизабет загородила собой служанку, а потом незаметно сделала ей знак удалиться.
– Извините меня, милорд… миледи, – произнесла Аннабель, сжимая в руках оставленную мальчиками пустую корзину и, как и положено прислуге, смиренно глядя в пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28