Посмотрите, он же просто счастлив, когда ему смотрят в рот. Хотя, по-моему, Лонгэйкру было бы полезно обзавестись более приличным гардеробом, по крайней мере, хотя бы штаны сменить. Такое впечатление, что он до сих пор плавает под черным флагом со скрещенными костями! — и Фитцсиммонс скорчил недовольную гримасу.
Все это время Алистер сидел молча, с интересом наблюдая за сменой выражений на лице пожилого дворецкого. Он внезапно подумал, что люди, подобные Кирби, гораздо сложнее на самом деле, чем кажутся с первого взгляда. — Вас ведь по-прежнему что-то волнует, не правда ли, Кирби?
Чуть ли не в первые в жизни Хьюстон Кирби растерялся, не зная, что на это сказать.
— На вашем месте я бы не волновался по поводу тех вздорных обвинений, что выдвинуты против нашего капитана. В конце концов, он же у нас маркиз, да и к тому же богат, как король. Думаю, наши достопочтенные судьи не будут к нему слишком суровы. Я всегда поражался, видя, как титул и золото сводят кое-кого с ума. А вот для нас троих нет выше титула, чем капитанское звание командира Морского Дракона! Да и кроме всего, насколько мне известно, все эти обвинения — сплошное вранье, — махнул он рукой, беспечно выкинув из головы те дни, когда они славно промышляли контрабандой.
— Это все замечательно, но только иногда этого мало, чтобы спасти человека от галеры. — недоверчиво хмыкнул Фитцсиммонс. — но в одном вы правы, мистер Марлоу. Наши славные и весьма уважаемые судьи, скорее всего, почешут пыльные парики и отпустят восвояси нашего богатенького маркиза. И только пальчиком погрозят вслед.
— Но только не в наши дни, — пробормотал Кирби, уткнувшись в свою кружку. Его согбенная спина и ссутулившиеся плечи выглядели, как олицетворение отчаяния.
— Надеюсь, вы не забыли, что на стороне капитана — двое очень уважаемых свидетеля, готовых подтвердить его невиновность. Очень сомневаюсь, что дочку герцога или одного из высокопоставленных офицеров флота Его Величества заподозрят в лжесвидетельстве!
Симус Фитцсиммонс захохотал, весело сверкая глазами. — Да уж, нашему капитану чертовски повезло! Подумать только, капитан сэр Морган Ллойд собственной персоной — наш главный свидетель! От этого просто с ума сойдешь! Поверишь во все эти сумасшедшие байки о нечистой силе, что милейший Лонгэйкр распускает по Лондону!
Но старичок дворецкий совсем понурился.
— Эй, гляди веселей! — воскликнул жизнерадостный ирландец, заметив подошедшую служанку. В руках у неё был поднос, весь уставленный тарелками с аппетитно пахнувшим мясом. — Все, что вам требуется, Кирби — как следует набить живот чем-нибудь вроде этого роскошного пирога с сочной олениной! Он живо приведет вас в более веселое настроение! — промурлыкал он, как довольный кот, оглядев вначале заставленный тарелками стол, а потом бросив взгляд на сияющее улыбкой девичье личико.
Оставив Симуса на свободе флиртовать с весьма расположенной к этому служанкой, Алистер решил воспользоваться случаем и расспросить расстроенного коротышку-дворецкого.
— Вы тревожитесь, потому что не уверены, что будет с капитаном теперь, когда он вернулся в Англию, не так ли, Кирби? Ведь наш капитан разбогател. Поэтому вы и боитесь, что он начнет сводить старые счеты?
Кирби уставился в кружку с элем с таким видом, будто, как в волшебном зеркале, надеялся увидеть в нем их неясное будущее. — Слишком долго меня мучил страх, что когда-нибудь этот день придет.
— Но, Кирби, ведь все изменилось с тех пор, — Алистер бодро похлопал его по плечу.
— Неужто? — Кирби с сомнением покачал седой головой, — Ах, парень, хотелось бы в это верить! Но я слишком хорошо помню, кто замешан в это дело, чтобы не бояться теперь.
— Кэп теперь — богатый человек. А на самом деле он, может быть, ещё богаче, чем даже сам думает. Богатство может заставить кого угодно забыть о мести. Золото хорошо успокаивает, и он позабудет, как был несчастлив в юности. В конце концов, он вернулся в Англию состоятельным человеком, в глазах многих он настоящий герой. Он может начать все сначала. И потом, Кирби, ведь ему было не больше двадцати, когда он покинул Англию, и с тех пор прошло шестнадцать лет. Все это время его здесь не было. Не кажется ли вам, что он теперь может воспринимать все совсем по-другому? Да и Лондон уже не тот. Бьюсь об заклад, что вы не узнаете ни ваш замок Мердрако, ни людей, которых оставили в нем. В конце концов, все меняется со временем. И потом, — прибавил он, понизив голос, — разве вы не помните леди Рею Клер? Капитан рискует потерять её.
Леди Рея Клер. Да уж, забыть такую женщину не так-то просто. Простое упоминание её имени заставило обоих мужчин вспомнить неподражаемую грацию и прелесть этой красавицы. Хьюстон Кирби только тяжело вздохнул. Даже он, пожилой и далекий от романтики человек мог сравнить очарование леди Реи лишь с колдовской красотой утренней зари. Пышные локоны её роскошных волос отливали золотом, как первые лучи восходящего солнца, и даже небо не могло соперничать с нежной голубизной её огромных глаз. По мнению Кирби, именно эта женщина была главным сокровищем, которое его капитан привез в Англию. Разве могло сравниться с ней испанское золото?
Это была просто рука судьбы, что послала леди Рею в тот дождливый день в Чарлзтауне к ним на Морской Дракон в поисках спасения. Она появилась на борту так же необъяснимо, как та карта клада, что попала в руки капитана. И иначе как странным стечением обстоятельств назвать это было невозможно. Обе эти истории были настолько необъяснимы, что вполне могли бы без малейшего приукрашивания слететь с уст Лонгэйкра, неутомимого рассказчика, ведь для старого пирата рассказывать о подобных приключениях было так же естественно, как дышать, особенно если под рукой было вволю рома.
А, может быть, он действительно чересчур волнуется из-за баек, что так охотно плетет Лонгэйкр, вдруг устало подумал Кирби. Вдруг вся эта болтовня на благо капитану? Ведь если послушать Лонгэйкра, так команда Морского Дракона спасла очаровательной леди Рее жизнь, вырвав её из лап кровожадных злодеев. Единственная и обожаемая дочь герцога и герцогини Камаре была коварно похищена из родительского дома. Ее тайно переправили в колонии, чтобы потом продать на невольничьем рынке под видом никому не известной рабыни.
Полумертвая от усталости и страданий, неизбежных во время тяжелого и бесконечного плавания через океан, леди Рея ускользнула от своих мучителей в доках Чарлзтауна и бросилась на Морской Дракон в поисках убежища. И нет ничего удивительного, что и капитан, и команда преисполнились самого горячего сочувствия к несчастной крошке. И если бы не сострадание, заставившее их взять леди Рею на борт, когда они направлялись к островам Вест Индии, она неминуемо оказалась опять в руках своих похитителей, либо просто погибла бы от лихорадки. Горячка свалила несчастную девушку вскоре после того, как она оказалась на борту Морского Дракона.
К тому времени, как они бросили якорь в Сент-Джон Харбор, Антигуа, леди Рея не только полностью поправилась, но они с капитаном успели по уши влюбиться друг в друга. Если верить Лонгэйкру, это была любовь с первого взгляда, а спасение девушки от жадных работорговцев было делом богоугодным, и Лонгэйкр с чистой совестью мог поклясться в этом. Так что если на свете есть справедливость, возмущенно восклицал старый пират, так всю команду Морского Дракона следовало бы посвятить в рыцари, а не допрашивать, как каких-то разбойников с большой дороги.
По правде говоря, в памяти Хьюстона Кирби эти события запечатлелись несколько в ином свете. Во-первых, если уж между капитаном и леди Реей и вспыхнуло какое-то чувство, то уж отнюдь не любовь с первого взгляда. И хотя все плавание до Антигуа небо было безоблачным, то, что происходило на корабле, иначе как штормом назвать было нельзя.
Конечно, трудно было винить Лонгэйкра, ведь рулевой многого просто не знал. И чем больше Кирби думал об этом, тем сильнее подозревал, что тот не знал вообще ничего.
А если уж винить кого-нибудь за те неприятности, которые ожидали их по возвращении, так больше всех виноват бедняга фор-марсовый с испанского галеона. Он единственный уцелел много лет назад, когда судно со всем экипажем пошло ко дну во время шторма. Вся команда погибла, кроме одного несчастного, погиб и груз с галеона, а он состоял из золотых и серебряных слитков, добытых в Мексике. Не удовлетворившись, однако, тем, что спас свою жизнь, матрос решил поправить свои дела и занялся грабежом. За несколько лет ему удалось сколотить приличное состояние. Совесть, тем не менее, продолжала его тревожить. На смертном одре он исповедался и оставил завещание, где каялся во всех своих грехах и рассказывал историю своей жизни. По странному и необъяснимому стечению обстоятельств этот документ стал ставкой в карточной игре, где банк держал капитан Морского Дракона. Так он и оказался в руках Данте Лейтона. Может быть, потому, что пергамент был написан дрожащей рукой умирающего, а, может быть, и по другой причине, капитан Лейтон решил предпринять путешествие в Тринидад. И в развалинах старой, заброшенной плантации, которую уже почти поглотили джунгли, он нашел старый матросский рундучок, а в нем — карту. На ней было четко обозначено, где много лет назад затонул испанский галеон.
Секреты такого рода утаить бывает почти невозможно. О затонувшем галеоне знали многие, кое-кто из них не остановился бы ни перед чем, чтобы завладеть сказочным подводным кладом, поэтому Данте Лейтон и его команда были не одиноки в своих поисках. По пятам за ними двигались искатели приключений, которым давно не давали покоя сокровища Эльдорадо.
И волею случая, в тот день, когда беглянка укрылась в капитанской каюте, на столе была расстелена именно та самая карта, где был указан затонувший галеон. Поэтому-то Данте Лейтон и счел леди Рею ещё одной искательницей сокровищ. В историю с похищением он не верил не минуты, как не поверил и в то, что она дочь английского герцога. Скорее всего, подумал капитан, какой-нибудь авантюрист хорошо заплатил обычной уличной девке, чтобы она прокралась на его корабль под каким-нибудь предлогом и скрылась, похитив карту. А в этом случае, что могло вернее отвлечь его, чем история похищенной красавицы.
Девушка клялась, что просто не заметила эту драгоценную карту. Ее оправданиям никто не поверил. Да и нелепо было бы думать, что карта была просто оставлена на столе. Команде было известно, что за ней охотятся все головорезы Чарльзтауна. Было решено, что девчонка хочет подорвать авторитет капитана.
И теперь у них уже не оставалось выбора. Раз уж девушке довелось увидеть карту, нельзя было дать ей уйти с корабля. Пришлось плыть в Вест Индию вместе с ней, но только капитану и двум его ближайшим друзьям: Алистеру Марлоу и Хьюстону Кирби, была известна настоящая причина этого.
Позже, когда леди Рея немного оправилась от перенесенных мучений и отдохнула, ни у кого больше не осталось сомнений, что она действительно та, за которую себя выдает. Даже гениальная актриса не смогла бы с такой достоверностью играть грациозную и утонченную аристократку. Каждое слово, каждый жест говорили о её высоком происхождении.
Капитан, однако, по-прежнему недолюбливал её, что было достаточно странно. Конечно, все знали о трагической истории его любви к одной женщине в Чарльзтауне, знали и о том, что именно её холодное себялюбие и лживость стали причиной их разрыва. Команда видела, как страдает их капитан, но не могла не замечать, что леди Рея ничуть не похожа на ту женщину. Их даже сравнить было невозможно. Поэтому-то упорная неприязнь капитана так смущала Хьюстона Кирби.
Наконец его как будто озарило и он все понял. Капитан избегал леди Рею вовсе не потому, что недолюбливал её. Наоборот, он уже догадался, что любовь понемногу зарождается в его раненом сердце и изо всех сил сопротивлялся новому чувству.
В голове у коротышки-дворецкого все закружилось. Ведь если леди Рея — действительно дочь герцога Камаре, тогда ей совсем не место на борту каперского судна. Если кто-нибудь узнает, что она проводила время в компании человека, чья репутация была не намного лучше, чем у настоящего пирата, её доброе имя погибло.
Единственным спасением для них, как подумал тогда Кирби, будет полнейшая невинность леди Реи. Она ничего не замечала вокруг себя, думая и мечтая лишь о возвращении в Англию, к семье. Так же беззаботно, как и в порту Антигуа, который уже вставал на горизонте, их прелестная пассажирка когда-нибудь сойдет на берег в Лондоне и навсегда забудет и Морской Дракон и его капитана. И хотя ему будет гораздо тяжелее, чем ей, Данте Лейтон тоже когда-нибудь выбросит из памяти светловолосую красавицу с глазами цвета лесных фиалок, которую ему лучше бы никогда не знать.
Такие печальные мысли роились у него в голове, пока Морской Дракон швартовался в порту Антигуа. Каково же было удивление старика, когда капитан вдруг строго-настрого запретил девушке покидать каюту. Причина этого странного распоряжения на первый взгляд казалась вполне разумной. Ведь Морской Дракон отправился на поиски золота, от их исхода зависела жизнь очень многих людей. Они не могут позволить, чтобы в Антигуа просочились хоть какие-то слухи о цели их плавания.
Капитан замечательно все объяснил, но все-таки старого слугу точил слабый червячок сомнения. Уже не раз в прежние годы приходилось ему видеть этот странный блеск в глазах капитана. И он уже не сомневался относительно истинной причины капитанского приказа: одетая в какое-то немыслимое подобие юбки, сшитой из всевозможных обрезков и лоскутков, пожертвованных матросами, и блузку, переделанную из тончайшей батистовой рубашки капитана, со своими роскошными золотистыми волосами, которые она заплела в косы и, перевив разноцветными ленточками, отбросила на спину, леди Рея волшебным видением стояла на трапе, а солнце Ямайки заливало её ослепительными лучами.
И застывший на верхней палубе Данте Лейтон, капитан Морского Дракона, человек с сомнительной репутацией, не мог оторвать от неё глаз. Он чувствовал, что начинает желать эту высокородную леди, которая, казалось, была олицетворением всего, что он имел прежде и потом потерял, когда покинул Англию. Она была как призрак из прошлого, туманный, как его воспоминания.
Хьюстон все больше опасался, что как только капитан поймет, что хочет навсегда удержать мечту, которой не суждено стать явью, непременно сбудутся его мрачные предчувствия. И тогда она станет ночным кошмаром и для него, и для леди, которую он предназначил для себя.
Казалось, самим своим существованием девушка бросала вызов Данте Лейтону, но от этого лишь казалась ему ещё более желанной. Все, чем он дорожил в жизни: корабль, уважение команды, золото, репутация пирата, которому всегда сопутствует удача — все это досталось ему не просто так. Он привык добиваться своего, давно поняв, что человеку, которому пришлось бороться даже за то, чтобы выглядеть человеком в собственных глазах, ничего не дается легко.
К несчастью, твердостью характера и решительностью леди Рея не уступала ему, а потому немедленно попыталась ускользнуть с корабля, как только они бросили якорь в Сент-Джон Харбор. Не исключено, что её затея бы удалась, если бы не вмешалась сама судьба в лице некоего Конни Бреди, молоденького юнги с Морского Дракона. Во время их плавания леди Рея была неизменно добра и ласкова с ним. Они подружились, и рано осиротевший паренек просто обожал её. Когда на корабле заметили исчезновение девушки, на поиски отправилась вся команда. Среди матросов был и Конни.
Как и ожидал капитан, оказавшись в порту, леди Рея растерялась. Сойдя на берег прямо с трапа каперского судна, да ещё в подобной одежде, она мало походила на аристократку. Растерянная и несчастная, девушка бродила от дома к дому в поисках помощи, но все только смеялись ей в лицо. Наконец случилось то, что должно было случиться, её окружила шумная толпа пьяных матросов, и если бы не своевременное появление Конни и незнакомого английского капитана, дело могло бы окончиться плохо.
К сожалению, остальным членам команды не так повезло, как ей. Конни Бреди был ранен, когда пытался защитить девушку. Вмешательство незнакомого офицера предотвратило дальнейшее кровопролитие, но неумолимая судьба при этом, не задумываясь, сыграла злую шутку с ничего не подозревавшей командой Морского Дракона. Это англичанин оказался не кем иным, как капитаном королевского фрегата Портикуллис, сэром Морганом Ллойдом и заклятым врагом Лейтона.
В то время все моряки с Морского Дракона были уверены, что эта неожиданная встреча в порту — не более, чем неприятное совпадение, и больше всех в этом был уверен сам Данте Лейтон. Он тогда переживал гораздо сильнее из-за того, что Конни так ещё и не приходил в сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71