Он был так добр, что приобрел и многие фамильные драгоценности рода Лейтонов, пока те не уплыли в чужие руки. В глазах общества сэр Майлз Сэндбурн превратился в доброго ангела молодого маркиза Джейкоби.
Жестокая правда о том, как о предательстве сэра Майлза была известна только ему да леди Элейн. Сам Данте ничего не подозревал вплоть до своего двадцатилетия. Лишь в этот день он с ужасом обнаружил, что его наследство полностью перешло в руки опекуна. Оставшейся небольшой суммы едва-едва хватило, чтобы расплатиться с самыми срочными долгами, но выкупить фамильные земли оказалось невозможным.
Прошла ещё неделя, осенний туман низко стлался над берегом, вокруг стояла могильная тишина, словно природа в ожидании чего-то ужасного затаила дыхание. Не прошло и нескольких дней, как Данте Лейтона обвинили в убийстве. И как только это случилось, его невеста с презрительной усмешкой отвернулась от него. Он бросился к матери и та впервые попыталась открыть ему глаза на сэра Майлза. Но напрасно, Данте и слышать ничего не хотел о человеке, которого любил и почитал, будто родного отца. В отчаянии, оттолкнув цеплявшуюся за него мать, Данте ускакал в Лондон.
Только печальное известие о трагедии, которая произошла с его матерью, заставила Данте снова вернуться в Мердрако. К сожалению, он приехал слишком поздно, чтобы успеть проводить мать в последний путь. Тем большим ударом для него было, когда старая, преданная служанка матери сочла своим долгом поведать, что смерть матери вряд ли была случайной. Старуха подозревала, что несчастная женщина сама наложила на себя руки, а не просто сорвалась со скалы, поскользнувшись на узкой тропинке. Безутешная служанка, обожавшая свою добрую и прекрасную хозяйку, рыдала в голос, рассказывая окаменевшему Данте о последних часах его матери. Но она считала, что не размолвка с сыном была причиной отчаяния её госпожи. В ночь накануне смерти та была избита сэром Майлзом до полусмерти. Он давно уже не стеснялся поднимать руку на жену, но в последний раз совсем потерял голову. Служанка всхлипнула, вспоминая, как леди Элейн выбежала из замка, её лицо было изуродовано до неузнаваемости, она была в полном отчаянии и даже смерть могла показаться ей избавлением. Рассказав обо всем, старуха собрала свои пожитки и ушла, не попрощавшись, даже не оглянувшись на последнего оставшегося в живых из семейства Лейтонов.
Ужасное подозрение впервые закралось в доверчивую душу юноши. Смущенный и неуверенный, он потребовал объяснений от опекуна. И вот горькая правда открылась ему наконец. Вся лютая ненависть, которую сэр Майлз многие годы питал к нему, да и ко всем Лейтонам, была выплеснута ему в лицо и унесла с собой последние крохи самообладания, которые ещё оставались у несчастного юноши. Никогда прежде не приходилось ему сталкиваться с такой черной злобой и предательством. Кровь его закипела и он бросился на своего врага.
Он был слишком молод тогда, а сэр Майлз превосходно умел владеть собой. Ему не составило бы труда воспользоваться случаем и убить злополучного юношу, но он предпочел оставить его в живых, чтобы вдоволь насладиться своей местью. Выбив оружие из рук молодого маркиза Джейкоби, он ранил его в руку и с презрительным хохотом одним пинком вышвырнул юношу из родного дома. Издевательский смех отчима все ещё звучал в ушах Данте, когда тот, дрожа от ярости и унижения, скорчился на ступенях крыльца, а за его спиной громко захлопнулись двери замка.
С того печального дня прошли годы, время и капризы судьбы многое изменили в судьбах людей. Оставив Данте в живых, сэр Майлз подписал свой собственный смертный приговор, ибо за эти годы беспутный маркиз Джейкоби превратился в сурового, неумолимого человека, железной рукой державшего в узде собственные чувства. За это он тоже должен был благодарить сэра Майлза и жестокий урок, который тот преподал ему много лет назад.
Все последние годы Данте незаметно выкупал назад свои фамильные земли, много лет назад украденные у него сэром Майлзом. Все происходило в глубочайшей тайне. Он использовал подставных лиц, тех людей, которые никогда в жизни не вызвали бы и тени подозрений у его бывшего опекуна.
И подумав о том, в какую ярость придет сэр Майлз, когда обнаружит, что семейные владения Лейтонов вновь вернулись в собственность Данте, Рея невольно зажмурилась.
— О чем это ты мечтаешь? — с улыбкой поинтересовался тот, о ком она думала в эту минуту, устраиваясь возле нее. В руках он осторожно держал две тарелки с какой-то снедью, над которой поднимался ароматный пар.
Рея открыла глаза и испуганно вздрогнула от неожиданности. Смущенно покраснев, она попыталась неловко стянуть рукой расстегнутый корсаж. А насытившийся Кит мирно дремал у неё на коленях.
— Давай, я подержу его, а ты спокойно поешь, — предложил Данте, протягивая руки к своему крохотному сыну. На мгновение он замер, вглядываясь в сонное личико и его охватило знакомое чувство восторженного изумления. Он все ещё не мог привыкнуть к мысли о собственном отцовстве. Словно теплая волна накрыла его с головой.
— Господи, да я никогда в жизни это не съем, — возмутилась Рея, беря в руки кусок пирога с говядиной и яйцами и беспомощно разглядывая разложенные по тарелкам куски холодного цыпленка, сдобные булочки с маслом, толстые ломти сыра, нежнейший паштет из лосося и воздушный лимонный пудинг.
— Нужно набираться сил, милая. В конце концом, мы же не можем допустить, чтобы следующий маркиз Джейкоби вырос каким-то заморышом? — невозмутимо произнес Данте, отправив в рот огромный кусок пирога, щедро намазанный абрикосовым джемом. — Ммм! Восхитительно! Подозреваю, что эта новая кухарка, которую её светлость отпустила с нами, без малейшего стыда ограбила кладовые Камаре, похитив не только рецепты миссис Пичем но и всю снедь.
— Похоже, ты угадал. Но в таком случае ей лучше даже не думать о том, чтобы вернуться в Камаре. Я даже представить себе не могу, на что способен отец если ему не предложить ничего, кроме мясного рулета, — пробормотала Рея. При одном упоминании о родном замке ей вдруг отчаянно захотелось домой.
— Ты ведь не жалеешь, что я везу тебя к себе? — спросил вдруг Данте, словно прочитав её мысли.
— Конечно, нет. Я с нетерпением жду, когда увижу Мердрако, хотя и уверена, что не идет ни в какое сравнение с моим родным Камаре, — с самым невинным видом сказал Рея.
Данте весело расхохотался. — Да ты онемеешь от удивления, как только мы подъедем к Мердрако, вот увидишь!
— Надеюсь, что не совсем, ведь надо же мне как следует сравнить твой дом со своим, — улыбнулась Рея, удивившись, как изменилось его лицо.
— Наш дом, Рея. Запомни это навсегда. Ты теперь тоже принадлежишь к семейству Лейтонов. Ты принадлежишь Мердрако так же, как и я, — тихо произнес Данте и его светло-серые глаза неожиданно потемнели. Рея, вздохнув, поняла, что муж уже забыл о ней. Он мысленно перенесся туда, где ждал его родной дом.
Данте Лейтон вернулся домой из дальних странствий и очень скоро замок Мердрако очнется от очарованного сна, услышав в гулких коридорах шаги своего хозяина. У Реи внезапно защемило сердце, когда она подумала, остался ли Мердрако прежним или время не пощадило и его. А может быть и он стал таким же неузнаваемым, как и его хозяин?!
Ночь многое скрывает от нас.
Данте
Глава 16
Трактир «Могила Епископа» получил свое название в память злополучного служителя церкви, который когда-то много лет назад замерз, сбившись с пути в снежный буран. Его скрюченное тело обнаружили лишь три дня спустя как раз на тропинке, ведущей к конюшням небольшого постоялого двора. В те далекие времена он носил название «Отдых добрых рыцарей», но никто и не подумал возражать, когда хозяин решил переименовать его в память о трагическом происшествии.
К трактиру вели узкие, изрытые колеями деревенские дороги, которые затем сходились возле Мервест Кросс. Сам он представлял из себя довольно непритязательное скромное двухэтажное строение из серого камня, ветер и дождь изрядно потрудились над ними в течение несколько столетий, оставив глубокие трещины, которые теперь бархатными пятнами покрывал зеленый мох. Трактир трудно было бы назвать привлекательным, но в темную ночь, когда над головой бушует буря, его узкие окошки приветливо сияли из темноты, суля покой и уют усталому путнику. И благодарный путешественник, спешивший к нему в поисках укромного убежища, с удивлением находил под скромным кровом огромный камин, наполнявший комнату теплом и светом. Обогревшись у огня, он получал огромную кружку подогретого эля со сливками, которым на всю округу славилась Дора Лэскомб.
А Сэм Лэскомб, хозяин трактира, усаживал гостя за один из низких дубовых столов, придвинутых поближе к камину, и его приветливая физиономия сияла гостеприимством так же ярко, как начищенные его женой до зеркального блеска массивные подсвечники, а рот раздвигался до ушей, стоило ему только взглянуть на роскошную латунную люстру, которую он выписал из Бристоля лишь в прошлом году. Это приводившее его в такое восхищение произведение искусства свисало с одной из массивных балок, а горевшие в ней свечи заливали ослепительным светом горшки и сковородки Доры, аккуратно развешанные в уголке, а оловянная посуда на каминной полке сверкала, как чистое серебро.
А что могло быть лучше для усталого путника, когда, обогревшись у камина, он мог утолить свой голод горячим гороховым супом, от которого поднимался аппетитный пар, жирными жареными креветками, пирогом с только что выловленной кефалью, нежным тушеным кроликом, окруженным стебельками сельдерея, или рубленым ягненком в винном соусе с фасолью, а на десерт он мог полакомиться булочками со взбитыми сливками и клубничным вареньем.
Насытившись и разомлев от сытного обеда и царившего здесь тепла и уюта, путник отправлялся на покой, приняв напоследок бокал горячего, сдобренного пряностями бренди из рук гостеприимного хозяина. Взобравшись наверх в отведенную ему комнату, он с удовольствием замечал и откинутое покрывало на кровати, и жаровню с углями, которую заботливая хозяйка предусмотрительно сунула под одеяло.
Случилось так, что в эту темную апрельскую ночь разразилась ужасная буря. К тому времени, как старинные напольные часы в трактире со скрежетом прохрипели полночь, стены старенькой гостиницы сотрясались от ветра, который с остервенением рвал покосившуюся крышу с ревом, какого не помнили даже старожилы. Но не только буря волновала их в этот час. Той ночью Данте Лейтон вернулся в свой замок Мердрако.
То была ночь, когда старики бледнели и осеняли себя крестом, вспоминая леденящие кровь старые предания, особенно те, в которых рассказывали об Охоте Дьявола. Крестьяне, у которых волосы от ужаса вставали дыбом при зловещих завываниях ветра и огненных сполохах, озарявших то и дело небо, готовы были поклясться, что слышали рев трубы самого Князя Тьмы и лай его призрачных псов, когда те во мгле ночи рыскали в дюнах в поисках заблудших душ несчастных грешников.
В такую ночь ни один из них не рискнул бы носа высунуть за дверь, ведь предание гласило, что стоит только увидеть призрачную фигуру безголовой собаки, рыщущей в поисках своей жертвы, то не пройдет и года, как смерть костлявой рукой постучится в дверь безумного смельчака. Всем было хорошо известно, что это чистая правда, разве не утонули два рыбака всего лишь спустя месяц после того, как им встретился призрак Бледной Леди?! А какая страшная судьба настигла Тома Сэмплса, родного брата Доры Лэскомб? Всем, кто отваживался слушать, он рассказывал, как видел на скалах возле Мердрако призрачную фигуру. Вскоре он бесследно исчез и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу.
В ту безлунную ночь, когда над трактиром бушевала буря, заботливый хозяин не забыл накрепко запереть двери и ставни, по которым барабанили холодные струи дождя. Дороги размыло и неразумный путник, решившийся выйти из дома в эту дьявольскую ночь, вряд ли смог пробраться дальше от перекрестья дорог у Мервест Кросс.
В это самое время небольшой караван из повозок и экипажей замешкался было у перепутья, потом медленно двинулся вперед и в ту минуту, когда небо, казалось, готово было расколоться от оглушительного грохота грома, повозки наконец подползли к будто вымершему трактиру. За экипажами во двор въехало несколько тяжело груженных повозок, их огромные колеса были до самого верха покрыты грязью. Распахнув ворота перед первой каретой, Данте Лейтон прошел вовнутрь. Фонари экипажей потухли давным-давно, и сейчас вокруг царила кромешная тьма. — Рея, с тобой все в порядке? — встревоженно спросил Данте, вглядываясь в глубину кареты и был немедленно вознагражден оглушительным воплем сына. Тот, похоже, был сейчас не в самом лучше расположении духа.
— По-моему, здесь довольно сыро, — отозвалась с трудом Рея, зубы которой от холода выбивали дробь.
— Угу, я тоже промерз до костей, — присоединился к ней Робин, клацая зубами, как собака.
— Да уж, здесь холоднее, чем той проклятой зимой в Атлантике, когда мы с парнями чуть было не отдали Богу душу, кэп, — внес свою лепту и продрогший Конни. — Где мы? — спросила тревожно Рея, вглядываясь в темноту за плечами Данте. Ветер немного стих, но промозглый дождь все так же оглушительно барабанил по крыше кареты.
— Мы уже в Мердрако? — то и дело дергал её Конни, который был немного разочарован. В темноте он не мог толком ничего рассмотреть, а ему до смерти хотелось увидеть своими глазами знаменитые сторожевые башни замка, о которых так часто рассказывал капитан.
— Нет, в такой кромешной мгле дальше ехать опасно, да и с дороги сбиться можно. Мы в трактире неподалеку от Мервест Кросс. Здесь на много миль вокруг нет ни одной гостиницы, кроме как в Мерлее или Вестли Эббот, туда мы отправимся утром, как только рассветет.
— Вы, как обычно, успеваете подумать обо всем, капитан, — пробурчал незаметно подошедший к ним Алистер Марлоу, совсем позабыв, что они больше не на палубе Морского Дракона. — Все в порядке? — взволнованно спросил он. Последнее несколько миль он места себе не находил от беспокойства. — Леди Рея …?
— С нами все хорошо, не беспокойтесь, Алистер. А вот вы, наверное, превратились в сосульку, да и промокли до нитки, — озабоченно сказала Рея. Дверь кареты чуть приоткрылось и внутрь хлынули потоки ледяного дождя, обдав её с головы до ног.
— Оставайтесь все на своих местах, я позабочусь о том, чтобы разбудить хозяина. Думаю, в такую Богом проклятую ночь он не ожидал гостей, — приказал Данте, протягивая руки, чтобы забрать у неё Кита. Подхватив его одной рукой, он обвил другой тонкую талию жены и осторожно помог ей выйти из кареты. — У него, должно быть, достаточно конюшат, которые смогут позаботиться о наших лошадях. Их-то мне и надо отыскать, пока мы окончательно не промокли.
— Угу, капитан, — не долго думая, кивнул Алистер.
Данте осторожно укутал теплым плащом жену и сына и торопливо увлек их к двери, собираясь колотить до тех пор, пока не поднимет на ноги хозяев. Но вдруг дверь гостеприимно распахнулась и на пороге мелькнул огонек.
— Вот уж не думал — не гадал, что хоть одна живая душа выберется из дому в такую погоду, а тут, глядь — слышу, как во дворе заскрипели колеса! Дора не поверила, сказала, мол, это у тебя в ушах шумит, но я-то не сомневался, что Бог послал нам гостей! — приветствовал их с порога скрипучий голос. Широко распахнув тяжелую, массивную дверь, Сэм Ланскомб провел усталых путешественников в дом, подумав, что разразившаяся буря сослужила ему хорошую службу. Похожу, у его новых постояльцев водятся денежки, и немалые! Он глазам своим не поверил, увидев, что пустующие конюшни заполнены экипажами и тяжело гружеными повозками. Только много позже он пожалел, что не послушался Доры и не запер накрепко дверь перед нежданными гостями и всем, что повлек за собой их приезд и что, по его мнению, было не чем иным, как происками врага рода человеческого.
Но в эту минуту старый Сэм Лэскомб был только рад возможности немного подзаработать и, сияя от привалившего счастья, ввел уставших путников в темную гостиную. Не тратя времени на разговоры, он живо развел огонь в камине и бросился наверх, чтобы разбудить жену. Должно быть, путешественники умирают с голоду, подумал он, да и комнатах надо бы позаботиться. Похоже, знатные гости вряд ли тронутся в путь в такую ночь, решил он и довольная ухмылка сморщила старческое лицо, когда прогремел ещё один оглушительный раскат грома.
— Прошу простить меня, я должен разбудить жену, а она уж позаботится, чтобы накормить вас досыта. А я мигом принесу эля, или вина, а может, сидра, все, что прикажут достойные господа, — услужливо предложил Сэм Лэскомб, заметив двух юных путешественников, которые в эту минуту ввалились в комнату, мокрые до нитки и лязгая от холода зубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Жестокая правда о том, как о предательстве сэра Майлза была известна только ему да леди Элейн. Сам Данте ничего не подозревал вплоть до своего двадцатилетия. Лишь в этот день он с ужасом обнаружил, что его наследство полностью перешло в руки опекуна. Оставшейся небольшой суммы едва-едва хватило, чтобы расплатиться с самыми срочными долгами, но выкупить фамильные земли оказалось невозможным.
Прошла ещё неделя, осенний туман низко стлался над берегом, вокруг стояла могильная тишина, словно природа в ожидании чего-то ужасного затаила дыхание. Не прошло и нескольких дней, как Данте Лейтона обвинили в убийстве. И как только это случилось, его невеста с презрительной усмешкой отвернулась от него. Он бросился к матери и та впервые попыталась открыть ему глаза на сэра Майлза. Но напрасно, Данте и слышать ничего не хотел о человеке, которого любил и почитал, будто родного отца. В отчаянии, оттолкнув цеплявшуюся за него мать, Данте ускакал в Лондон.
Только печальное известие о трагедии, которая произошла с его матерью, заставила Данте снова вернуться в Мердрако. К сожалению, он приехал слишком поздно, чтобы успеть проводить мать в последний путь. Тем большим ударом для него было, когда старая, преданная служанка матери сочла своим долгом поведать, что смерть матери вряд ли была случайной. Старуха подозревала, что несчастная женщина сама наложила на себя руки, а не просто сорвалась со скалы, поскользнувшись на узкой тропинке. Безутешная служанка, обожавшая свою добрую и прекрасную хозяйку, рыдала в голос, рассказывая окаменевшему Данте о последних часах его матери. Но она считала, что не размолвка с сыном была причиной отчаяния её госпожи. В ночь накануне смерти та была избита сэром Майлзом до полусмерти. Он давно уже не стеснялся поднимать руку на жену, но в последний раз совсем потерял голову. Служанка всхлипнула, вспоминая, как леди Элейн выбежала из замка, её лицо было изуродовано до неузнаваемости, она была в полном отчаянии и даже смерть могла показаться ей избавлением. Рассказав обо всем, старуха собрала свои пожитки и ушла, не попрощавшись, даже не оглянувшись на последнего оставшегося в живых из семейства Лейтонов.
Ужасное подозрение впервые закралось в доверчивую душу юноши. Смущенный и неуверенный, он потребовал объяснений от опекуна. И вот горькая правда открылась ему наконец. Вся лютая ненависть, которую сэр Майлз многие годы питал к нему, да и ко всем Лейтонам, была выплеснута ему в лицо и унесла с собой последние крохи самообладания, которые ещё оставались у несчастного юноши. Никогда прежде не приходилось ему сталкиваться с такой черной злобой и предательством. Кровь его закипела и он бросился на своего врага.
Он был слишком молод тогда, а сэр Майлз превосходно умел владеть собой. Ему не составило бы труда воспользоваться случаем и убить злополучного юношу, но он предпочел оставить его в живых, чтобы вдоволь насладиться своей местью. Выбив оружие из рук молодого маркиза Джейкоби, он ранил его в руку и с презрительным хохотом одним пинком вышвырнул юношу из родного дома. Издевательский смех отчима все ещё звучал в ушах Данте, когда тот, дрожа от ярости и унижения, скорчился на ступенях крыльца, а за его спиной громко захлопнулись двери замка.
С того печального дня прошли годы, время и капризы судьбы многое изменили в судьбах людей. Оставив Данте в живых, сэр Майлз подписал свой собственный смертный приговор, ибо за эти годы беспутный маркиз Джейкоби превратился в сурового, неумолимого человека, железной рукой державшего в узде собственные чувства. За это он тоже должен был благодарить сэра Майлза и жестокий урок, который тот преподал ему много лет назад.
Все последние годы Данте незаметно выкупал назад свои фамильные земли, много лет назад украденные у него сэром Майлзом. Все происходило в глубочайшей тайне. Он использовал подставных лиц, тех людей, которые никогда в жизни не вызвали бы и тени подозрений у его бывшего опекуна.
И подумав о том, в какую ярость придет сэр Майлз, когда обнаружит, что семейные владения Лейтонов вновь вернулись в собственность Данте, Рея невольно зажмурилась.
— О чем это ты мечтаешь? — с улыбкой поинтересовался тот, о ком она думала в эту минуту, устраиваясь возле нее. В руках он осторожно держал две тарелки с какой-то снедью, над которой поднимался ароматный пар.
Рея открыла глаза и испуганно вздрогнула от неожиданности. Смущенно покраснев, она попыталась неловко стянуть рукой расстегнутый корсаж. А насытившийся Кит мирно дремал у неё на коленях.
— Давай, я подержу его, а ты спокойно поешь, — предложил Данте, протягивая руки к своему крохотному сыну. На мгновение он замер, вглядываясь в сонное личико и его охватило знакомое чувство восторженного изумления. Он все ещё не мог привыкнуть к мысли о собственном отцовстве. Словно теплая волна накрыла его с головой.
— Господи, да я никогда в жизни это не съем, — возмутилась Рея, беря в руки кусок пирога с говядиной и яйцами и беспомощно разглядывая разложенные по тарелкам куски холодного цыпленка, сдобные булочки с маслом, толстые ломти сыра, нежнейший паштет из лосося и воздушный лимонный пудинг.
— Нужно набираться сил, милая. В конце концом, мы же не можем допустить, чтобы следующий маркиз Джейкоби вырос каким-то заморышом? — невозмутимо произнес Данте, отправив в рот огромный кусок пирога, щедро намазанный абрикосовым джемом. — Ммм! Восхитительно! Подозреваю, что эта новая кухарка, которую её светлость отпустила с нами, без малейшего стыда ограбила кладовые Камаре, похитив не только рецепты миссис Пичем но и всю снедь.
— Похоже, ты угадал. Но в таком случае ей лучше даже не думать о том, чтобы вернуться в Камаре. Я даже представить себе не могу, на что способен отец если ему не предложить ничего, кроме мясного рулета, — пробормотала Рея. При одном упоминании о родном замке ей вдруг отчаянно захотелось домой.
— Ты ведь не жалеешь, что я везу тебя к себе? — спросил вдруг Данте, словно прочитав её мысли.
— Конечно, нет. Я с нетерпением жду, когда увижу Мердрако, хотя и уверена, что не идет ни в какое сравнение с моим родным Камаре, — с самым невинным видом сказал Рея.
Данте весело расхохотался. — Да ты онемеешь от удивления, как только мы подъедем к Мердрако, вот увидишь!
— Надеюсь, что не совсем, ведь надо же мне как следует сравнить твой дом со своим, — улыбнулась Рея, удивившись, как изменилось его лицо.
— Наш дом, Рея. Запомни это навсегда. Ты теперь тоже принадлежишь к семейству Лейтонов. Ты принадлежишь Мердрако так же, как и я, — тихо произнес Данте и его светло-серые глаза неожиданно потемнели. Рея, вздохнув, поняла, что муж уже забыл о ней. Он мысленно перенесся туда, где ждал его родной дом.
Данте Лейтон вернулся домой из дальних странствий и очень скоро замок Мердрако очнется от очарованного сна, услышав в гулких коридорах шаги своего хозяина. У Реи внезапно защемило сердце, когда она подумала, остался ли Мердрако прежним или время не пощадило и его. А может быть и он стал таким же неузнаваемым, как и его хозяин?!
Ночь многое скрывает от нас.
Данте
Глава 16
Трактир «Могила Епископа» получил свое название в память злополучного служителя церкви, который когда-то много лет назад замерз, сбившись с пути в снежный буран. Его скрюченное тело обнаружили лишь три дня спустя как раз на тропинке, ведущей к конюшням небольшого постоялого двора. В те далекие времена он носил название «Отдых добрых рыцарей», но никто и не подумал возражать, когда хозяин решил переименовать его в память о трагическом происшествии.
К трактиру вели узкие, изрытые колеями деревенские дороги, которые затем сходились возле Мервест Кросс. Сам он представлял из себя довольно непритязательное скромное двухэтажное строение из серого камня, ветер и дождь изрядно потрудились над ними в течение несколько столетий, оставив глубокие трещины, которые теперь бархатными пятнами покрывал зеленый мох. Трактир трудно было бы назвать привлекательным, но в темную ночь, когда над головой бушует буря, его узкие окошки приветливо сияли из темноты, суля покой и уют усталому путнику. И благодарный путешественник, спешивший к нему в поисках укромного убежища, с удивлением находил под скромным кровом огромный камин, наполнявший комнату теплом и светом. Обогревшись у огня, он получал огромную кружку подогретого эля со сливками, которым на всю округу славилась Дора Лэскомб.
А Сэм Лэскомб, хозяин трактира, усаживал гостя за один из низких дубовых столов, придвинутых поближе к камину, и его приветливая физиономия сияла гостеприимством так же ярко, как начищенные его женой до зеркального блеска массивные подсвечники, а рот раздвигался до ушей, стоило ему только взглянуть на роскошную латунную люстру, которую он выписал из Бристоля лишь в прошлом году. Это приводившее его в такое восхищение произведение искусства свисало с одной из массивных балок, а горевшие в ней свечи заливали ослепительным светом горшки и сковородки Доры, аккуратно развешанные в уголке, а оловянная посуда на каминной полке сверкала, как чистое серебро.
А что могло быть лучше для усталого путника, когда, обогревшись у камина, он мог утолить свой голод горячим гороховым супом, от которого поднимался аппетитный пар, жирными жареными креветками, пирогом с только что выловленной кефалью, нежным тушеным кроликом, окруженным стебельками сельдерея, или рубленым ягненком в винном соусе с фасолью, а на десерт он мог полакомиться булочками со взбитыми сливками и клубничным вареньем.
Насытившись и разомлев от сытного обеда и царившего здесь тепла и уюта, путник отправлялся на покой, приняв напоследок бокал горячего, сдобренного пряностями бренди из рук гостеприимного хозяина. Взобравшись наверх в отведенную ему комнату, он с удовольствием замечал и откинутое покрывало на кровати, и жаровню с углями, которую заботливая хозяйка предусмотрительно сунула под одеяло.
Случилось так, что в эту темную апрельскую ночь разразилась ужасная буря. К тому времени, как старинные напольные часы в трактире со скрежетом прохрипели полночь, стены старенькой гостиницы сотрясались от ветра, который с остервенением рвал покосившуюся крышу с ревом, какого не помнили даже старожилы. Но не только буря волновала их в этот час. Той ночью Данте Лейтон вернулся в свой замок Мердрако.
То была ночь, когда старики бледнели и осеняли себя крестом, вспоминая леденящие кровь старые предания, особенно те, в которых рассказывали об Охоте Дьявола. Крестьяне, у которых волосы от ужаса вставали дыбом при зловещих завываниях ветра и огненных сполохах, озарявших то и дело небо, готовы были поклясться, что слышали рев трубы самого Князя Тьмы и лай его призрачных псов, когда те во мгле ночи рыскали в дюнах в поисках заблудших душ несчастных грешников.
В такую ночь ни один из них не рискнул бы носа высунуть за дверь, ведь предание гласило, что стоит только увидеть призрачную фигуру безголовой собаки, рыщущей в поисках своей жертвы, то не пройдет и года, как смерть костлявой рукой постучится в дверь безумного смельчака. Всем было хорошо известно, что это чистая правда, разве не утонули два рыбака всего лишь спустя месяц после того, как им встретился призрак Бледной Леди?! А какая страшная судьба настигла Тома Сэмплса, родного брата Доры Лэскомб? Всем, кто отваживался слушать, он рассказывал, как видел на скалах возле Мердрако призрачную фигуру. Вскоре он бесследно исчез и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу.
В ту безлунную ночь, когда над трактиром бушевала буря, заботливый хозяин не забыл накрепко запереть двери и ставни, по которым барабанили холодные струи дождя. Дороги размыло и неразумный путник, решившийся выйти из дома в эту дьявольскую ночь, вряд ли смог пробраться дальше от перекрестья дорог у Мервест Кросс.
В это самое время небольшой караван из повозок и экипажей замешкался было у перепутья, потом медленно двинулся вперед и в ту минуту, когда небо, казалось, готово было расколоться от оглушительного грохота грома, повозки наконец подползли к будто вымершему трактиру. За экипажами во двор въехало несколько тяжело груженных повозок, их огромные колеса были до самого верха покрыты грязью. Распахнув ворота перед первой каретой, Данте Лейтон прошел вовнутрь. Фонари экипажей потухли давным-давно, и сейчас вокруг царила кромешная тьма. — Рея, с тобой все в порядке? — встревоженно спросил Данте, вглядываясь в глубину кареты и был немедленно вознагражден оглушительным воплем сына. Тот, похоже, был сейчас не в самом лучше расположении духа.
— По-моему, здесь довольно сыро, — отозвалась с трудом Рея, зубы которой от холода выбивали дробь.
— Угу, я тоже промерз до костей, — присоединился к ней Робин, клацая зубами, как собака.
— Да уж, здесь холоднее, чем той проклятой зимой в Атлантике, когда мы с парнями чуть было не отдали Богу душу, кэп, — внес свою лепту и продрогший Конни. — Где мы? — спросила тревожно Рея, вглядываясь в темноту за плечами Данте. Ветер немного стих, но промозглый дождь все так же оглушительно барабанил по крыше кареты.
— Мы уже в Мердрако? — то и дело дергал её Конни, который был немного разочарован. В темноте он не мог толком ничего рассмотреть, а ему до смерти хотелось увидеть своими глазами знаменитые сторожевые башни замка, о которых так часто рассказывал капитан.
— Нет, в такой кромешной мгле дальше ехать опасно, да и с дороги сбиться можно. Мы в трактире неподалеку от Мервест Кросс. Здесь на много миль вокруг нет ни одной гостиницы, кроме как в Мерлее или Вестли Эббот, туда мы отправимся утром, как только рассветет.
— Вы, как обычно, успеваете подумать обо всем, капитан, — пробурчал незаметно подошедший к ним Алистер Марлоу, совсем позабыв, что они больше не на палубе Морского Дракона. — Все в порядке? — взволнованно спросил он. Последнее несколько миль он места себе не находил от беспокойства. — Леди Рея …?
— С нами все хорошо, не беспокойтесь, Алистер. А вот вы, наверное, превратились в сосульку, да и промокли до нитки, — озабоченно сказала Рея. Дверь кареты чуть приоткрылось и внутрь хлынули потоки ледяного дождя, обдав её с головы до ног.
— Оставайтесь все на своих местах, я позабочусь о том, чтобы разбудить хозяина. Думаю, в такую Богом проклятую ночь он не ожидал гостей, — приказал Данте, протягивая руки, чтобы забрать у неё Кита. Подхватив его одной рукой, он обвил другой тонкую талию жены и осторожно помог ей выйти из кареты. — У него, должно быть, достаточно конюшат, которые смогут позаботиться о наших лошадях. Их-то мне и надо отыскать, пока мы окончательно не промокли.
— Угу, капитан, — не долго думая, кивнул Алистер.
Данте осторожно укутал теплым плащом жену и сына и торопливо увлек их к двери, собираясь колотить до тех пор, пока не поднимет на ноги хозяев. Но вдруг дверь гостеприимно распахнулась и на пороге мелькнул огонек.
— Вот уж не думал — не гадал, что хоть одна живая душа выберется из дому в такую погоду, а тут, глядь — слышу, как во дворе заскрипели колеса! Дора не поверила, сказала, мол, это у тебя в ушах шумит, но я-то не сомневался, что Бог послал нам гостей! — приветствовал их с порога скрипучий голос. Широко распахнув тяжелую, массивную дверь, Сэм Ланскомб провел усталых путешественников в дом, подумав, что разразившаяся буря сослужила ему хорошую службу. Похожу, у его новых постояльцев водятся денежки, и немалые! Он глазам своим не поверил, увидев, что пустующие конюшни заполнены экипажами и тяжело гружеными повозками. Только много позже он пожалел, что не послушался Доры и не запер накрепко дверь перед нежданными гостями и всем, что повлек за собой их приезд и что, по его мнению, было не чем иным, как происками врага рода человеческого.
Но в эту минуту старый Сэм Лэскомб был только рад возможности немного подзаработать и, сияя от привалившего счастья, ввел уставших путников в темную гостиную. Не тратя времени на разговоры, он живо развел огонь в камине и бросился наверх, чтобы разбудить жену. Должно быть, путешественники умирают с голоду, подумал он, да и комнатах надо бы позаботиться. Похоже, знатные гости вряд ли тронутся в путь в такую ночь, решил он и довольная ухмылка сморщила старческое лицо, когда прогремел ещё один оглушительный раскат грома.
— Прошу простить меня, я должен разбудить жену, а она уж позаботится, чтобы накормить вас досыта. А я мигом принесу эля, или вина, а может, сидра, все, что прикажут достойные господа, — услужливо предложил Сэм Лэскомб, заметив двух юных путешественников, которые в эту минуту ввалились в комнату, мокрые до нитки и лязгая от холода зубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71