— Леди Рея Клер! — воскликнул Уэсли Лоутон, граф Рендейл. Забыв о величественных манерах, подобающих истинному джентльмену, он ринулся к ней, протянув руки. — Боже милостивый! Как ты похорошела! — восторженно прошептал он, любуясь ей, не в силах оторвать взгляд от прелестного видения. Одетая в нарядное платье из бирюзовой тафты, изящно отделанное кружевом и лиловыми бантами, с блестящими золотистыми волосами, забранными в высокую прическу и также прихотливо украшенными лентами бирюзового и нежно-лилового цвета, Рея была потрясающе красива. Уэсли Лоутон онемел, ведь он видел Рею в первый раз с тех пор, как она была злодейски похищена из родительского дома, а его самого наемные убийцы бросили истекать кровью.
А бедняжка Рея печально опустила голову. Ведь она мечтала увидеть перед собой суровые черты Данте Лейтона, а совсем не пышущую здоровьем физиономию Уэсли. Она слегка удивилась, не понимая, что могла найти в нем раньше. Да, он был довольно привлекательным юношей, даже красивым, но разве можно было сравнить его смазливое лицо с классически правильным профилем Данте. Да и фигура его в глазах Реи выглядела довольно-таки жалко, когда она вспомнила литые бугры мышц и бронзовую кожу мужа. Одетый в наимоднейший шелковый камзол цвета спелой земляники и такого же оттенка бриджи, граф был похож на пасхального сахарного поросенка — такой же бело-розовый и нежный.
Рею даже слегка передернуло, когда она почувствовала, как он сжал её пальцы и поднес их к губам. Она с трудом овладела собой. — Ты, как всегда, мил, Уэсли. Позволь вернуть тебе комплимент — ты тоже прекрасно выглядишь. А ведь я даже и не знала, жив ли ты, пока не вернулась в Англию.
— Ах, Боже правый, ну, о чем ты говоришь?! Моя дорогая Рея Клер, я могу только сожалеть, что в тот злосчастный день я был так неловок, что не смог защитить тебя! Я даже не смог продырявить голову хотя бы одному из этих мерзавцев, — раздраженно воскликнул граф и Рея почувствовала, что его раненая мужская гордость все ещё дает о себе знать.
— Рея Клер! Как замечательно снова увидеть тебя, моя дорогая! Разве это справедливо, что ты так чудесно выглядишь, да ещё после того, что тебе пришлось вынести — произнес за её спиной пронзительный, резкий голос, который Рея помнила слишком хорошо. Повернувшись, она увидела перед собой сладко улыбающееся лицо Каролины Уинтерс. — Боже мой, что это стало с твоей кожей?! Дорогая моя, да ты черна, как эфиопка! — с неприкрытым злорадством в голосе пропела Каролина.
— Добрый день, Каролина. Здравствуйте, сэр Джереми, — вежливо поздоровалась Рея, с искренней радостью кивая последнему.
— Милая моя, как я рад, что вы вернулись! Я так беспокоился о вас, не говоря уже о том, что у меня душа изболелась глядя на ваших родителей. Они так страдали! — крепко обняв Рею, сэр Джереми тепло поцеловал её в щеку.
— А как поживает ваша противная подагра? Приступов больше не было? — спросила Рея, продев свою руку в его и благодарная за то, что он дал ей возможность, не нарушая приличий, покинуть весело болтавших о чем-то Каролину и Уэсли.
— Как мило, что вы помните, дорогая моя!, — произнес сэр Джереми, глубоко тронутый её заботой. Ведь его собственная дочь никогда даже не упоминала о его мучительном недуге, разве что сетовала, что лишь из-за него они не могут часто ездить в Лондон.
Каролина Уинтерс с трудом подавила вздох. Все эти подробности ужасно прискучили ей уже во время скучной поездки в Камаре, а здесь даже не было никого, кто бы смог развлечь её. За неимением лучшего она ловко подхватила под руку Уэсли Лоутона и с самой очаровательной улыбкой на круглом, детски пухлом личике повлекла его к дивану. Впрочем, как она ни старалась привлечь его внимание, Каролина все же вынуждена была признать, что глаза Уэсли ни на миг не отрывались от хрупкой фигурки Реи.
— Я говорил вашему отцу, что мы приехали бы и раньше, но Каролина настаивала, чтобы мы дождались, пока Уэсли заедет за нами в Уинтерхолл. Я знал, что ваш отец уже успел послать ему весточку. В конце концов мы решили, что поедем все вместе — кстати, в наши дни, когда на дорогах небезопасно, может, так даже лучше. Ведь раз с вами могло произойти такое, значит, это может случиться с каждым. Да, ну и время настало, — сэр Джереми смущенно кашлянул, сообразив, что невольно забывшись, затронул тему, которую лучше было бы не касаться. — Впрочем, моя дорогая, что толку говорить об этом. Да, да. Такая трагедия, но теперь все уже позади.
Но не тут-то было. Его дочь, чье неуемное любопытство граничило с откровенной грубостью, вся горела от желания узнать, насколько верны сплетни, что то и дело в последние дни долетали до нее.
— Ну же, папа, — капризно надув губы, протянула Каролина, — После того, как я чуть было тоже не погибла во время того кошмара, по-моему, я имею полное право услышать, что же случилось с Рее, когда её увезли из Англии. Это самое меньшее, что она обязана сделать для меня. О Господи, мне кажется, я уже никогда не стану вновь такой, как прежде. Мне до сих пор по ночам снятся кошмары, я будто снова вижу ужасные лица этих людей и просыпаюсь в холодном поту, — трагически полепетала Каролина, торопливо обмахивая себя веером с таким видом, что ещё минута и, потеряв сознание, она рухнет прямо в объятия графа Рендейла.
— О чем ты говоришь, моя дорогая, — сэр Джереми, почувствовав себя неловко, поспешил сгладить вопиющую бестактность дочери, — Рее совсем ни к чему снова вспоминать все ужасы, что выпали на её долю. Все это позади и сейчас мы просто счастливы, что она снова с нами, в Камаре. И, как я уже сказал, Люсьен, — сэр Джереми повернулся к своему старинному другу, — мы очень польщены, что ты пригласил нас приехать. В конце концов, ведь Рея вернулась не больше недели назад.
— Ты же знаешь, Джереми, мы всегда считали вас членами нашей семьи, — сказал Люсьен, с трудом удержавшись, чтобы ненароком не сказать тебя. Конечно, когда скончалась его жена, старина Джереми Уинтерс, как мог, воспитывал осиротевшую дочь. В конце концов, она ведь была его единственным ребенком.
— Ну, папа, не глупи. Ведь я же не кто-нибудь, а ближайшая подруга Реи. И я спрашиваю не из пустого любопытства, а потому что считаю своим долгом положить конец всем этим гадким сплетням, что в последнее время распускают в Лондоне о Рее Клер. Ах, моя дорогая! — заявила Каролина, бросив украдкой быстрый, змеиный взгляд из-под жеманно опущенных длинных ресниц, — ты ведь, наверное, и не подозреваешь, что твоя репутация, как бы это сказать, … — она запнулась, словно была слишком смущена, чтобы продолжать, вполне уверенная, что граф Рендейл не упустил ни одного слова. А если и было на свете что-то такое, о чем Уэсли Лоутон, граф Рендейл действительно заботился, то это было его доброе имя и честь семьи. Для человека его положения и вдруг породниться с семейством, чья репутация серьезно пострадала, да это было бы просто немыслимо. Женщина, за которой тянулся шлейф слухом, никогда бы не смогла стать его женой, даже будь она дочерью самого герцога Камаре!
— Каролина! — резко одернул её отец. Лицо сэра Джереми пошло багровыми пятнами, он явно был в бешенстве.
— О Боже, но ведь это же так и есть, — запротестовала Каролина, бросив растерянный взгляд вокруг, словно её несправедливо обвинили в чем-то ужасном, — Я только хотела сказать, что бедняжку Рею Клер больше не считают такой уж завидной партией. Ах, ну конечно же, это страшно несправедливо, но что же поделаешь! — произнесла она с лицемерным сочувствием по отношению к своей лучшей подруге, которую всегда от души ненавидела. Но теперь всегдашняя зависть к блестящему титулу и огромному приданому Реи, не говоря уже о её красоте, превратилась в глубочайшее презрение.
Каролина была совершенно уверена, что её злобные намеки точно попали в цель, повергнув в замешательство несчастную жертву. Поэтому она ушам своим не поверила, когда в комнате отчетливо прозвучал серебристый смех Реи. Каролина опешила и слова лицемерного сочувствия замерли у неё на губах.
— Как мило с твоей стороны, дорогая Каролина, что ты так заботишься о моей репутации, — добродушно сказала Рея, подумав, что за прошедший год злобная и завистливая подруга ничуть не изменилась. — Кстати, тебе нет нужды так уж волноваться по этому поводу. Ты угадала, я и в самом деле больше не являюсь завидной партией для кого бы то ни было, но лишь по очень простой причине — я замужем!
Потрясенный писк Каролины был почти заглушен изумленным возгласом графа, в котором прозвучало явное недоверие. Но Каролина очень быстро пришла в себя и шок от столь неожиданного известия сменила торжествующая радость при мысли, что больше Рея не будет стоять у неё на пути в извечной женской войне за сердце Уэсли Лоутона.
— Дорогая моя, но это же просто замечательно! — воскликнула она, в первый раз за свою жизнь не покривив душой при встрече со своей всегдашней соперницей.
— Неужели это правда? — неуверенно спросил граф и голос его предательски дрогнул.
— Да, — просто ответила Рея, безуспешно пытаясь поймать взгляд отца. Но герцог молча потягивал маленькими глотками бренди и, казалось, мысли его витали где-то далеко.
— Н-но, я ничего не понимаю! За кого же ты вышла замуж? Ты ведь только что вернулась, как же это случилось?! У тебя просто не было времени. — слабо запротестовал граф. Как долго он жил с мыслью о том, что в один прекрасный день леди Рея Клер Доминик станет его женой! С первой минуты, только увидев её, он решил, что так оно и будет, а ведь она в то время была просто крохотной, прелестной девочкой, которую мать держала на руках. Это было бы только справедливо и разумно, чтобы их семьи, семьи родовитейших дворян в Англии, породнились благодаря их с Реей браку.
Бедный Уэсли, участливо подумала Рея, почувствовав в душе щемящее чувство жалости к несчастному, напыщенному графу Рендейлу. Казалось, он был раздавлен и она уже было собралась попросить отца предложить ему немного бренди, чтобы вернуть его к жизни, как вдруг он с умоляющим видом повернулся к ней, — Но вы ведь вышли замуж не за кого-нибудь из этих грубых колонистов, надеюсь?! Или, упаси господи, за какого-нибудь моряка?! — он требовательно взглянул ей в лицо, с ужасом вообразив, что сам вдруг женился бы на какой-нибудь неотесанной деревенщине без роду, без племени. Да он бы глаз не осмелился показать в Лондоне!
Рея покачала головой и, сделав над собой усилие, с трудом изобразила мученическую улыбку. Она прекрасно понимала, что с точки зрения такого надутого индюка, как граф Рендейл, не так уж страшно выйти замуж за человека с немного подмоченной репутацией, лишь бы у её мужа был титул, богатство, связи и положение в обществе, на остальное можно закрыть глаза. — Мой муж — Данте Лейтон, он капитан Морского Дракона, того самого корабля, на котором я оказалась, когда мы покинули Чарльзтаун и который в конце концов благополучно доставил меня в Англию.
Если бы только граф Рендейл родился собакой! Он бы сейчас, подняв голову, завыл от тоски. Рея даже немного испугалась, никогда в жизни она не видела на побелевшем лице Уэсли такого ужаса и страдания. — Простой капитан?! — слабо произнес он. Господи, да ведь этот парень, скорее всего, ещё и не англичанин, с таким-то именем!
— Да, — скромно призналась Рея, наслаждаясь его мученическим видом. В конце концов, им-то что за дело до того, кто стал её мужем?! Дав Каролине ещё несколько минут, чтобы с наслаждением посмаковать скандальную новость, она с самым невинным видом прибавила, — Ах да, кстати, я забыла упомянуть, что полное имя моего мужа — Данте Лейтон, маркиз Джейкоби! — даже её отец не смог сдержать улыбку при виде того, как быстро сменилось выражение на лицах этих двоих.
— Маркиз?! — в полном отчаянии чуть слышно пролепетала Каролина. Ну, надо же, Рея Клер, несмотря ни на что, сумела-таки подцепить маркиза! И теперь она маркиза, а ведь по табели о рангах это выше, чем какая-то графине, которой когда-нибудь станет сама Каролина. Конечно, в том случае, если ей в конце концов удастся достаточно заморочить голову этому надутому графу и заставить его надеть обручальное кольцо на её пухлый пальчик. Каролина почувствовала слабое головокружение и устало подумала, что, пожалуй, с неё довольно.
— Джейкоби? — растерянно повторил граф. Он всегда невероятно гордился тем, что поддерживает дружбу со всеми родовитейшими семьями Англии. — Из западных графств? Если не ошибаюсь, из Девоншира, не так ли? Там у Джейкоби есть замок, и очень древний. Если мне не изменяет память, он был построен ещё в одиннадцатом веке. Да, очень старинный род. И очень уважаемый, — со вздохом облегчения добавил он, ведь даже если он и уступил Рею, то, по крайней мере, достойному сопернику. Вдруг он встрепенулся, будто что-то вспомнив. — А знаете, по-моему, я знаком с этим Лейтоном, нынешним маркизом. Я слышал, что он стал контрабандистом. Потерял семейное состояние, практически разорился, не так ли? — покровительственным тоном произнес он и довольно засопел, вспомнив о собственном кругленьком счете в банке и о довольно значительных земельных владениях во всех уголках Англии.
— Да, вы правы. Данте действительно довольно долго занимался каперством. Собственно говоря, он был им все эти годы с тех пор, как покинул страну.
— Похоже, я что-то припоминаю. Кажется, был ещё какой-то большой скандал, связанный с его именем, — задумчиво добавил граф, — Правда, в точности не знаю, в чем было дело. Если не ошибаюсь, он всего года на два старше меня.
— В самом деле?! — выдохнула Каролина. Ее уныние быстро уступило место ликующему торжеству, как только она пришла к выводу, что Рея связала свою судьбу с обычным охотником за приключениями. — Ах, моя дорогая, мне так жаль. Ведь теперь тебе придется жить гораздо скромнее, раз у вас нет ничего, кроме твоего приданого. Или же герцог решил оставить тебя без гроша? — затаив дыхание, спросила она.
— Данте сказочно богат, — безжалостно произнесла Рея, уничтожив Каролину презрительным взглядом. Она ни в малейшей степени не мучилась угрызениями совести при виде несчастного лица её коварной приятельницы. Мать уже успела предупредить её о возмутительном поведении Каролины после того злосчастного похищения. В тот день её обнаружили лежащей без сознания на краю дороге. Придя в себя она, вместо того, чтобы помочь, описав внешность похитивших Рею, вдруг стала отчаянно врать, рассчитывая сыграть свою собственную трагическую роль в этом ужасном происшествии. Ее фантазии на несколько дней задержали погоню, так как следуя глупым выдумкам Каролины вооруженные люди несколько дней шли по следу цыганского табора. Герцогиня ни на грош не поверила наспех состряпанной истории о колдовстве цыган и пляшущем медведе и так до сих пор и не простила Каролине её ложь.
— Ах, какое облегчение! Вы не поверите, но я никогда даже вообразить себе не мог какого-нибудь члена Палаты Лордов, что рыскал бы по морям в поисках счастья! Да ещё не имея при этом крыши над головой, не говоря уже о приличном имении. Если бы мне когда-нибудь пришло в голову, что кто-то, кроме Лоутонов, будет жить в Рендейл Хаус, я лучше, кажется, спалил бы его дотла в ту же самую минуту. Семейные традиции нужно сохранять любой ценой, — напыщенно произнес граф свою маленькую речь.
— А он действительно богат, этот ваш муж? — с дрожью в голосе спросила Каролина.
— Когда я ещё была на борту Морского Дракона, нам посчастливилось обнаружить давно затонувший испанский галеон. Его трюм был полон золотых и серебряных слитков. Все моряки с корабля теперь могут уйти на покой весьма состоятельными людьми. Настолько состоятельными, что, к примеру, один из команды Морского Дракона собирался вернуться в родные края и купить родовой замок семьи, на которую из поколения в поколение работали его предки. А если это ему не удастся, сказал он, так он построит самый красивый, самые великолепный дворец для себя самого, — рассказывала Рея, а про себя вновь вспоминала бывшего боцмана с Морского Дракона, от души надеясь, что ему повезет.
Граф Рендейл слегка поморщился. Куда только катится мир — ведь всем давно известно, что богатство не на пользу простому люду! Эти выскочки еще, пожалуй, вобьют себе в голову пробраться в высшее общество! А ведь Богу известно, сколько аристократических семей сейчас бедствуют, потеряв по несчастной случайности или непрактичности фамильные состояния. И, коль так пойдет дело, не успеешь оглянуться, как эти наглые простолюдины пролезут в лучшие дома старой Англии!
С тяжелым сердцем достойный граф медленно обвел взглядом великолепие китайском гостиной, где они сидели, говорившее о поистине безупречном вкусе хозяйки, и горько вздохнул, ещё раз пожалев, что их семьям не суждено было породниться. Он с благодарностью принял бокал с бренди из рук вышколенного лакея, одетого в сине-золотую ливрею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71