– Просто я считаю соблюдение формальностей между членами одной семьи излишним. Теперь, если вы позволите, миссис Тофер, я все же пойду и поищу свою спальню, – добавил он.– Эмили. Тогда вы должны звать меня Эмили. – Миссис Тофер даже раскраснелась от волнения. Не каждый день услышишь свое имя из уст маркиза.– Я благодарен за оказанную мне честь, Эмили, – серьезно ответил Мэллори. – Мы продолжим разговор о Снупе завтра, если не возражаете, Тофер. С нетерпением жду встречи с ним.Гейзенби нырнул в кровать и нежно обнял жену.– Неужели твой кузен действительно может отказаться от участия в торгах, если решит, что Снуп обладает дурным нравом? – задумчиво спросила Энн. – Что же будет, когда они встретятся? Ведь ты прекрасно знаешь, что этот конь с норовом. И завтра Мэл, которому ты все расписал в самых радужных тонах, войдет в стойло и протянет ему яблоко. В лучшем случае жеребец просто проигнорирует его, в худшем – откусит пальцы вместе с яблоком. А потом маркиз будет стоять в сторонке и наблюдать, как Снуп пытается лягнуть одного конюха и втоптать в пол другого. И тогда он поймет, что ты просто-напросто солгал ему. Скажет: «Спасибо, но такой жеребец мне не нужен», вернется в дом, прикажет упаковать чемоданы и уедет. И у Ханны не останется ни единого шанса познакомиться с ним поближе!– Напрасно волнуешься, – беспечно ответил муж.– Но, Мартин, ему незачем задерживаться в нашем доме, если он не захочет дожидаться аукциона. Да, маркиз испытывает к тебе дружеские чувства, но если поймет, что ты его обманул, дружба его не остановит. И тогда нам придется признаться ему, что мы заманили его в Шропшир, чтобы познакомить с леди Ханной. Думаю, узнав о нашем маленьком заговоре, он сбежит в Йоркшир, как лис, за которым гонится свора охотничьих собак.Гейзенби приподнялся на локте и, нежно глядя на жену сверху вниз, насмешливо сказал:– Ты у меня самая большая паникерша в Англии.– Ничего подобного! Просто я реально смотрю на вещи. Он рассердится и уедет.– Ты так думаешь, потому что не знаешь о моем тайном оружии. – С этими словами Мартин поцеловал жену в кончик носа.– Перестань, ну же, Мартин! О чем ты говоришь? – В волнении Энн села и принялась тормошить мужа.– Я пустил Лидди в спальню Мэла.– Что? Что ты сделал? – Недоумение быстро сменилось улыбкой, и Гейзенби получил возможность полюбоваться ямочками на нежных щечках жены. – Мартин! Ты просто гений!– Да, знаю.– А это сработает?– А почему бы и нет? Снуп обожает эту кошку. Сколько раз мы видели, что он готов следовать за ней куда угодно. Они друзья не разлей вода. Вот я и подумал, что если Лидди проведет ночь в спальне Мэла, на нем останется ее запах. И тогда Снуп отнесется к нему вполне благосклонно. По крайней мере я очень на это надеюсь.– И тогда Мэл наверняка захочет участвовать в аукционе! – восторженно подхватила Энн. – Ах, Мартин, ты такой умный! Мне тоже кажется, что Мэл и Снуп могут поладить. Этот жеребец вовсе не злой, просто задиристый и...– И обожает кусаться и лягаться, – закончил за нее Гейзенби. – Лично я не взял бы этого жеребца в свою конюшню, даже если бы мне его подарили. Другое дело Мэл. Он всегда хотел иметь у себя потомка Турка. Кроме того, у него есть подход к лошадям. Я это знаю – иначе не стал бы все это затевать. Главное, чтобы Снуп принял его в первую минуту встречи. И тут, я надеюсь, поможет запах Лидди. Потом Мэл заговорит с ним, примется гладить по носу, и между ними возникнет понимание, своего рода связь. Конечно, этого недостаточно, чтобы получить жеребца – надо еще перекупить его на торгах, но если Снуп пойдет на контакт, у Мэллори появится повод остаться до аукциона. И чем больше времени он здесь проведет, тем больше шансов, что они сблизятся с Ханой и полюбят друг друга.– Ты так думаешь? – Энн коснулась светлого локона мужа. – Веришь, что Мэл полюбит Ханну?– Да, а ты?– Верю... по крайней мере надеюсь. В Лондоне мы видели множество джентльменов, но ни один из них не был достоин Ханны. А Мэл ей очень подходит.– Я тоже не встречал женщины, достойной стать женой моего кузена и лучшего друга. Однажды – мы тогда были еще подростками – он мне очень помог. Я ведь тебе рассказывал. Именно он проследил, чтобы имение в Кентервилле досталось нам. Мама оставила его мне, но мой старший брат претендовал на эти земли. И мы с тобой, милая, никогда бы не встретились, не отправь он меня в Лондон. Он предоставил в мое распоряжение свой дом, лошадей и экипаж, написал рекомендательные письма, чтобы меня приняли в аристократическом кругу... А ведь я был провинциалом, без связей и знакомств. Я обязан ему своим счастьем, и теперь моя очередь помочь Мэлу. Пусть благодаря мне получит и Снупа, и леди Ханну. Не смейся, милая, я действительно перед ним в долгу. Он ни разу не намекнул, что я мог бы взять жену более высокого происхождения, а после того как я познакомил вас, сказал, что ты само очарование и мне по-настоящему повезло.– Как это мило с его стороны! – живо откликнулась Энн. – Не всякий маркиз благосклонно отнесся бы к появлению в его семье дочери сквайра, правда? Мы и в самом деле многим ему обязаны.– Знаешь, – вдруг нахмурился Мартин, – не стоит уповать на удачу в столь важном деле. Ночью тихонько проберусь в комнату Мэла и хорошенько потру Лидди о его вещи, рубашки, штаны. Тогда, какой бы костюм он завтра ни выбрал, на нем обязательно сохранится запах кошки.– И шерсть.– Нет. Лейкерби, знаешь ли, очень добросовестный слуга. Он непременно все вычистит, и на сюртуке Мэла не будет ни шерстинки. А запах останется.
– Лейкерби, на моей постели лежит кошка, – устало произнес Мэллори.– Да, милорд.– Убери ее, сделай милость. Я устал и хочу поскорее лечь. Кошка в кровати мне совершенно ни к чему.– Я не могу убрать это животное с вашей кровати, милорд.– Что за чушь? Как это ты не можешь? Просто сгони ее на пол.– Я неоднократно пытался прогнать это создание, сэр, но она лишь таращится на меня и шипит.– Шипит? – Маркиз не смог сдержать усмешку.– Да, милорд. И таращится.– Боже, ну и ночка выдалась, – вздохнул Мэллори. – Сначала свирепые собаки, потом беспардонная кошка. Что за места здесь! Мартин должен был меня предупредить... А ну-ка брысь! Давай, кот, убирайся из моей постели и из моей спальни!– Это не кот, милорд, – негромко сказал Лейкерби. – Это кошка.– Откуда ты знаешь?– Мне сказал мистер Нортон, сэр, дворецкий мистера Тофера. Он сказал, что это кошка преклонных лет. Дворецкий приходил сюда, пока вы, милорд, пили чай в гостиной. Он пытался выставить животное вон.– Но, судя по всему, не преуспел в этом.– Нет, милорд. Животное его укусило.– Боже мой, какая нелепость! Дай мне сюртук, Лейкерби. Тебе все равно его чистить, так что мы попользуемся им еще немножко. Я наброшу его на кошку, заверну ее и выкину в коридор.Взгляд Лейкерби выражал неодобрение, но он молча подал хозяину сюртук, после чего отошел на несколько шагов назад, скрестил руки на груди и принялся вздыхать в ожидании неблагоприятного развития событий.Мэллори решительно приблизился к кровати, набросил сюртук на кошку и, наклонившись, подхватил ее на руки. В то же мгновение наружу высунулась когтистая лапа и на руке маркиза появились длинные царапины. Пока Мэллори засовывал лапу обратно, появилась вторая.– Лейкерби, открывай поскорее дверь! – приказал маркиз, сражаясь с шипящим и дергающимся свертком.Ему все же удалось вынести кошку из комнаты. Сделав несколько шагов по коридору, Мэл опустил сверток на пол и бегом вернулся в комнату.– Ну и что в этом было сложного? – насмешливо спросил маркиз, стремительно шагнул к кровати и едва не упал. Лейкерби, торопясь отрезать кошке путь к возвращению, поторопился закрыть дверь и защемил ночную сорочку, в которую уже успел облачиться хозяин.– Боже мой, сэр, я не нарочно! – Лакей бросился к двери.– Чуть-чуть приоткрой ее, – быстро сказал Мэллори, – не то кошка вернется.– Нет-нет, милорд, ни в коем случае! Ужасное животное!Вышеупомянутое животное, которое к этому моменту выпуталось из сюртука, сидело посреди коридора, громко выражая свое возмущение.– Похоже, Мэллори нашел Лидди и выставил вон, – пробормотал Мартин, заключая жену в объятия. – Надеюсь, она не убежит далеко.– Хочешь, я принесу ее, – предложила Энн. – Тогда тебе не придется разыскивать ее по всему дому. Скажи, как тебе удалось завести ее к Мэлу в комнату?– Говоря по правде, я просто сунул ее в мешок. И она меня здорово оцарапала. Вот, смотри...– Мой бедный! Давай я поцелую, чтобы скорее зажило.– С удовольствием. Вообще-то она расцарапала меня всего. Так что учти это, когда будешь целовать.Смеясь, Энн с готовностью занялась исцелением ран, но вдруг остановилась.– Что? – воскликнул разочарованный муж.– Я вдруг подумала, что кошка может послужить для маркиза своеобразным предупреждением.– О чем ты говоришь?– Подумай, ведь Лидди очень похожа на Уилла.– На герцога? Старая драная кошка похожа на герцога Бериника? В чем же их сходство?– Она вовсе не драная. Лидди милая. Просто с ней плохо обращались, и она выросла немного упрямой и нелюдимой.Гейзенби рассмеялся:– Что ж, в этом она, безусловно, похожа на нашего герцога. Только вряд ли ему понравится такое сравнение.– А я уверена, он не стал бы возражать. Ведь тогда, на пожаре, именно он спас из огня Лидди и ее котят... и меня. И он по-настоящему привязался к ней. Каждый раз, приходя к моему отцу, приносит Лидди подарок.– Бериник приносит кошке подарки?– Ну, я имею в виду всякие мелочи. Кусочек жареного фазана или игрушку, сделанную из фазаньих перьев. А один раз подарил маленький мячик и научил Лидди приносить его по команде, как делают собаки.– Бериник? Неужели ты говоришь о герцоге, с которым я знаком?– О нем самом. Только Бериник, которого я знаю и люблю, совсем другой.– Ты его любишь?– Я с детства обожала его и собиралась выйти за него замуж, когда вырасту.Гейзенби даже подскочил и уставился на жену. Глаза ее смеялись, но все же...– Вот как? Значит, ты собиралась замуж за герцога Бериника? Тогда позвольте узнать, мадам, как я сюда попал?– Даже не знаю... – Энн улыбнулась. – Возможно, ты меня очаровал... И покорил своей красотой.– Красотой?– Да, мистер Гейзенби.– Очаровал?– Конечно, мистер Гейзенби.– Да ты смеешься надо мной!– Вовсе нет. – Энни нежно поцеловала мужа и прошептала: – Знаешь, Лидди вполне может подождать. Я хочу, чтобы ты вновь очаровал меня, Мартин Гейзенби. Обними меня и унеси на вершину блаженства. Прямо сейчас. Только ты один можешь это сделать.– Я... Ты ведь не представляешь на моем месте герцога, правда? – с надеждой спросил Мартин.– Нет, милый. Мне не надо ничего представлять. У меня есть ты, мой любимый... И знаете, мистер Гейзенби, я счастлива, что вы снизошли со своих аристократических высот и выбрали в жены меня – дочь простого сквайра. Я счастлива, потому что ты мой...Мартин обнял жену и, зарывшись лицом в ее пышные волосы, пробормотал:– Лидди придется долго ждать.Мэллори приоткрыл дверь, чтобы выпустить Лекерби. Кошка, отчаявшись вернуться в спальню, замолкла. В коридоре ее видно не было, и маркиз, вздохнув с облегчением, пожелал Лейкерби покойной ночи. Он закрыл дверь и наконец улегся в кровать. Ложе оказалось на редкость удобным.Немудрено, что эта мяукающая тварь решила здесь заночевать, подумал Мэл, натягивая перину. Кто бы мог подумать, что в жилище какого-то сквайра есть такая замечательная кровать.– Пора перестать думать о Тофере как о каком-то сквайре, – сказал себе маркиз, с наслаждением чувствуя, как прохладный лен касается усталого тела. – Этот джентльмен теперь тесть Мартина и соответственно член моей семьи, о чем я ему и сказал сегодня. Так что не стоит задирать нос.«Мартин всегда был славным парнем, – думал Мэллори, закрывая глаза. – Пожалуй, я люблю его даже больше, чем кровных братьев и сестер. И в том, что он женился на девушке низкого происхождения, я виноват больше, чем он. Я послал его в Лондон одного, и рядом не было друга, который мог бы предостеречь молодого человека от ошибки. Надо же было такому случиться: впервые приехать в Лондон – и вернуться домой с дочерью сквайра. А ведь он мог сделать прекрасную партию! Мартин принадлежит к древнему роду, владеет поместьем в Кентервилле и значительным состоянием – даже дочери эрла не зазорно было бы выйти за него. Так нет, он влюбился в мисс Энн Тофер. И все произошло так быстро, что никто даже не успел воззвать к его здравому смыслу.Хотя, раз уж все сложилось именно так, стоит вспомнить, что Энн действительно милая девушка и без ума от Мартина. И это хорошо... Просто замечательно. Так не все ли равно, чья она дочь... Хотелось бы знать, от кого без ума леди Ханна?»Глаза маркиза распахнулись, и он уставился в потолок, по которому бродили призрачные тени.– Почему эта мысль вдруг пришла мне в голову? – прошептал он.Так и не найдя ответа на этот вопрос, Мэл вновь закрыл глаза. Спать. Сегодня он смертельно устал: долгая дорога верхом, потом эта кошмарная погоня на пустоши... Если бы Мартин не ткнул его локтем в ребра, он заснул бы прямо в гостиной, с чашкой чая в руке. Он устал, устал... Почему же вместо благословенного сна в голову лезут всякие глупости? У Ханны чудесные глаза. В свете факелов они казались восхитительно бездонными.
Без двадцати двенадцать Ханна открыла карты.– Я выиграла, – заявила она. – И мое желание таково: расскажи, что ты скрываешь от мамы, Уилл. Что за секрет?– Нет.– Это нечестно! Ты сам сказал, что будем играть на желание. Я выиграла, и ты должен исполнить мое желание.– Желание желанию рознь! Ты же знаешь, что обычно загадывают в таких случаях – чтобы я принес тебе чай или купил какую-нибудь безделушку.– Значит, это что-то страшное, – прервала его Ханна, и в ее карих глазах заметались золотистые искры. – Ты сделал что-то ужасное, да? И теперь тебе грозит расплата, а ты не хочешь говорить об этом маме.– Ничего ужасного я не совершал. По крайней мере в последнее время, – спокойно ответил Бериник. – Можно сказать, являл собой образец благонравия.– Ну же, Уилл, я твоя сестра и люблю тебя. Почему ты не хочешь мне довериться? Думаешь, от меня будет меньше толку, чем от Мартина Гейзенби, с которым ты едва знаком?– А ты не расскажешь маме?– Конечно, нет! Только с твоего разрешения. И ты это хорошо знаешь.– Да.... Однако ей все известно обо мне.– Сплетни. Таково местное общество: жить не может без чая и сплетен. Но мама никогда не верила сплетням.– И слава Богу.– Уилл, ты ведь сам хочешь поделиться со мной.Бериник задумчиво кивнул. Темные локоны упали на лицо и почти скрыли шрамы, которые тянулись из-под прикрытой черной повязкой правой глазницы. Левый глаз – цвета полуденного неба – смотрел на Ханну с обескураживающей пристальностью. После продолжительного раздумья герцог произнес:– Пока я ничего не стану рассказывать. Сначала приму решение. А уж потом поделюсь им с тобой.– Уилл!– Ханна, поверь, к тебе это не имеет никакого отношения. По крайней мере в данный момент. Все зависит от моего решения. Сыграем еще, или ты отправишься спать?– Сыграем. И если я снова выиграю, пожелаю что-нибудь очень дорогое и совершенно бесполезное.Бериник собрал карты и начал тасовать.– Каково твое мнение о Мэллори? – спросил он равнодушным тоном.– Я тебе уже говорила.– Ты рассказала, как он выглядит. А меня интересует, что он за человек. Ты ведь была рядом, когда он встретился с Тофером. Как он держался: высокомерно, снисходительно или был добр со сквайром?– Он выглядел очень усталым и был благодарен за то, что в конце концов добрался до Тофер-Хауса. Я не заметила в нем ни заносчивости, ни высокомерия. Вообще он вел себя как джентльмен.– Джентльмены тоже бывают разные, – заявил Бериник, сдавая карты.
Уже перевалило далеко за полночь, когда Вероника Дэмпси вышла из парадных дверей дома священника прихода Святой Милбурги. В ночной сорочке и домашних туфлях было зябко, но муж уже некоторое время стоял на крыльце, вглядываясь в ночь, и она забеспокоилась. Взяв его за руку, жена спросила:– Ты что-то услышал, Ричард?– Мне показалось, я слышал крик. Он прозвучал где-то далеко, но у меня буквально кровь застыла в жилах.– А я ничего не слышала.– Увлеклась чтением.– И сейчас тоже ничего не слышу.– Может, мне просто померещилось.– А вдруг это был крик одного из привидений Харви Лэнгтона? – Вероника лукаво улыбнулась мужу.Дэмпси усмехнулся и обнял жену. Они жили вместе уже девять лет, и за это время в пышных волосах Вероники прибавилось серебряных нитей, на лице появилось несколько новых морщинок, и она немного пополнела. Но карие глаза сияли тем же теплым светом, что согрел его девять лет назад. Как же он был тогда счастлив! «Господи, – подумал он, – спасибо, что длишь для меня этот рай».– Не нужно насмехаться над Лэнгтоном, – мягко сказал он. – В наших местах не он один верит в духов.– Но он единственный, кто в этом признается. – Ей было так уютно в кольце его рук и совсем не хотелось спорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Лейкерби, на моей постели лежит кошка, – устало произнес Мэллори.– Да, милорд.– Убери ее, сделай милость. Я устал и хочу поскорее лечь. Кошка в кровати мне совершенно ни к чему.– Я не могу убрать это животное с вашей кровати, милорд.– Что за чушь? Как это ты не можешь? Просто сгони ее на пол.– Я неоднократно пытался прогнать это создание, сэр, но она лишь таращится на меня и шипит.– Шипит? – Маркиз не смог сдержать усмешку.– Да, милорд. И таращится.– Боже, ну и ночка выдалась, – вздохнул Мэллори. – Сначала свирепые собаки, потом беспардонная кошка. Что за места здесь! Мартин должен был меня предупредить... А ну-ка брысь! Давай, кот, убирайся из моей постели и из моей спальни!– Это не кот, милорд, – негромко сказал Лейкерби. – Это кошка.– Откуда ты знаешь?– Мне сказал мистер Нортон, сэр, дворецкий мистера Тофера. Он сказал, что это кошка преклонных лет. Дворецкий приходил сюда, пока вы, милорд, пили чай в гостиной. Он пытался выставить животное вон.– Но, судя по всему, не преуспел в этом.– Нет, милорд. Животное его укусило.– Боже мой, какая нелепость! Дай мне сюртук, Лейкерби. Тебе все равно его чистить, так что мы попользуемся им еще немножко. Я наброшу его на кошку, заверну ее и выкину в коридор.Взгляд Лейкерби выражал неодобрение, но он молча подал хозяину сюртук, после чего отошел на несколько шагов назад, скрестил руки на груди и принялся вздыхать в ожидании неблагоприятного развития событий.Мэллори решительно приблизился к кровати, набросил сюртук на кошку и, наклонившись, подхватил ее на руки. В то же мгновение наружу высунулась когтистая лапа и на руке маркиза появились длинные царапины. Пока Мэллори засовывал лапу обратно, появилась вторая.– Лейкерби, открывай поскорее дверь! – приказал маркиз, сражаясь с шипящим и дергающимся свертком.Ему все же удалось вынести кошку из комнаты. Сделав несколько шагов по коридору, Мэл опустил сверток на пол и бегом вернулся в комнату.– Ну и что в этом было сложного? – насмешливо спросил маркиз, стремительно шагнул к кровати и едва не упал. Лейкерби, торопясь отрезать кошке путь к возвращению, поторопился закрыть дверь и защемил ночную сорочку, в которую уже успел облачиться хозяин.– Боже мой, сэр, я не нарочно! – Лакей бросился к двери.– Чуть-чуть приоткрой ее, – быстро сказал Мэллори, – не то кошка вернется.– Нет-нет, милорд, ни в коем случае! Ужасное животное!Вышеупомянутое животное, которое к этому моменту выпуталось из сюртука, сидело посреди коридора, громко выражая свое возмущение.– Похоже, Мэллори нашел Лидди и выставил вон, – пробормотал Мартин, заключая жену в объятия. – Надеюсь, она не убежит далеко.– Хочешь, я принесу ее, – предложила Энн. – Тогда тебе не придется разыскивать ее по всему дому. Скажи, как тебе удалось завести ее к Мэлу в комнату?– Говоря по правде, я просто сунул ее в мешок. И она меня здорово оцарапала. Вот, смотри...– Мой бедный! Давай я поцелую, чтобы скорее зажило.– С удовольствием. Вообще-то она расцарапала меня всего. Так что учти это, когда будешь целовать.Смеясь, Энн с готовностью занялась исцелением ран, но вдруг остановилась.– Что? – воскликнул разочарованный муж.– Я вдруг подумала, что кошка может послужить для маркиза своеобразным предупреждением.– О чем ты говоришь?– Подумай, ведь Лидди очень похожа на Уилла.– На герцога? Старая драная кошка похожа на герцога Бериника? В чем же их сходство?– Она вовсе не драная. Лидди милая. Просто с ней плохо обращались, и она выросла немного упрямой и нелюдимой.Гейзенби рассмеялся:– Что ж, в этом она, безусловно, похожа на нашего герцога. Только вряд ли ему понравится такое сравнение.– А я уверена, он не стал бы возражать. Ведь тогда, на пожаре, именно он спас из огня Лидди и ее котят... и меня. И он по-настоящему привязался к ней. Каждый раз, приходя к моему отцу, приносит Лидди подарок.– Бериник приносит кошке подарки?– Ну, я имею в виду всякие мелочи. Кусочек жареного фазана или игрушку, сделанную из фазаньих перьев. А один раз подарил маленький мячик и научил Лидди приносить его по команде, как делают собаки.– Бериник? Неужели ты говоришь о герцоге, с которым я знаком?– О нем самом. Только Бериник, которого я знаю и люблю, совсем другой.– Ты его любишь?– Я с детства обожала его и собиралась выйти за него замуж, когда вырасту.Гейзенби даже подскочил и уставился на жену. Глаза ее смеялись, но все же...– Вот как? Значит, ты собиралась замуж за герцога Бериника? Тогда позвольте узнать, мадам, как я сюда попал?– Даже не знаю... – Энн улыбнулась. – Возможно, ты меня очаровал... И покорил своей красотой.– Красотой?– Да, мистер Гейзенби.– Очаровал?– Конечно, мистер Гейзенби.– Да ты смеешься надо мной!– Вовсе нет. – Энни нежно поцеловала мужа и прошептала: – Знаешь, Лидди вполне может подождать. Я хочу, чтобы ты вновь очаровал меня, Мартин Гейзенби. Обними меня и унеси на вершину блаженства. Прямо сейчас. Только ты один можешь это сделать.– Я... Ты ведь не представляешь на моем месте герцога, правда? – с надеждой спросил Мартин.– Нет, милый. Мне не надо ничего представлять. У меня есть ты, мой любимый... И знаете, мистер Гейзенби, я счастлива, что вы снизошли со своих аристократических высот и выбрали в жены меня – дочь простого сквайра. Я счастлива, потому что ты мой...Мартин обнял жену и, зарывшись лицом в ее пышные волосы, пробормотал:– Лидди придется долго ждать.Мэллори приоткрыл дверь, чтобы выпустить Лекерби. Кошка, отчаявшись вернуться в спальню, замолкла. В коридоре ее видно не было, и маркиз, вздохнув с облегчением, пожелал Лейкерби покойной ночи. Он закрыл дверь и наконец улегся в кровать. Ложе оказалось на редкость удобным.Немудрено, что эта мяукающая тварь решила здесь заночевать, подумал Мэл, натягивая перину. Кто бы мог подумать, что в жилище какого-то сквайра есть такая замечательная кровать.– Пора перестать думать о Тофере как о каком-то сквайре, – сказал себе маркиз, с наслаждением чувствуя, как прохладный лен касается усталого тела. – Этот джентльмен теперь тесть Мартина и соответственно член моей семьи, о чем я ему и сказал сегодня. Так что не стоит задирать нос.«Мартин всегда был славным парнем, – думал Мэллори, закрывая глаза. – Пожалуй, я люблю его даже больше, чем кровных братьев и сестер. И в том, что он женился на девушке низкого происхождения, я виноват больше, чем он. Я послал его в Лондон одного, и рядом не было друга, который мог бы предостеречь молодого человека от ошибки. Надо же было такому случиться: впервые приехать в Лондон – и вернуться домой с дочерью сквайра. А ведь он мог сделать прекрасную партию! Мартин принадлежит к древнему роду, владеет поместьем в Кентервилле и значительным состоянием – даже дочери эрла не зазорно было бы выйти за него. Так нет, он влюбился в мисс Энн Тофер. И все произошло так быстро, что никто даже не успел воззвать к его здравому смыслу.Хотя, раз уж все сложилось именно так, стоит вспомнить, что Энн действительно милая девушка и без ума от Мартина. И это хорошо... Просто замечательно. Так не все ли равно, чья она дочь... Хотелось бы знать, от кого без ума леди Ханна?»Глаза маркиза распахнулись, и он уставился в потолок, по которому бродили призрачные тени.– Почему эта мысль вдруг пришла мне в голову? – прошептал он.Так и не найдя ответа на этот вопрос, Мэл вновь закрыл глаза. Спать. Сегодня он смертельно устал: долгая дорога верхом, потом эта кошмарная погоня на пустоши... Если бы Мартин не ткнул его локтем в ребра, он заснул бы прямо в гостиной, с чашкой чая в руке. Он устал, устал... Почему же вместо благословенного сна в голову лезут всякие глупости? У Ханны чудесные глаза. В свете факелов они казались восхитительно бездонными.
Без двадцати двенадцать Ханна открыла карты.– Я выиграла, – заявила она. – И мое желание таково: расскажи, что ты скрываешь от мамы, Уилл. Что за секрет?– Нет.– Это нечестно! Ты сам сказал, что будем играть на желание. Я выиграла, и ты должен исполнить мое желание.– Желание желанию рознь! Ты же знаешь, что обычно загадывают в таких случаях – чтобы я принес тебе чай или купил какую-нибудь безделушку.– Значит, это что-то страшное, – прервала его Ханна, и в ее карих глазах заметались золотистые искры. – Ты сделал что-то ужасное, да? И теперь тебе грозит расплата, а ты не хочешь говорить об этом маме.– Ничего ужасного я не совершал. По крайней мере в последнее время, – спокойно ответил Бериник. – Можно сказать, являл собой образец благонравия.– Ну же, Уилл, я твоя сестра и люблю тебя. Почему ты не хочешь мне довериться? Думаешь, от меня будет меньше толку, чем от Мартина Гейзенби, с которым ты едва знаком?– А ты не расскажешь маме?– Конечно, нет! Только с твоего разрешения. И ты это хорошо знаешь.– Да.... Однако ей все известно обо мне.– Сплетни. Таково местное общество: жить не может без чая и сплетен. Но мама никогда не верила сплетням.– И слава Богу.– Уилл, ты ведь сам хочешь поделиться со мной.Бериник задумчиво кивнул. Темные локоны упали на лицо и почти скрыли шрамы, которые тянулись из-под прикрытой черной повязкой правой глазницы. Левый глаз – цвета полуденного неба – смотрел на Ханну с обескураживающей пристальностью. После продолжительного раздумья герцог произнес:– Пока я ничего не стану рассказывать. Сначала приму решение. А уж потом поделюсь им с тобой.– Уилл!– Ханна, поверь, к тебе это не имеет никакого отношения. По крайней мере в данный момент. Все зависит от моего решения. Сыграем еще, или ты отправишься спать?– Сыграем. И если я снова выиграю, пожелаю что-нибудь очень дорогое и совершенно бесполезное.Бериник собрал карты и начал тасовать.– Каково твое мнение о Мэллори? – спросил он равнодушным тоном.– Я тебе уже говорила.– Ты рассказала, как он выглядит. А меня интересует, что он за человек. Ты ведь была рядом, когда он встретился с Тофером. Как он держался: высокомерно, снисходительно или был добр со сквайром?– Он выглядел очень усталым и был благодарен за то, что в конце концов добрался до Тофер-Хауса. Я не заметила в нем ни заносчивости, ни высокомерия. Вообще он вел себя как джентльмен.– Джентльмены тоже бывают разные, – заявил Бериник, сдавая карты.
Уже перевалило далеко за полночь, когда Вероника Дэмпси вышла из парадных дверей дома священника прихода Святой Милбурги. В ночной сорочке и домашних туфлях было зябко, но муж уже некоторое время стоял на крыльце, вглядываясь в ночь, и она забеспокоилась. Взяв его за руку, жена спросила:– Ты что-то услышал, Ричард?– Мне показалось, я слышал крик. Он прозвучал где-то далеко, но у меня буквально кровь застыла в жилах.– А я ничего не слышала.– Увлеклась чтением.– И сейчас тоже ничего не слышу.– Может, мне просто померещилось.– А вдруг это был крик одного из привидений Харви Лэнгтона? – Вероника лукаво улыбнулась мужу.Дэмпси усмехнулся и обнял жену. Они жили вместе уже девять лет, и за это время в пышных волосах Вероники прибавилось серебряных нитей, на лице появилось несколько новых морщинок, и она немного пополнела. Но карие глаза сияли тем же теплым светом, что согрел его девять лет назад. Как же он был тогда счастлив! «Господи, – подумал он, – спасибо, что длишь для меня этот рай».– Не нужно насмехаться над Лэнгтоном, – мягко сказал он. – В наших местах не он один верит в духов.– Но он единственный, кто в этом признается. – Ей было так уютно в кольце его рук и совсем не хотелось спорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27