Ее охватил страх. Эвелина судорожно сжала у горла воротник. Александра проворно обняла мать за талию.
— Все хорошо, мама, — прошептала она.
— У тебя здесь какое-то привидение? — пролепетала маркиза.
— Нет, не привидение. Это… это твоя знакомая, она когда-то хорошо знала тебя, и ей нужна сейчас твоя помощь.
Поддерживая мать, Александра подвела ее к кровати.
— Эвелина, ты меня слышишь? Мне нужно, чтобы ты меня услышала и увидела. Можешь ты хоть немного поверить в мое существование?
— Я вас слышу, — отвечала Эвелина, — но я не могу…
Она вдруг прижала руку ко рту, и слезы подступили к ее глазам. Воспоминания волной нахлынули на нее, когда перед ней ясно возникла фигура Психеи в ночной рубашке Александры: леди Эль, Флитвик-Лодж, первая встреча у грота с плачущей Психеей, Брэндрейт, укол стрелы Купидона, ссора Купидона с женой, она сама и Брэндрейт, Аннабелла и Шелфорд. А потом она забыла все это, воспоминания о Психее и Купидоне стерлись у нее из памяти.
Только сейчас, глядя на Психею, Эвелина снова все вспомнила и поняла, что любимая ею леди Эль была вовсе не сумасшедшая. Слезы полились по ее щекам.
— Психея! — воскликнула она, опускаясь на колени у постели. Она взяла руку Бабочки и прижала к своей щеке. — Я думала, что все это безумие, но теперь я вспомнила, вспомнила!
Психея тоже плакала.
— Ты все такая же красивая, и я хочу поздравить тебя с будущим младенцем!
— Благодарю. — Все страхи Эвелины исчезли. Их сменила любовь к подруге, к жизни, к воспоминаниям о нескольких неделях, проведенных в обществе прекрасной супруги Купидона.
— А ты все такая же чудесная и любящая, какой я тебя знала! Но давно ли ты здесь? Почему ты раньше меня не позвала?
Оглянувшись, Эвелина протянула руку дочери. Когда Александра приблизилась, она спросила:
— Так вот кого ты кормила, требуя все эти блюда из кухни? — Она громко рассмеялась, когда дочь со слезами на глазах кивнула. — Подумать только, из-за твоего аппетита папа вообразил, что ты беременна!
Она снова засмеялась, и Психея с Александрой присоединились к ней.
Тут только Эвелина заметила, что с ее подругой что-то неладно.
— Но что случилось? Расскажи мне. Ты нездорова?
Со всей возможной вежливостью Психея попросила Александру оставить их одних. Александра вышла. Как только за ней закрылась дверь, Психея начала долгий рассказ, начав с того, как Зевс окропил всех обитателей Флитвик-Лодж волшебным эликсиром, чтобы отбить у них память о случившемся. Закончила она свой рассказ сообщением о цели своего появления и об ужасном пари между Тринером и Лонстоном, чуть было не разбившем сердце Александры.
— Понимаю, — сказала медленно Эвелина. Она сидела в кресле у кровати, внимательно слушая повествование Психеи. — Но что же я могу поделать? Чем я могу тебе помочь?
— Ты должна найти способ задеть сердце Александры. Я ведь ее не знаю так, как ты.
Эвелина глубоко вздохнула.
— Сделаю все, что смогу, — сказала она. — Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.
Позднее, тем же утром маркизу нанес официальный визит его новый сосед. Припоминая печальное лицо дочери после ее вчерашнего посещения замка Перт, лорд Брэндрейт не ожидал увидеть виконта. Подозревая, однако, что визит этот был вызван какой-то важной причиной, маркиз приказал просить гостя в кабинет.
— Так, значит, — сказал он, пряча улыбку, — вы держали пари с мистером Тринером, что разобьете сердце моей дочери, и поставили четверку ваших гнедых. — С трудом удерживая смех, он сделал вид, что задумался. — Чертовски отличные лошади!
Лорд Лонстон смущенно кивнул. Он сидел в кресле у камина. Мягкий утренний свет согревал комнату.
Брэндрейт, не сдержавшись, фыркнул.
— Сложная ситуация, — сказал он.
— Чертовски, — отозвался виконт.
— Вы уверены, что влюблены в нее? — спросил маркиз.
— Без памяти, — отвечал Лонстон, только что просивший у лорда Брэндрейта руки его дочери.
— Да, у вас налицо все признаки человека, раненного стрелой Купидона. Ведете вы себя нелепо, лицо у вас самое несчастное, и вы целовали особу, которую вы, по вашим словам, презирали, сколько раз? — шесть? Боже мой! Вы опасный человек! Да еще признаться во всем своему будущему тестю! Невзирая на ваш ум, способности и прочие достоинства, о которых мне еще пока неизвестно, я всегда буду относиться к вам с подозрением!
В глазах Лонстона мелькнула надежда.
— Вы хотите сказать, что не имели бы ничего против нашего брака, если бы леди Александра согласилась?
— От всей души желаю вам оправдаться в ее глазах, — сказал маркиз. Он искренне забавлялся и в глубине души был ужасно доволен, что такой человек, как Лонстон, пленился его любимой дочерью.
Он, конечно, не собирался говорить об этом виконту, по крайней мере, пока — но после того, как он узнал, что его жена, а не дочь, ожидает ребенка, он начал потихоньку наводить справки в торговых кругах Фалмута о делах Лонстона в Индии. Результатами лорд Брэндрейт остался в высшей степени доволен, так как люди, с которыми он говорил, весьма достойные и с безупречной репутацией, все как один отзывались о виконте очень лестно.
Лонстон, по их словам, был человек чести, человек слова, его торговые дела велись самым благородным образом. Маркиз не услышал ни единого слова осуждения.
Потеряв в раннем возрасте родителей, виконт остался с братьями и сестрами в очень тяжелом положении. Сирота, без связей и состояния, он успешно учился в Итоне и должен был бы поступить в университет, но вместо этого ушел в море.
Приобретя позже собственный корабль, он начал торговлю на Востоке и в Индии — шелками, чаем и вином. Ему повезло, и когда он, в добавление к богатству, унаследовал еще и титул, достойное место в обществе, которого его лишила расточительность дяди и равнодушие со стороны остальных членов семьи, было ему обеспечено.
Хотя многие пренебрежительно отзывались об источнике его дохода, маркиз смотрел на вещи по-другому. Он уважал людей, проложивших себе дорогу в жизни. На его взгляд, те, кто закрывал глаза на историю последних восьмисот лет, когда богатство и знатность добывались нередко насилием и убийством, отличались ограниченностью ума. Сам он относился к своему положению и унаследованному им состоянию и титулу с величайшей серьезностью и поэтому уже ввиду отсутствия сыновей начал привлекать к делам дальнего родственника и своего предполагаемого наследника. Как пойдут дела теперь, когда его любимая жена ожидает ребенка, маркиз не мог сказать. В одном он был твердо убежден: каков бы ни был дальнейший ход истории, только мудрые, хитрые или жестокие люди смогут сохранить попадающее в их руки наследство. Такова жизнь. Так всегда было и будет.
В Лонстоне он видел мудрого, деятельного человека, который своего не упустит. Поэтому лорд Брэндрейт считал, что, обойди он хоть весь мир, лучшего мужа для своей любимой Александры ему не найти.
— Должен только предупредить вас, — сказал он, — насколько я знаю мою дочь, вам следует приготовиться к длительной осаде.
Эвелина стояла в дверях своей спальни, глядя на младших дочерей. На сердце у нее было тяжело. Виктория держала на вытянутых руках моток тонкой темно-лиловой шерсти, которую Джулия медленно сматывала в клубок. Обе они, узнав о приезде Лонстона с визитом к отцу, пришли в необычайное волнение, и Эвелина, услышав это, немедленно засадила младших дочерей за работу, приказав им не отвлекаться, пока она сама не узнает о цели приезда виконта.
Каждая из девиц уверяла мать, что он приехал просить именно ее руки. Эвелина, однако, знала, что это не так. Когда она вошла в кабинет мужа, он попросил ее дать совет виконту, только что сделавшему предложение их старшей дочери. Эвелина не удивилась и внимательно выслушала рассказ Лонстона обо всем, что произошло со времени его приезда в Ситвелл. Так как Психея уже сообщила ей главные подробности, Эвелина была уверена, что может посоветовать озабоченному Лонстону, как ему вернуть расположение Александры.
Следующая ее задача была потруднее. Она глубоко вздохнула, входя в свою спальню, где Джулия и Виктория устремили на нее нетерпеливые выжидающие взгляды.
Маркизе стало жаль их. Известие, которое она должна была сообщить девушкам, не могло не ранить их нежные души.
Эвелина любила младших дочерей, но, глядя на них сейчас, она подумала, что, наверное, мало уделяла им внимания, потому что они больше походили на капризных детей, чем на взрослых женщин. Что ж, для некоторых пора зрелости наступает позже… но сейчас, насколько это в ее силах, она ускорит этот процесс.
Сев напротив дочерей, она начала:
— Пожалуйста, без истерик, слез, упреков, топанья ногами или чего-нибудь подобного. Одно только проявление дурного настроения — и вы проведете остаток дня за уборкой на кухне. Я ясно выражаюсь?
— Мама! — прошептала Виктория с ужасом в глазах. Никогда еще Эвелина не говорила так с дочерьми и не угрожала таким низким наказанием.
— На кухне? — повторила, моргая, Джулия.
— Вы должны дать мне обещание, прежде чем я вам что-нибудь скажу. Никаких жалоб. Виктория?
Виктория кивнула, но глаза ее уже наполнялись слезами.
— Джулия?
Джулия тоже кивнула, но при этом упрямо поджала губы.
Эвелина наклонилась и взяла каждую за подбородок. Глядя им прямо в глаза, она продолжала:
— Лонстон просил руки Александры. Ни слова, Джулия! — добавила она. — Ни одной слезинки, Виктория!
— Но она его не любит! — выпалила Джулия, несмотря на все предостережения матери.
— А ты любишь. Ты это хочешь сказать?
— Ты же знаешь!
— И я тоже! — воскликнула Виктория.
Эвелина отпустила их подбородки и подняла руку, чтобы остановить готовый хлынуть поток возражений.
— Ни слова больше. Вы обещали!
Дочери молчали. Моток шерсти и клубок упали им на колени. Эвелина немного смягчила тон:
— К сожалению, мои милые, ни одна из вас еще не знает, что такое любовь. Нет-нет, не перебивайте, выслушайте меня и спросите свое сердце, права ли я. Когда вы думаете о Лонстоне, что вам приходит в голову прежде всего? Как вы танцуете с ним на балу или катаетесь в Гайд-парке? Или кокетничаете с ним на рауте?
Лица девушек оживились при воспоминаниях, вызванных словами матери.
— Так я и ожидала, — охладила их пыл маркиза. — Когда я впервые поняла, что я люблю вашего отца, он сказал мне, что я упряма как ослица. Мое мнение о нем было не лучше. Я считала его высокомерным и тщеславным. Скажите мне, каков, по-вашему, главный недостаток Лонстона? Что вам больше всего в нем не нравится?
Дочери посмотрели на нее как на сумасшедшую.
— Я тебя не понимаю, — сказала Виктория.
— У него нет недостатков, — отрезала Джулия.
Эвелина засмеялась.
— Неужели вы не замечали, что он всегда начинает флиртовать с вами, когда хочет разозлить Александру?
— Нет! — горячо возразила Виктория.
— Никаких возражений и никаких истерик! А теперь подумайте и ответьте мне честно: неужели вы этого не замечали?
Эвелина видела, что будет нелегко убедить их сказать правду.
Виктория поджала губы, но Джулия скорчила гримаску и сказала:
— Да. Я видела, но не хотела этому верить.
— Тогда скажи мне, Джулия, хорошо ли было с его стороны так поступать с вами?
Она видела, что в глазах Джулии Лонстон уже не так твердо стоит на воздвигнутом ею пьедестале.
— Ужасно! — воскликнула Джулия. — Майлор, то есть мистер Грэмпаунд, был прав. Лонстону до меня и дела нет. Я просто не понимала этого раньше. О мама, какое он чудовище!
Эвелина взглянула на Викторию. У той был по-прежнему упрямый вид.
— Когда Лонстон с тобой флиртовал, разве он не посматривал в сторону Александры? Разве не приходилось тебе то и дело стараться снова и снова привлечь его внимание к себе? Не просил ли он тебя повторить только что сказанные тобой слова, которые пропускал мимо ушей?
Виктория приоткрыла от изумления рот.
— О да, десятки раз! Я думала, это потому, что он ее терпеть не может. Они всегда ссорились. Ты хочешь сказать, мужчины любят тех, с кем ссорятся?
Эвелина засмеялась:
— Нет, моя милая. Конечно, нет. Александра слишком горда. Чем больше ей нравился Лонстон, тем больше она боялась своих собственных чувств и защищалась, отталкивая его. Когда тебя влечет к кому-то, твое общение с этим человеком становится для тебя источником счастья и радости. Было ли что-нибудь подобное между тобой и лордом Лонстоном?
Виктория была настолько уязвлена словами матери, что принялась плакать.
— Нет, — призналась она, всхлипывая. — По правде говоря, ему всегда было со мной скучно. А чем больше он скучал, тем сильнее я старалась привлечь его внимание.
Эвелина смахнула ее слезы кончиками пальцев.
— Не надоело ли тебе так стараться, чтобы привлечь того, кто увлечен другой?
Слезы Виктории высохли.
— Я раньше об этом так не думала. Ты права, мне ужасно надоело стараться понравиться ему. Но скажи мне, мама, зачем я это делала?
— По той причине, по которой, когда лорд Лонстон входит в комнату, все женщины, включая меня, не могут отвести глаза от его мужественной фигуры, твердой походки, уверенной осанки. Милые мои девочки — он необыкновенно хорош собой и обаятелен!
Дочери смотрели на нее во все глаза.
— Ты хочешь сказать, что ты сама к нему неравнодушна? — спросила пораженная Джулия. Мысль о том, что матери может нравиться кто-то другой, кроме их отца, казалась ей чудовищной.
Эвелина засмеялась:
— Нет, ничуть. Но я могу ценить его достоинства, не считая, что он необходим для моего счастья.
— Это мы так считали? — спросила Виктория.
— Я так думаю. Простительная ошибка, — добавила она. — И ее легко можно исправить, особенно теперь, когда Александра нуждается в поддержке семьи, чтобы помочь ей преодолеть ее чудовищную гордость.
Теперь, завладев всерьез вниманием дочерей, Эвелина рассказала им о пари и о том, что им всем нужно делать дальше.
Джулия и Виктория уставились на нее.
— Я не понимаю, — сказала Виктория, встряхивая локонами. — Ты что же, хочешь, чтобы мы флиртовали с Лонстоном?
— Вот именно.
Дочери переглянулись и затем расхохотались.
— О мама! — воскликнула Джулия. — Ты просто невозможна! Воображаю себе лицо Александры, когда я возьму Лонстона под руку и стану просить его рассказать еще раз, как он влезал на мачту.
— Она закатит глаза по своему обычаю! — сказала Виктория. Джулия снова взяла клубок и принялась мотать шерсть, а Виктория подняла руки. Еще несколько движений — и работа была закончена.
— Я вижу теперь, что вела себя с Лонстоном как глупая девчонка, — сказала Виктория. — Но ты уверена, что он будет Александре хорошим мужем?
— Он причинит ей немало неприятностей, как это делают все мужья. Но, поскольку она не заблуждается насчет его характера, сумеет заставить его вести себя должным образом и сделает его счастливым.
Эти слова произвели впечатление на Джулию.
— Мистер Грэмпаунд говорил мне нечто подобное, когда мы были у него на днях. Я думала, что он просто зануда, каков и есть… то есть, каким я всегда его считала.
Приподняв брови, Эвелина пристально посмотрела на дочь. Она раньше никогда не видела в мистере Грэмпаунде, которого всегда уважала как достойного человека, возможного зятя. Но сейчас она призадумалась. Сознавая, однако, что прежде всего следует позаботиться об Александре, она снова заговорила о приготовлениях к балу.
— Что еще остается сделать? — спросила она. — Какие планы у Александры?
— Достать с чердака папины костюмы и отвезти их в замок Перт для лорда Лонстона и мистера Тринера.
Эвелина захлопала в ладоши.
— Отлично! А ваши туалеты готовы?
— Мы собирались поискать на чердаке в сундуках какие-нибудь твои старые платья. Как раз тогда мы и услышали, что приехал Лонстон.
— Почему бы нам теперь этим не заняться? Я вчера уже порылась в сундуках, чтобы найти себе костюм. Там есть из чего выбрать, берите любое… Ах! — Она вдруг прижала руку к животу.
— Что случилось, мама? — воскликнула Виктория. — Ты здорова?
— Мама, тебе плохо? Тебе больно? Почему у тебя слезы на глазах?
— Я только что почувствовала, как толкается ребенок. И вот опять! Опять! И еще! Какой же он энергичный!
Дочери улыбнулись, и вскоре все трое отправились на чердак.
16
Ближе к вечеру Александра молча сидела в отцовской карете напротив сестер. Ее очень волновало, что скоро ей придется встретиться с Лонстоном. Девушка знала, что днем он посетил ее отца. Она подумала сначала, что он явился принести извинения за свое поведение, но поскольку отец ей ничего не сказал, решила, что речь шла о каких-то делах. Они были такими близкими соседями, что, несомненно, представится множество случаев, когда Лонстону будет необходимо поговорить с маркизом.
Глядя в окно кареты, Александра вздохнула. Небо было в тучах, и на его сером фоне по берегам ручья, разделявшего обе усадьбы, возвышались холмы и буковые рощи. Одинокий пастух с собакой и небольшим стадом овец спускался по склону холма в долину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27