Что, по-твоему, скажет на это Зевс? Ты разве забыл, что это запрещено?
Энтерос смотрел на брата сквозь опущенные ресницы, и хотя Эрос не мог читать в его глазах, он чувствовал, как завеса вражды и злобы окутывает его зловещим туманом.
— Ты выбрал себе жену по своему желанию, — начал Энтерос спокойно, но с видимым напряжением. — Она смертная, а у меня нет жены. Будь у тебя хоть капля сочувствия, ты бы понял, как это несправедливо — как все было несправедливо с самого начала. Оракул упомянул леди Александру в своих пророчествах, и она меня заинтриговала. Увидев ее несколько недель назад, я убедился, что она почти так же хороша, как Психея. Тогда я и решил сделать ее своей женой.
— И против воли Зевса ты намерен привести ее на Олимп? — спросил Эрос. Он знал, что Зевс сурово наказывал тех, кто нарушал его законы.
— Мне дела нет до его воли, и мама обещала защитить меня. Мне нужна Александра — и она будет моей.
— Хотя тебе известно, что, если она не выйдет за Лонстона, будущее вселенной окажется под угрозой?
— Я уже говорил тебе, что мне ни до кого и ни до чего нет дела, тем более до вселенной. Кто такие, в конце концов, эти смертные? Тщеславные, глупые, никчемные создания!
— Ты знаешь, что Психея не покинет Англию, пока Александра не будет принадлежать Лонстону?
— Если она сама не захочет возвращаться, это ее дело. Никто ее не заставляет.
— Она останется, потому что у нее нежное, любящее сердце. Ты обрекаешь ее на смерть за то, что она — воплощенная доброта?
Энтерос закрыл глаза, словно собирался снова заснуть.
— Уйди, Эрос. Я устал. Мамино снотворное еще действует.
— Почему ты так ожесточился, Энтерос? Я думал, что ты примирился со мной и с Психеей. Не понимаю, почему ты хочешь навредить мне и моей жене? Ведь ты же знаешь, что я не могу жить без нее!
Энтерос открыл глаза.
— Если ты задаешь такой вопрос, у меня нет даже надежды, что ты поймешь мой ответ. Уходи, Купидон, я устал и нуждаюсь в отдыхе. Мне нужны силы, мне скоро предстоит стать новобрачным. Тебя же ждет иная участь. Через несколько десятилетий ты станешь вдовцом.
Гнев охватил Купидона. Он надеялся урезонить брата или по меньшей мере понять, почему, невзирая на гнев Зевса, судьбу вселенной и судьбу Психеи, Энтерос решил сделать Александру своей женой. Почему его не трогает, что успех его плана будет означать гибель Психеи? Впрочем, теперь все эти вопросы не имели значения. Важно было только одно — не дать ему преуспеть.
Купидон в бешенстве кинулся на брата. Он ударил его в лицо кулаком, потом еще раз. Третья попытка оказалась безуспешной, так как Энтерос взмахом крыла сбил его с ног и опрокинул на пол у кровати. Потом он навалился на Купидона, и братья сцепились в смертельной схватке.
Крылья Энтероса били Купидона по лицу, руки его были прижаты, и он не мог двинуться. Свободная рука Энтероса скользнула под его крыло.
— Не делай этого! — крикнул Эрос. Выгнулся всем телом — и вновь закричал, чувствуя, с какой силой рука Энтероса нажимает на кость. Раздался треск, и боль ослепила его. Брат сломал ему крыло.
Купидон никогда еще не испытывал такой боли. Жгучие стрелы, исходившие из сломанного крыла, пронзали его мозг. Теряя сознание, он смутно ощутил, что некая сила подняла его в воздух.
Последние слова Энтероса, которые он услышал, прозвучали загадочно, если помнить, насколько сердце его было преисполнено ненависти.
— Зевс всемогущий, что же я наделал!
14
На следующий день Александра работала в замке одна, завершая приготовления в бальной зале. Виктория отправилась в Фалмут к друзьям, которых давно обещала навестить, а Джулию попросила остаться дома мать, заявившая, что в последнее время совсем не видит дочерей. Когда Александра возразила, что ей едва ли будет удобно оставаться наедине с Лонстоном, леди Брэндрейт только улыбнулась и выразила убеждение, что ее старшая дочь всегда отличалась благоразумием.
Дав указание лакею прикрепить еще несколько розеток из золотистого, красного и оранжевого шелка, Александра осталась довольной убранством залы. Все, от приглашений до украшений и костюмов, ей очень нравилось. Хотя Виктория часто жаловалась на усталость, а Джулия на скуку, ей самой все эти приготовления доставляли живейшее удовольствие, поскольку в последние два-три дня Лонстон был с ней очень любезен. Так что большей частью своего довольства она была обязана растущей убежденности, что они с виконтом стали друзьями — и, может быть, даже больше, чем друзьями. Александру при этой мысли охватывало волнение.
Возможно ли, что она питает к Лонстону более чем дружеское чувство?
В этом Александра была не уверена. Она знала только, что в последнее время, особенно вчера, Лонстон обращался с ней на удивление нежно — и эта нежность ее подкупала.
Сестры провели воскресенье в замке, наблюдая за тем, как стены бальной залы украшаются гирляндами, лентами и кружевами. Мистер Тринер отвлек Викторию от ее трудов, предложив ей партию в бильярд, на что она охотно согласилась. Джулия сидела на одном из длинных столов, перебирая в пальцах ленту. Она проявляла интерес к происходящему только тогда, когда в зале появлялся Лонстон — посмотреть, как идут дела. Каждый раз она оживлялась, когда Лонстон хоть ненадолго развлекал ее, а однажды он даже предложил ей пройтись по двору, чтобы немного размяться.
Александра бросила ему благодарный взгляд, так как жалобы Джулии на скуку с каждым часом становились все громче. Когда же это все наконец кончится? Ей надоели эти кружевные банты! И зачем гирлянды должны быть по всей длине стены?
Лонстон поклонился Александре с таким понимающим взглядом, что она изумилась. Это стало началом всему, думала она впоследствии.
Он распорядился приготовить прекрасный ужин, за которым, сидя во главе стола, проявил невиданную прежде любезность. Он лично усадил каждую из сестер за стол и выразил восхищение проделанной ими работой. После ужина он проводил их домой.
Выйдя из кареты, Александра задержалась, чтобы высказать ему свою признательность за внимание.
— Особенно к Джулии. Боюсь, она никогда уже больше не проявит интереса к такому балу, если кто-то заранее не согласится потрудиться за нее.
Лонстон пожал ей руку.
— Я видел, что она начинает действовать всем на нервы, особенно прислуге. Каждый раз, входя в залу, я слышал ее жалобы.
Александра усмехнулась:
— Джулия создана для более интересной деятельности. Ей очень нравится охота, и, как вам известно, она отлично танцует.
— О да. — Он улыбнулся. Выражение его карих глаз в свете фонарей кареты казалось мягким, ласкающим. — Это напоминает мне то, о чем я хотел просить вас. Мы, кажется, никогда с вами не танцевали. Вы не окажете мне честь оставить для меня по крайней мере один танец в среду?
— Конечно. — Как это меньше чем за две недели ее отношение к Лонстону настолько изменилось, что для нее не могло быть большего удовольствия, чем танцевать с ним?
— Александра, — начал тихо Лонстон, глядя ей в глаза и по-прежнему сжимая ей руку.
— Да? — сказала она, когда он вдруг замолчал.
— Я хотел спросить вас… — Он снова умолк, чуть заметно сдвинув брови. Александре показалось, что он чем-то расстроен.
— Спрашивайте все, что хотите, — сказала она ободряюще.
— Надеюсь, мы будем друзьями, — закончил наконец виконт. На долю секунды ей показалось, что он хотел сказать что-то другое. С мальчишеской улыбкой Лонстон продолжал: — Знаю, я не всегда был с вами любезен, но я исправлюсь. Прежде всего я дал себе обещание не дразнить вас, как делал это раньше.
— Я буду рада считать вас своим другом, — отвечала Александра. — И я тоже обещаю исправиться.
Лонстон вежливо простился с ней и, пожелав спокойной ночи, уехал.
Даже сейчас девушка недоумевала, что же он все-таки хотел спросить ее. Быть может, она так никогда этого и не узнает.
… — Немного правее, миледи? — отвел ее от размышлений лакей.
Александра встряхнулась, опустив алые шелковые юбки, которые подобрала для удобства и напрочь забыла об этом. Она настолько увлеклась, что бедный лакей уже несколько минут держал над головой розетку из золотистого шелка, ожидая ее приказаний.
Она откашлялась:
— Да, прекрасно. Это то, что нужно.
Девушка оглянулась по сторонам и не могла сдержать улыбку.
— Мы, кажется, закончили, — объявила она.
Две горничные, стоявшие поблизости в ожидании приказаний, заулыбались и захлопали в ладоши. Александра всех поблагодарила.
— Пожалуйста, уберите все столы и инструменты, — сказала она спустившемуся со стремянки лакею, — а потом попросите лорда Лонстона пожаловать сюда.
Он желал увидеть бальную залу раньше, но Александра запретила, пока все не будет закончено к ее полному удовлетворению. Искренний интерес виконта к ее трудам был ей очень приятен.
Всего через пять минут все было убрано, и Александра отошла к дверям, чтобы полюбоваться результатами своих трудов. Она осталась очень довольна увиденным. В добавление к мягкому свету свечей через стеклянные двери, выходившие на террасу, лился в залу лунный свет.
Александра закрыла глаза и вообразила эту залу прежней, с голыми стенами. Открыв глаза, она счастливо улыбнулась. На темно-зеленом шелке стен украшения из золотистого, оранжевого и алого шелка создали настоящую радугу осенних оттенков. В центре каждой красной розетки выделялась гирлянда из тисовых веток, перевитых золотыми лентами с бантами из брюссельских кружев. Эффект был необыкновенно праздничный.
Представив себе, как это все будет выглядеть при свете трех больших люстр с сотнями свечей, удовлетворенно вздохнула.
В это время ей послышались шаги. Ожидая увидеть Лонстона, Александра обернулась, но там никого не было. И все же она что-то слышала.
Нечто шевельнулось у нее за спиной. Она снова обернулась — никого.
Энтерос!
Боже, после вчерашнего нападения она совсем забыла о нем! Неужели он здесь? Александра сообразила, что присутствие слуг было ей защитой, и пожалела, что отпустила их. Впрочем, сейчас уже поздно об этом думать. Что он устроит на этот раз? Если снова воспользуется эликсиром, она пропала. Быть может, он раздумал дожидаться среды?
Кто-то окликнул ее по имени. Александра стремительно обернулась, но снова никого не увидела.
Нет, так нельзя! В испуге она бросилась к дверям — но на сей раз услышала в холле знакомые шаги.
Александра вздохнула с облегчением. Это Лонстон, и теперь она в безопасности. Выждав мгновение, чтобы немного успокоиться, она вышла в холл.
Виконт не успел еще разглядеть украшения, когда она, подняв руку, с улыбкой остановила его. Она все еще старалась дышать глубже, чтобы умерить отчаянный стук сердца.
— Подождите! — воскликнула она. — Я хочу сделать вам сюрприз. Дайте мне руку и закройте глаза. Уверена, что вы оцените наши труды по достоинству, если увидите все сразу.
Он повиновался, закрыл глаза и протянул ей руку. Сжав слегка его руку, она повела его за собой.
Да, с Лонстоном ей нечего бояться.
— Вы не поверите, чего нам с сестрами и с вашими замечательными слугами удалось достичь. Надеюсь, вы будете довольны не меньше, чем я.
— Я в этом не сомневаюсь, — отвечал он искренне.
Выведя Лонстона на середину залы, Александра отпустила его руку.
— Теперь смотрите.
Лонстон широко раскрыл глаза, вскинул брови — и негромко присвистнул.
— Я потрясен! Никогда не думал, что вам удастся…
— Но я не одна…
— Не говорите ерунды. Да, я полагаю, Джулия и Виктория предложили кое-какие идеи, но, если вы думаете, будто мне неизвестно, что только вы одна все это совершили, вы очень ошибаетесь. Слуги рассказали мне, сколько вы трудились, и мой дворецкий превозносит вас до небес, что само по себе о многом говорит. Миссис Морстоу тоже сообщила мне, что слуги с удовольствием принимали участие во всем этом деле, потому что вы обращались со всеми учтиво и в то же время твердо, так что все ясно понимали, что от них требуется. Я приношу поздравления вам и только вам.
Александра не знала, что сказать. Лонстон никогда ее раньше так искренне не хвалил. Не разделяя такого высокого мнения о собственных достоинствах, девушка не была готова принять его комплименты как должное.
— Вы очень любезны, — сказала она, — но уверяю вас, я ничего такого особенного не сделала.
Виконт развел руками:
— Даже когда я говорю вполне серьезно, вы все равно выглядите оскорбленной. Что я сделал на этот раз?
— Нет-нет, — поспешно возразила Александра, — я просто смущена, мне неловко выслушивать ваши похвалы. Я польщена, но, право, это незаслуженно. Я просто сделала то, чему обучила меня мама и что должна уметь всякая девушка.
На этот раз опешил Лонстон.
— Что должна уметь всякая девушка, — повторил он и засмеялся.
— Чему вы смеетесь?
— Тому, что вижу теперь, как я заблуждался на ваш счет — во всех отношениях.
Александра улыбнулась. Она никогда не ожидала от Лонстона такой прямоты, такой готовности признать свои ошибки.
— Я тоже заблуждалась на ваш счет. Если вы о всех женщинах невысокого мнения, то я приписывала вам одному недостатки всех мужчин. Если вы смеялись, то слишком громко. Если флиртовали, то слишком назойливо, хотя, по правде говоря, вы ничем не отличались в этом от других. Если вы осуждали мою заносчивость, я считала вас чересчур надменным и высокомерным. Мне очень жаль, Лонстон, что я была к вам несправедлива.
Лонстон шагнул к ней.
— А я прошу вас простить меня, что не искал встречи с вами прошлым летом. Я должен был показаться вам пустым ветрогоном, но на самом деле я и сам не знаю, почему так себя повел. Быть может, я просто боялся. Во всяком случае, я хочу, чтобы вы знали: я очень раскаиваюсь, что не нанес вам визит в Бате, и вполне заслуживаю ваше неодобрительное отношение ко мне во время сезона.
— А мне не следовало позволять вам целовать себя. — Александра твердо выдержала его взгляд. — Хорошенькое мнение вы могли обо мне составить! Быть может, все это время я старалась доказать вам, что я не беспутная легкомысленная особа, бросившаяся вам на шею. О Лонстон, мне стыдно думать, с какой готовностью я тогда пошла на это!
Он сделал еще шаг, и почему-то ей показалось вполне естественным протянуть ему руку, которую он с нежностью пожал.
— А я был счастлив, — сказал он тихо и серьезно, — найти в нашем обществе такую откровенную пылкую женщину. Вы подарили мне надежду. Я уже совсем собрался тогда вернуться в Индию.
— Это правда?
— О да! Эти чопорные гостиные, постоянное притворство — я больше не мог этого выносить. Я уже любил однажды и не мог и подумать о том, чтобы ввести к себе в дом женщину, чья любовь ко мне будет ограничиваться холодным поцелуем по утрам и вечерам.
Александра покраснела.
— За последние несколько дней я, наверное, рассеяла ваши опасения на этот счет, — сказала она, довольная тем, что при лунном свете ее смущение не так заметно.
Он засмеялся и, словно только этих слов и ожидал, заключил девушку в объятия. Александра думала, что Лонстон ее поцелует, но он только с нежностью смотрел на нее.
— Знаете, мне пришло в голову, что я не хочу ждать среды, чтобы танцевать с вами. Я вообще-то неплохой танцор.
Александра кивнула:
— Я знаю, когда у меня не было кавалера…
— Чего никогда не случалось, насколько я помню.
— Случалось, уверяю вас. Так вот, когда у меня не было кавалера, я следила за вами и жалела, что так вас ненавижу, а то бы я могла потанцевать с вами, как и многие другие дамы.
Лонстон усмехнулся. Никогда прежде лицо его не казалось ей таким красивым, как сейчас, когда оно светилось нежностью. Напевая мотив знакомого вальса, Лонстон закружил ее по зале. Александра громко смеялась, ей казалось, что ни разу в жизни она не испытала такого удовольствия. Движения виконта были легкими и грациозными.
Еще один круг, еще, еще…
У нее слегка закружилась голова. Девушка закрыла глаза, в ушах у нее звучал оркестр, волшебная музыка завораживала ее. Она чувствовала в этот миг, что знает Лонстона, понимает до конца и доверяет ему полностью. Никогда еще ее сердце так не раскрывалось для него.
Открыв глаза, она увидела, что Лонстон смотрит на нее, и огонек в ее груди разгорелся в пламя надежды и желания.
— Александра! — прошептал он. — Ты и не знаешь, как ты прекрасна, как желанна! — Он крепче обнял ее. Его слова бальзамом проливались на ее душу. Ей хотелось слушать и слушать, узнавать его самые сокровенные мысли.
Они остановились у окна. Повернув девушку так, что лунный свет лился ей прямо в лицо, Лонстон коснулся ладонью ее щеки.
— Александра, я люблю тебя, — сказал он. — Я этого не знал. Не знал до этой минуты. — Сначала его пальцы, а потом губы легко и нежно коснулись ее губ.
Александре казалось, что она погружается в теплую воду. В груди ее царили тишина и покой, и в то же время она была странным образом полна энергии и жизненных сил. Ей не верилось, что Лонстон целует ее, что он только что признался ей в любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Энтерос смотрел на брата сквозь опущенные ресницы, и хотя Эрос не мог читать в его глазах, он чувствовал, как завеса вражды и злобы окутывает его зловещим туманом.
— Ты выбрал себе жену по своему желанию, — начал Энтерос спокойно, но с видимым напряжением. — Она смертная, а у меня нет жены. Будь у тебя хоть капля сочувствия, ты бы понял, как это несправедливо — как все было несправедливо с самого начала. Оракул упомянул леди Александру в своих пророчествах, и она меня заинтриговала. Увидев ее несколько недель назад, я убедился, что она почти так же хороша, как Психея. Тогда я и решил сделать ее своей женой.
— И против воли Зевса ты намерен привести ее на Олимп? — спросил Эрос. Он знал, что Зевс сурово наказывал тех, кто нарушал его законы.
— Мне дела нет до его воли, и мама обещала защитить меня. Мне нужна Александра — и она будет моей.
— Хотя тебе известно, что, если она не выйдет за Лонстона, будущее вселенной окажется под угрозой?
— Я уже говорил тебе, что мне ни до кого и ни до чего нет дела, тем более до вселенной. Кто такие, в конце концов, эти смертные? Тщеславные, глупые, никчемные создания!
— Ты знаешь, что Психея не покинет Англию, пока Александра не будет принадлежать Лонстону?
— Если она сама не захочет возвращаться, это ее дело. Никто ее не заставляет.
— Она останется, потому что у нее нежное, любящее сердце. Ты обрекаешь ее на смерть за то, что она — воплощенная доброта?
Энтерос закрыл глаза, словно собирался снова заснуть.
— Уйди, Эрос. Я устал. Мамино снотворное еще действует.
— Почему ты так ожесточился, Энтерос? Я думал, что ты примирился со мной и с Психеей. Не понимаю, почему ты хочешь навредить мне и моей жене? Ведь ты же знаешь, что я не могу жить без нее!
Энтерос открыл глаза.
— Если ты задаешь такой вопрос, у меня нет даже надежды, что ты поймешь мой ответ. Уходи, Купидон, я устал и нуждаюсь в отдыхе. Мне нужны силы, мне скоро предстоит стать новобрачным. Тебя же ждет иная участь. Через несколько десятилетий ты станешь вдовцом.
Гнев охватил Купидона. Он надеялся урезонить брата или по меньшей мере понять, почему, невзирая на гнев Зевса, судьбу вселенной и судьбу Психеи, Энтерос решил сделать Александру своей женой. Почему его не трогает, что успех его плана будет означать гибель Психеи? Впрочем, теперь все эти вопросы не имели значения. Важно было только одно — не дать ему преуспеть.
Купидон в бешенстве кинулся на брата. Он ударил его в лицо кулаком, потом еще раз. Третья попытка оказалась безуспешной, так как Энтерос взмахом крыла сбил его с ног и опрокинул на пол у кровати. Потом он навалился на Купидона, и братья сцепились в смертельной схватке.
Крылья Энтероса били Купидона по лицу, руки его были прижаты, и он не мог двинуться. Свободная рука Энтероса скользнула под его крыло.
— Не делай этого! — крикнул Эрос. Выгнулся всем телом — и вновь закричал, чувствуя, с какой силой рука Энтероса нажимает на кость. Раздался треск, и боль ослепила его. Брат сломал ему крыло.
Купидон никогда еще не испытывал такой боли. Жгучие стрелы, исходившие из сломанного крыла, пронзали его мозг. Теряя сознание, он смутно ощутил, что некая сила подняла его в воздух.
Последние слова Энтероса, которые он услышал, прозвучали загадочно, если помнить, насколько сердце его было преисполнено ненависти.
— Зевс всемогущий, что же я наделал!
14
На следующий день Александра работала в замке одна, завершая приготовления в бальной зале. Виктория отправилась в Фалмут к друзьям, которых давно обещала навестить, а Джулию попросила остаться дома мать, заявившая, что в последнее время совсем не видит дочерей. Когда Александра возразила, что ей едва ли будет удобно оставаться наедине с Лонстоном, леди Брэндрейт только улыбнулась и выразила убеждение, что ее старшая дочь всегда отличалась благоразумием.
Дав указание лакею прикрепить еще несколько розеток из золотистого, красного и оранжевого шелка, Александра осталась довольной убранством залы. Все, от приглашений до украшений и костюмов, ей очень нравилось. Хотя Виктория часто жаловалась на усталость, а Джулия на скуку, ей самой все эти приготовления доставляли живейшее удовольствие, поскольку в последние два-три дня Лонстон был с ней очень любезен. Так что большей частью своего довольства она была обязана растущей убежденности, что они с виконтом стали друзьями — и, может быть, даже больше, чем друзьями. Александру при этой мысли охватывало волнение.
Возможно ли, что она питает к Лонстону более чем дружеское чувство?
В этом Александра была не уверена. Она знала только, что в последнее время, особенно вчера, Лонстон обращался с ней на удивление нежно — и эта нежность ее подкупала.
Сестры провели воскресенье в замке, наблюдая за тем, как стены бальной залы украшаются гирляндами, лентами и кружевами. Мистер Тринер отвлек Викторию от ее трудов, предложив ей партию в бильярд, на что она охотно согласилась. Джулия сидела на одном из длинных столов, перебирая в пальцах ленту. Она проявляла интерес к происходящему только тогда, когда в зале появлялся Лонстон — посмотреть, как идут дела. Каждый раз она оживлялась, когда Лонстон хоть ненадолго развлекал ее, а однажды он даже предложил ей пройтись по двору, чтобы немного размяться.
Александра бросила ему благодарный взгляд, так как жалобы Джулии на скуку с каждым часом становились все громче. Когда же это все наконец кончится? Ей надоели эти кружевные банты! И зачем гирлянды должны быть по всей длине стены?
Лонстон поклонился Александре с таким понимающим взглядом, что она изумилась. Это стало началом всему, думала она впоследствии.
Он распорядился приготовить прекрасный ужин, за которым, сидя во главе стола, проявил невиданную прежде любезность. Он лично усадил каждую из сестер за стол и выразил восхищение проделанной ими работой. После ужина он проводил их домой.
Выйдя из кареты, Александра задержалась, чтобы высказать ему свою признательность за внимание.
— Особенно к Джулии. Боюсь, она никогда уже больше не проявит интереса к такому балу, если кто-то заранее не согласится потрудиться за нее.
Лонстон пожал ей руку.
— Я видел, что она начинает действовать всем на нервы, особенно прислуге. Каждый раз, входя в залу, я слышал ее жалобы.
Александра усмехнулась:
— Джулия создана для более интересной деятельности. Ей очень нравится охота, и, как вам известно, она отлично танцует.
— О да. — Он улыбнулся. Выражение его карих глаз в свете фонарей кареты казалось мягким, ласкающим. — Это напоминает мне то, о чем я хотел просить вас. Мы, кажется, никогда с вами не танцевали. Вы не окажете мне честь оставить для меня по крайней мере один танец в среду?
— Конечно. — Как это меньше чем за две недели ее отношение к Лонстону настолько изменилось, что для нее не могло быть большего удовольствия, чем танцевать с ним?
— Александра, — начал тихо Лонстон, глядя ей в глаза и по-прежнему сжимая ей руку.
— Да? — сказала она, когда он вдруг замолчал.
— Я хотел спросить вас… — Он снова умолк, чуть заметно сдвинув брови. Александре показалось, что он чем-то расстроен.
— Спрашивайте все, что хотите, — сказала она ободряюще.
— Надеюсь, мы будем друзьями, — закончил наконец виконт. На долю секунды ей показалось, что он хотел сказать что-то другое. С мальчишеской улыбкой Лонстон продолжал: — Знаю, я не всегда был с вами любезен, но я исправлюсь. Прежде всего я дал себе обещание не дразнить вас, как делал это раньше.
— Я буду рада считать вас своим другом, — отвечала Александра. — И я тоже обещаю исправиться.
Лонстон вежливо простился с ней и, пожелав спокойной ночи, уехал.
Даже сейчас девушка недоумевала, что же он все-таки хотел спросить ее. Быть может, она так никогда этого и не узнает.
… — Немного правее, миледи? — отвел ее от размышлений лакей.
Александра встряхнулась, опустив алые шелковые юбки, которые подобрала для удобства и напрочь забыла об этом. Она настолько увлеклась, что бедный лакей уже несколько минут держал над головой розетку из золотистого шелка, ожидая ее приказаний.
Она откашлялась:
— Да, прекрасно. Это то, что нужно.
Девушка оглянулась по сторонам и не могла сдержать улыбку.
— Мы, кажется, закончили, — объявила она.
Две горничные, стоявшие поблизости в ожидании приказаний, заулыбались и захлопали в ладоши. Александра всех поблагодарила.
— Пожалуйста, уберите все столы и инструменты, — сказала она спустившемуся со стремянки лакею, — а потом попросите лорда Лонстона пожаловать сюда.
Он желал увидеть бальную залу раньше, но Александра запретила, пока все не будет закончено к ее полному удовлетворению. Искренний интерес виконта к ее трудам был ей очень приятен.
Всего через пять минут все было убрано, и Александра отошла к дверям, чтобы полюбоваться результатами своих трудов. Она осталась очень довольна увиденным. В добавление к мягкому свету свечей через стеклянные двери, выходившие на террасу, лился в залу лунный свет.
Александра закрыла глаза и вообразила эту залу прежней, с голыми стенами. Открыв глаза, она счастливо улыбнулась. На темно-зеленом шелке стен украшения из золотистого, оранжевого и алого шелка создали настоящую радугу осенних оттенков. В центре каждой красной розетки выделялась гирлянда из тисовых веток, перевитых золотыми лентами с бантами из брюссельских кружев. Эффект был необыкновенно праздничный.
Представив себе, как это все будет выглядеть при свете трех больших люстр с сотнями свечей, удовлетворенно вздохнула.
В это время ей послышались шаги. Ожидая увидеть Лонстона, Александра обернулась, но там никого не было. И все же она что-то слышала.
Нечто шевельнулось у нее за спиной. Она снова обернулась — никого.
Энтерос!
Боже, после вчерашнего нападения она совсем забыла о нем! Неужели он здесь? Александра сообразила, что присутствие слуг было ей защитой, и пожалела, что отпустила их. Впрочем, сейчас уже поздно об этом думать. Что он устроит на этот раз? Если снова воспользуется эликсиром, она пропала. Быть может, он раздумал дожидаться среды?
Кто-то окликнул ее по имени. Александра стремительно обернулась, но снова никого не увидела.
Нет, так нельзя! В испуге она бросилась к дверям — но на сей раз услышала в холле знакомые шаги.
Александра вздохнула с облегчением. Это Лонстон, и теперь она в безопасности. Выждав мгновение, чтобы немного успокоиться, она вышла в холл.
Виконт не успел еще разглядеть украшения, когда она, подняв руку, с улыбкой остановила его. Она все еще старалась дышать глубже, чтобы умерить отчаянный стук сердца.
— Подождите! — воскликнула она. — Я хочу сделать вам сюрприз. Дайте мне руку и закройте глаза. Уверена, что вы оцените наши труды по достоинству, если увидите все сразу.
Он повиновался, закрыл глаза и протянул ей руку. Сжав слегка его руку, она повела его за собой.
Да, с Лонстоном ей нечего бояться.
— Вы не поверите, чего нам с сестрами и с вашими замечательными слугами удалось достичь. Надеюсь, вы будете довольны не меньше, чем я.
— Я в этом не сомневаюсь, — отвечал он искренне.
Выведя Лонстона на середину залы, Александра отпустила его руку.
— Теперь смотрите.
Лонстон широко раскрыл глаза, вскинул брови — и негромко присвистнул.
— Я потрясен! Никогда не думал, что вам удастся…
— Но я не одна…
— Не говорите ерунды. Да, я полагаю, Джулия и Виктория предложили кое-какие идеи, но, если вы думаете, будто мне неизвестно, что только вы одна все это совершили, вы очень ошибаетесь. Слуги рассказали мне, сколько вы трудились, и мой дворецкий превозносит вас до небес, что само по себе о многом говорит. Миссис Морстоу тоже сообщила мне, что слуги с удовольствием принимали участие во всем этом деле, потому что вы обращались со всеми учтиво и в то же время твердо, так что все ясно понимали, что от них требуется. Я приношу поздравления вам и только вам.
Александра не знала, что сказать. Лонстон никогда ее раньше так искренне не хвалил. Не разделяя такого высокого мнения о собственных достоинствах, девушка не была готова принять его комплименты как должное.
— Вы очень любезны, — сказала она, — но уверяю вас, я ничего такого особенного не сделала.
Виконт развел руками:
— Даже когда я говорю вполне серьезно, вы все равно выглядите оскорбленной. Что я сделал на этот раз?
— Нет-нет, — поспешно возразила Александра, — я просто смущена, мне неловко выслушивать ваши похвалы. Я польщена, но, право, это незаслуженно. Я просто сделала то, чему обучила меня мама и что должна уметь всякая девушка.
На этот раз опешил Лонстон.
— Что должна уметь всякая девушка, — повторил он и засмеялся.
— Чему вы смеетесь?
— Тому, что вижу теперь, как я заблуждался на ваш счет — во всех отношениях.
Александра улыбнулась. Она никогда не ожидала от Лонстона такой прямоты, такой готовности признать свои ошибки.
— Я тоже заблуждалась на ваш счет. Если вы о всех женщинах невысокого мнения, то я приписывала вам одному недостатки всех мужчин. Если вы смеялись, то слишком громко. Если флиртовали, то слишком назойливо, хотя, по правде говоря, вы ничем не отличались в этом от других. Если вы осуждали мою заносчивость, я считала вас чересчур надменным и высокомерным. Мне очень жаль, Лонстон, что я была к вам несправедлива.
Лонстон шагнул к ней.
— А я прошу вас простить меня, что не искал встречи с вами прошлым летом. Я должен был показаться вам пустым ветрогоном, но на самом деле я и сам не знаю, почему так себя повел. Быть может, я просто боялся. Во всяком случае, я хочу, чтобы вы знали: я очень раскаиваюсь, что не нанес вам визит в Бате, и вполне заслуживаю ваше неодобрительное отношение ко мне во время сезона.
— А мне не следовало позволять вам целовать себя. — Александра твердо выдержала его взгляд. — Хорошенькое мнение вы могли обо мне составить! Быть может, все это время я старалась доказать вам, что я не беспутная легкомысленная особа, бросившаяся вам на шею. О Лонстон, мне стыдно думать, с какой готовностью я тогда пошла на это!
Он сделал еще шаг, и почему-то ей показалось вполне естественным протянуть ему руку, которую он с нежностью пожал.
— А я был счастлив, — сказал он тихо и серьезно, — найти в нашем обществе такую откровенную пылкую женщину. Вы подарили мне надежду. Я уже совсем собрался тогда вернуться в Индию.
— Это правда?
— О да! Эти чопорные гостиные, постоянное притворство — я больше не мог этого выносить. Я уже любил однажды и не мог и подумать о том, чтобы ввести к себе в дом женщину, чья любовь ко мне будет ограничиваться холодным поцелуем по утрам и вечерам.
Александра покраснела.
— За последние несколько дней я, наверное, рассеяла ваши опасения на этот счет, — сказала она, довольная тем, что при лунном свете ее смущение не так заметно.
Он засмеялся и, словно только этих слов и ожидал, заключил девушку в объятия. Александра думала, что Лонстон ее поцелует, но он только с нежностью смотрел на нее.
— Знаете, мне пришло в голову, что я не хочу ждать среды, чтобы танцевать с вами. Я вообще-то неплохой танцор.
Александра кивнула:
— Я знаю, когда у меня не было кавалера…
— Чего никогда не случалось, насколько я помню.
— Случалось, уверяю вас. Так вот, когда у меня не было кавалера, я следила за вами и жалела, что так вас ненавижу, а то бы я могла потанцевать с вами, как и многие другие дамы.
Лонстон усмехнулся. Никогда прежде лицо его не казалось ей таким красивым, как сейчас, когда оно светилось нежностью. Напевая мотив знакомого вальса, Лонстон закружил ее по зале. Александра громко смеялась, ей казалось, что ни разу в жизни она не испытала такого удовольствия. Движения виконта были легкими и грациозными.
Еще один круг, еще, еще…
У нее слегка закружилась голова. Девушка закрыла глаза, в ушах у нее звучал оркестр, волшебная музыка завораживала ее. Она чувствовала в этот миг, что знает Лонстона, понимает до конца и доверяет ему полностью. Никогда еще ее сердце так не раскрывалось для него.
Открыв глаза, она увидела, что Лонстон смотрит на нее, и огонек в ее груди разгорелся в пламя надежды и желания.
— Александра! — прошептал он. — Ты и не знаешь, как ты прекрасна, как желанна! — Он крепче обнял ее. Его слова бальзамом проливались на ее душу. Ей хотелось слушать и слушать, узнавать его самые сокровенные мысли.
Они остановились у окна. Повернув девушку так, что лунный свет лился ей прямо в лицо, Лонстон коснулся ладонью ее щеки.
— Александра, я люблю тебя, — сказал он. — Я этого не знал. Не знал до этой минуты. — Сначала его пальцы, а потом губы легко и нежно коснулись ее губ.
Александре казалось, что она погружается в теплую воду. В груди ее царили тишина и покой, и в то же время она была странным образом полна энергии и жизненных сил. Ей не верилось, что Лонстон целует ее, что он только что признался ей в любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27