Но я никогда его не видел.
– Кто-то должен был отдавать вам приказы.
– Да. Я получал инструкции от одного джентльмена. Его зовут сэр Джайлс Фрейн.
У Лусиана защемило сердце при звуке этого имени, но Филипп избавил его от необходимости отвечать. Он заговорил впервые за все время, пока они находились в доме Дженкинса.
– Сэр Джайлс вот уже несколько месяцев как мертв. Лусиан невольно перевел взгляд на Филиппа. Филипп был одним из немногих, кто знал, как на самом деле принял смерть сэр Джайлс.
Лусиан посмотрел на свои руки, которые вдруг стали дрожать. В памяти его всегда будут живы те ужасные мгновения. Убийство друга пробуждало в его душе что-то темное и дурное, то, что он стремился забыть. И все же он готов был убить еще раз, если такой ценой можно было остановить Калибана и его приспешников.
– Удобное признание, – сказал, наконец, Лусиан, – если учесть, что сэр Джайлс уже не в состоянии постоять за себя и свое доброе имя. И после этого вы рассчитываете на то, что я вам поверю?
– У меня есть доказательство, милорд. Хотите его увидеть?
– Да.
Боязливо оглядываясь на Лусиана, клерк с трудом поднялся на ноги и прошел в угол комнаты. Лусиан окинул взглядом спартанское жилье Дженкинса: койка, стол, стул и лампа для чтения, да еще шкафчик и жаровня, чтобы готовить еду. Если Дженкинсу и платили за измену, то по обстановке его жилья этого не скажешь.
Обойдя стол, клерк стал на колени и вытащил из пола доску. Достав кожаный мешочек, он протянул его Лусиану:
– Они все здесь – все указания, что сэр Джайлс давал мне за этот год.
Лусиан бегло просмотрел содержание посланий, нацарапанных на мелких листках бумаги.
– Не вижу ничего, что указывало бы на сэра Джайлса. Вы могли подделать эти записи так же, как подделали мое письмо.
– Но я их не подделывал, милорд! Клянусь! И почти все деньги, что он передавал мне, тоже тут. Сто фунтов. Как только я понял, я… я не смог их потратить. Я сказал сэру Джайлсу, что больше не буду помогать. Я умолял… но он настаивал. Он сказал, что Калибан убьет мою мать, если я не сделаю того, что он требует.
У Дженкинса был такой несчастный вид, что Лусиан был склонен, ему поверить. Более того, Лусиан знал, на что способен Калибан. Он бы выполнил угрозу.
– Если тот, кто оставлял вам распоряжения, мертв, то, как вы сейчас поддерживаете связь с бандой Калибана?
– Донесения оставляют для меня в цветочном горшке у входной двери. Я никогда не видел того, кто их оставляет.
Лусиан впился в него взглядом. Он мог бы запугать любого. Дженкинса трясло, но от своих слов он отступаться не стал.
– Хорошо, – сказал Лусиан. – Расскажите мне о последнем письме. Вы подделали мой почерк?
– Да, милорд. У меня было несколько ваших писем, и я тренировался не одну неделю.
– И как вам удалось завладеть моей печатью?
– Никак. Я не имею доступа к вашей печати, и вы об этом знаете. Мне предоставили несколько восковых оттисков с вашей печатью. Изготовить сургучную облатку труда не составило. Для этого нужен всего лишь очень острый и тонкий нож.
– Должно быть, кто-то завладел вашим кольцом с печатью, – предположил Филипп.
Лусиан хранил печать в сейфе в Уайтхолле, и еще одно кольцо с печатью он держал дома в кабинете. И вдруг с неожиданной ясностью ему припомнилось то утро, когда он, войдя в кабинет, обнаружил там Бринн и ее брата. А на следующее утро она оказалась там одна. Говорила, что искала пропавшую серьгу.
Господи… Неужели то была очередная ложь? Лусиан не удивился бы, если бы узнал, что сэр Грейсон украл печать. Но Бринн?! Неужели и она в этом замешана?
Первым его побуждением было с ходу отмести такую возможность, вторым – отчаянное желание защитить ее, не дать, делу ход, спасти от обвинения в государственной измене. Бринн была его женой! Она носила под сердцем его ребенка! Она была женщиной, завладевшей его сердцем. Выбирать между ней и долгом? Тогда лучше выбрать смерть.
Лусиан сжал зубы. В том, что касалось Бринн, на его объективность можно было не рассчитывать. Даже если он и подозревал ее, то Филипп знать об этом не должен. По крайней мере, до тех пор, пока вина ее не будет доказана. Придется выяснить правду у самой Бринн. А тем временем ее братец мог уже запросто готовить золото к отправке во Францию…
Лусиан тряхнул головой, отгоняя наваждение, и посмотрел на дрожащего клерка:
– Надеюсь, вы понимаете всю серьезность вашего преступления против государства? Вы понимаете, что лучшее, что я могу для вас сделать – это добиться, чтобы повешение вам заменили тюремным заключением или высылкой из страны?
– Да, милорд, – прошептал Дженкинс. – Я понимаю. Я был бы вам благодарен, если бы вы сохранили мне жизнь.
– Мистер Бартон возьмет вас под арест. Предлагаю вам собрать вещи – все то, что поможет вам пережить тяготы заключения до суда.
– Спасибо, милорд, – заикаясь, проговорил Дженкинс. Когда клерк отвернулся, Лусиан оттащил Филиппа в сторону.
– У меня есть соображения по поводу того, кто мог иметь доступ к моей печати, – тихо сказал он. – Сэр Грейсон Колдуэлл.
Филипп в недоумении уставился на своего начальника:
– Но это же…
– Брат моей жены. Я знаю. Если сэр Грейсон преступник, то, возможно, последняя партия золота доставлена в Корнуолл, и во Францию ее будут перевозить оттуда. Возможно, выследив его, мы сможем перехватить золото до того, как его отправят во Францию.
– Я согласен, – медленно проговорил Филипп.
– Я хочу, чтобы вы взяли человек шесть своих лучших людей и отправились в Корнуолл. Наблюдайте за сэром Грейсоном издали. Не спугните его. Я не хочу, чтобы вас заметил он или кто-то из его подельников. Ясно?
– Я понял, милорд. Вы тоже отправитесь в Корнуолл?
– Да, вскоре я подъеду. Но вначале мне нужно закончить кое-какие дела, – мрачно добавил Лусиан. – Дела, которые не ждут.
От Лусиана потребовалось все его актерское мастерство, чтобы сдержать эмоции и воздержаться от объяснения с Бринн сразу по приезду домой. Ему одинаково сильно хотелось схватить ее за плечи и трясти так, чтобы вытрясти из нее правду, и, упав перед ней на колени, молить ее о том, чтобы она убедила его в своей невиновности. Но применить к ней насилие он никогда бы не смог, а умолять ее о чем-то не было решительно никакого смысла. Лусиан уже понял, что она склонна ко лжи, и рассчитывать на то, что она будет с ним откровенна, даже если он станет умолять ее об этом, он не мог. Лусиан понимал, что не должен идти напролом, что должен наблюдать за ней, за ее реакцией. Если ей есть что скрывать, рано или поздно она себя выдаст. Он мог лишь молиться о том, чтобы самые мрачные из его подозрений не оправдались.
Вернувшись, домой, Лусиан направился прямо к себе в спальню и принялся упаковывать саквояж, не прибегая к помощи слуги. Ему не нужны были свидетели.
Он почувствовал присутствие Бринн еще до того, как она заговорила. В его спальню она вошла из своей смежной с его спальней гостиной.
– Что-то случилось, Лусиан? Уже поздно. Я начала волноваться.
– Да, кое-что случилось. Нечто очень и очень плохое, – сказал он, не удостоив ее и взглядом. – Еще одна партия золота украдена.
Бринн нахмурилась:
– Еще одна?
Лусиан прекратил собирать саквояж и пристально посмотрел ей в глаза.
– Обстоятельства этой кражи отличаются от тех, предыдущих. На этот раз все еще хуже. Моей печатью воспользовались для подделки письма, санкционировавшего передачу золота. Золото короны беспрепятственно попало прямо в руки воров.
– Ваше кольцо с печатью? – Голос ее понизился до еле слышного шепота.
Лусиан сделал все, чтобы сохранить бесстрастное лицо.
– Да, мое кольцо с печатью. И теперь в измене могут обвинить меня.
Бринн схватилась рукой за горло:
– Нет… Не может быть! Никто не поверит, что вы можете быть причастны к краже золота из государственной казны!
– Может, и так. Но тогда я просто обязан поймать воров.
Вот он, повод признаться во всем. Он сам давал ей карты в руки. У Лусиана сжалось сердце в ожидании, пока Бринн заговорит.
Она шагнула к нему. На красивое лицо ее легла тревожная тень. Но вдруг Бринн замерла. Он видел, что ей удалось взять себя в руки.
– Вы уезжаете сегодня? Словно кто-то сжал его сердце.
– На самом деле мы не знаем, где искать воров. Я отправлюсь сегодня же в Дувр. С наибольшей вероятностью золото во Францию может быть отправлено оттуда. Расследование может занять несколько дней. Так что прости меня, если я вернусь не скоро.
– Я… понимаю.
– Согласна побыть немного одна? Скучать не будешь?
– Не волнуйтесь, – пробормотала Бринн. – Мне есть, чем заняться. Помогу Рейвен с приготовлениями к свадьбе.
Закрыв саквояж, Лусиан быстро поцеловал Бринн в лоб, не решаясь на большее. Но Бринн, очевидно, даже не заметила его холодности, настолько ее потрясло сообщение о пропаже золота… или подделке письма с его печатью?
Он уже успел взять в руки саквояж и отойти к двери, когда она, наконец, пришла в себя.
– Лусиан, пожалуйста, берегите себя, – сказала она, казалось бы, с вполне искренней теплотой.
– Обещаю. И ты береги себя, любовь моя.
Затем он повернулся и вышел из комнаты. Сердце его словно сковало холодом.
Бринн продолжала стоять там, где стояла, не в силах пошевельнуться, леденея от страха и сгорая от ярости. Грей так ни разу и не ответил ни на одно из ее писем, в которых она требовала от него объяснений по поводу его странного поведения во время визита в Лондон, случившегося несколько недель назад. Теперь она точно знала, что Грей ее предал. Он солгал ей, когда сказал, что печать Уиклиффа понадобилась ему для того, чтобы санкционировать перевозку партии бренди с тем, чтобы можно было не платить на нее налог. Нет, не бренди собрался он перевозить. С его помощью совершилась кража невероятной суммы в золоте, причем это золото должно попасть в руки врагов страны!
И что еще хуже, теперь над Лусианом нависла тень подозрения. Подозрения в государственной измене. Господи…
Бринн в смятении вернулась к себе в спальню. Вышагивая из конца в конец комнаты, она пыталась придумать, что делать.
Лусиан вознамерился схватить предателей. Если в Дувре он золота не найдет, то станет искать его в другом месте. И рано или поздно логика поиска приведет его в Корнуолл, к Грею.
Бринн передернуло при мысли, что случится, когда Лусиан и Грей столкнутся лицом к лицу. Лусиан его не пощадит. Грея арестуют и, возможно, повесят… А что, если Грей окажет ему сопротивление, как в свое время оказал ему сопротивление Джайлс? Бринн легко могла представить смертельную схватку между ними – все могло бы случиться, как в том навязчивом кошмаре, что с завидной регулярностью снился ей. Но на этот раз Лусиану может не повезти. Или не повезет ее брату.
По спине, пробежали ледяные мурашки страха. Мысль о том, что кто-то из них двоих погибнет, была невыносима.
Бринн не хотелось, чтобы Грея повесили, и в то же время она понимала, что человек, совершивший такое преступление, заслуживает наказания, пусть и не такого сурового. Грей был ее братом. Плоть от плоти, кровь от крови. Она должна была его спасти. Или хотя бы попытаться. Но как? Господи, почему она не остановила Грейсона тогда, когда он приезжал сюда? Тогда ей не в чем было бы винить себя сейчас. А сейчас ей было невыносимо стыдно перед Лусианом. Стыдно за то, что она позволила брату зайти в его кабинет. Ей надо было настоять на том, чтобы Грей немедленно вернул кольцо, даже если бы для этого пришлось закатить сцену перед мужем. Тогда, по крайней мере, она не дала бы совершиться ужасному преступлению.
Надо что-то предпринять. Если бы только она могла убедить Грея вернуть золото…
Бринн резко остановилась. Вот он – выход. Она должна попытаться урезонить брата, убедить его сменить курс.
Бринн позвонила горничной и дворецкому. Надо вызвать карету. Она немедленно поедет в Корнуолл, времени терять нельзя.
Однако место своего назначения она разглашать не могла, дабы не вызвать подозрений у Лусиана. Надо придумать что-то правдоподобное. Например, что Тео заболел. Точно. Так она и скажет. Она намерена ехать к Тео, чтобы ухаживать за больным. К тому времени как Лусиан узнает о ее отсутствии, она успеет переговорить с Греем…
Чуть поодаль, на темной улице, Лусиан наблюдал за собственным домом из кареты без опознавательных знаков. Сердце его превратилось в тяжелый камень, но, как тянет поковырять больной зуб, так и его тянуло узнать правду. Убедиться в том, что женщина, которую он называл своей женой, на самом деле изменница и предательница. Но так же отчаянно он желал прямо противоположного – убедиться в том, что все его подозрения беспочвенны, что она честна и невинна.
Ему не пришлось ждать слишком долго. Он видел, как Бринн спустилась по ступеням к экипажу. Как только карета с гербом двинулась, Лусиан постучал по крыше, давая знак вознице ехать следом.
Затаив дыхание, он следил за тем, как карета с гербом Уиклиффов, проехав по темным улицам Мейфэра, свернула на юг. Сомнений не осталось – Бринн направлялась в Корнуолл.
Он скрежетал зубами от ярости и боли. Злости на свою такую красивую и такую вероломную графиню. Злости на себя.
Он позволил себе увлечься красотой Бринн, позволил ей околдовать себя. Позволил желанию плоти взять верх над разумом. Позволил себе влюбиться в нее. Он женился на молодой невинной леди в надежде, что она родит ему сына. Но Бринн не была той, за которую он ее принимал, не была той, какой он хотел ее видеть.
Он совсем не знал эту красивую женщину, с которой вознамерился провести вместе остаток дней. Он не знал, что пригрел на своей груди змею.
Глава 18
Уже темнело, когда Бринн приехала домой. Несмотря на усталость, после долгой дороги из самой столицы, она, даже не переодевшись, не распаковав вещей, направилась искать брата. Три дня она жила в постоянном страхе. Казалось, что еще немного – и она сойдет с ума. Пора заставить Грейсона все ей объяснить. Пора заставить его остановиться.
Она нашла брата в кабинете. Он сидел перед камином, мрачно уставившись в огонь.
Услышав, как она назвала его по имени, Грейсон вздрогнул, удивленно обернувшись к двери.
– Бринн? Какого дьявола? Что ты тут делаешь? – Он поднялся из кресла. – Что-то случилось? Что-то с Тео?
– Тео, насколько мне известно, жив и здоров, – ответила Бринн. Тон ее был мрачен. – Но кое-что действительно случилось. Нечто очень и очень плохое.
Грейсон уставился на нее долгим взглядом, Бринн заметила, что лицо у брата неестественно красное, словно он выпил лишнего.
– Что же до того, почему я здесь, – тихо добавила она, – то знай: я здесь для того, чтобы не дать тебе совершить преступление.
Грей ничего не ответил. Он всего лишь поднес руку ко лбу и снова устало опустился в кресло. Сердце Бринн сжалось от боли.
– Ты не отрицаешь того, что спутался с французами, врагами нашей страны? – прошептала она, от всего сердца желая ошибаться. Вот сейчас брат ее засмеется, обнимет ее, и все прояснит, убедит ее во всей абсурдности предъявленных ему обвинений.
– Нет, я этого не отрицаю, – уныло произнёс он.
– Господи, Грейсон! – Бринн прошла в комнату и опустилась на диван. Ноги отказывались ее держать. – Как ты мог?
Губы Грейсона скривились в сардонической усмешке.
– Если честно, я и сам не понимаю. Видит Бог, я никогда не думал, что стану предателем.
– Что… Как это случилось? Грей тяжко вздохнул:
– Ты действительно хочешь узнать все омерзительные подробности?
– Расскажи мне все, – хрипло произнесла она. Перед тем как заговорить, он глотнул вина, словно вино могло придать ему мужества.
– Все началось примерно год назад. Ко мне подошел джентльмен, предложивший хорошие деньги за то, что я возьму на борт груз с другого судна и доставлю его в условленное место. В то время мне отчаянно нужны были деньги. Ты не можешь не помнить, в каком стесненном положении находилась тогда наша семья. Ты помнишь, мы были на волоске от того, чтобы потерять все, включая этот дом? Мне грозила долговая тюрьма. И что бы тогда стало с тобой и мальчиками?
Бринн прекрасно помнила это мрачное время. Помнила, как их осаждали кредиторы.
– И ты принял предложение, хотя и понимал, что впутываешься во что-то весьма сомнительное, верно?
– Я понимал, что просто так такие деньги не платят, но, выбирая между тюрьмой и контрабандой неизвестного груза, я выбрал последнее.
– Грей, там было правительственное золото?
– Да. Впрочем, тогда я этого не понял. И спрашивать не хотел. Позже мне сообщили, во что я влип, и стали этим шантажировать. Мне угрожали, что сдадут меня властям как изменника родины, если я не стану выполнять их приказы.
– Кто эти люди?
– Банда, состоящая из французских шпионов и контрабандистов. Я мало о них знаю, разве что-то, что некоторые из них занимают высокое положение в обществе. А главарь, скорее всего, имеет титул лорда.
– Бандит с титулом? Ты серьезно?
– Серьезнее не бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Кто-то должен был отдавать вам приказы.
– Да. Я получал инструкции от одного джентльмена. Его зовут сэр Джайлс Фрейн.
У Лусиана защемило сердце при звуке этого имени, но Филипп избавил его от необходимости отвечать. Он заговорил впервые за все время, пока они находились в доме Дженкинса.
– Сэр Джайлс вот уже несколько месяцев как мертв. Лусиан невольно перевел взгляд на Филиппа. Филипп был одним из немногих, кто знал, как на самом деле принял смерть сэр Джайлс.
Лусиан посмотрел на свои руки, которые вдруг стали дрожать. В памяти его всегда будут живы те ужасные мгновения. Убийство друга пробуждало в его душе что-то темное и дурное, то, что он стремился забыть. И все же он готов был убить еще раз, если такой ценой можно было остановить Калибана и его приспешников.
– Удобное признание, – сказал, наконец, Лусиан, – если учесть, что сэр Джайлс уже не в состоянии постоять за себя и свое доброе имя. И после этого вы рассчитываете на то, что я вам поверю?
– У меня есть доказательство, милорд. Хотите его увидеть?
– Да.
Боязливо оглядываясь на Лусиана, клерк с трудом поднялся на ноги и прошел в угол комнаты. Лусиан окинул взглядом спартанское жилье Дженкинса: койка, стол, стул и лампа для чтения, да еще шкафчик и жаровня, чтобы готовить еду. Если Дженкинсу и платили за измену, то по обстановке его жилья этого не скажешь.
Обойдя стол, клерк стал на колени и вытащил из пола доску. Достав кожаный мешочек, он протянул его Лусиану:
– Они все здесь – все указания, что сэр Джайлс давал мне за этот год.
Лусиан бегло просмотрел содержание посланий, нацарапанных на мелких листках бумаги.
– Не вижу ничего, что указывало бы на сэра Джайлса. Вы могли подделать эти записи так же, как подделали мое письмо.
– Но я их не подделывал, милорд! Клянусь! И почти все деньги, что он передавал мне, тоже тут. Сто фунтов. Как только я понял, я… я не смог их потратить. Я сказал сэру Джайлсу, что больше не буду помогать. Я умолял… но он настаивал. Он сказал, что Калибан убьет мою мать, если я не сделаю того, что он требует.
У Дженкинса был такой несчастный вид, что Лусиан был склонен, ему поверить. Более того, Лусиан знал, на что способен Калибан. Он бы выполнил угрозу.
– Если тот, кто оставлял вам распоряжения, мертв, то, как вы сейчас поддерживаете связь с бандой Калибана?
– Донесения оставляют для меня в цветочном горшке у входной двери. Я никогда не видел того, кто их оставляет.
Лусиан впился в него взглядом. Он мог бы запугать любого. Дженкинса трясло, но от своих слов он отступаться не стал.
– Хорошо, – сказал Лусиан. – Расскажите мне о последнем письме. Вы подделали мой почерк?
– Да, милорд. У меня было несколько ваших писем, и я тренировался не одну неделю.
– И как вам удалось завладеть моей печатью?
– Никак. Я не имею доступа к вашей печати, и вы об этом знаете. Мне предоставили несколько восковых оттисков с вашей печатью. Изготовить сургучную облатку труда не составило. Для этого нужен всего лишь очень острый и тонкий нож.
– Должно быть, кто-то завладел вашим кольцом с печатью, – предположил Филипп.
Лусиан хранил печать в сейфе в Уайтхолле, и еще одно кольцо с печатью он держал дома в кабинете. И вдруг с неожиданной ясностью ему припомнилось то утро, когда он, войдя в кабинет, обнаружил там Бринн и ее брата. А на следующее утро она оказалась там одна. Говорила, что искала пропавшую серьгу.
Господи… Неужели то была очередная ложь? Лусиан не удивился бы, если бы узнал, что сэр Грейсон украл печать. Но Бринн?! Неужели и она в этом замешана?
Первым его побуждением было с ходу отмести такую возможность, вторым – отчаянное желание защитить ее, не дать, делу ход, спасти от обвинения в государственной измене. Бринн была его женой! Она носила под сердцем его ребенка! Она была женщиной, завладевшей его сердцем. Выбирать между ней и долгом? Тогда лучше выбрать смерть.
Лусиан сжал зубы. В том, что касалось Бринн, на его объективность можно было не рассчитывать. Даже если он и подозревал ее, то Филипп знать об этом не должен. По крайней мере, до тех пор, пока вина ее не будет доказана. Придется выяснить правду у самой Бринн. А тем временем ее братец мог уже запросто готовить золото к отправке во Францию…
Лусиан тряхнул головой, отгоняя наваждение, и посмотрел на дрожащего клерка:
– Надеюсь, вы понимаете всю серьезность вашего преступления против государства? Вы понимаете, что лучшее, что я могу для вас сделать – это добиться, чтобы повешение вам заменили тюремным заключением или высылкой из страны?
– Да, милорд, – прошептал Дженкинс. – Я понимаю. Я был бы вам благодарен, если бы вы сохранили мне жизнь.
– Мистер Бартон возьмет вас под арест. Предлагаю вам собрать вещи – все то, что поможет вам пережить тяготы заключения до суда.
– Спасибо, милорд, – заикаясь, проговорил Дженкинс. Когда клерк отвернулся, Лусиан оттащил Филиппа в сторону.
– У меня есть соображения по поводу того, кто мог иметь доступ к моей печати, – тихо сказал он. – Сэр Грейсон Колдуэлл.
Филипп в недоумении уставился на своего начальника:
– Но это же…
– Брат моей жены. Я знаю. Если сэр Грейсон преступник, то, возможно, последняя партия золота доставлена в Корнуолл, и во Францию ее будут перевозить оттуда. Возможно, выследив его, мы сможем перехватить золото до того, как его отправят во Францию.
– Я согласен, – медленно проговорил Филипп.
– Я хочу, чтобы вы взяли человек шесть своих лучших людей и отправились в Корнуолл. Наблюдайте за сэром Грейсоном издали. Не спугните его. Я не хочу, чтобы вас заметил он или кто-то из его подельников. Ясно?
– Я понял, милорд. Вы тоже отправитесь в Корнуолл?
– Да, вскоре я подъеду. Но вначале мне нужно закончить кое-какие дела, – мрачно добавил Лусиан. – Дела, которые не ждут.
От Лусиана потребовалось все его актерское мастерство, чтобы сдержать эмоции и воздержаться от объяснения с Бринн сразу по приезду домой. Ему одинаково сильно хотелось схватить ее за плечи и трясти так, чтобы вытрясти из нее правду, и, упав перед ней на колени, молить ее о том, чтобы она убедила его в своей невиновности. Но применить к ней насилие он никогда бы не смог, а умолять ее о чем-то не было решительно никакого смысла. Лусиан уже понял, что она склонна ко лжи, и рассчитывать на то, что она будет с ним откровенна, даже если он станет умолять ее об этом, он не мог. Лусиан понимал, что не должен идти напролом, что должен наблюдать за ней, за ее реакцией. Если ей есть что скрывать, рано или поздно она себя выдаст. Он мог лишь молиться о том, чтобы самые мрачные из его подозрений не оправдались.
Вернувшись, домой, Лусиан направился прямо к себе в спальню и принялся упаковывать саквояж, не прибегая к помощи слуги. Ему не нужны были свидетели.
Он почувствовал присутствие Бринн еще до того, как она заговорила. В его спальню она вошла из своей смежной с его спальней гостиной.
– Что-то случилось, Лусиан? Уже поздно. Я начала волноваться.
– Да, кое-что случилось. Нечто очень и очень плохое, – сказал он, не удостоив ее и взглядом. – Еще одна партия золота украдена.
Бринн нахмурилась:
– Еще одна?
Лусиан прекратил собирать саквояж и пристально посмотрел ей в глаза.
– Обстоятельства этой кражи отличаются от тех, предыдущих. На этот раз все еще хуже. Моей печатью воспользовались для подделки письма, санкционировавшего передачу золота. Золото короны беспрепятственно попало прямо в руки воров.
– Ваше кольцо с печатью? – Голос ее понизился до еле слышного шепота.
Лусиан сделал все, чтобы сохранить бесстрастное лицо.
– Да, мое кольцо с печатью. И теперь в измене могут обвинить меня.
Бринн схватилась рукой за горло:
– Нет… Не может быть! Никто не поверит, что вы можете быть причастны к краже золота из государственной казны!
– Может, и так. Но тогда я просто обязан поймать воров.
Вот он, повод признаться во всем. Он сам давал ей карты в руки. У Лусиана сжалось сердце в ожидании, пока Бринн заговорит.
Она шагнула к нему. На красивое лицо ее легла тревожная тень. Но вдруг Бринн замерла. Он видел, что ей удалось взять себя в руки.
– Вы уезжаете сегодня? Словно кто-то сжал его сердце.
– На самом деле мы не знаем, где искать воров. Я отправлюсь сегодня же в Дувр. С наибольшей вероятностью золото во Францию может быть отправлено оттуда. Расследование может занять несколько дней. Так что прости меня, если я вернусь не скоро.
– Я… понимаю.
– Согласна побыть немного одна? Скучать не будешь?
– Не волнуйтесь, – пробормотала Бринн. – Мне есть, чем заняться. Помогу Рейвен с приготовлениями к свадьбе.
Закрыв саквояж, Лусиан быстро поцеловал Бринн в лоб, не решаясь на большее. Но Бринн, очевидно, даже не заметила его холодности, настолько ее потрясло сообщение о пропаже золота… или подделке письма с его печатью?
Он уже успел взять в руки саквояж и отойти к двери, когда она, наконец, пришла в себя.
– Лусиан, пожалуйста, берегите себя, – сказала она, казалось бы, с вполне искренней теплотой.
– Обещаю. И ты береги себя, любовь моя.
Затем он повернулся и вышел из комнаты. Сердце его словно сковало холодом.
Бринн продолжала стоять там, где стояла, не в силах пошевельнуться, леденея от страха и сгорая от ярости. Грей так ни разу и не ответил ни на одно из ее писем, в которых она требовала от него объяснений по поводу его странного поведения во время визита в Лондон, случившегося несколько недель назад. Теперь она точно знала, что Грей ее предал. Он солгал ей, когда сказал, что печать Уиклиффа понадобилась ему для того, чтобы санкционировать перевозку партии бренди с тем, чтобы можно было не платить на нее налог. Нет, не бренди собрался он перевозить. С его помощью совершилась кража невероятной суммы в золоте, причем это золото должно попасть в руки врагов страны!
И что еще хуже, теперь над Лусианом нависла тень подозрения. Подозрения в государственной измене. Господи…
Бринн в смятении вернулась к себе в спальню. Вышагивая из конца в конец комнаты, она пыталась придумать, что делать.
Лусиан вознамерился схватить предателей. Если в Дувре он золота не найдет, то станет искать его в другом месте. И рано или поздно логика поиска приведет его в Корнуолл, к Грею.
Бринн передернуло при мысли, что случится, когда Лусиан и Грей столкнутся лицом к лицу. Лусиан его не пощадит. Грея арестуют и, возможно, повесят… А что, если Грей окажет ему сопротивление, как в свое время оказал ему сопротивление Джайлс? Бринн легко могла представить смертельную схватку между ними – все могло бы случиться, как в том навязчивом кошмаре, что с завидной регулярностью снился ей. Но на этот раз Лусиану может не повезти. Или не повезет ее брату.
По спине, пробежали ледяные мурашки страха. Мысль о том, что кто-то из них двоих погибнет, была невыносима.
Бринн не хотелось, чтобы Грея повесили, и в то же время она понимала, что человек, совершивший такое преступление, заслуживает наказания, пусть и не такого сурового. Грей был ее братом. Плоть от плоти, кровь от крови. Она должна была его спасти. Или хотя бы попытаться. Но как? Господи, почему она не остановила Грейсона тогда, когда он приезжал сюда? Тогда ей не в чем было бы винить себя сейчас. А сейчас ей было невыносимо стыдно перед Лусианом. Стыдно за то, что она позволила брату зайти в его кабинет. Ей надо было настоять на том, чтобы Грей немедленно вернул кольцо, даже если бы для этого пришлось закатить сцену перед мужем. Тогда, по крайней мере, она не дала бы совершиться ужасному преступлению.
Надо что-то предпринять. Если бы только она могла убедить Грея вернуть золото…
Бринн резко остановилась. Вот он – выход. Она должна попытаться урезонить брата, убедить его сменить курс.
Бринн позвонила горничной и дворецкому. Надо вызвать карету. Она немедленно поедет в Корнуолл, времени терять нельзя.
Однако место своего назначения она разглашать не могла, дабы не вызвать подозрений у Лусиана. Надо придумать что-то правдоподобное. Например, что Тео заболел. Точно. Так она и скажет. Она намерена ехать к Тео, чтобы ухаживать за больным. К тому времени как Лусиан узнает о ее отсутствии, она успеет переговорить с Греем…
Чуть поодаль, на темной улице, Лусиан наблюдал за собственным домом из кареты без опознавательных знаков. Сердце его превратилось в тяжелый камень, но, как тянет поковырять больной зуб, так и его тянуло узнать правду. Убедиться в том, что женщина, которую он называл своей женой, на самом деле изменница и предательница. Но так же отчаянно он желал прямо противоположного – убедиться в том, что все его подозрения беспочвенны, что она честна и невинна.
Ему не пришлось ждать слишком долго. Он видел, как Бринн спустилась по ступеням к экипажу. Как только карета с гербом двинулась, Лусиан постучал по крыше, давая знак вознице ехать следом.
Затаив дыхание, он следил за тем, как карета с гербом Уиклиффов, проехав по темным улицам Мейфэра, свернула на юг. Сомнений не осталось – Бринн направлялась в Корнуолл.
Он скрежетал зубами от ярости и боли. Злости на свою такую красивую и такую вероломную графиню. Злости на себя.
Он позволил себе увлечься красотой Бринн, позволил ей околдовать себя. Позволил желанию плоти взять верх над разумом. Позволил себе влюбиться в нее. Он женился на молодой невинной леди в надежде, что она родит ему сына. Но Бринн не была той, за которую он ее принимал, не была той, какой он хотел ее видеть.
Он совсем не знал эту красивую женщину, с которой вознамерился провести вместе остаток дней. Он не знал, что пригрел на своей груди змею.
Глава 18
Уже темнело, когда Бринн приехала домой. Несмотря на усталость, после долгой дороги из самой столицы, она, даже не переодевшись, не распаковав вещей, направилась искать брата. Три дня она жила в постоянном страхе. Казалось, что еще немного – и она сойдет с ума. Пора заставить Грейсона все ей объяснить. Пора заставить его остановиться.
Она нашла брата в кабинете. Он сидел перед камином, мрачно уставившись в огонь.
Услышав, как она назвала его по имени, Грейсон вздрогнул, удивленно обернувшись к двери.
– Бринн? Какого дьявола? Что ты тут делаешь? – Он поднялся из кресла. – Что-то случилось? Что-то с Тео?
– Тео, насколько мне известно, жив и здоров, – ответила Бринн. Тон ее был мрачен. – Но кое-что действительно случилось. Нечто очень и очень плохое.
Грейсон уставился на нее долгим взглядом, Бринн заметила, что лицо у брата неестественно красное, словно он выпил лишнего.
– Что же до того, почему я здесь, – тихо добавила она, – то знай: я здесь для того, чтобы не дать тебе совершить преступление.
Грей ничего не ответил. Он всего лишь поднес руку ко лбу и снова устало опустился в кресло. Сердце Бринн сжалось от боли.
– Ты не отрицаешь того, что спутался с французами, врагами нашей страны? – прошептала она, от всего сердца желая ошибаться. Вот сейчас брат ее засмеется, обнимет ее, и все прояснит, убедит ее во всей абсурдности предъявленных ему обвинений.
– Нет, я этого не отрицаю, – уныло произнёс он.
– Господи, Грейсон! – Бринн прошла в комнату и опустилась на диван. Ноги отказывались ее держать. – Как ты мог?
Губы Грейсона скривились в сардонической усмешке.
– Если честно, я и сам не понимаю. Видит Бог, я никогда не думал, что стану предателем.
– Что… Как это случилось? Грей тяжко вздохнул:
– Ты действительно хочешь узнать все омерзительные подробности?
– Расскажи мне все, – хрипло произнесла она. Перед тем как заговорить, он глотнул вина, словно вино могло придать ему мужества.
– Все началось примерно год назад. Ко мне подошел джентльмен, предложивший хорошие деньги за то, что я возьму на борт груз с другого судна и доставлю его в условленное место. В то время мне отчаянно нужны были деньги. Ты не можешь не помнить, в каком стесненном положении находилась тогда наша семья. Ты помнишь, мы были на волоске от того, чтобы потерять все, включая этот дом? Мне грозила долговая тюрьма. И что бы тогда стало с тобой и мальчиками?
Бринн прекрасно помнила это мрачное время. Помнила, как их осаждали кредиторы.
– И ты принял предложение, хотя и понимал, что впутываешься во что-то весьма сомнительное, верно?
– Я понимал, что просто так такие деньги не платят, но, выбирая между тюрьмой и контрабандой неизвестного груза, я выбрал последнее.
– Грей, там было правительственное золото?
– Да. Впрочем, тогда я этого не понял. И спрашивать не хотел. Позже мне сообщили, во что я влип, и стали этим шантажировать. Мне угрожали, что сдадут меня властям как изменника родины, если я не стану выполнять их приказы.
– Кто эти люди?
– Банда, состоящая из французских шпионов и контрабандистов. Я мало о них знаю, разве что-то, что некоторые из них занимают высокое положение в обществе. А главарь, скорее всего, имеет титул лорда.
– Бандит с титулом? Ты серьезно?
– Серьезнее не бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31