Лусиан не один год работает над тем, чтобы Наполеон избавил Европу от своего присутствия. И Лусиан гордится своей работой, даже если общество считает шпионаж вульгарным промыслом, недостойным аристократа.
– Шпионаж?
Рейвен рассмеялась. Ее позабавила реакция Бринн, которую эта новость повергла в шок.
– Лусиан – шпион экстра-класса. Такие, как он, в министерстве на вес золота. А он вам об этом разве не говорил? У Бринн тревожно забилось сердце.
– Мой брат сказал только, что он работает в министерстве иностранных дел.
– Он там и работает. В департаменте разведки. Все, конечно, очень засекречено. Иногда Лусиан исчезает на целую неделю или даже больше. Не сомневаюсь, что его посылают с какими-то особыми заданиями. Он о своей работе не говорит, но его все равно считают героем.
Бринн едва слышала последнее предложение, не в силах оправиться от потрясения. Вот это открытие! Могла ли она невольно сообщить ему что-то такое, что навело бы его на мысль об участии в контрабанде старшего брата? Раньше она не считала, что Лусиан представляет собой опасность для ее семьи, лишь для нее одной, но теперь поняла, что он опасен и для Грея.
И Лусиан тоже ни словом не обмолвился ей о своей профессии, с обидой подумала Бринн. У нее появился еще один повод для того, чтобы испытывать к нему неприязнь – он скрывал от нее то, чем занимается, не доверяя ей. Хотя эта лишняя улика против него должна быть ей только на руку, принимая во внимание ее решение, не допустить возникновения между ними теплых чувств. Впрочем, держаться с Лусианом настороже вынуждал ее не только и не столько страх за его жизнь. Бринн поняла, что должна утроить бдительность в общении с ним, ибо он несет угрозу благополучию се семьи.
– Простите меня, Бринн.
Бринн не сразу сообразила, что к ней обратились.
– Простите вы меня. Я что-то слишком задумалась. Что вы сказали?
– Я понимаю, что это не мое дело, но между вами и Лусианом что-то не так?
– Нет, все нормально. А почему вы вдруг так подумали?
– Вы почти нигде не бываете вместе, и ведете себя не так, как обычно ведут себя молодожены.
Бринн вымучила улыбку.
– Наш брак, всего лишь брак по расчету, и я вполне им довольна.
Может, она и не была счастлива в браке, зато ее вполне устраивало то, что они с Лусианом почти не видят друг друга. Помимо службы в министерстве у него были и другие дела, требовавшие времени и сил. В частности, масштабный корабельный бизнес Уиклиффов. Даже когда он бывал дома, он подолгу работал со своим секретарем или принимал посетителей – деловых людей и многочисленных клерков. И еще, если верить дворецкому, Лусиан регулярно посвящал себя занятиям, типичным для джентльмена: катался верхом, фехтовал, бился на кулаках. Вечерами он нередко ужинал в клубе. А потом… потом, как подозревала Бринн, он веселился со своими приятелями, поскольку никогда не возвращался домой раньше полуночи.
Но Бринн не скучала по мужу. Она много читала, и не только книги, но и газеты, которые выписывал муж, и была в курсе всего, что происходило в мире, хотя обсудить прочитанное ей было не с кем.
Но часто Рейвен составляла ей приятную компанию. Бринн нередко думала о том, что без нее она бы чувствовала себя по-настоящему несчастной. Каждое утро они выезжали в парк, во второй половине дня разъезжали по городу с визитами или бродили по магазинам. Рейвен собирала приданое, которое приличествовало бы будущей герцогине, и при этом никогда не удовлетворялась тем, на что сразу падал ее глаз. Она желала получить самое лучшее и, нередко следуя советам Бринн, получала то, что хотела.
Подруги и друзья Рейвен по большей части нравились Бринн, некоторых она находила весьма умными и интересными собеседниками. Рейвен, с ее яркой внешностью, живостью и общительностью, привлекала к себе людей. Возле нее постоянно роились джентльмены, сплошь красавцы. К сожалению, эти господа не обходили и Бринн своим вниманием, несмотря на все ее искренние попытки оставаться в тени.
Лусиану тоже не слишком нравилось то, что жена его стала объектом столь пристального мужского внимания. Однажды, придя, домой, он застал жену в гостиной в окружении полдюжины молодых щеголей. Из женщин там присутствовала лишь Рейвен.
Денди с до невероятности туго накрахмаленным шейным платком декламировал сонет, прославляющий изумрудные глаза леди Уиклифф, но, поскольку рифма хромала, аудитория сопровождала декламацию ужимками и смешками.
– Какая несправедливость! – возмущался поэт.
– В самом деле, мистер Пикеринг, ваши усилия достойны всяческой похвалы, – негромко, сдерживая смешинку в голосе, сказала Бринн.
Лусиан в дверях наблюдал эту сцену, страдая от беспричинной ревности. Ему в основном удавалось держать желание в узде, но сейчас при виде Бринн, такой свежей и прекрасной в платье бледно-желтого цвета, он испытал сильнейшее возбуждение. К тому же присутствие такого количества мужчин, восхищавшихся ее красотой, не могло не вызвать в нем вполне естественного для мужчины желания защитить свою собственность.
Лусиан вошел, и все разом затихли. Стараясь ничем не обнаружить свою ревность, он подошел к Бринн и без видимой теплоты поцеловал ее в щеку.
– Почему бы тебе, не познакомить меня со своими друзьями, дорогая, – непринужденно заметил он, словно не обратив внимания на странную реакцию жены, густо покрасневшей от этого невинного предложения.
Рейвен поспешила на помощь подруге, взяв на себя труд, представить гостей хозяину дома. Бринн молчала. Вскоре стало ясно, что настроение у всех безнадежно испорчено. И когда Лусиан сел рядом с женой на кушетку, он обнаружил, что все смотрят на него с некоторой опаской.
Побыв еще немного, лишь для того, чтобы соблюсти приличия, гости стали расходиться. Вскоре из гостей в доме осталась одна Рейвен, да и та, неодобрительно посмотрев на Лусиана, встала, чтобы уйти.
– Мне жаль, что последнее время я так мало вас вижу, Лусиан.
– Увы, дела.
– Кажется, вы забыли, что недавно вступили в брак. Никак не думала, что вы будете с таким пренебрежением относиться к своей жене.
Лусиан бросил взгляд на Бринн.
– Моя жена не выглядит страдалицей. Особенно в окружении толпы поклонников, слагающих вирши ее изумрудным глазам.
Бринн холодно посмотрела мужу в глаза и поднялась с кушетки.
– Вам не обязательно оставаться со мной, Рейвен. Я вполне в состоянии справиться сама. Пойдемте, я провожу вас.
Бринн уже шла следом за Рейвен к двери, как вдруг остановилась, услышав за спиной тихий голос Лусиана. Казалось, спину обдало жаром. Неужели один лишь его голос так на нее действовал?
– Должен ли я напоминать тебе, любовь моя, что теперь ты обязана заботиться о своей репутации?
– Я не сделала ничего плохого, – сказала Бринн, обернувшись. Его намек задел ее.
– Может, так оно и есть, но, поощряя внимание к себе этих молодых прохвостов, ты можешь создать о себе превратное представление.
Как ни больно было это признать, Лусиан был прав. Она действительно несколько увлеклась. Ей следовало бы проявлять большую осторожность, особенно памятуя об опасности, которая может грозить тем, к кому она проникнется симпатией.
Бринн расправила плечи и решила сменить тему, а за одно и тактику, перейдя от обороны к наступлению.
– Есть ли причина, по которой вы решили почтить нас своим вниманием сегодня, милорд?
– А разве мне нужен повод, чтобы прийти в собственный дом?
– Вы так редко бываете здесь, милорд, что я подумала, что у вас, вероятно, есть какой-то особый повод.
– На самом деле я хотел вручить тебе приглашение. Моя тетушка Агата Эджком устраивает в следующую субботу прием в саду в нашу честь.
Бринн в недоумении посмотрела на мужа:
– В нашу честь? Когда я впервые с ней встретилась, леди Агата заявила, что она никогда не признает наш брак. Она считает меня содержанкой, не более того.
Лусиан скривил губы в усмешке:
– Я убедил ее пересмотреть отношение к нашему браку. Она понимает, что у нее нет иного выбора, кроме как признать тебя в качестве моей жены, если она не хочет, чтобы я прекратил всякие отношения с ней.
– О, как вы меня обрадовали, – насмешливо сказала Бринн. – Какое наслаждение – водить знакомство с вашей тетушкой.
Лусиан никак не выдал своего раздражения.
– Вообще-то я не слишком привязан к родственникам, в частности к тете Агате, но рассчитываю на то, что своей предупредительностью и тактом ты не дашь повода подвергнуть сомнению правомерность нашего брака.
Бринн ответила ему холодной усмешкой.
– Как бы я ни вела себя, наш союз будет притчей во языцех у ваших родственников. И если вы хотели иметь образцово тактичную супругу, то вам стоило об этом подумать до того, как вы женились на мне, – заявила Бринн и направилась к двери, где уже поджидала ее Рейвен.
Бринн даже не пыталась сделать вид, что эта стычка с мужем далась ей легко. Ее возмутило то, что Лусиан решил отчитать ее за недостойное поведение, да еще в присутствии подруги. Как бы там ни было, она никак не поощряла внимание джентльменов к собственной персоне, и сонет, посвященный ее глазам, был малостью в сравнении с тем, что в прошлом выделывали ее обожатели.
Интересно, что сказал бы Лусиан, если бы увидел, как ведут себя господа, которые на самом деле потеряли из-за нее головы. Вот это послужило бы ему хорошим уроком, раздраженно подумала Бринн. Может, тогда он бы ей поверил.
И все же она не стала бы рисковать ради сиюминутного удовлетворения. Пусть себе и дальше задирает нос, если ему так хочется.
Ей снова снился сон, еще один кошмар с участием Лусиана. На этот раз угроза исходила не от нее, а от мужчины со шпагой.
Застигнутый врасплох неожиданным выпадом противника, Лусиан попятился, чудом избежав смерти. Противник взмахнул шпагой. Холодно блеснула сталь.
Лусиан, обезоруженный, увернулся от удара, но противник свалил его на пол и занес шпагу для удара.
Но на этот раз Лусиан успел подготовиться к отражению атаки. Он перехватил руку нападавшего, сжимавшую эфес шпаги, и сжал ее изо всех сил, пытаясь завладеть оружием противника.
Время, казалось, остановилось. Отчаянная борьба не могла выявить победителя. Наконец противник Лусиана с криком отчаяния бросился на него. Потеряв равновесие, оба тяжело упали на пол.
Но Лусиан успел, откатившись в сторону, вскочить на ноги. Теперь шпагой владел он. А противник его стонал, лежа на полу, и в груди его зияла смертельная рана.
Уронив шпагу, Лусиан опустился на колени, обхватив голову своего умирающего врага почти, что с нежностью.
– Джайлс, – прошептал он. Лицо его свела смертная мука.
– Прости меня, Лусиан… Так даже лучше… Прошу… не говори…
Он не успел договорить до конца. Кровь хлынула у него изо рта, глаза закатились.
Бринн внезапно проснулась. Сердце ее сжалось от боли. Она, как свою, чувствовала муку Лусиана, его отчаяние, его боль. Она знала, что он убил друга.
– Нет!
Услышав сдавленный крик, Бринн стремительно обернулась.
Похоже, ему снился кошмар.
Со щемящим сердцем она смотрела на мужа. Не в силах вынести его муки, она тронула его за плечо и тут же поняла, что ей не стоило этого делать. Он мгновенно проснулся и больно сжал ее запястье.
Прошло несколько секунд, прежде чем он окончательно проснулся и понял, где находится. Бринн не могла не заметить его замешательства. Обычно он уходил в свою спальню сразу после исполнения супружеского долга.
Отпустив ее руку, Лусиан провел ладонью по лицу. Затем, откинув одеяло, резко сел, повернувшись к Бринн спиной.
– Лусиан, – тихо спросила она. Она должна была знать – кто такой Джайлс?
Он вздрогнул.
– Кто рассказал тебе о Джайлсе? – хрипло спросил он.
– Никто. Я видела его во сне.
Бринн видела лишь спину мужа, но по тому, какой неестественно напряженной она была, Бринн поняла, что он ей не поверил.
– Ты, должно быть, что-то напутала. Джайлс мертв. Не сказав больше ни слова, он встал с кровати и, взяв с пола халат, пошел в свою спальню. Дверь тихо закрылась за ним.
Бринн осталась в одиночестве. Она еще долго лежала не шевелясь. Мысли ее путались. До сих пор она не сомневалась в том, что сны ее – зловещие предсказания, но то, что она видела сегодня, было сценой из прошлого Лусиана, прошлого, а не будущего. Она знала об этом наверняка, так же, как и знала о том, что только что нащупала рану, мучительную язву, терзавшую его совесть.
При всем своем видимом безразличии к мнению света Бринн было далеко не все равно, как ее воспринимают в обществе. Чем ближе надвигался субботний прием у тетушки Агаты, тем страшнее ей становилось. Она прекрасно понимала, что этот прием у тети Агаты станет для нее первым по-настоящему серьезным испытанием, первым настоящим выходом в свет.
Субботнее утро выдалось ясным и солнечным. В два часа, как было договорено, она спустилась вниз, где ее уже ждал в холле Лусиан.
Он заметил ее, когда она ступила на верхнюю ступень широкой парадной лестницы, и не сводил с нее взгляд все то время, пока она медленно спускалась вниз. Бринн знала, что одета она так, что Лусиану не к чему придраться. Платье из бледно-зеленого жаконэ с высокой, по моде, талией, шаль с цветочным узором на плечах – все это было подчеркнуто скромным. Волосы тщательно зачесаны назад и убраны в узел на затылке, не считая нескольких завитков у висков. На голове скромная маленькая шляпка, украшенная розочками из того же материала, что и платье.
Бринн молча выдержала взгляд мужа, не спрашивая его мнения. Она была почти уверена, что он отпустит какое-нибудь замечание, но, к ее удивлению, он молча предложил ей руку и проводил к ждущему снаружи экипажу.
И только когда они сели в карету, она обратила внимание на то, как одет Лусиан. Он был, как всегда, убийственно элегантен. Синий сюртук сидел безукоризненно. Он был так красив, что у нее перехватило дыхание от одного взгляда на него.
Лусиан словно нехотя нарушил молчание, решив, что должен сообщить жене о том, кого ей предстоит вскоре увидеть. Оказалось, что у него полно родни: в одном лишь Лондоне больше дюжины кузенов и кузин.
Поместье Эджком находилось на окраине Лондона, недалеко от Ричмонда, на берегу Темзы. Нервозность Бринн нарастала по мере приближения к месту назначения. Она не представляла, как выдержит экзамен, устраиваемый ей родственниками Уиклиффа, которые не испытывали к ней ничего, кроме презрения.
К тому времени как карета Уиклиффов подъехала к месту, в саду за домом уже расположилось немало гостей. Сад был устроен на французский лад – аккуратно постриженные деревья вдоль прямых, как стрела, аллей, в четком порядке расставленные урны с цветами и статуи. За садом виднелся безупречный газон, спускавшийся к самой реке. У берега качались лодки с веслами. У самой реки были установлены мишени, для любителей пострелять из лука – все для развлечения гостей.
Леди Эджком окинула Бринн уже знакомым ей ледяным взглядом, но в отличие от их прежней встречи язык решила попридержать. Она даже произнесла приличествующие случаю слова приветствия, даже если при этом лицо у нее было такое, словно она съела лимон.
После короткого обмена любезностями Лусиан, взяв Бринн под руку, повел ее по садовой аллее к гостям. Если Лусиан и недолюбливал некоторых своих кузенов и кузин самых разных возрастов, то вида он не показывал. Со всеми он был в равной степени вежлив, всех одаривал своим обаянием, словно не замечая их льстивой угодливости.
Бринн немало удивило то, что он демонстрировал ее родне почти, что с гордостью. И что ее удивило еще сильнее, он вел себя с ней поразительно бережно – не отходил ни на шаг, давал почувствовать, что готов защитить ее, если придется. На этот раз, как ни странно, ощущая его крепкую ладонь на талии, она не испытывала раздражения. Напротив, она была благодарна ему за поддержку, за то, что он ненавязчиво давал ей понять, что она может на него положиться.
Бринн остро чувствовала, что, они с Лусианом находятся в центре всеобщего внимания, причем не она одна, а именно они оба. Многие женщины провожали его недвусмысленными взглядами, но Лусиан делал вид, что не замечает этих знаков внимания.
Первые полчаса пролетели без происшествий, даже общение с тетей Агатой прошло гладко. Бринн даже показалось, что лед в глазах леди Эджком стал таять, хотя, когда Лусиан направил Бринн к другой группе, она вздохнула с облегчением.
– Легче стало? – спросил он, словно понимал, что она чувствует.
– Да. Все оказалось не так плохо, как я боялась. По крайней мере, ваша тетушка не съела меня живьем.
Лусиан усмехнулся:
– Я никогда этого не боялся. Уверен, что ты можешь постоять за себя и перед тетей Агатой, и перед кем бы то ни было.
Бринн стало тепло от его похвалы. Оказывается, его одобрение все же значило для нее куда больше того, в чем она сама себе могла признаться. Грела душу и красота окружавшего пейзажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Шпионаж?
Рейвен рассмеялась. Ее позабавила реакция Бринн, которую эта новость повергла в шок.
– Лусиан – шпион экстра-класса. Такие, как он, в министерстве на вес золота. А он вам об этом разве не говорил? У Бринн тревожно забилось сердце.
– Мой брат сказал только, что он работает в министерстве иностранных дел.
– Он там и работает. В департаменте разведки. Все, конечно, очень засекречено. Иногда Лусиан исчезает на целую неделю или даже больше. Не сомневаюсь, что его посылают с какими-то особыми заданиями. Он о своей работе не говорит, но его все равно считают героем.
Бринн едва слышала последнее предложение, не в силах оправиться от потрясения. Вот это открытие! Могла ли она невольно сообщить ему что-то такое, что навело бы его на мысль об участии в контрабанде старшего брата? Раньше она не считала, что Лусиан представляет собой опасность для ее семьи, лишь для нее одной, но теперь поняла, что он опасен и для Грея.
И Лусиан тоже ни словом не обмолвился ей о своей профессии, с обидой подумала Бринн. У нее появился еще один повод для того, чтобы испытывать к нему неприязнь – он скрывал от нее то, чем занимается, не доверяя ей. Хотя эта лишняя улика против него должна быть ей только на руку, принимая во внимание ее решение, не допустить возникновения между ними теплых чувств. Впрочем, держаться с Лусианом настороже вынуждал ее не только и не столько страх за его жизнь. Бринн поняла, что должна утроить бдительность в общении с ним, ибо он несет угрозу благополучию се семьи.
– Простите меня, Бринн.
Бринн не сразу сообразила, что к ней обратились.
– Простите вы меня. Я что-то слишком задумалась. Что вы сказали?
– Я понимаю, что это не мое дело, но между вами и Лусианом что-то не так?
– Нет, все нормально. А почему вы вдруг так подумали?
– Вы почти нигде не бываете вместе, и ведете себя не так, как обычно ведут себя молодожены.
Бринн вымучила улыбку.
– Наш брак, всего лишь брак по расчету, и я вполне им довольна.
Может, она и не была счастлива в браке, зато ее вполне устраивало то, что они с Лусианом почти не видят друг друга. Помимо службы в министерстве у него были и другие дела, требовавшие времени и сил. В частности, масштабный корабельный бизнес Уиклиффов. Даже когда он бывал дома, он подолгу работал со своим секретарем или принимал посетителей – деловых людей и многочисленных клерков. И еще, если верить дворецкому, Лусиан регулярно посвящал себя занятиям, типичным для джентльмена: катался верхом, фехтовал, бился на кулаках. Вечерами он нередко ужинал в клубе. А потом… потом, как подозревала Бринн, он веселился со своими приятелями, поскольку никогда не возвращался домой раньше полуночи.
Но Бринн не скучала по мужу. Она много читала, и не только книги, но и газеты, которые выписывал муж, и была в курсе всего, что происходило в мире, хотя обсудить прочитанное ей было не с кем.
Но часто Рейвен составляла ей приятную компанию. Бринн нередко думала о том, что без нее она бы чувствовала себя по-настоящему несчастной. Каждое утро они выезжали в парк, во второй половине дня разъезжали по городу с визитами или бродили по магазинам. Рейвен собирала приданое, которое приличествовало бы будущей герцогине, и при этом никогда не удовлетворялась тем, на что сразу падал ее глаз. Она желала получить самое лучшее и, нередко следуя советам Бринн, получала то, что хотела.
Подруги и друзья Рейвен по большей части нравились Бринн, некоторых она находила весьма умными и интересными собеседниками. Рейвен, с ее яркой внешностью, живостью и общительностью, привлекала к себе людей. Возле нее постоянно роились джентльмены, сплошь красавцы. К сожалению, эти господа не обходили и Бринн своим вниманием, несмотря на все ее искренние попытки оставаться в тени.
Лусиану тоже не слишком нравилось то, что жена его стала объектом столь пристального мужского внимания. Однажды, придя, домой, он застал жену в гостиной в окружении полдюжины молодых щеголей. Из женщин там присутствовала лишь Рейвен.
Денди с до невероятности туго накрахмаленным шейным платком декламировал сонет, прославляющий изумрудные глаза леди Уиклифф, но, поскольку рифма хромала, аудитория сопровождала декламацию ужимками и смешками.
– Какая несправедливость! – возмущался поэт.
– В самом деле, мистер Пикеринг, ваши усилия достойны всяческой похвалы, – негромко, сдерживая смешинку в голосе, сказала Бринн.
Лусиан в дверях наблюдал эту сцену, страдая от беспричинной ревности. Ему в основном удавалось держать желание в узде, но сейчас при виде Бринн, такой свежей и прекрасной в платье бледно-желтого цвета, он испытал сильнейшее возбуждение. К тому же присутствие такого количества мужчин, восхищавшихся ее красотой, не могло не вызвать в нем вполне естественного для мужчины желания защитить свою собственность.
Лусиан вошел, и все разом затихли. Стараясь ничем не обнаружить свою ревность, он подошел к Бринн и без видимой теплоты поцеловал ее в щеку.
– Почему бы тебе, не познакомить меня со своими друзьями, дорогая, – непринужденно заметил он, словно не обратив внимания на странную реакцию жены, густо покрасневшей от этого невинного предложения.
Рейвен поспешила на помощь подруге, взяв на себя труд, представить гостей хозяину дома. Бринн молчала. Вскоре стало ясно, что настроение у всех безнадежно испорчено. И когда Лусиан сел рядом с женой на кушетку, он обнаружил, что все смотрят на него с некоторой опаской.
Побыв еще немного, лишь для того, чтобы соблюсти приличия, гости стали расходиться. Вскоре из гостей в доме осталась одна Рейвен, да и та, неодобрительно посмотрев на Лусиана, встала, чтобы уйти.
– Мне жаль, что последнее время я так мало вас вижу, Лусиан.
– Увы, дела.
– Кажется, вы забыли, что недавно вступили в брак. Никак не думала, что вы будете с таким пренебрежением относиться к своей жене.
Лусиан бросил взгляд на Бринн.
– Моя жена не выглядит страдалицей. Особенно в окружении толпы поклонников, слагающих вирши ее изумрудным глазам.
Бринн холодно посмотрела мужу в глаза и поднялась с кушетки.
– Вам не обязательно оставаться со мной, Рейвен. Я вполне в состоянии справиться сама. Пойдемте, я провожу вас.
Бринн уже шла следом за Рейвен к двери, как вдруг остановилась, услышав за спиной тихий голос Лусиана. Казалось, спину обдало жаром. Неужели один лишь его голос так на нее действовал?
– Должен ли я напоминать тебе, любовь моя, что теперь ты обязана заботиться о своей репутации?
– Я не сделала ничего плохого, – сказала Бринн, обернувшись. Его намек задел ее.
– Может, так оно и есть, но, поощряя внимание к себе этих молодых прохвостов, ты можешь создать о себе превратное представление.
Как ни больно было это признать, Лусиан был прав. Она действительно несколько увлеклась. Ей следовало бы проявлять большую осторожность, особенно памятуя об опасности, которая может грозить тем, к кому она проникнется симпатией.
Бринн расправила плечи и решила сменить тему, а за одно и тактику, перейдя от обороны к наступлению.
– Есть ли причина, по которой вы решили почтить нас своим вниманием сегодня, милорд?
– А разве мне нужен повод, чтобы прийти в собственный дом?
– Вы так редко бываете здесь, милорд, что я подумала, что у вас, вероятно, есть какой-то особый повод.
– На самом деле я хотел вручить тебе приглашение. Моя тетушка Агата Эджком устраивает в следующую субботу прием в саду в нашу честь.
Бринн в недоумении посмотрела на мужа:
– В нашу честь? Когда я впервые с ней встретилась, леди Агата заявила, что она никогда не признает наш брак. Она считает меня содержанкой, не более того.
Лусиан скривил губы в усмешке:
– Я убедил ее пересмотреть отношение к нашему браку. Она понимает, что у нее нет иного выбора, кроме как признать тебя в качестве моей жены, если она не хочет, чтобы я прекратил всякие отношения с ней.
– О, как вы меня обрадовали, – насмешливо сказала Бринн. – Какое наслаждение – водить знакомство с вашей тетушкой.
Лусиан никак не выдал своего раздражения.
– Вообще-то я не слишком привязан к родственникам, в частности к тете Агате, но рассчитываю на то, что своей предупредительностью и тактом ты не дашь повода подвергнуть сомнению правомерность нашего брака.
Бринн ответила ему холодной усмешкой.
– Как бы я ни вела себя, наш союз будет притчей во языцех у ваших родственников. И если вы хотели иметь образцово тактичную супругу, то вам стоило об этом подумать до того, как вы женились на мне, – заявила Бринн и направилась к двери, где уже поджидала ее Рейвен.
Бринн даже не пыталась сделать вид, что эта стычка с мужем далась ей легко. Ее возмутило то, что Лусиан решил отчитать ее за недостойное поведение, да еще в присутствии подруги. Как бы там ни было, она никак не поощряла внимание джентльменов к собственной персоне, и сонет, посвященный ее глазам, был малостью в сравнении с тем, что в прошлом выделывали ее обожатели.
Интересно, что сказал бы Лусиан, если бы увидел, как ведут себя господа, которые на самом деле потеряли из-за нее головы. Вот это послужило бы ему хорошим уроком, раздраженно подумала Бринн. Может, тогда он бы ей поверил.
И все же она не стала бы рисковать ради сиюминутного удовлетворения. Пусть себе и дальше задирает нос, если ему так хочется.
Ей снова снился сон, еще один кошмар с участием Лусиана. На этот раз угроза исходила не от нее, а от мужчины со шпагой.
Застигнутый врасплох неожиданным выпадом противника, Лусиан попятился, чудом избежав смерти. Противник взмахнул шпагой. Холодно блеснула сталь.
Лусиан, обезоруженный, увернулся от удара, но противник свалил его на пол и занес шпагу для удара.
Но на этот раз Лусиан успел подготовиться к отражению атаки. Он перехватил руку нападавшего, сжимавшую эфес шпаги, и сжал ее изо всех сил, пытаясь завладеть оружием противника.
Время, казалось, остановилось. Отчаянная борьба не могла выявить победителя. Наконец противник Лусиана с криком отчаяния бросился на него. Потеряв равновесие, оба тяжело упали на пол.
Но Лусиан успел, откатившись в сторону, вскочить на ноги. Теперь шпагой владел он. А противник его стонал, лежа на полу, и в груди его зияла смертельная рана.
Уронив шпагу, Лусиан опустился на колени, обхватив голову своего умирающего врага почти, что с нежностью.
– Джайлс, – прошептал он. Лицо его свела смертная мука.
– Прости меня, Лусиан… Так даже лучше… Прошу… не говори…
Он не успел договорить до конца. Кровь хлынула у него изо рта, глаза закатились.
Бринн внезапно проснулась. Сердце ее сжалось от боли. Она, как свою, чувствовала муку Лусиана, его отчаяние, его боль. Она знала, что он убил друга.
– Нет!
Услышав сдавленный крик, Бринн стремительно обернулась.
Похоже, ему снился кошмар.
Со щемящим сердцем она смотрела на мужа. Не в силах вынести его муки, она тронула его за плечо и тут же поняла, что ей не стоило этого делать. Он мгновенно проснулся и больно сжал ее запястье.
Прошло несколько секунд, прежде чем он окончательно проснулся и понял, где находится. Бринн не могла не заметить его замешательства. Обычно он уходил в свою спальню сразу после исполнения супружеского долга.
Отпустив ее руку, Лусиан провел ладонью по лицу. Затем, откинув одеяло, резко сел, повернувшись к Бринн спиной.
– Лусиан, – тихо спросила она. Она должна была знать – кто такой Джайлс?
Он вздрогнул.
– Кто рассказал тебе о Джайлсе? – хрипло спросил он.
– Никто. Я видела его во сне.
Бринн видела лишь спину мужа, но по тому, какой неестественно напряженной она была, Бринн поняла, что он ей не поверил.
– Ты, должно быть, что-то напутала. Джайлс мертв. Не сказав больше ни слова, он встал с кровати и, взяв с пола халат, пошел в свою спальню. Дверь тихо закрылась за ним.
Бринн осталась в одиночестве. Она еще долго лежала не шевелясь. Мысли ее путались. До сих пор она не сомневалась в том, что сны ее – зловещие предсказания, но то, что она видела сегодня, было сценой из прошлого Лусиана, прошлого, а не будущего. Она знала об этом наверняка, так же, как и знала о том, что только что нащупала рану, мучительную язву, терзавшую его совесть.
При всем своем видимом безразличии к мнению света Бринн было далеко не все равно, как ее воспринимают в обществе. Чем ближе надвигался субботний прием у тетушки Агаты, тем страшнее ей становилось. Она прекрасно понимала, что этот прием у тети Агаты станет для нее первым по-настоящему серьезным испытанием, первым настоящим выходом в свет.
Субботнее утро выдалось ясным и солнечным. В два часа, как было договорено, она спустилась вниз, где ее уже ждал в холле Лусиан.
Он заметил ее, когда она ступила на верхнюю ступень широкой парадной лестницы, и не сводил с нее взгляд все то время, пока она медленно спускалась вниз. Бринн знала, что одета она так, что Лусиану не к чему придраться. Платье из бледно-зеленого жаконэ с высокой, по моде, талией, шаль с цветочным узором на плечах – все это было подчеркнуто скромным. Волосы тщательно зачесаны назад и убраны в узел на затылке, не считая нескольких завитков у висков. На голове скромная маленькая шляпка, украшенная розочками из того же материала, что и платье.
Бринн молча выдержала взгляд мужа, не спрашивая его мнения. Она была почти уверена, что он отпустит какое-нибудь замечание, но, к ее удивлению, он молча предложил ей руку и проводил к ждущему снаружи экипажу.
И только когда они сели в карету, она обратила внимание на то, как одет Лусиан. Он был, как всегда, убийственно элегантен. Синий сюртук сидел безукоризненно. Он был так красив, что у нее перехватило дыхание от одного взгляда на него.
Лусиан словно нехотя нарушил молчание, решив, что должен сообщить жене о том, кого ей предстоит вскоре увидеть. Оказалось, что у него полно родни: в одном лишь Лондоне больше дюжины кузенов и кузин.
Поместье Эджком находилось на окраине Лондона, недалеко от Ричмонда, на берегу Темзы. Нервозность Бринн нарастала по мере приближения к месту назначения. Она не представляла, как выдержит экзамен, устраиваемый ей родственниками Уиклиффа, которые не испытывали к ней ничего, кроме презрения.
К тому времени как карета Уиклиффов подъехала к месту, в саду за домом уже расположилось немало гостей. Сад был устроен на французский лад – аккуратно постриженные деревья вдоль прямых, как стрела, аллей, в четком порядке расставленные урны с цветами и статуи. За садом виднелся безупречный газон, спускавшийся к самой реке. У берега качались лодки с веслами. У самой реки были установлены мишени, для любителей пострелять из лука – все для развлечения гостей.
Леди Эджком окинула Бринн уже знакомым ей ледяным взглядом, но в отличие от их прежней встречи язык решила попридержать. Она даже произнесла приличествующие случаю слова приветствия, даже если при этом лицо у нее было такое, словно она съела лимон.
После короткого обмена любезностями Лусиан, взяв Бринн под руку, повел ее по садовой аллее к гостям. Если Лусиан и недолюбливал некоторых своих кузенов и кузин самых разных возрастов, то вида он не показывал. Со всеми он был в равной степени вежлив, всех одаривал своим обаянием, словно не замечая их льстивой угодливости.
Бринн немало удивило то, что он демонстрировал ее родне почти, что с гордостью. И что ее удивило еще сильнее, он вел себя с ней поразительно бережно – не отходил ни на шаг, давал почувствовать, что готов защитить ее, если придется. На этот раз, как ни странно, ощущая его крепкую ладонь на талии, она не испытывала раздражения. Напротив, она была благодарна ему за поддержку, за то, что он ненавязчиво давал ей понять, что она может на него положиться.
Бринн остро чувствовала, что, они с Лусианом находятся в центре всеобщего внимания, причем не она одна, а именно они оба. Многие женщины провожали его недвусмысленными взглядами, но Лусиан делал вид, что не замечает этих знаков внимания.
Первые полчаса пролетели без происшествий, даже общение с тетей Агатой прошло гладко. Бринн даже показалось, что лед в глазах леди Эджком стал таять, хотя, когда Лусиан направил Бринн к другой группе, она вздохнула с облегчением.
– Легче стало? – спросил он, словно понимал, что она чувствует.
– Да. Все оказалось не так плохо, как я боялась. По крайней мере, ваша тетушка не съела меня живьем.
Лусиан усмехнулся:
– Я никогда этого не боялся. Уверен, что ты можешь постоять за себя и перед тетей Агатой, и перед кем бы то ни было.
Бринн стало тепло от его похвалы. Оказывается, его одобрение все же значило для нее куда больше того, в чем она сама себе могла признаться. Грела душу и красота окружавшего пейзажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31