— Греди, я сказал моему приятелю, что ты можешь ему помочь. — Дигби наклонился вперед и положил на стол руку. — Ну так как? Поможешь?
— Возможно. — Греди засопел, потер рукой подбородок, его попытка сбить Саймона с толку не удалась из-за выдававшего его блеска в глазах. — Мой капитан сказал, что готов встретиться с вами.
Саймон изобразил на лице улыбку:
— Когда?
— Завтра. — Греди провел языком по зубам и, сморщившись, посмотрел на Саймона. — Где вы остановились?
— Гостиница «Красный лев».
Греди кивнул:
— Потрясающе!
Именно по этой причине Саймон поселился в дорогих номерах. Он хотел, чтобы контрабандисты поверили, будто он состоятельный американец, который желает купить оружие для доставки в Штаты.
— Я буду прогуливаться около вашей двери ровно в десять. И провожу вас к капитану. — Греди встал. — Приходите один. Мой капитан не хочет видеть никого из ваших друзей. Понятно?
— Да, — Саймон потер большим пальцем грубую ручку своей пивной кружки и посмотрел вслед Греди.
Тот шел к выходу — невысокий и плотный, — прокладывая дорогу сквозь толпу и похожий на терьера среди кроликов, Интересно, сколько посетителей этого паба связаны с контрабандой и могут стать его добычей?
Хищник и его добыча.
— Не нравится мне все это, — произнес Дигби, — Почему он хочет, чтобы вы пришли один?
— Думаю, он боится, чтобы я не оказался офицером таможни. — Саймон выпил пиво, и сильный горький привкус остался на языке.
— Не знаю, как вы справитесь, сэр. Вы что, совсем не волнуетесь?
Только глупец смотрит беззаботно в лицо опасности. Саймон знал о риске, связанном с поисками истины, он не хотел умирать, никогда не хотел. В минуты опасности он всегда ощущал волнение и острое возбуждение, и эти чувства сохраняли ему жизнь все прошедшие годы.
— Сейчас не время быть в одной связке.
— О да, сэр, просто… — Дигби нахмурился, и его густые брови сошлись над горбатым носом. — Если бы не вы, я и весь наш отряд остался бы там, на кровавых полях сражений. Я не забуду, как вы в одиночку схватились с французами и дали нам возможность прийти в себя. И я помню, как пуля попала вам в плечо. Это…
— Вы что, собираетесь вспоминать всю мою военную карьеру?
Дигби покачал головой:
— Нет, сэр, но хочу сказать, что иногда в вас нет должного страха, которым обладает любой нормальный человек.
Саймон усмехнулся:
— Так вы хотите сказать, что я немного сумасшедший?
— Нет, я хочу сказать, что слишком опасно действовать таким образом. Там может быть ловушка. И вы окажетесь в лапах смерти.
— Это точно. — Саймон снова усмехнулся другу. — Но это единственная возможность узнать все наверняка.
Глава 22
Эмилия остановилась возле фамильного склепа и почти сразу ощутила странное покалывание в спине. Она оглянулась, уверенная, что кто-то находится поблизости и наблюдает за ней, однако не заметила никого за гранитными памятниками и мраморными надгробиями; никто не скрывался за мощными дубами и ивами, бросавшими тень на приют усопших.
Эмилия покачала головой, в душе ругая себя за свои мысли. Три ночи подряд она не спала, выглядывая в окно и ожидая нового появления призрака. Три! Но ей не удалось увидеть хотя бы тень этого призрачного гостя.
Все это было странно. И надо сказать, — это ее разочаровало. Возможно, ей хотелось верить, что душа Шеридана вернулась. Возможно, она хотела убедиться, что хоть какая-то часть его останется с ней навсегда. Без него один день сменялся другим, таким же пустым и ненужным.
По листьям деревьев пробежал легкий ветерок. День был прекрасный — мягкий, теплый и тихий. Самый подходящий день для пикников и прогулок по берегу реки или моря. Возможно, именно поэтому она и пришла сегодня сюда, как и все предыдущие дни, после того как проводила мужчину, известного ей под именем Шеридана Блейка, в это тихое место. Она приходила, чтобы быть ближе к нему и повстречаться хотя бы так с тем, что от него осталось.
Эмилия потянула за медную ручку, и дубовая дверь со скрипом отворилась, впустив прохладный влажный летний воздух. Солнечный свет ворвался в распахнутую дверь, вбив золотые клинья в тени могил. Эмилия последовала за золотыми лучами к тому месту, где покоился его прах. Вот они — урна, оградившая его от мира, и имя, высеченное на мраморе. Вот все, что осталось от человека, явившегося к ней из ее грез.
Здесь были погребены ее прабабушка и прадедушка; ее брат, умерший сразу после своего рождения, двадцать лет назад, тоже покоился здесь. А пройдет время, и она займет здесь свое место, рядом с человеком, которого полюбила и вначале боялась сама признаться в этом.
Эмилия положила руку на мрамор, под которым были заключены его останки. Прикасаясь к холодным камням, она страстно желала хотя бы на секунду вновь ощутить тепло, навсегда ушедшее от нее.
Эмилия с большим трудом мирилась с реальностью, ей казалось невозможным, что она больше не увидит его лица, не услышат его голоса, никогда не почувствует прикосновения его рук. Даже теперь она просыпалась каждое утро в надежде, что увидит его рядом с собой. А ведь ей предстояло прожить еще так много лет, столько раз просыпаться утром от пустых снов и заполнять столько пустых часов. И все они, собранные воедино, не смогут сравниться ни с одним из дней, которые они провели вместе.
Эмилия протянула руки к высеченным буквам.
— Мы так мало были вместе. Но в эти моменты я жила, как во сне. И я никогда не забуду тебя, я не перестану любить тебя. — Она закрыла глаза, полные слез; слезы не помогали, ее боль не утихала.
Саймон стоял позади гранитного монумента в тени высокого ясеня. Он увидел, как Эмилия вышла на свет, — она была такой хрупкой, воздушной, бледное лицо оттенялось бледным муслином. Под ее прекрасными глазами легли темные круги. Даже на расстоянии он ощущал тяжесть ее печали.
На одно мучительное мгновение ему захотелось выдать себя; он боролся с собой, с желанием подбежать к ней, заключить в свои объятия. Но Саймон знал, что, в первую очередь, Эмилия любит своего отца. И страшно представить, что случится, если ей станет известно о том, в чем подозревают Мейтленда. Если же Мейтленд узнает о цели его миссии, он может лишить его шанса найти настоящего преступника. Саймон ударил кулаком по гранитному памятнику, подумав обо всех молодых людях, которые смотрят в лицо смерти на полях сражений. Он не мог поставить под угрозу выполнение своего задания, не мог возвратиться в жизнь Эмилии, находясь на полпути к смертельной опасности. Эмилия не вынесет второй смерти любимого.
Чувство долга диктовало свои условия. Этот долг может лишить его единственной женщины, которую он полюбил. И это задание может стоить ему жизни.
Вместо того чтобы вернуться к себе в комнату, Эмилия побрела к замку. Там она всегда ощущала какое-то умиротворение. Дух лорда и леди Равенвуд охранял ее, как любовь матери хранит потерявшегося ребенка. Эмилия взошла на камни, по которым ступали лорд и леди Равенвуд, и дала волю своему воображению. Оно перенесло ее назад, в прошлое. Она ступила на заросшую тропинку и подставила лицо прохладному ветру. Эмилия пришла сюда впервые после пожара. Впервые после крушения ее мечты она смотрела на «камень леди Равенвуд». Эмилия положила руки на камень, впитывая в себя его тепло.
Сквозь облака пробивалось солнце, бросая тени на выгравированный в камне крест. Леди Равенвуд стояла на нем, предпочитая умереть, лишь бы не видеть, как воины ее отца будут убивать мужчину, которого она любила. По-настоящему Эмилия никогда не понимала леди Равенвуд и ее смелого упорства, до сегодняшнего дня. Но теперь ей было понятно, что леди Равенвуд знала, что жизнь без любимого хуже смерти.
Чтобы положить конец войне, нужно быть смелой и убежденной. Смелой и убежденной, чтобы рискнуть своей жизнью ради любимого. Что чувствовала леди Равенвуд, стоя здесь и глядя смерти в лицо?
Не осознавая, что она делает, Эмилия взобралась на гладкий камень. Она медленно поднялась на ноги, еще один миг — и она умрет. Ее сердце забилось, как бы сопротивляясь смерти. Ее ладони стали влажными.
Пролетевший над Равенвудом теплый летний ветерок подхватил подол ее платья, и оно заколыхалось над камнем. Далеко внизу ветер, взметая пыль, пронесся по двору замка.
Эмилия закрыла глаза, представив собравшихся во дворе людей. Сквозь толщу времени она вновь слышала их голоса, уговаривавшие ее отойти назад. И сильный голос любимого громче всех умолял ее остановиться: «Иди ко мне, моя любовь. Ради всего святого, иди ко мне!»
Лорд Равенвуд не понял. Никто не понял, откуда у хрупкой девушки такая решимость. Но Эмилия поняла. Она знала, откуда у девушки появилась ее стойкость, и поддержала ее стремление держаться до конца.
Нет причин продолжать жить дальше. Нет, если он ушел. Один шаг — и она умрет. Один шаг…
Кто-то схватил ее за руку. Эмилия вздрогнула, испугавшись своего сна. Ее нога соскользнула с камня, и она, потеряв равновесие, упала в бездну. Двор поплыл перед ее глазами, и сердце замерло в ожидании неминуемой смерти. Раздался крик. Ее крик. Но она не упала. Молодая женщина вцепилась в стену, стараясь обрести опору. Сильная рука держала ее за талию. Несколько мгновений Эмилия покачивалась на краю пропасти, а через секунду оказалась в объятиях сильных мужских рук и своей спиной почувствовала его мощную грудь. Вздох облегчения сорвался с ее губ, когда она очутилась в относительной безопасности на узкой дорожке. Она упала бы — ослабевшие ноги дрожали, — если бы его руки не подхватили ее, она немедленно упала бы.
— Какого дьявола вам надо здесь, на стене? — потребовал ответа мужчина.
— Я была… — ее голос пропал, когда она взглянула в черные как ночь глаза своего спасителя.
Он сжал ее плечи так, будто ветер мог ее унести, едва он отпустит свои руки.
— Что заставило вас взобраться на эти стены?
Эмилия не сводила с него взора, и сомнения сменялись уверенностью. У нее почему-то сразу появилась уверенность в том, что этот мужчина — Шеридан. Этого, конечно, не может быть. Шеридан погиб. Но перед ней стоял тот самый человек, которого она видела в Бате.
— Одна девушка смогла положить конец войне, стоя на этих стенах, — невнятно пролепетала она. — Я хотела понять, что она чувствовала.
Он посмотрел на нее так, будто Эмилия сказала ему, что хотела полетать.
— И поэтому вы вскарабкались на этот камень?
— Да, — вопреки всем законам логики она задрожала от прикосновения сильных рук, будто ее тело узнало его прикосновения, в то время как разум напрочь отвергал такую возможность. Было полным сумасшествием предполагать, что этот мужчина — Шеридан Блейк. Блейк — мертв. Следует, наконец, смириться с этим!
Этот человек ей не знаком, однако чувства отказывались сдаться логике. В нем было что-то такое, что поддерживало детскую надежду, поселившуюся в ее душе с того дня, как она увидела призрак в лунном свете.
— Черт побери, милая леди! У вас с головой все в порядке? Похоже, что у десятилетнего ребенка больше разума.
Грубый тон его слов хлестнул Эмилию как пощечина. Она смотрела на незнакомца, и ее смущение перерастало в волну раздражения.
— Со мной ничего бы не случилось, если бы вы не испугали меня.
Он нахмурился, глядя на нее.
— Хорошенькое дело. Вы ведь могли разбиться.
— Чепуха, — она высвободилась из его сильных рук, все еще державших ее за плечи и вызывавших эмоции, заставлявшие поверить в чудо. Хватит, Шеридан умер. — Уберите руки!
— Успокойтесь, — незнакомец сделал шаг назад. — Это неподходящее место для ребячества.
— Ребячества?! — Эмилия гневно посмотрела на него. — Как вы осмеливаетесь говорить со мной таким тоном?
Он улыбнулся, и она поймала себя на том, что смотрит на его правую щеку — не появится ли под бородой знакомая ямочка. Ветер пошевелил его каштановые волосы, такие же густые, как у того, но другого цвета.
— Маленькая вспыльчивая особа, вот кто вы! — заявил он.
Эмилия глядела на незнакомца, осознавая исходящую от него силу. Кровь застучала в ее висках. По странной причине она не могла отделить реальность от воспоминаний, надежду — от отчаяния.
— Кто вы? Зачем вы преследуете меня?
— Преследую вас? — Голос Шеридана был бархатным и мягким, в то время как грубый голос незнакомца звучал с явным американским акцентом, — Не понимаю, о чем вы говорите.
— Неужели? — Она сжала кулаки, чтобы не показать, как дрожат ее руки. Этот человек казался похожим на мозаику, части которой не совсем подходили друг к другу. Ее глаза видели одно, а инстинкт подсказал остальное. — Вы были в Бате несколько дней назад. Я узнала вас.
— Да, — он оперся своим широким плечом о стену, вызывающе улыбаясь. — Вижу, что произвел на вас впечатление, моя дорогая. Так всегда бывает с женщинами.
— Почему вы… — она смотрела на него и чувствовала, как в ней нарастает какое-то глухое раздражение.
Внезапно ей захотелось ударить этого странного незнакомца. О небо, она ненавидела его в этот момент! За его высокомерие, за все — кем он был и не был. Он не имеет права так смотреть на нее! Глазами цвета ночи, в которых должна отражаться страсть, а не издевательская усмешка. Он не имеет права быть таким стройным и высоким, и таким широкоплечим. Он не имеет права вмешиваться в ее жизнь и напоминать о потере.
Эмилия даже вздрогнула от переполнявших ее противоречивых чувств. Шеридана нет в живых. Ее внимание к этому высокомерному фигляру — не что иное как следствие нервного напряжения и его сходство с другим мужчиной. Она повернулась — необходимо уйти отсюда как можно скорее.
В своем гневе Эмилия забыла, где находится. Ее нога попала на край осыпающейся стены, она оступилась, потеряла равновесие и, беспомощно всплеснув руками, стала заваливаться в зияющую дыру. Молодая женщина ахнула, сердце громко забилось в груди.
— Осторожно! — Незнакомец схватил ее за руку, оттаскивая назад в безопасное место. И Эмилия почувствовала, что ее гнев куда-то исчез. Она обхватила его рукой и задрожала в сильных объятиях, когда он крепче прижал ее к себе.
— Вы в безопасности, — прошептал он, поглаживая ее по спине. — Я не позволю вам упасть. — Его голос смягчился и стал до боли знакомым, а слова вызвали в памяти сломанный сук и того, кто называл себя Шериданом. Но этого не может быть! Эмоции заглушили разум, едва она вдохнула его запах вместе с теплом его кожи. Она узнала его, и у нее подкосились коленки. Этот мужчина не мог быть Шериданом. Это было невозможно. Неужели?
— Кто вы? — Она смотрела прямо в его черные как ночь глаза.
Он не отвечал, просто стоял, держа ее в своих объятиях, и в его глазах сверкали языки огня. Время остановилось, вызывая все самые сокровенные воспоминания. Несмотря на невозможность, Эмилия отчаянно хотела верить в чудо. Чувствуя, как его руки обнимают ее, ощущая тепло ладоней, проникавшее даже сквозь платье, она всем сердцем хотела верить, что это он, что ее любовь вернулась!
— Кто вы? — прошептала она снова, боясь и радуясь одновременно.
В его глазах на мгновение появилась короткая вспышка боли, но он вновь закрыл лицо маской равнодушия. Хотя он улыбался, его глаза стали бесстрастными, все эмоции бесследно ушли куда-то.
— Саймон Ричардсон, к вашим услугам.
— Саймон Ричардсон, — прошептала она. Он лжет. Эмилия уже не думала о логике. Она знала, что этот человек и есть Шеридан. Она освободилась от его объятий и, чувствуя как ее колотит нервная дрожь, спросила: — Что вы делаете здесь?
— Я осматривал окрестности. Мне рассказывали, что этот замок создан еще в четырнадцатом веке.
Эмилия скрестила руки на груди и глубоко вздохнула, думая, что это остановит ее дрожь. Почему он ей лжет? Почему он явился сюда в таком странном виде? В чем смысл всего этого?
— Вы американец?
— Да, — он снова прислонился плечом к стене. Эмилия внезапно подумала о его уязвимости на поле боя, ведь его рост явно был заметен далеко для всех врагов. — Я прибыл сюда по делам, когда наши страны объявили друг другу войну, и не смог вернуться на родину.
Она заметила, что Саймон Ричардсон встал как можно дальше от края стены. Так поступил бы человек, боящийся высоты.
— Вы здесь с друзьями?
— Нет. Я остановился в гостинице.
— В каком номере? Он усмехнулся:
— Вы что, собираетесь навестить меня?
Эмилия не обратила внимания на его наживку, понимая, что незнакомец просто хочет вызвать ее гнев и тем самым иметь повод закончить разговор. Она положила руку на «камень леди Равенвуд».
Река Айвон, протекающая меж склонов ущелья, виднелась далеко внизу, у подножия замка, и на ее серых водах покачивался один-единственный маленький кораблик.
— Какой прекрасный вид отсюда, не правда ли?
— Да, — Ричардсон не сводил с нее глаз, и Эмилия вдруг подумала о том, что смотрит он на нее вовсе не потому, что пытается флиртовать, а просто из страха высоты. Она попыталась представить его без бороды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37