Несколько деревьев погибло, пришлось высаживать новые.– Жан, – Ален всегда называл только пол-имени, – я буду скучать.В тишине слышались крики пикирующих с высоты стрижей. Жан-Реми обрадовался словам Алена, как подарку, но тут же опомнился и не стал придавать им значения.– Ален, тебе никто не нужен. Тебе хватает тебя самого.Художник корил себя за эти слова, но они были правдой. Через пару месяцев, когда Морваны уедут, Ален придет однажды вечером и скажет только: «Рад тебя видеть». А дальше – как пожелает: или останется на ночь, или исчезнет так же внезапно, как появился, и оставит Жана-Реми в полной неопределенности.– Не уезжай надолго…Шепот Алена был едва слышен, но он в первый раз о чем-то просил. Удивленный Жан-Реми повернулся к нему.– Почему? Тебе приятно, что я скучаю здесь? Хочешь, чтобы я понапрасну ждал тебя?Золотистые глаза Алена внимательно смотрели на художника, и тот перестал упорствовать, нетерпеливо махнув рукой.– У меня уже все расписано, множество встреч…– С кем?Резкая интонация была легко узнаваема – это была ревность. Пораженный Жан-Реми хотел улыбнуться, но сдержался.– С музеями, с площадью святого Марка, со старыми друзьями и с директором галереи. Я… польщен, что тебе это интересно.Ален не стал больше расспрашивать и ничего не говорил. Известность Жана-Реми росла, он ездил в Париж и по Европе, но раньше Алена это не волновало, и он не завидовал путешествиям художника.– Если хочешь, я могу поменять планы и вернуться 14 июля.Предложение родилось у него спонтанно, он даже не успел толком подумать, но уже был готов изменить все свои планы. Ответа не последовало, и он поспешил к плите. Пока с овощей стекала вода, и он выкладывал на блюдо жареного окуня, он чувствовал на себе неотступный взгляд Алена.– Готово… Ты идешь?Обменявшись быстрыми смущенными улыбками, они сели по обе стороны большого стола. Жан-Реми взялся разрезать рыбу.– Спасибо, Жан, – тихо проговорил Ален. – Середина июля – это здорово. А то до конца августа очень далеко. Возвращайся. Я буду приходить к тебе чаще…В глазах молодого человека что-то странно блеснуло: то ли радость, то ли нежность. Откуда эта сентиментальность? Или он запаниковал из-за приезда семьи? Так или иначе, Жан-Реми не приписывал себе в заслугу эту неожиданную нежность, у него не было никаких иллюзий. Ален все время держал его на расстоянии, и он, в конце концов, забыл, что сам был привлекательным мужчиной на пике блестящей творческой карьеры. Он мог жить, как хочет, покорять мир, а не зависеть от желания мальчишки, которого завоевывал уже многие годы.Только вот ради этого мальчишки Жан-Реми был готов пожертвовать всем.
– Это только потому, что меня зовут Морван-Мейер! – возражал Винсен. Бабушка энергично покачала головой и жестом приказала ему молчать.– Ты принижаешь себя, и сам это понимаешь. Твой отец, быть может, самый лучший адвокат в мире, – и тот тебя признает. Люди ценят тебя не за фамилию, а за мастерство!Открыв ставни крайнего окна, она с удовольствием вдохнула запах розмарина и лаванды.– Как приятно просыпаться здесь… – с восторгом произнесла она. Клара приехала только вчера, но уже успела отдохнуть после путешествия и собиралась отправиться в Эгальер, на рынок. Винсен налил ей чашечку кофе, положил кусок сахара.– Ты хорошо выглядишь, дорогой, – сказала она, разглядывая внука.Сходство Винсена с Шарлем усиливалось с годами, и она все сильнее привязывалась к нему.– Как тебе живется с кузеном?– Ты же его знаешь, он целыми днями на плантациях или разбирается со счетами в своей овчарне. В доме он занимает только одну комнату и библиотеку. Кроме того, мы с ним прекрасно ладим. Нет никаких трудностей. А еще он обожает детей, общаясь с Виржилем и Тифани, он проявляет ангельское терпение.Взглянув на часы, Винсен решил, что перед отъездом в Авиньон может задержаться еще минут на пятнадцать, и взял тост.– А что новая кухарка? Ей можно доверять? – поинтересовалась Клара.Легкое замешательство омрачило лицо Винсена, и он ответил не сразу.– Да, она тебе понравится. Настоящая повариха. Изабель они наняли три месяца назад по совету Одетты, но эта женщина не особо утруждала себя. Винсен даже нанял специального человека, чтобы тот научил Магали управлять домом, но очень скоро понял, что его молодая жена не способна на это. Даже меню Изабель была вынуждена обсуждать с Винсеном или Аленом. Клара как будто угадала мысли внука:– Как там Магали? У нее прибавилось уверенности?– Не то чтобы очень… Думаю, ты должна ей помочь.Клара хорошо знала внука и поняла, что разговор ему неприятен. Здесь скрывалось что-то очень серьезное, и она забеспокоилась.– Хорошо, я уже здесь и все сделаю, – медленно проговорила она.Винсен улыбнулся ей своей особенной улыбкой. Он безгранично доверял Кларе; хотя ей было уже семьдесят семь, она по-прежнему была достойным вождем клана и надежной опорой для всех.– Мне пора в суд, – вставая, сказал он. – До вечера, бабушка.Она проводила Винсена взглядом. В светло-сером альпаковом Альпака – животное семейства верблюдовых, дает ценную шерсть, разводится в высокогорных районах Перу и Боливии; также легкая ткань, выделываемая из шерсти этого животного.
костюме, голубой рубашке и галстуке в тонкую полоску он был неотразим. Одеваться он умел: от Шарля ему досталась врожденная элегантность.«Что же здесь не так? Он должен быть счастлив… Красивая жена, здоровые дети, любимая работа…»Когда-то Клара боялась, что отец будет подавлять Винсена, но Винсен сумел выйти из-под его опеки, он даже отстоял Магали, – словом, внук шел своей дорогой, и ему везло во всем.«Нет, не во всем. И я узнаю, что здесь не так».От этой мысли Клара развеселилась: она, несомненно, очень скоро все узнает. От ее внимания не укрывалось ничего, а внуков она видела насквозь.«И все-таки Винсен самый лучший…»Она давно перестала бороться с этим пристрастием и старалась только его скрыть. Подумав немного, она налила себе еще полчашки кофе. Лечащий врач прописал ей кучу глупостей, но она слишком любила кофе, чтобы отказываться от него.Из окна своей комнаты Магали видела, как Винсен сел в черный «Ситроен DS» и тронулся с места. Она хотела было открыть окно и позвать мужа, но передумала. Устало опустив занавеску, она подсела к туалетному столику: это маленькое чудо в стиле Наполеона III Клара подарила ей на Рождество. Столик, как и вся обстановка в доме, только смущал Магали.В Валлонге оказалось труднее, чем в Париже, и она скучала по квартирке, которую они снимали на острове Сен-Луи в течение двух лет. Когда Винсен впервые привез туда Магали, квартирка показалась ей такой большой! Три комнаты, чудесный вид на Сену; там они были счастливы. Конечно, каждую пятницу они ходили ужинать на авеню Малахов; Магали люто ненавидела это место, но стоило им вернуться домой, как она забывала мрачный особняк до следующего посещения.Когда Винсен объявил о своем назначении, она сначала чуть с ума не сошла от радости. Ей не терпелось снова поехать на родину, показать Прованс детям. Только потом она поняла, что ей придется жить в Валлонге.Магали внимательно рассматривала себя в овальное зеркало. Ее тонкий носик и круглые щеки покрывали мириады веснушек. Длинные, чуть вьющиеся венецианские волосы, отдающие в красное дерево, – они очень нравились Винсену, и она не стригла их. А на самом деле ей так хотелось сделать прическу, как у Мэрилин Монро, а может быть, даже перекраситься в блондинку: Магали обожала звезд кино. Кроме того, молодая женщина считала себя слишком округлой, со слишком широко расставленными глазами, хотя она была прекрасно сложена и ее зеленые глаза могли соблазнить и святого. После двух родов Магали по-прежнему была похожа на девушку, и мужчины оборачивались на нее.– Задержка три недели. Уже точно. Я беременна, – проговорила она, вертя в руках щетку для волос.Винсену она еще ничего не сказала. И сама не знала, стоит ли радоваться третьему ребенку. С тех пор как она поселилась в Валлонге, все было ей в тягость. Если не считать часы, проведенные на мельнице Жана-Реми и на оливковых плантациях Алена, она все время чувствовала себя не в своей тарелке. Не на своем месте. В большой, позолоченной тюрьме. Приезд семьи только усиливал это чувство; конечно, Клара была очень добра, но Магали чувствовала, что та следит за каждым ее шагом. А с Шарлем молодая женщина даже взглядом не встречалась. Магали невзлюбила его с первого дня знакомства. Она так и не простила ему той снисходительности, с которой он нехотя дал согласие на их брак – в этом самом доме несколькими годами раньше. Не простила того, как он смотрел на нее, его высокомерную улыбку, его невыносимую надменность. Потом Винсен очень много рассказывал ей про Шарля, но она не хотела ничего слышать. Этот человек презирал ее, только слепому было неясно. Лето рядом с ним обещало быть настоящей пыткой. Свекор всегда будет видеть в ней лишь племянницу кухарки, маленькую выскочку, без которой семейство Морванов прекрасно бы обошлось.Вчера перед сном она поделилась своими тревогами с Винсеном, а он только рассмеялся в ответ. Для него отец был исключительным человеком, вне всякой критики. Магали шутливым тоном говорила, что, может, и не слишком умна, зато может распознать неприязнь. Тогда Винсен включил свет, обнял ее, чтобы ободрить и утешить, и в итоге, как и каждый вечер, они занялись любовью.Магали отошла от зеркала и направилась в гардеробную: комната примыкала к спальне и была для нее одним из немногих привлекательных мест в Валлонге. Этакий платяной шкаф размером с будуар: Клара разместила там множество ящиков, этажерок, крючков и вешалок. Включив свет, Магали увидела висящие в ряд костюмы и платья, которые ей помогал выбрать Винсен. Ей было неловко ходить с ним по домам моды и бутикам прет-а-порте, но это все же было лучше, чем идти туда одной: она вообще ничего не могла выбрать. Все казалось ей слишком дорогим, слишком тяжелым, слишком чопорным, и она с тоской вспоминала маленькие легкие платьица, которые так любила носить несколько лет назад.«Я никогда не сумею…»Поначалу она искренне старалась измениться. Не одевалась, как раньше, не говорила, не ходила и не смеялась, как раньше. Думала, прежде чем открыть рот. Не выходила из дома без шляпы. Носила перчатки. Улыбалась всем этим занудам. Клара давала ей кучу советов, которые не мог дать Винсен, потому что любил жену такой, какая она была. Но настал момент, когда Магали поняла, что люди смотрят на нее снисходительно или с пренебрежением, а она не хотела позорить мужа и его семью, не хотела быть гадким утенком. Тогда, чтобы не сказать или не сделать глупость, она сочла за благо отмалчиваться. И сидела неподвижно в своем углу с деланной улыбкой, даже если умирала от скуки.– Ты мадам Винсен Морван-Мейер, будь же благоразумна, не позорь их… – сквозь зубы твердила она.Она выбрала белое пикейное платье с золотым пояском и надела туфли-лодочки, от которых наверняка весь день будут болеть ноги.– Вот и все… – вздохнула она, застегивая жемчужное колье.Дети, должно быть, играют в парке под присмотром няни, – Клара наняла на лето девушку из агентства «О'пэр» О'пэр – молодой любознательный человек, задача которого – присматривать за чужим домом и детьми в малознакомой или вообще незнакомой стране. Он едет главным образом не заработать, а побольше узнать об интересующей его стране. Устройством этих людей занимаются специальные агентства.
. Магали заторопилась к ним вниз по лестнице и чуть не сшибла мерно спускавшегося Шарля.– Доброе утро. Как вы себя чувствуете? – певуче спросила она.– А вы? Хорошо спали?При этом он даже не взглянул на нее. Неужели он все лето будет ее игнорировать? После свадьбы, когда она спросила, как к нему обращаться, он ответил, что его зовут Шарль и никак иначе. Таким образом, он дал ей понять, что не желает слышать от нее слово «отец». А она так хотела называть его отцом, ведь у нее никогда не было своего. Сколько тепла она вложила бы в это слово, но Шарлю это было совершенно не нужно. Однажды Винсен взял ее с собой во Дворец правосудия на последнее заседание какого-то громкого процесса. Шарль произнес там блистательную речь, из которой она ровным счетом ничего не поняла. Но она видела реакцию Винсена, присяжных, да и всего зала, а на следующий день об этом писали в газетах. Ее свекор был известным адвокатом, ему везде курили фимиам, но она не могла полюбить этого замечательного человека. В лучшем случае она считала Шарля холодным и расчетливым и не понимала, как Винсен мог так любить его. И так думала не одна Магали: Ален тоже возводил глаза к небу, как только речь заходила о дяде.Возле двери, ведущей на кухню, Шарль посторонился, пропуская Магали с обычной вежливостью; женщина прошла мимо него с гордо поднятой головой. За столом сидели Клара и Мадлен, Магали с вымученной улыбкой поцеловала их. Она бы все отдала, лишь бы оказаться в другом месте и не играть доставшуюся ей роль. Без особого энтузиазма она предложила:– Хотите чаю, Шарль?– Спасибо, я предпочитаю кофе.Нет, она совсем не знала ни его вкусов, ни его привычек. Но ее это мало трогало.– Я недавно молола зерна, возьмите в мельничке, – вежливо произнесла Клара.Они были на «вы» в собственной семье, и эта привычка прекрасно поддерживала непреодолимые барьеры. Впрочем, никто и не горел желанием сблизиться с Магали. Вряд ли тут когда-нибудь забудут, что до брака с Винсеном она убирала в домах. Мыла полы у людей, которые были друзьями Морванов, которые приходили к Морванам на ужин. Эти люди теперь кланялись ей и целовали руку. Ей, женщине, которой они платили шесть франков в час, чтобы она вынесла их мусор и отчистила кастрюли!Магали чуть не ошпарилась, когда наливала воду для кофе: ее руки задрожали. Она пыталась освоиться в этом огромном доме, ей казалось, что у нее получается, но Морваны всякий раз указывали ей, где ее место. Неловкая и несчастная. Она даже не знала, кто управляет домом. Клара? Она сама? Или Изабель с этим своим насмешливым взглядом? Кто заботится о питании? Завтра приедет Мари, потом Готье и Шанталь, Даниэль, сколько человек будет за столом?От легкой тошноты у Магали закружилась голова и подкосились ноги, она удержалась за край раковины. Откуда-то до нее донесся приглушенный голос Мадлен. Но когда она уже была готова упасть, кто-то уверенно обхватил ее за талию и опустил на прохладную плитку пола. Дурнота быстро прошла, и, открыв глаза, Магали увидела склонившееся над ней обеспокоенное лицо Шарля.– Хотите, я вызову врача?Она попыталась встать, но он удержат ее.– Не шевелитесь.Он стоял на коленях рядом с ней и вдруг показался ей совсем другим: не таким чужим, а почти заботливым.– Ничего страшного, – быстро заговорила она. – Похоже, я жду ребенка.Жаль, что ей стало дурно здесь, лучше бы это произошло в саду, там бы она быстрее отдышалась, прижала к себе детей.– Это чудесно! – ответил Шарль с улыбкой, которой она не знала. – Винсен нам ничего не говорил.– Он еще не знает, вы первый.Не успела она что-то добавить, как Шарль поднял ее и отнес в гостиную на диван.– Отдохните.Он очень странно смотрел на нее, он был взволнован и почему-то грустен, впервые она заметила его ясный светло-серый взгляд. Такой же, как у Винсена. Магали зажмурилась от солнца, и Шарль задернул штору. Потом он молча вышел.В вестибюле он замер, не снимая руку с дверной ручки, и предался своим мыслям. Значит, он в третий раз станет дедушкой? И эти обязательства никогда не кончатся? Интересно, а какими словами Магали сообщит это Винсену?«Шарль, мне кажется, мальчикам скучно». Так Юдифь сообщила ему, что ждет третьего ребенка. Чудную девочку с черными глазами. Ее назовут Бетсабе, и она никогда не станет взрослой.Он невольно посмотрел в другой конец вестибюля, на дверь кабинета, прямо напротив библиотеки. Бетсабе, Юдифь…– Шарль! Ей лучше? Звать доктора Сераля или нет?К нему подошла Клара: улыбающаяся, энергичная, готовая, как всегда, взять ситуацию в свои руки.– Нет, не надо, – невнятно проговорил он и ушел.Он любил и уважал мать, но иногда жалел, что послушался ее, что подчинился ее требованию.Шарль решительно направился в кабинет, а Клара с досадой смотрела ему вслед. Несколько минут назад он был внимателен к Магали, и у Клары зародилась надежда. Может быть, это лето будет отличаться от остальных. Может, Шарль снова станет заботливым, любящим семью, веселым… Но нет. Было слишком поздно.С большим букетом цветов Винсен поехал в Эгальер. Он не предупредил Одетту о своем приходе – у нее не было телефона, – но она открыла почти сразу же и очень удивилась и ему, и гладиолусам.– Ты? То есть вы?.. Уж не знаю, как к тебе… Входи!В сторону условности: она знала его слишком давно, чтобы «выкать». По темному узкому коридору Одетта провела Винсена на кухню – это была самая большая комната на первом этаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Это только потому, что меня зовут Морван-Мейер! – возражал Винсен. Бабушка энергично покачала головой и жестом приказала ему молчать.– Ты принижаешь себя, и сам это понимаешь. Твой отец, быть может, самый лучший адвокат в мире, – и тот тебя признает. Люди ценят тебя не за фамилию, а за мастерство!Открыв ставни крайнего окна, она с удовольствием вдохнула запах розмарина и лаванды.– Как приятно просыпаться здесь… – с восторгом произнесла она. Клара приехала только вчера, но уже успела отдохнуть после путешествия и собиралась отправиться в Эгальер, на рынок. Винсен налил ей чашечку кофе, положил кусок сахара.– Ты хорошо выглядишь, дорогой, – сказала она, разглядывая внука.Сходство Винсена с Шарлем усиливалось с годами, и она все сильнее привязывалась к нему.– Как тебе живется с кузеном?– Ты же его знаешь, он целыми днями на плантациях или разбирается со счетами в своей овчарне. В доме он занимает только одну комнату и библиотеку. Кроме того, мы с ним прекрасно ладим. Нет никаких трудностей. А еще он обожает детей, общаясь с Виржилем и Тифани, он проявляет ангельское терпение.Взглянув на часы, Винсен решил, что перед отъездом в Авиньон может задержаться еще минут на пятнадцать, и взял тост.– А что новая кухарка? Ей можно доверять? – поинтересовалась Клара.Легкое замешательство омрачило лицо Винсена, и он ответил не сразу.– Да, она тебе понравится. Настоящая повариха. Изабель они наняли три месяца назад по совету Одетты, но эта женщина не особо утруждала себя. Винсен даже нанял специального человека, чтобы тот научил Магали управлять домом, но очень скоро понял, что его молодая жена не способна на это. Даже меню Изабель была вынуждена обсуждать с Винсеном или Аленом. Клара как будто угадала мысли внука:– Как там Магали? У нее прибавилось уверенности?– Не то чтобы очень… Думаю, ты должна ей помочь.Клара хорошо знала внука и поняла, что разговор ему неприятен. Здесь скрывалось что-то очень серьезное, и она забеспокоилась.– Хорошо, я уже здесь и все сделаю, – медленно проговорила она.Винсен улыбнулся ей своей особенной улыбкой. Он безгранично доверял Кларе; хотя ей было уже семьдесят семь, она по-прежнему была достойным вождем клана и надежной опорой для всех.– Мне пора в суд, – вставая, сказал он. – До вечера, бабушка.Она проводила Винсена взглядом. В светло-сером альпаковом Альпака – животное семейства верблюдовых, дает ценную шерсть, разводится в высокогорных районах Перу и Боливии; также легкая ткань, выделываемая из шерсти этого животного.
костюме, голубой рубашке и галстуке в тонкую полоску он был неотразим. Одеваться он умел: от Шарля ему досталась врожденная элегантность.«Что же здесь не так? Он должен быть счастлив… Красивая жена, здоровые дети, любимая работа…»Когда-то Клара боялась, что отец будет подавлять Винсена, но Винсен сумел выйти из-под его опеки, он даже отстоял Магали, – словом, внук шел своей дорогой, и ему везло во всем.«Нет, не во всем. И я узнаю, что здесь не так».От этой мысли Клара развеселилась: она, несомненно, очень скоро все узнает. От ее внимания не укрывалось ничего, а внуков она видела насквозь.«И все-таки Винсен самый лучший…»Она давно перестала бороться с этим пристрастием и старалась только его скрыть. Подумав немного, она налила себе еще полчашки кофе. Лечащий врач прописал ей кучу глупостей, но она слишком любила кофе, чтобы отказываться от него.Из окна своей комнаты Магали видела, как Винсен сел в черный «Ситроен DS» и тронулся с места. Она хотела было открыть окно и позвать мужа, но передумала. Устало опустив занавеску, она подсела к туалетному столику: это маленькое чудо в стиле Наполеона III Клара подарила ей на Рождество. Столик, как и вся обстановка в доме, только смущал Магали.В Валлонге оказалось труднее, чем в Париже, и она скучала по квартирке, которую они снимали на острове Сен-Луи в течение двух лет. Когда Винсен впервые привез туда Магали, квартирка показалась ей такой большой! Три комнаты, чудесный вид на Сену; там они были счастливы. Конечно, каждую пятницу они ходили ужинать на авеню Малахов; Магали люто ненавидела это место, но стоило им вернуться домой, как она забывала мрачный особняк до следующего посещения.Когда Винсен объявил о своем назначении, она сначала чуть с ума не сошла от радости. Ей не терпелось снова поехать на родину, показать Прованс детям. Только потом она поняла, что ей придется жить в Валлонге.Магали внимательно рассматривала себя в овальное зеркало. Ее тонкий носик и круглые щеки покрывали мириады веснушек. Длинные, чуть вьющиеся венецианские волосы, отдающие в красное дерево, – они очень нравились Винсену, и она не стригла их. А на самом деле ей так хотелось сделать прическу, как у Мэрилин Монро, а может быть, даже перекраситься в блондинку: Магали обожала звезд кино. Кроме того, молодая женщина считала себя слишком округлой, со слишком широко расставленными глазами, хотя она была прекрасно сложена и ее зеленые глаза могли соблазнить и святого. После двух родов Магали по-прежнему была похожа на девушку, и мужчины оборачивались на нее.– Задержка три недели. Уже точно. Я беременна, – проговорила она, вертя в руках щетку для волос.Винсену она еще ничего не сказала. И сама не знала, стоит ли радоваться третьему ребенку. С тех пор как она поселилась в Валлонге, все было ей в тягость. Если не считать часы, проведенные на мельнице Жана-Реми и на оливковых плантациях Алена, она все время чувствовала себя не в своей тарелке. Не на своем месте. В большой, позолоченной тюрьме. Приезд семьи только усиливал это чувство; конечно, Клара была очень добра, но Магали чувствовала, что та следит за каждым ее шагом. А с Шарлем молодая женщина даже взглядом не встречалась. Магали невзлюбила его с первого дня знакомства. Она так и не простила ему той снисходительности, с которой он нехотя дал согласие на их брак – в этом самом доме несколькими годами раньше. Не простила того, как он смотрел на нее, его высокомерную улыбку, его невыносимую надменность. Потом Винсен очень много рассказывал ей про Шарля, но она не хотела ничего слышать. Этот человек презирал ее, только слепому было неясно. Лето рядом с ним обещало быть настоящей пыткой. Свекор всегда будет видеть в ней лишь племянницу кухарки, маленькую выскочку, без которой семейство Морванов прекрасно бы обошлось.Вчера перед сном она поделилась своими тревогами с Винсеном, а он только рассмеялся в ответ. Для него отец был исключительным человеком, вне всякой критики. Магали шутливым тоном говорила, что, может, и не слишком умна, зато может распознать неприязнь. Тогда Винсен включил свет, обнял ее, чтобы ободрить и утешить, и в итоге, как и каждый вечер, они занялись любовью.Магали отошла от зеркала и направилась в гардеробную: комната примыкала к спальне и была для нее одним из немногих привлекательных мест в Валлонге. Этакий платяной шкаф размером с будуар: Клара разместила там множество ящиков, этажерок, крючков и вешалок. Включив свет, Магали увидела висящие в ряд костюмы и платья, которые ей помогал выбрать Винсен. Ей было неловко ходить с ним по домам моды и бутикам прет-а-порте, но это все же было лучше, чем идти туда одной: она вообще ничего не могла выбрать. Все казалось ей слишком дорогим, слишком тяжелым, слишком чопорным, и она с тоской вспоминала маленькие легкие платьица, которые так любила носить несколько лет назад.«Я никогда не сумею…»Поначалу она искренне старалась измениться. Не одевалась, как раньше, не говорила, не ходила и не смеялась, как раньше. Думала, прежде чем открыть рот. Не выходила из дома без шляпы. Носила перчатки. Улыбалась всем этим занудам. Клара давала ей кучу советов, которые не мог дать Винсен, потому что любил жену такой, какая она была. Но настал момент, когда Магали поняла, что люди смотрят на нее снисходительно или с пренебрежением, а она не хотела позорить мужа и его семью, не хотела быть гадким утенком. Тогда, чтобы не сказать или не сделать глупость, она сочла за благо отмалчиваться. И сидела неподвижно в своем углу с деланной улыбкой, даже если умирала от скуки.– Ты мадам Винсен Морван-Мейер, будь же благоразумна, не позорь их… – сквозь зубы твердила она.Она выбрала белое пикейное платье с золотым пояском и надела туфли-лодочки, от которых наверняка весь день будут болеть ноги.– Вот и все… – вздохнула она, застегивая жемчужное колье.Дети, должно быть, играют в парке под присмотром няни, – Клара наняла на лето девушку из агентства «О'пэр» О'пэр – молодой любознательный человек, задача которого – присматривать за чужим домом и детьми в малознакомой или вообще незнакомой стране. Он едет главным образом не заработать, а побольше узнать об интересующей его стране. Устройством этих людей занимаются специальные агентства.
. Магали заторопилась к ним вниз по лестнице и чуть не сшибла мерно спускавшегося Шарля.– Доброе утро. Как вы себя чувствуете? – певуче спросила она.– А вы? Хорошо спали?При этом он даже не взглянул на нее. Неужели он все лето будет ее игнорировать? После свадьбы, когда она спросила, как к нему обращаться, он ответил, что его зовут Шарль и никак иначе. Таким образом, он дал ей понять, что не желает слышать от нее слово «отец». А она так хотела называть его отцом, ведь у нее никогда не было своего. Сколько тепла она вложила бы в это слово, но Шарлю это было совершенно не нужно. Однажды Винсен взял ее с собой во Дворец правосудия на последнее заседание какого-то громкого процесса. Шарль произнес там блистательную речь, из которой она ровным счетом ничего не поняла. Но она видела реакцию Винсена, присяжных, да и всего зала, а на следующий день об этом писали в газетах. Ее свекор был известным адвокатом, ему везде курили фимиам, но она не могла полюбить этого замечательного человека. В лучшем случае она считала Шарля холодным и расчетливым и не понимала, как Винсен мог так любить его. И так думала не одна Магали: Ален тоже возводил глаза к небу, как только речь заходила о дяде.Возле двери, ведущей на кухню, Шарль посторонился, пропуская Магали с обычной вежливостью; женщина прошла мимо него с гордо поднятой головой. За столом сидели Клара и Мадлен, Магали с вымученной улыбкой поцеловала их. Она бы все отдала, лишь бы оказаться в другом месте и не играть доставшуюся ей роль. Без особого энтузиазма она предложила:– Хотите чаю, Шарль?– Спасибо, я предпочитаю кофе.Нет, она совсем не знала ни его вкусов, ни его привычек. Но ее это мало трогало.– Я недавно молола зерна, возьмите в мельничке, – вежливо произнесла Клара.Они были на «вы» в собственной семье, и эта привычка прекрасно поддерживала непреодолимые барьеры. Впрочем, никто и не горел желанием сблизиться с Магали. Вряд ли тут когда-нибудь забудут, что до брака с Винсеном она убирала в домах. Мыла полы у людей, которые были друзьями Морванов, которые приходили к Морванам на ужин. Эти люди теперь кланялись ей и целовали руку. Ей, женщине, которой они платили шесть франков в час, чтобы она вынесла их мусор и отчистила кастрюли!Магали чуть не ошпарилась, когда наливала воду для кофе: ее руки задрожали. Она пыталась освоиться в этом огромном доме, ей казалось, что у нее получается, но Морваны всякий раз указывали ей, где ее место. Неловкая и несчастная. Она даже не знала, кто управляет домом. Клара? Она сама? Или Изабель с этим своим насмешливым взглядом? Кто заботится о питании? Завтра приедет Мари, потом Готье и Шанталь, Даниэль, сколько человек будет за столом?От легкой тошноты у Магали закружилась голова и подкосились ноги, она удержалась за край раковины. Откуда-то до нее донесся приглушенный голос Мадлен. Но когда она уже была готова упасть, кто-то уверенно обхватил ее за талию и опустил на прохладную плитку пола. Дурнота быстро прошла, и, открыв глаза, Магали увидела склонившееся над ней обеспокоенное лицо Шарля.– Хотите, я вызову врача?Она попыталась встать, но он удержат ее.– Не шевелитесь.Он стоял на коленях рядом с ней и вдруг показался ей совсем другим: не таким чужим, а почти заботливым.– Ничего страшного, – быстро заговорила она. – Похоже, я жду ребенка.Жаль, что ей стало дурно здесь, лучше бы это произошло в саду, там бы она быстрее отдышалась, прижала к себе детей.– Это чудесно! – ответил Шарль с улыбкой, которой она не знала. – Винсен нам ничего не говорил.– Он еще не знает, вы первый.Не успела она что-то добавить, как Шарль поднял ее и отнес в гостиную на диван.– Отдохните.Он очень странно смотрел на нее, он был взволнован и почему-то грустен, впервые она заметила его ясный светло-серый взгляд. Такой же, как у Винсена. Магали зажмурилась от солнца, и Шарль задернул штору. Потом он молча вышел.В вестибюле он замер, не снимая руку с дверной ручки, и предался своим мыслям. Значит, он в третий раз станет дедушкой? И эти обязательства никогда не кончатся? Интересно, а какими словами Магали сообщит это Винсену?«Шарль, мне кажется, мальчикам скучно». Так Юдифь сообщила ему, что ждет третьего ребенка. Чудную девочку с черными глазами. Ее назовут Бетсабе, и она никогда не станет взрослой.Он невольно посмотрел в другой конец вестибюля, на дверь кабинета, прямо напротив библиотеки. Бетсабе, Юдифь…– Шарль! Ей лучше? Звать доктора Сераля или нет?К нему подошла Клара: улыбающаяся, энергичная, готовая, как всегда, взять ситуацию в свои руки.– Нет, не надо, – невнятно проговорил он и ушел.Он любил и уважал мать, но иногда жалел, что послушался ее, что подчинился ее требованию.Шарль решительно направился в кабинет, а Клара с досадой смотрела ему вслед. Несколько минут назад он был внимателен к Магали, и у Клары зародилась надежда. Может быть, это лето будет отличаться от остальных. Может, Шарль снова станет заботливым, любящим семью, веселым… Но нет. Было слишком поздно.С большим букетом цветов Винсен поехал в Эгальер. Он не предупредил Одетту о своем приходе – у нее не было телефона, – но она открыла почти сразу же и очень удивилась и ему, и гладиолусам.– Ты? То есть вы?.. Уж не знаю, как к тебе… Входи!В сторону условности: она знала его слишком давно, чтобы «выкать». По темному узкому коридору Одетта провела Винсена на кухню – это была самая большая комната на первом этаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31