Она вновь видела его ленивую улыбку, мягкий свет в глазах, и что-то внутри Анны растаяло и потянулось к Джошу. Его глаза притягивали ее, словно теплые объятия, и Анна не могла ни понять причину этого, ни бороться с этим.
Сила обаяния Джоша сейчас так же кружила Анне голову и обезоруживала ее, как в тот самый момент, когда она впервые увидела его. “Теперь он мой, – подумала Анна, – он принадлежит мне. Его сильное тело, завитки волос на груди, его руки… ох, его руки!
Анна устремила взгляд на длинные смуглые пальцы Джоша и почувствовала, как заныло в животе. Она вспомнила, как ее ладони сжимали его узкую талию, вспомнила мускулистую спину, которую обнимали ее руки, соленый, резкий вкус его кожи, мужской запах его тела.
У Анны перехватило дыхание, она не могла отвести взгляда от Джоша. Анне даже стало немного стыдно за то, что всего лишь от коротких воспоминаний в паху разлилась приятная истома.
К реальности Анну вернуло осознание собственной слабости. И еще этот интимный блеск в глазах Джоша. У нее больше не было секретов от него. Джош знал ее всю. И этого Анна не могла перенести.
Она расправила плечи, сжала кулаки и спросила тихо, но решительно:
– Как вы посмели войти в мою спальню, не постучав? Что вам здесь нужно?
Сначала лицо Джоша вытянулось от удивления, затем его сменила грустная усмешка.
– Это мне особенно нравится в вас, мадам. Вы непредсказуемы. – Джош поставил поднос на стол и шагнул к Анне, в его взгляде мелькнула снисходительность. – Ничто вас не может изменить, да?
Анна напряглась и вздернула подбородок. Лицо ее ничего не выражало, голос звучал холодно:
– А почему, собственно, я должна меняться?
– Ну, после вчерашней ночи я по крайней мере рассчитывал на дружеское пожелание доброго утра. – Теперь Джош стоял уже совсем рядом. Она почувствовала, как запульсировала жилка на шее, когда Джош протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее волос – Могли хотя бы улыбнуться.
Анна выпрямилась.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Джош обнял Анну за плечи, притянул к себе и легонько куснул мочку уха.
– Тогда позвольте мне освежить вашу память, – пробормотал он.
От первого же прикосновения Джоша сердце Анны едва не выскочило из груди. Собрав волю в кулак, Анна резко отшатнулась.
– Уберите от меня руки, мерзавец! – Голос Анны дрожал, ей пришлось глубоко вдохнуть, чтобы унять эту дрожь. – Прошлой ночью ничего не произошло, запомните.
Джош недоумевая глядел на нее, первым его побуждением было засмеяться. А что еще он мог сделать в подобной ситуации? Все его знания о женщинах, об их чувствах, о себе и своих чувствах пошли прахом благодаря необъяснимому поведению Анны Эджком.
А потом он увидел глаза Анны. Они светились гневом, однако за этим гневом было что-то другое, что так тщательно скрывалось. Страх? Она боялась его, боялась себя, боялась того, что произошло между ними. И стыдилась. Джошу стало не по себе, когда он понял, какой мучительный, терзающий душу стыд гложет Анну.
Господи, из чувства скромности эта женщина закрывала ножки пианино! Конечно же, воспоминания о ночной вакханалии наполнили ее таким отвращением, что она отказывается признать свершившийся факт. Анне было стыдно. То, что для Джоша стало самым прекрасным мгновением в жизни, не вызвало у Анны ничего, кроме отвращения.
Поняв это, Джош почувствовал себя разбитым и опустошенным.
И тут пришла злость. Даже не злость – холодная ярость. Он шел к ней сегодня утром с распахнутой душой. Прошлой ночью ему показалось, что они только прикоснулись к началу чего-то огромного и прекрасного, и… черт побери… вечного. А она стоит и смотрит на него с таким видом, будто он просто кучка мусора, испачкавшая ее ковер.
Джош посмотрел на Анну и сделал шаг назад, небольшой, но вполне достаточный, чтобы дать понять – отныне их разделяет целый океан. Этого шага хватило, чтобы Анна увидела в глазах Джоша презрение, пронзившее ее словно нож.
– Да, пожалуй, вы правы, – тихо промолвил Джош, не сводя с Анны ледяного взгляда. – Ничего не произошло. – Лицо его окаменело. – Но исключительно ради удовлетворения любопытства не могли бы вы сказать мне, кто была та женщина, с которой я провел эту ночь? Я хотел бы поблагодарить ее.
Анна вздрогнула, как будто получила пощечину. Какое-то время она не могла вымолвить ни слова. А когда пришла в себя, слова полились потоком, который она уже не могла сдержать.
– Вы самодовольный идиот! Да неужели вы могли подумать, что я свяжусь с… таким простолюдином и грубияном, как вы… с ковбоем! – Дыхание Анны стало прерывистым, и она выпалила: – Вы просто изнасиловали меня!
Глаза Джоша сузились, лицо потемнело, и Анна инстинктивно сделала шаг назад. Голос Джоша дрожал от ярости.
– А теперь послушайте меня, виконтесса. Думаю, вы слишком привыкли к тому, что только приказываете, а все прочие кланяются и расшаркиваются перед вами. Вам кажется, что стоит приказать, и все немедленно изменится. Но меня вам изменить не удастся, черт побери, и прошлого вы переписать не сможете так, как вам это нравится.
Это произошло между нами. И вы наслаждались каждой минутой нашей близости. Можете не признаваться себе в этом, но это было, и этого уже не изменишь. Хоть это вы понимаете?
Анна почувствовала, как краска заливает ее лицо Никогда еще она не видела в глазах мужчины такой ярости. Сила этой ярости испугала ее, заставила ощутить себя маленькой и беззащитной. Но собрав всю волю, которая и делала ее Анной Эджком, она выдержала взгляд Джоша.
– Если вы когда-нибудь, – твердо начала она, – скажете кому-нибудь хоть слово или даже намекнете, я прикажу высечь вас кнутом и вышвырну с ранчо.
В глазах Джоша мелькнуло что-то непонятное… возмущение? Или боль? Но что бы это ни было, оно скоро исчезло.
– Тогда извольте приказывать, мадам, – произнес Джош, растягивая слова. – Ведь я вчера полночи рассказывал ребятам о том, что переспал с хозяйкой. Не упустил ни единой подробности. Вы ведь на самом деле и не ожидали, что такой грубиян, как я, будет хранить этот секрет, не правда ли?
Укол Джоша достиг своей цели. Впервые в жизни ей захотелось стать такой женщиной, которая умеет падать в обморок или рыдать. Неужели он не понимает? И разве она могла рассчитывать на то, что он поймет? Ведь она леди Хартли, столп общества, законодательница мод, хозяйка и владелица… Почему же он этого не понимает?
– Я даже не знаю вашего настоящего имени! – неожиданно для себя вскричала Анна. – Я не знаю, кто вы такой, откуда вы… Вы для меня ковбой, наемный работник, бродяга! Неужели вы не понимаете, что между нами ничего не может быть?
Взгляд Джоша стал мягче, в нем появилась нерешительность. Анне показалось, что он готов шагнуть ей навстречу. И если бы Джош сделал сейчас этот шаг, если бы взял ее за руки и заглянул в глаза, все барьеры бы разом рухнули. Ох, если бы он сказал хоть что-нибудь из того, что Анна так жаждала услышать, все могло бы повернуться по-другому.
Однако Джош овладел собой, в глазах его снова появился холодный, язвительный блеск.
– Если вам станет от этого легче, – медленно произнес он, – то могу сказать, что всегда намеревался жениться на вас.
Грудь Анны пронзила ноющая боль, и она подумала, что в конце концов так оно и лучше. Ей было легче презирать Джоша, чем желать его, легче ненавидеть, чем питать надежды.
Анна вскинула голову и наградила Джоша подчеркнуто холодным взглядом.
– Вы хороший работник, мистер Коулман, и, без сомнения, прекрасно справитесь с обязанностями управляющего. Думаю, мы будем ладить, пока вы будете помнить, кто здесь хозяин, и знать свое место. А теперь… – Анна махнула рукой в сторону двери, – будьте добры, оставьте меня и дайте спокойно позавтракать.
Анна заметила, как у Джоша задрожали губы, и на секунду ее снова охватил страх. Однако ответ его был лаконичен:
– Разумеется.
Уже возле двери Джош обернулся.
– А знаете, леди, мне по-настоящему жаль вас. – Его губы скривились в печальной улыбке. – Вы не имеете ни малейшего представления о том, что только что отвергли.
Дверь тихо закрылась, и Анна внезапно ощутила, что ей очень холодно. Она подошла к окну, уткнулась лбом в раму, чувствуя себя выжатой и опустошенной.
Глава 13
Первым побуждением Джоша было вскочить на лошадь и умчаться без оглядки. Ослепленный злостью, он, наверное, так и поступил бы, если бы в конюшне не оказались ковбои.
Они как раз закончили завтрак, впереди у них был выходной, и можно было не торопясь потрепаться о том о сем. Когда Джош вошел, на него устремились любопытные взгляды.
Джошу казалось, что со вчерашнего дня прошли не часы, а годы. И вдруг он с удивлением вспомнил, что теперь является управляющим ранчо “Три холма”. Но он ведь хотел этого. Однако сейчас новая должность его не особенно радовала.
Когда-то Джош уже поддался необдуманному порыву, и закончилось это тем, что он направил револьвер на человека, которого считал своим отцом, бросил дом и семью и уехал за две тысячи миль. Но этот побег в конце концов привел его в никуда. В бегстве не было никакого смысла, а значит, не было ему и оправдания. Джош просто не стал слушать голоса разума. И пообещал себе, что на сей раз не ускачет в ярости куда глаза глядят.
По взглядам недавних товарищей было заметно, что они еще не воспринимают Джоша как управляющего, следовательно, надо сразу поставить точки над i.
– Джонсон, ты закончил ремонтировать тот участок изгороди, который вы с Гилом должны были починить вчера? – поинтересовался Джош.
– Не совсем, – пробормотал Джонсон.
– Возьми с собой Рибса, и доделайте работу. – Выводя лошадь из конюшни, Джош бросил через плечо: – Шеп, бери трех человек, и начинайте строить зимние загоны на пастбище. Старые уже прогнили и обвалились. И на этот раз используйте отесанные бревна, а не доски. Бревна заготовите сами.
Ковбои уставились на Джоша:
– Но сегодня воскресенье!
Джош закинул седло на спину лошади:
– Я знаю, какой сегодня день.
– Даже у Господа бывает выходной.
– Бывает, если у него нет работы. – Джош подтянул подпругу, выпрямился и положил руки на седло. – Послушайте, парни, мне это нравится не больше, чем вам, но если мы намерены привести ранчо в порядок, нам придется работать по воскресеньям. Кому это не по душе, могу рассчитать прямо сейчас.
Джош сделал паузу, но никто не изъявил желания уволиться.
– Остальным заниматься поиском заблудившихся животных. Вчера я видел в кустах южнее холма пару телят, наверняка туда забредут и их мамаши. Дакота, ты едешь со мной.
Вот так, в силу необходимости, а не желания, Джош начал свой первый рабочий день в качестве управляющего ранчо “Три холма”.
Ближе к полудню Джошу вспомнился случай, который произошел с ним, когда ему было двенадцать лет. Джейк засек его во время драки с другим мальчишкой. Сейчас Джош уже и не мог вспомнить, из-за чего случилась потасовка, но он был зол как черт. Когда Джейк растащил ребят, Джош никак не мог остановиться, он только еще больше рассвирепел оттого, что отец не дал ему добить противника. За подобный проступок мать Джоша читала бы ему нотации до следующего дня рождения, а отец просто схватил его за воротник, подтащил к куче дров, и Джош решил, что его ждет хорошая порка.
Но вместо этого Джейк сунул ему в руку топор.
– Тебе хочется что-нибудь покрушить? Тогда лучше наколи дров, – посоветовал он.
И Джош колол дрова, пока у него не затекли мышцы, а на ладонях не появились кровавые мозоли. Куча наколотых дров заполнила почти весь двор, и к закату Джош уже полностью избавился от злости.
Сегодняшняя ситуация очень напоминала тот день. Злость трансформировалась в жажду деятельности, и когда Джош добрался до сломанной изгороди, он столь энергично принялся менять столбы, что перестал замечать, требуется им замена или нет. Дакота через час устал, пот лил с него градом, он многозначительно поглядывал на Джоша, однако от замечаний воздерживался. Через некоторое время злость Джоша иссякла.
Джош не мог понять, что пришло ей на смену. Ну уж точно не радость – в этом он был уверен. Утренняя эйфория сменилась опустошенностью, походившей на ощущение после нокаута, и никакая тяжелая работа или проклятия, которыми он осыпал неподдающиеся столбы и запутавшуюся проволоку, не могли избавить его от тяжелых мыслей.
Прежде всего Джош чувствовал себя дураком. Он не считал бы, что знает женщин, если бы в свое время не получил несколько пощечин. Конечно, ему следовало ожидать того же от Анны. Ведь она была не просто леди. Анна была британской леди, и всю свою предыдущую жизнь она только задирала нос и отдавала приказы. Можно было написать целую книгу о том, чего она не знает, о страсти между мужчиной и женщиной… но Анна моментально сожгла бы эту книгу. Умом Джош все это понимал, и ему, конечно, следовало быть более дальновидным. Но он позволил себе забыть обо всем.
Раньше Джош всегда знал, чего можно ожидать от женщин. Восхищения, обожания, искушения, подвоха, но отказа – никогда! И возможно, именно неожиданность отказа заставила его кровь буквально закипеть сегодня утром. Анна стояла, холодная, как покрытое инеем стекло, и притворялась, что между ними ничего не произошло. Она просто отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Такого с ним раньше никогда не случалось.
Джош услышал словно доносившийся издалека насмешливый внутренний голос: “Она удивила тебя, да? Не ожидал, что не справишься с ней?”
Он резко рванул поводья, чего вовсе не требовалось, чтобы направить лошадь вверх по склону холма, и угрюмо ответил себе: “Да, пожалуй, такого я не ожидал”.
Но самое худшее заключалось в том, что Анна была права. Она ведь действительно понятия не имела, кто он на самом деле, не знала, какие последствия могла иметь их связь. Мужчина может тайком сорвать поцелуй с губ юной городской красотки где-нибудь за портьерой; может, если повезет и если он не побоится последующих слез, залезть под блузку к деревенской девушке на сеновале. Разумеется, есть еще девицы, обитающие в танцевальных залах, салунах, вроде сестер Монтгомери, которых Джош знавал дома и которым было все равно, что с ними делают, лишь бы их братья ничего не узнали. Но такой леди, как Анна Эджком, нельзя даже улыбнуться, если у тебя нет намерения жениться на ней.
Существовали определенные правила, которые Джош знал с детства и которых он, за редким исключением, строго придерживался. Прошлая ночь как раз и была исключением. Он не понимал, что на него нашло. Ясно было только одно: он не смог бы остановиться, даже если бы попытался. Джошу, наверное, следовало стыдиться своего поступка, но он отказывался винить себя в случившемся.
Черт побери, ведь для него это отнюдь не было минутным развлечением. Неужели Анна могла подумать, что прошлой ночью он овладел ею только для того, чтобы утром заявиться к ней и посмеяться? А ведь она действительно думала так, и эта мысль совсем испортила Джошу настроение, как будто его напрямую обвинили в подлости.
Уже не единожды в течение сегодняшнего утра Джош с горечью спрашивал себя: какого черта ему вообще здесь надо? Рвет в кровь ладони, чиня ее изгороди, надрывает спину, корчуя ее пни, беспокоится о ее скоте, получая взамен только унижение. И ответ у него был один: “Я здесь, леди, и вам не удастся так просто избавиться от меня. Я могу быть таким же упрямым и вспыльчивым, как вы, и время покажет, кто из нас чего стоит”.
Монолог звучал не слишком убедительно, но другого к данному моменту Джош еще не припас.
В полдень Джош и Дакота сделали перерыв, развели небольшой костер, чтобы сварить кофе, достали сандвичи и разогрели банку с консервированными бобами. Джош почти все время молчал, ел рассеянно, и Дакота понимал, что лучше оставить его в покое.
Погревшись на солнышке, ощутив, как ноют мускулы, полюбовавшись пейзажем, испещренным яркими пятнами золотарника и диких астр, Джош почувствовал себя немного лучше. На свежем воздухе посреди безгрешной и безупречной природы не хотелось думать о плохом – например, о людях.
– Это просто безобразие, – задумчиво произнес Джош, прихлебывая кофе.
Дакота от неожиданности поперхнулся: это были первые слова, произнесенные Джошем за время починки изгороди.
– Ты о чем?
– Вот об этом. – Рукой, в которой держал чашку, Джош сделал широкий жест. – Я сейчас думал о том, как это все выглядело лет двадцать назад, а то и раньше, когда здесь обосновались первые поселенцы. Богатейшие земли, отличные пастбища. И вот во что она позволила им превратиться!
Последние слова были произнесены с горечью, но у Дакоты хватило ума этого не заметить. Он принялся засыпать костер.
– Нельзя винить ее во всем, в конце концов, она же женщина, – вступился он за хозяйку.
Джош невесело усмехнулся:
– Я встречал многих женщин, которые могли посрамить мужчину, когда дело касалось управления ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32