Под платьем четко прорисовывалась нога Анны, стройная и длинная, из-под подола виднелся краешек голой ступни, и это волновало его. Сидеть с Анной наедине под луной было уже само по себе достаточно необычным занятием. А если…
Джоша охватило непреодолимое желание поцеловать Анну. От предвкушения этого поцелуя у него даже защипало губы, мускулы напряглись. Это случится… но не сейчас. Сейчас ему хотелось просто слушать голос Анны, наблюдать, как вздымается и опускается ее грудь, когда она говорит, видеть блики лунного света, запутавшиеся в ее волосах. Хотелось любоваться ею, и казалось, подобное занятие ему никогда не наскучит.
– А почему вы вышли за него замуж? – поинтересовался Джош.
Вопрос, который в устах кого-то другого мог показаться Анне нескромным, у Джоша прозвучал совершенно естественно.
– Потому что мне этого хотелось, – честно ответила Анна, а потом, пожав плечами, добавила: – Тогда это казалось мне правильным решением. Мы с Марком всегда прекрасно ладили… поэтому я подумала, что нам следует пожениться. Все равно в моем окружении не было ни одного мужчины, к которому бы я испытывала какие-нибудь чувства. Марк как раз унаследовал ранчо и собирался ехать в Техас, и я решила уехать вместе с ним. То есть я практически сбежала с ним, и мы поженились на пароходе, в открытом море. Думаю, что с моей стороны это был какой-то импульс.
Джош чуть повернулся и положил руку на спинку скамьи, его пальцы оказались всего в нескольких дюймах от плеча Анны. На его губах появилась мягкая, снисходительная улыбка. Анна взглянула на него, и Джош как будто шутя убрал с ее виска прядь волос.
– Вам следует быть поосторожнее с подобными импульсами, – с легкой язвительностью произнес он. Глаза Джоша светились глубоким, теплым светом. – Видите, куда завел вас ваш порыв? Сидите в темноте с одиноким ковбоем… – Тихий голос Джоша звучал убаюкивающе, его лицо было совсем рядом. – И похоже, вас еще ждут большие неприятности.
Анна почувствовала трепет в груди: во взгляде Джоша безошибочно читалось его намерение. Глаза Анны расширились, но она не отвела взгляд.
– Я не боюсь неприятностей.
Ладонь Джоша легла на шею Анны. Кончиками пальцев он слегка приподнял ее подбородок. Он наклонился, его зеленые глаза сверкали как изумруды. И тут губы Джоша коснулись ее губ.
Анна замерла. Его губы были нежными, но настойчивыми. Сильная рука покоилась на шее Анны, его грудь касалась ее груди. Перед ее глазами плыла пелена, пронзаемая вспышками света, ей казалось, что она не дышит, она не ощущала биения сердца, не чувствовала ничего, кроме губ Джоша на своих губах. Все происходило так, как Анна себе представляла, и все же такого она не ожидала! Она потеряла чувство реальности, не могла думать, а просто плыла по волнам своих ощущений.
Рука, лежавшая на ее шее, дрогнула и напряглась, Анна услышала, как он глубоко вздохнул. Ей показалось, что он хочет отстраниться, и с губ Анны слетел тихий протестующий крик. Но Джош обнял ее за талию и притянул к себе.
Движения его стали более настойчивыми, требовательными, и Анна медленно подняла руку и обняла мускулистые плечи. Губы ее разомкнулись, и язык Джоша решительно проник в ее рот.
Ошеломленная, Анна отшатнулась… Ей показалось, что она теряет рассудок. Исчезли мысли, больше не звучал голос разума, остался только инстинкт, который будоражил и тревожил ее. Но Джош подавил тревогу, нежно взяв ее лицо в свои ладони, и стал целовать брови, скулы, глаза…
– Анна, – хрипло прошептал он, – прекрасная леди… – Джош ласково провел по бровям Анны, и она подняла глаза.
Сквозь пелену Анна увидела его улыбку, мальчишескую и обаятельную, его глаза, светившиеся радостью, мужественный подбородок, густые завитки волос, спускавшиеся на лоб, чувственный изгиб губ. Но больше всего ее внимание притягивали глаза – такие яркие, такие живые, глаза, которые, казалось, могли поглотить ее всю целиком.
Губы Джоша снова тихонько коснулись губ Анны, и у нее снова перехватило дыхание.
– Анна, дорогая, – пробормотал Джош. – В твоей жизни так мало радостей… и так много тайн. Позволь мне доставить тебе радость. Позволь мне узнать твои тайны…
Их губы вновь слились в поцелуе, у Анны даже не мелькнуло мысли воспротивиться или оттолкнуть Джоша, в голове у нее сейчас вообще не было никаких мыслей. Язык Джоша снова медленно скользнул в ее рот. Какой чудовищный, чудный ритуал! И еще Анне казалось, что Джош заполняет ее и становится частью ее самой, а если они едины, стоит ли сопротивляться?
Ее колотила дрожь. Что-то внутри нее судорожно сжималось, соски набухли и затвердели. Руки будто обмякли, но все же им хватило силы, чтобы обнять Джоша, ощутить через ткань рубашки напряжение мускулов и тепло. Яркие вспышки света, кружение теней, неуправляемый вихрь эмоций. Стоит ли спрашивать, как такое могло с ней случиться? Разве она что-то знала о настоящей страсти? Все началось с любопытства, а потом завертелось в каком-то темном, опасном, безудержном смерче, таящем нечто неизведанное.
Губы Джоша коснулись шеи Анны, она выгнула спину, подаваясь навстречу его губам. Дыхание Джоша не остужало пылающую кожу, а только раздувало пожиравший ее огонь. Анна дотронулась до его волос… они оказались не жесткими, как ей всегда представлялось, а мягкими и шелковистыми. Джош тихонько провел по пульсирующей жилке на шее Анны, а затем его рука скользнула ниже, к атласным завязкам.
Где-то вдалеке Анна услышала смутный голос разума. Она стала подыскивать слова, но к тому времени, когда они слетели с ее губ, они уже перестали иметь значение.
– Нет, – прошептала Анна, – мы не должны… Однако голос ее прозвучал слишком тихо, Анна сама едва услышала его. Сейчас она ясно видела только глаза Джоша – глубокие, темные, в которых можно было утонуть, его лицо и улыбку – нежную, обволакивающую.
– Я же советовал тебе быть осторожной… – тихо промолвил Джош.
Однако уже была развязана последняя завязка.
Обнаженные груди Анны почувствовали на себе губы Джоша, он что-то бормотал изумленно и восхищенно, его язык ласкал ее кожу… Это было какое-то безумие! Ей казалось, что в жилах пылает огонь, и волны желания уже готовы были превратиться в шторм.
– Прошу тебя… – прошептала Анна.
Она хотела попросить Джоша остановиться, потому что не в силах больше была испытывать такое мучительное наслаждение. Но она так и не закончила фразу. Пальцы Анны зарылись в волосы Джоша, она крепче прижала к себе его голову, закрыла глаза и отдалась охватившим ее чувствам. Анна даже не представляла себе, что такое бывает.
Краешком сознания Джош понимал, что он вовсе не желал такого поворота событий. Но теперь уже поздно было об этом думать. Сейчас он только чувствовал всепоглощающую страсть Анны, которая захлестнула и его самого. Ему казалось, что он уже почти растворился в этой женщине, и теперь уже не разобрать, где она, а где он сам. Все это походило на безумие. Джош никогда не испытывал ничего подобного.
Руки Джоша осязали стройное и податливое тело Анны, прошлись по изгибу талии, опустились на бедра. Джош чувствовал, что у него дрожат пальцы, да и сам он весь дрожал, и сердце колотилось с бешеной силой. Джош успел подумать: “Я знал… знал, что это произойдет с нами…” А потом он уже ни о чем не мог думать – потому что Анна целиком заполнила его.
Джош осторожно уложил Анну на скамью, его ладонь легла на ее ногу. Легкая ткань подола покорно поднималась вслед за его рукой, которая уже легла на колено, потом коснулась бедра.
– Анна! – только и успел торжествующе прошептать Джош.
“Нет, нельзя, – мелькнула у Анны смутная мысль, – это не должно случиться!..” Но тело ее пылало, голова кружилась, и тут Анна ощутила на себе теплую тяжесть. Ночной воздух щекотал ее голые ноги, которыми она сжимала бедра Джоша. “Господи, неужели это со мной?..” – мелькнуло где-то вдали, но тут же исчезло, сметенное водоворотом чувств. Заполнившее Анну желание отогнало прочь все мысли. Джош. Это все, о чем она сейчас могла думать…
Джош на мгновение отстранился, его ладонь скользнула вниз и очутилась между их телами. Внезапная вспышка паники заставила Анну открыть глаза, она увидела лицо Джоша, сведенное судорогой желания. Дыхание его было прерывистым, горевшие огнем глаза глядели прямо в глаза Анны.
– Останови меня, Анна! – хриплым шепотом взмолился Джош. – Останови…
Анна понимала, что он прав, что пока еще не поздно… Им не следовало делать этого. Она не должна…
Однако руки сами обвились вокруг его плеч, губы искали его губы, и единственным звуком, вырвавшимся из ее горла, оказался короткий, приглушенный вскрик… Анна почувствовала, как напряглось тело Джоша, и подалась ему навстречу. “Надо, надо остановить его…”
Но было уже поздно.
Глава 12
Стояло ясное осеннее утро. Джош неторопливо брел по покрытой росой траве в направлении особняка. Прохладный воздух бодрил, вызывая смутные воспоминания о доме и… об Анне – в свете камина, с распущенными по плечам волосами, теплым румянцем на щеках и сверкающими глазами. Анна. Похоже, ее присутствие он теперь ощущал везде.
Джош знал, что после близости с женщиной такое бывает. Иногда даже возникает нежность, и это может длиться часы, а то и дни. Иногда, если очень повезет, это чувство растягивается на годы. Но того, что сейчас испытывал Джош, раньше с ним не происходило никогда. Нынешние чувства были настолько непривычными и яркими, что порой просто ошеломляли его, как это было прошлой ночью, когда он уходил от Анны.
С самого начала он знал, что так должно случиться, и оказался прав. Его мать сказала бы, что это судьба. Едва увидев Анну, Джош понял это, но происшедшее все равно оказалось неожиданным. Его бедное воображение не могло ему подсказать такого.
Джош поднялся по ступенькам, взялся за ручку двери… Затем, улыбнувшись, он наклонился и отстегнул шпоры и только тогда вошел.
В доме было по-утреннему прохладно и тихо. Солнце еще не устремило лучи в окна, а слуги были заняты делами в задней части дома. Джош почувствовал волнующий запах готовящегося завтрака, из кухни донеслись какие-то звуки, однако вскоре все опять стихло.
Он задержался в гостиной, очарованный атмосферой этой комнаты: в ней явственно читался вкус хозяйки. Подобная комната, безусловно, не могла принадлежать ни фермеру, ни даже просто американцу. На стенах обои с темными розами, кресла на тонких ножках, несколько маленьких пухлых диванчиков, обтянутых полосатым шелком. Окна закрывали тяжелые розовые портьеры, изящные безделушки из фарфора и стекла стояли повсюду, где только возможно. Столы покрыты кружевными и ситцевыми скатертями, и даже ножки пианино, как ножки скромницы, задрапированы материей. Увидев это, Джош усмехнулся.
В углу стоял граммофон, заинтересовавший его. Как-то раз Джош видел фотографию граммофона в одной из газет, однако назначение этого предмета так и осталось для него непонятным. Рядом находился “волшебный фонарь” – однажды Джош имел дело с таким в Денвере, поэтому точно знал, что это за штука. Он взял фонарь, посмотрел в глазок и увидел какой-то пасторальный пейзаж, возможно, английский. Джош поставил фонарь на место. В Денвере картинки были гораздо интереснее.
Неделю назад, даже еще вчера, Джош смотрел на эту комнату, с ее шикарной обстановкой и всякими механическими игрушками с пренебрежением, а то и с возмущением. Но сегодня она казалась ему уютной и элегантной, потому что это была комната Анны. Везде чувствовалось прикосновение ее руки. Именно этим Джош мог объяснить столь кардинальную перемену своего отношения к гостиной.
Услышав шаги в холле, он вернулся к двери. Увидев его, служанка раскрыла рот и едва не выронила тяжелый поднос, который несла.
– Это завтрак для мисс Анны? – поинтересовался Джош.
Служанка будто остолбенела и безропотно дала Джошу забрать у нее поднос.
– Эй, послушайте… – только и смогла вымолвить она.
– Иди занимайся своими делами, – велел Джош. – А поднос я сам отнесу.
Глаза служанки округлились от страха.
– Нет, сэр, это невозможно! Никому не разрешено подниматься наверх. Мисс Анна, она же меня выгонит, да и вас тоже. Прошу, сэр, не делайте этого!
Джош, уже поднимавшийся по лестнице, обернулся и подмигнул.
– Успокойся, Лизабель, никто тебя не выгонит, – весело заверил он. – А о себе я сам позабочусь.
Оставив ошеломленную служанку стоять столбом в холле, Джош продолжил свой путь, весело перескакивая через две ступеньки.
Анна сидела у туалетного столика и неловкими, судорожными движениями расчесывала волосы. Женщина, глядевшая на нее из зеркала, казалась больной и вялой – под глазами лиловые тени, выражение лица какое-то отстраненное и безжизненное.
Пожалуй, впервые в жизни Анна вообще не спала всю ночь. Она не помнила, как покинула летний домик. В груди болью отзывалась память о бесчисленных поцелуях, бесконечных ласках, перемежаемых нежным шепотом. Какая злая сила привела ее к тому, что она оказалась вне времени и пространства? Та женщина, которая вчера была в летнем домике, и та, которая сейчас смотрела из зеркала, ничем не напоминали друг друга. Только когда Анна добралась до своей спальни, зажгла лампу и увидела в зеркале растрепанную, раскрасневшуюся фурию с горящими глазами, только тогда она вернулась к реальности. И эта реальность настолько ошеломила ее, что Анна с трудом теперь приходила в себя.
Расческа с ручкой из слоновой кости выпала из ее онемевших пальцев, задев туалетный столик и стоявшую на нем бутылочку с туалетной водой. Анна не заметила этого, она вцепилась в край столика в героической попытке отогнать воспоминания, но безуспешно. На нее вновь обрушилось это обжигающее и леденящее-потрясение, и не было способа избавиться от него, как ни старайся.
Господи, что же она натворила? Анна как бы увидела себя со стороны и содрогнулась. Вот она в темноте извивается всем телом под тяжестью ковбоя, подол задран, от необузданного желания с губ слетают непристойные крики. Его руки ласкают ее, губы ищут ее губы, тяжелое тело вдавливает ее… Анну охватила дрожь. Нет, этого не могло быть! Анна Эджком не могла так себя вести.
Ведь у нее и в мыслях не было ничего подобного. Так, безобидные фантазии, безвредное любопытство, смутный сон, но и только. Могла ли она подумать, что зайдет так далеко? Да разве она могла себе такое даже представить?
Замужество оставило у Анны смутные воспоминания о торопливой, неловкой возне под одеялом, выполнение супружеских обязанностей не было особо приятным делом, но от этого нельзя было уклониться. Разве она могла представить себе, что те же самые, в сущности, нелепые действия могут так пьянить и лишать разума? Никогда с мужем Анна не испытывала и не позволяла себе того, что испытала и позволила прошлой ночью. И самое страшное… самое ужасное заключалось в том… что она наслаждалась этим. Возможно, объективная оценка собственного поведения и привела ее в столь плачевное состояние сегодня утром.
Анна поднялась с пуфика и принялась расхаживать по комнате, как делала это большую часть ночи. Страх в ее душе перерос в панику, когда она заметила пробивающиеся сквозь портьеры лучи утреннего солнца и осознала, что самое худшее еще впереди. Да, самое худшее только начиналось.
То, что произошло вчера ночью в летнем домике с малознакомым мужчиной, не могло благополучно закончиться страстным поцелуем и прощальными ласками. Нельзя было привести в порядок одежду и считать, что все по-прежнему. Ей, леди Хартли, владелице ранчо “Три холма”, теперь придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Она будет видеть это, глядя на себя в зеркало, ужасная тайна будет ложиться вместе с ней в постель по ночам, и более того, ей придется смотреть в глаза Джошу.
Она согрешила с Джошем Коулманом. Она переспала с ним, проявив не больше благоразумия, чем обычная шлюха, и каждый раз при виде Джоша она будет вспоминать об этом. И он будет вспоминать. Боже мой, как же такое могло случиться? Как она могла это допустить?
Но какой толк в панике? Анна постаралась взять себя в руки. Она остановилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. А потом решительно заявила самой себе:
– Прекрати!
Еще раз глубоко вздохнув, Анна разжала кулаки. Она подумала, что сейчас уже не имеет значения, как это могло случиться. Что случилось, то случилось, тут ничего уже не изменишь. И она не позволит себе так из-за этого распускаться. Она справится. Ведь она Анна Эджком, леди Хартли, которая всегда добивалась того, чего хотела. Да, она справится.
– Доброе утро, – раздался позади нее радостный голос. – Завтрак подан.
Анна обернулась. На пороге ее спальни стоял Джош.
И вся ее вновь обретенная храбрость и решительность тут же испарились. Анну вновь охватила дрожь, справиться с которой было невозможно. В течение минуты, показавшейся ей бесконечной, Анна только и могла, что молча смотреть на Джоша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Джоша охватило непреодолимое желание поцеловать Анну. От предвкушения этого поцелуя у него даже защипало губы, мускулы напряглись. Это случится… но не сейчас. Сейчас ему хотелось просто слушать голос Анны, наблюдать, как вздымается и опускается ее грудь, когда она говорит, видеть блики лунного света, запутавшиеся в ее волосах. Хотелось любоваться ею, и казалось, подобное занятие ему никогда не наскучит.
– А почему вы вышли за него замуж? – поинтересовался Джош.
Вопрос, который в устах кого-то другого мог показаться Анне нескромным, у Джоша прозвучал совершенно естественно.
– Потому что мне этого хотелось, – честно ответила Анна, а потом, пожав плечами, добавила: – Тогда это казалось мне правильным решением. Мы с Марком всегда прекрасно ладили… поэтому я подумала, что нам следует пожениться. Все равно в моем окружении не было ни одного мужчины, к которому бы я испытывала какие-нибудь чувства. Марк как раз унаследовал ранчо и собирался ехать в Техас, и я решила уехать вместе с ним. То есть я практически сбежала с ним, и мы поженились на пароходе, в открытом море. Думаю, что с моей стороны это был какой-то импульс.
Джош чуть повернулся и положил руку на спинку скамьи, его пальцы оказались всего в нескольких дюймах от плеча Анны. На его губах появилась мягкая, снисходительная улыбка. Анна взглянула на него, и Джош как будто шутя убрал с ее виска прядь волос.
– Вам следует быть поосторожнее с подобными импульсами, – с легкой язвительностью произнес он. Глаза Джоша светились глубоким, теплым светом. – Видите, куда завел вас ваш порыв? Сидите в темноте с одиноким ковбоем… – Тихий голос Джоша звучал убаюкивающе, его лицо было совсем рядом. – И похоже, вас еще ждут большие неприятности.
Анна почувствовала трепет в груди: во взгляде Джоша безошибочно читалось его намерение. Глаза Анны расширились, но она не отвела взгляд.
– Я не боюсь неприятностей.
Ладонь Джоша легла на шею Анны. Кончиками пальцев он слегка приподнял ее подбородок. Он наклонился, его зеленые глаза сверкали как изумруды. И тут губы Джоша коснулись ее губ.
Анна замерла. Его губы были нежными, но настойчивыми. Сильная рука покоилась на шее Анны, его грудь касалась ее груди. Перед ее глазами плыла пелена, пронзаемая вспышками света, ей казалось, что она не дышит, она не ощущала биения сердца, не чувствовала ничего, кроме губ Джоша на своих губах. Все происходило так, как Анна себе представляла, и все же такого она не ожидала! Она потеряла чувство реальности, не могла думать, а просто плыла по волнам своих ощущений.
Рука, лежавшая на ее шее, дрогнула и напряглась, Анна услышала, как он глубоко вздохнул. Ей показалось, что он хочет отстраниться, и с губ Анны слетел тихий протестующий крик. Но Джош обнял ее за талию и притянул к себе.
Движения его стали более настойчивыми, требовательными, и Анна медленно подняла руку и обняла мускулистые плечи. Губы ее разомкнулись, и язык Джоша решительно проник в ее рот.
Ошеломленная, Анна отшатнулась… Ей показалось, что она теряет рассудок. Исчезли мысли, больше не звучал голос разума, остался только инстинкт, который будоражил и тревожил ее. Но Джош подавил тревогу, нежно взяв ее лицо в свои ладони, и стал целовать брови, скулы, глаза…
– Анна, – хрипло прошептал он, – прекрасная леди… – Джош ласково провел по бровям Анны, и она подняла глаза.
Сквозь пелену Анна увидела его улыбку, мальчишескую и обаятельную, его глаза, светившиеся радостью, мужественный подбородок, густые завитки волос, спускавшиеся на лоб, чувственный изгиб губ. Но больше всего ее внимание притягивали глаза – такие яркие, такие живые, глаза, которые, казалось, могли поглотить ее всю целиком.
Губы Джоша снова тихонько коснулись губ Анны, и у нее снова перехватило дыхание.
– Анна, дорогая, – пробормотал Джош. – В твоей жизни так мало радостей… и так много тайн. Позволь мне доставить тебе радость. Позволь мне узнать твои тайны…
Их губы вновь слились в поцелуе, у Анны даже не мелькнуло мысли воспротивиться или оттолкнуть Джоша, в голове у нее сейчас вообще не было никаких мыслей. Язык Джоша снова медленно скользнул в ее рот. Какой чудовищный, чудный ритуал! И еще Анне казалось, что Джош заполняет ее и становится частью ее самой, а если они едины, стоит ли сопротивляться?
Ее колотила дрожь. Что-то внутри нее судорожно сжималось, соски набухли и затвердели. Руки будто обмякли, но все же им хватило силы, чтобы обнять Джоша, ощутить через ткань рубашки напряжение мускулов и тепло. Яркие вспышки света, кружение теней, неуправляемый вихрь эмоций. Стоит ли спрашивать, как такое могло с ней случиться? Разве она что-то знала о настоящей страсти? Все началось с любопытства, а потом завертелось в каком-то темном, опасном, безудержном смерче, таящем нечто неизведанное.
Губы Джоша коснулись шеи Анны, она выгнула спину, подаваясь навстречу его губам. Дыхание Джоша не остужало пылающую кожу, а только раздувало пожиравший ее огонь. Анна дотронулась до его волос… они оказались не жесткими, как ей всегда представлялось, а мягкими и шелковистыми. Джош тихонько провел по пульсирующей жилке на шее Анны, а затем его рука скользнула ниже, к атласным завязкам.
Где-то вдалеке Анна услышала смутный голос разума. Она стала подыскивать слова, но к тому времени, когда они слетели с ее губ, они уже перестали иметь значение.
– Нет, – прошептала Анна, – мы не должны… Однако голос ее прозвучал слишком тихо, Анна сама едва услышала его. Сейчас она ясно видела только глаза Джоша – глубокие, темные, в которых можно было утонуть, его лицо и улыбку – нежную, обволакивающую.
– Я же советовал тебе быть осторожной… – тихо промолвил Джош.
Однако уже была развязана последняя завязка.
Обнаженные груди Анны почувствовали на себе губы Джоша, он что-то бормотал изумленно и восхищенно, его язык ласкал ее кожу… Это было какое-то безумие! Ей казалось, что в жилах пылает огонь, и волны желания уже готовы были превратиться в шторм.
– Прошу тебя… – прошептала Анна.
Она хотела попросить Джоша остановиться, потому что не в силах больше была испытывать такое мучительное наслаждение. Но она так и не закончила фразу. Пальцы Анны зарылись в волосы Джоша, она крепче прижала к себе его голову, закрыла глаза и отдалась охватившим ее чувствам. Анна даже не представляла себе, что такое бывает.
Краешком сознания Джош понимал, что он вовсе не желал такого поворота событий. Но теперь уже поздно было об этом думать. Сейчас он только чувствовал всепоглощающую страсть Анны, которая захлестнула и его самого. Ему казалось, что он уже почти растворился в этой женщине, и теперь уже не разобрать, где она, а где он сам. Все это походило на безумие. Джош никогда не испытывал ничего подобного.
Руки Джоша осязали стройное и податливое тело Анны, прошлись по изгибу талии, опустились на бедра. Джош чувствовал, что у него дрожат пальцы, да и сам он весь дрожал, и сердце колотилось с бешеной силой. Джош успел подумать: “Я знал… знал, что это произойдет с нами…” А потом он уже ни о чем не мог думать – потому что Анна целиком заполнила его.
Джош осторожно уложил Анну на скамью, его ладонь легла на ее ногу. Легкая ткань подола покорно поднималась вслед за его рукой, которая уже легла на колено, потом коснулась бедра.
– Анна! – только и успел торжествующе прошептать Джош.
“Нет, нельзя, – мелькнула у Анны смутная мысль, – это не должно случиться!..” Но тело ее пылало, голова кружилась, и тут Анна ощутила на себе теплую тяжесть. Ночной воздух щекотал ее голые ноги, которыми она сжимала бедра Джоша. “Господи, неужели это со мной?..” – мелькнуло где-то вдали, но тут же исчезло, сметенное водоворотом чувств. Заполнившее Анну желание отогнало прочь все мысли. Джош. Это все, о чем она сейчас могла думать…
Джош на мгновение отстранился, его ладонь скользнула вниз и очутилась между их телами. Внезапная вспышка паники заставила Анну открыть глаза, она увидела лицо Джоша, сведенное судорогой желания. Дыхание его было прерывистым, горевшие огнем глаза глядели прямо в глаза Анны.
– Останови меня, Анна! – хриплым шепотом взмолился Джош. – Останови…
Анна понимала, что он прав, что пока еще не поздно… Им не следовало делать этого. Она не должна…
Однако руки сами обвились вокруг его плеч, губы искали его губы, и единственным звуком, вырвавшимся из ее горла, оказался короткий, приглушенный вскрик… Анна почувствовала, как напряглось тело Джоша, и подалась ему навстречу. “Надо, надо остановить его…”
Но было уже поздно.
Глава 12
Стояло ясное осеннее утро. Джош неторопливо брел по покрытой росой траве в направлении особняка. Прохладный воздух бодрил, вызывая смутные воспоминания о доме и… об Анне – в свете камина, с распущенными по плечам волосами, теплым румянцем на щеках и сверкающими глазами. Анна. Похоже, ее присутствие он теперь ощущал везде.
Джош знал, что после близости с женщиной такое бывает. Иногда даже возникает нежность, и это может длиться часы, а то и дни. Иногда, если очень повезет, это чувство растягивается на годы. Но того, что сейчас испытывал Джош, раньше с ним не происходило никогда. Нынешние чувства были настолько непривычными и яркими, что порой просто ошеломляли его, как это было прошлой ночью, когда он уходил от Анны.
С самого начала он знал, что так должно случиться, и оказался прав. Его мать сказала бы, что это судьба. Едва увидев Анну, Джош понял это, но происшедшее все равно оказалось неожиданным. Его бедное воображение не могло ему подсказать такого.
Джош поднялся по ступенькам, взялся за ручку двери… Затем, улыбнувшись, он наклонился и отстегнул шпоры и только тогда вошел.
В доме было по-утреннему прохладно и тихо. Солнце еще не устремило лучи в окна, а слуги были заняты делами в задней части дома. Джош почувствовал волнующий запах готовящегося завтрака, из кухни донеслись какие-то звуки, однако вскоре все опять стихло.
Он задержался в гостиной, очарованный атмосферой этой комнаты: в ней явственно читался вкус хозяйки. Подобная комната, безусловно, не могла принадлежать ни фермеру, ни даже просто американцу. На стенах обои с темными розами, кресла на тонких ножках, несколько маленьких пухлых диванчиков, обтянутых полосатым шелком. Окна закрывали тяжелые розовые портьеры, изящные безделушки из фарфора и стекла стояли повсюду, где только возможно. Столы покрыты кружевными и ситцевыми скатертями, и даже ножки пианино, как ножки скромницы, задрапированы материей. Увидев это, Джош усмехнулся.
В углу стоял граммофон, заинтересовавший его. Как-то раз Джош видел фотографию граммофона в одной из газет, однако назначение этого предмета так и осталось для него непонятным. Рядом находился “волшебный фонарь” – однажды Джош имел дело с таким в Денвере, поэтому точно знал, что это за штука. Он взял фонарь, посмотрел в глазок и увидел какой-то пасторальный пейзаж, возможно, английский. Джош поставил фонарь на место. В Денвере картинки были гораздо интереснее.
Неделю назад, даже еще вчера, Джош смотрел на эту комнату, с ее шикарной обстановкой и всякими механическими игрушками с пренебрежением, а то и с возмущением. Но сегодня она казалась ему уютной и элегантной, потому что это была комната Анны. Везде чувствовалось прикосновение ее руки. Именно этим Джош мог объяснить столь кардинальную перемену своего отношения к гостиной.
Услышав шаги в холле, он вернулся к двери. Увидев его, служанка раскрыла рот и едва не выронила тяжелый поднос, который несла.
– Это завтрак для мисс Анны? – поинтересовался Джош.
Служанка будто остолбенела и безропотно дала Джошу забрать у нее поднос.
– Эй, послушайте… – только и смогла вымолвить она.
– Иди занимайся своими делами, – велел Джош. – А поднос я сам отнесу.
Глаза служанки округлились от страха.
– Нет, сэр, это невозможно! Никому не разрешено подниматься наверх. Мисс Анна, она же меня выгонит, да и вас тоже. Прошу, сэр, не делайте этого!
Джош, уже поднимавшийся по лестнице, обернулся и подмигнул.
– Успокойся, Лизабель, никто тебя не выгонит, – весело заверил он. – А о себе я сам позабочусь.
Оставив ошеломленную служанку стоять столбом в холле, Джош продолжил свой путь, весело перескакивая через две ступеньки.
Анна сидела у туалетного столика и неловкими, судорожными движениями расчесывала волосы. Женщина, глядевшая на нее из зеркала, казалась больной и вялой – под глазами лиловые тени, выражение лица какое-то отстраненное и безжизненное.
Пожалуй, впервые в жизни Анна вообще не спала всю ночь. Она не помнила, как покинула летний домик. В груди болью отзывалась память о бесчисленных поцелуях, бесконечных ласках, перемежаемых нежным шепотом. Какая злая сила привела ее к тому, что она оказалась вне времени и пространства? Та женщина, которая вчера была в летнем домике, и та, которая сейчас смотрела из зеркала, ничем не напоминали друг друга. Только когда Анна добралась до своей спальни, зажгла лампу и увидела в зеркале растрепанную, раскрасневшуюся фурию с горящими глазами, только тогда она вернулась к реальности. И эта реальность настолько ошеломила ее, что Анна с трудом теперь приходила в себя.
Расческа с ручкой из слоновой кости выпала из ее онемевших пальцев, задев туалетный столик и стоявшую на нем бутылочку с туалетной водой. Анна не заметила этого, она вцепилась в край столика в героической попытке отогнать воспоминания, но безуспешно. На нее вновь обрушилось это обжигающее и леденящее-потрясение, и не было способа избавиться от него, как ни старайся.
Господи, что же она натворила? Анна как бы увидела себя со стороны и содрогнулась. Вот она в темноте извивается всем телом под тяжестью ковбоя, подол задран, от необузданного желания с губ слетают непристойные крики. Его руки ласкают ее, губы ищут ее губы, тяжелое тело вдавливает ее… Анну охватила дрожь. Нет, этого не могло быть! Анна Эджком не могла так себя вести.
Ведь у нее и в мыслях не было ничего подобного. Так, безобидные фантазии, безвредное любопытство, смутный сон, но и только. Могла ли она подумать, что зайдет так далеко? Да разве она могла себе такое даже представить?
Замужество оставило у Анны смутные воспоминания о торопливой, неловкой возне под одеялом, выполнение супружеских обязанностей не было особо приятным делом, но от этого нельзя было уклониться. Разве она могла представить себе, что те же самые, в сущности, нелепые действия могут так пьянить и лишать разума? Никогда с мужем Анна не испытывала и не позволяла себе того, что испытала и позволила прошлой ночью. И самое страшное… самое ужасное заключалось в том… что она наслаждалась этим. Возможно, объективная оценка собственного поведения и привела ее в столь плачевное состояние сегодня утром.
Анна поднялась с пуфика и принялась расхаживать по комнате, как делала это большую часть ночи. Страх в ее душе перерос в панику, когда она заметила пробивающиеся сквозь портьеры лучи утреннего солнца и осознала, что самое худшее еще впереди. Да, самое худшее только начиналось.
То, что произошло вчера ночью в летнем домике с малознакомым мужчиной, не могло благополучно закончиться страстным поцелуем и прощальными ласками. Нельзя было привести в порядок одежду и считать, что все по-прежнему. Ей, леди Хартли, владелице ранчо “Три холма”, теперь придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Она будет видеть это, глядя на себя в зеркало, ужасная тайна будет ложиться вместе с ней в постель по ночам, и более того, ей придется смотреть в глаза Джошу.
Она согрешила с Джошем Коулманом. Она переспала с ним, проявив не больше благоразумия, чем обычная шлюха, и каждый раз при виде Джоша она будет вспоминать об этом. И он будет вспоминать. Боже мой, как же такое могло случиться? Как она могла это допустить?
Но какой толк в панике? Анна постаралась взять себя в руки. Она остановилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. А потом решительно заявила самой себе:
– Прекрати!
Еще раз глубоко вздохнув, Анна разжала кулаки. Она подумала, что сейчас уже не имеет значения, как это могло случиться. Что случилось, то случилось, тут ничего уже не изменишь. И она не позволит себе так из-за этого распускаться. Она справится. Ведь она Анна Эджком, леди Хартли, которая всегда добивалась того, чего хотела. Да, она справится.
– Доброе утро, – раздался позади нее радостный голос. – Завтрак подан.
Анна обернулась. На пороге ее спальни стоял Джош.
И вся ее вновь обретенная храбрость и решительность тут же испарились. Анну вновь охватила дрожь, справиться с которой было невозможно. В течение минуты, показавшейся ей бесконечной, Анна только и могла, что молча смотреть на Джоша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32