Какие отношения связывали Адди с тем мужчиной, который привез ее в больницу и каждый день приезжает справиться о ее состоянии? Она этого не помнила и не хотела вспоминать.
В этот момент снова появился доктор Сноу.
– Боюсь, вам пора уходить, мистер Бойл. Для одного дня у нее слишком много волнений.
– Конечно. – Поцеловав жену, Дэн поднялся. – После ужина мы с твоей матерью еще тебя навестим. А сейчас немного отдохни, как советует доктор.
– Да, я устала. – Откинувшись на подушки, она закрыла глаза и мгновенно уснула.
Доктор Сноу и Дэн тихо вышли из палаты.
На улице Дэн, пытавшийся поймать кеб, вскоре обнаружил, что у него есть конкурент – приятный мужчина с обезоруживающей улыбкой.
Первый кеб они оба уступили какой-то пожилой даме.
– Что вы скажете, если мы вместе сядем в следующий? – предложил мужчина.
– Идет. Куда вы направляетесь?
– В свой банк, на Треднидл-стрит.
– Отлично, тогда я вас подброшу, а сам поеду дальше. – Дэн отдал кебмену соответствующие распоряжения, и экипаж тронулся. Время от времени Дэн украдкой поглядывал на своего спутника, лицо которого казалось ему смутно знакомым.
– Надеюсь, вы не сочтете меня невежливым, – не в силах подавить любопытство, наконец сказал Дэн, – но я хотел бы кое о чем спросить вас. Я писатель и бывший репортер, так что сталкивался со многими. Мы не встречались прежде? Я почти уверен, что где-то вас видел.
Незнакомец задумчиво посмотрел на него.
– Не припоминаю, сэр. Впрочем, у меня плохая память. – Он усмехнулся. – Возможно, дело в том, что у меня заурядное лицо.
– Да нет, ничуть. Я-то своей памятью горжусь. Но, если мы и встречались, не могу вспомнить где.
– Вы вышли из больницы святого Фомы. Кто-нибудь из ваших родных болен?
– Не совсем так… – заколебавшись, ответил Дэн. «Нет смысла посвящать совершенно незнакомого человека в длинную, запутанную историю», – наконец решил он и кратко сообщил: – Моя жена лежит здесь на обследовании. Так, ничего страшного.
– Рад слышать. Когда у тебя есть близкая женщина, нужно делать все возможное, чтобы она была здорова и счастлива.
Какое странное заявление! Дэн даже заморгал от удивления.
– О, я согласен. – Тщательно обдумав свой вопрос, он небрежно проговорил: – А вы женаты?
Наступила продолжительная пауза, и Дэн уже начал сожалеть о своем вопросе, когда незнакомец наконец отозвался:
– Едва не женился. Я сходил с ума по этой девушке. – Его плечи поникли. – Видите ли, – с болью в голосе продолжал он, – мне трудно говорить об этом – я ее потерял.
– Она полюбила другого?
– Она умерла.
– О, мне не стоило вас об этом спрашивать, – смутился Дэн. – Прошу меня простить и принять искренние соболезнования.
– Ничего страшного. И благодарю за сочувствие. А, мы уже почти приехали. – Он сунул руку в карман. – Позвольте разделить с вами плату за проезд.
– Не хочу и слышать об этом. Кстати, меня зовут Дэниел Бойл. – Он протянул попутчику руку.
На губах незнакомца появилась загадочная улыбка.
– Рад с вами познакомиться, мистер Бойл, – пожав ему руку, сказал он. – Мое имя – Чарльз Уэллс. Спасибо, что подвезли.
Кеб остановился на углу, и Уэллс вышел. Приложив на прощание руку к своему котелку, он быстро пошел прочь.
Кеб уже тронулся, когда в сознании Дэна промелькнуло: «Боже мой! Это же «Человек, который сорвал банк в Монте-Карло»!»
– Кебмен, вы знаете, кто тот джентльмен, который сейчас сошел?
– Не имею понятия, сэр.
– Чарльз Уэллс. Его фотографии были на первых полосах всех лондонских газет. Тот самый парень, который выиграл в Монте-Карло миллион! Надо будет сказать Адди.
Правда, вряд ли она слышала о Чарльзе Уэллсе. Дэн пожалел, что тот не представился раньше. Он бы пригласил Уэллса в клуб и выслушал его историю, что называется, из первых уст.
Кажется, приятный, скромный парень. Как жаль, что его любимая умерла.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 1
Дэниэл Бойл – Мартину Голдстоуну
Дорогой Мартин!
Прошу прощения за то, что долго не отвечал на твое письмо от 14 января. Честно говоря, задержка была в основном вызвана моим нежеланием информировать тебя, что книга не будет закончена в срок. Несомненно, установившаяся в австралийском обществе атмосфера неопределенности, страха, отчаяния, депрессии повлияла и на мою жизнь и работу.
Земельный бум восьмидесятых завершился чудовищным крахом, в эмоциональном отношении потрясшим континент так же сильно, как извержение Кракатау потрясло физически. Банки лопнули, существовавшие только на бумаге состояния в один день исчезли, банкротства поразили экономику, словно степной пожар или скорее засуха, которая лишила жизненных сил наши некогда цветущие земли.
Упала даже добыча золота. В течение 1850–60-х годов наша доля на мировом рынке постоянно росла. В те счастливые годы мы производили в среднем по 24 900 тысяч тройских унции – по сравнению с нынешними 11 600 тысяч.
Что же касается нашего былого господства на мировом рынке шерсти, то соответствующие цифры мне горько даже упоминать. Конечно, овцы не могут расти, а тем более размножаться на пастбищах, которые с каждым годом становятся все более бесплодными.
В придачу к засухе и экономическому спаду на нас обрушилась забастовка моряков, которая продолжается третий год. Она началась, когда мой знаменитый тесть Терренс Трент предложил Ассоциации судовладельцев заключить соглашение с влиятельной Профсоюзной палатой Мельбурна. Судовладельцы отказались, поклявшись, что не поддадутся «профсоюзному шантажу», даже если все их суда сгниют у причалов. С тех пор ни та, ни другая сторона не отступила ни на дюйм, но папа убежден, что в конце концов судовладельцы капитулируют.
Я уверен, он прав. Своим тупым упрямством, упорным нежеланием выполнять справедливые требования отдельных профсоюзов правящие классы добились только того, что эти профсоюзы сплотились, образовав своеобразное братство, которое в ближайшее время станет в колониях самой мощной политической силой.
Я понимаю, что, перечисляя все беды и напасти, становлюсь похожим на библейского Иова. Преподобный Флетчер сравнивает народ Австралии с древними израильтянами, бредущими в Ханаан в поисках Земли обетованной. Наша маленькая Лиза говорит о нынешних трудностях более простым языком: «Темнее всего перед рассветом».
И действительно, на горизонте появились проблески надежды. Как писатель и политолог, я могу с гордостью утверждать, что ни одно государство или группа государств не приложили таких усилий в деле развития демократии, либерализма, укрепления гражданских прав и индивидуальных свобод, как Австралия.
В каждой из наших колоний уже приняты или находятся в стадии принятия законы о пенсионном обеспечении, а также налоговое законодательство, позволяющее собирать средства для выполнения общественных работ, строительства больниц, библиотек.
Но самое отрадное – неудержимое стремление всех шести колоний к объединению в федерацию. Первоначально оно было вызвано общим страхом перед германской колонизацией Новой Гвинеи, но теперь движущие нами мотивы имеют более позитивную природу. Австралийцы поняли, что упряжка из шести лошадей, тянущая в одном направлении, гораздо лучше, чем шесть лошадей, тянущие в разные стороны. Первый важный шаг к достижению этой цели был сделан в 1891 году – создано Собрание Австралийской Федерации с представительством от всех колоний материка и Новой Зеландии.
Мы также надеемся, что недавнее открытие месторождений золота в пустынях Западной Австралии, в четырехстах милях от Перта, поможет нам восстановить утраченные позиции на мировом рынке. Собственно говоря, на следующей неделе я уезжаю в Калгурли, где и находятся эти новые месторождения.
Адди хочет ехать со мной – несмотря на все мои возражения. Я совершенно убежден, что лагерь старателей – неподходящее место для леди, хотя она и утверждает, что никогда не претендовала на это звание. Что за характер!
Сейчас моя милая жена, заглядывая мне через плечо, читает данное послание. Адди просит передать Сибил, что в парламентах колоний сейчас обсуждается билль о праве голоса для женщин! Согласитесь, что даже в таких просвещенных демократических странах, как Англия и Соединенные Штаты, избирательное право для женщин – все еще очень отдаленная перспектива.
В заключение я хотел бы выразить свое искреннее сожаление по поводу того, что не сумел вовремя закончить свою последнюю работу. В Калгурли, куда я отправляюсь по заданию газеты «Бумеранг», издаваемой лейбористской партией, постараюсь собрать для своей книги интересный материал.
Наши самые теплые пожелания Сибил и Мелани, и приглашаю всю вашу семью совершить летом океанский круиз в Австралию, чтобы погостить у нас месяц или два.
Твой преданный друг, Дэн Бойл.
– Пойду отправлю письмо Мартину, – уже из прихожей сказал Дэн. – У тебя есть для меня какие-нибудь поручения, дорогая?
– Нет. Когда ты вернешься?
– Пожалуй, загляну в редакцию «Бумеранга» и приглашу Билла Лейна пропустить стаканчик-другой. Дома буду к шести.
Большой дом, в котором жили Бойлы, был построен в георгианском стиле. Опоясывавшую его веранду поддерживали четыре дорические колонны. Когда-то ее густо оплетали ветви магнолии и жимолости; теперь же, после многолетней засухи, от былого великолепия остались только высохшие коричневые стволы.
Конюшня, в которую направился Дэн, располагалась на заднем дворе.
– Сегодня я возьму Перчика, Тим, – сказал он, обращаясь к чистившему стойла конюху Тиму Фоли. – Но ты не спеши. Я пока прогуляюсь на южный луг – посмотрю, как там коровы.
– Будет сделано, сэр.
Несмотря на плохое качество фуража, животные выглядели вполне упитанными. Стадо процветало благодаря специальным добавкам, которыми снабжал Бойлов владелец местной шорной мастерской Рей Хой. Имевший у некоторых суеверных граждан репутацию колдуна, он пользовал своих подопечных минералами и травами, которые собирал в лесу.
– Я ем то же самое, что и они, – любил похвастаться он. – И посмотрите, в какой я форме! – Лукаво подмигнув, он обычно добавлял: – Обслуживаю трех вдов и парочку неверных жен, заметьте – каждую неделю!
Довольный осмотром, Дэн вернулся на конюшню, где его уже ждал оседланный Перчик – красивый гнедой жеребец.
– Ну что, едете, мистер Бойл? – из глубины сарая спросил Фоли.
– Да, спасибо, Тим. Еще увидимся. – Он ловко вскочил на коня и слегка похлопал его по шее.
– Вперед!
Приехав в Мельбурн в начале второго, Дэн оставил Перчика в платной конюшне, которая находилась всего в квартале от редакции «Бумеранга». Отправив письмо, он направился в редакцию.
За столом прямо напротив входа сидела энергичная темноволосая и темноглазая молодая женщина. Посмотрев на Дэна, она улыбнулась.
– О, Дэнни, ты решил нанести визит милосердия в наши трущобы?
Ее ярко выраженный ирландский акцент музыкой звучал в ушах Дэна. Кэтлин Паджет была первой женщиной в Австралии, которой удалось стать журналисткой. Накрахмаленная белая блузка и темная строгая юбка подчеркивали ее безупречную фигуру.
– Ты как раз вовремя – посмотри статью, которую я написала о забастовке моряков, и скажи, что об этом думаешь.
– Ради Бога! – взмолился он. – Это, наверное, самая избитая тема. Что такого здесь осталось, о чем не было сказано уже тысячу раз?
– Будем говорить до тех пор, пока не побьем этих ублюдков-судовладельцев. Правду не страшно повторять!
Вздохнув, Дэн покачал головой и быстро просмотрел текст.
– Неплохо, Кэти. Написав о том корабле, что вчера причалил, ты по-новому повернула тему. Не могу поверить – полиция и солдаты не дали команде сойти на берег! Согласен – это настоящая тирания. Пожалуй, я заеду в порт после того, как увижусь с Биллом, чтобы оценить ситуацию.
– Я поеду с тобой. Хочу написать продолжение в завтрашний номер.
Вильям Лейн, учредитель и издатель «Бумеранга», стойкий приверженец лейбористской партии, был довольно странным человеком. С одной стороны, он являлся ярым защитником интересов рабочего класса и всех угнетенных; с другой – фанатиком-расистом, чье отвращение к людям с другим цветом кожи граничило с манией. По иронии судьбы, он заразил ксенофобией всю партию.
Шумно поприветствовав Дэна, он предложил ему сигару.
– Видел вчера твоего бывшего босса, Дэвида Сайма. – Он помрачнел. – Бедняга с каждым днем все больше превращается в любителя ниггеров и китайцев. Наверное, впадает в старческий маразм.
– Дело не в том, что Дэйв любит чернокожих и китайцев, – вежливо, но твердо ответил Дэн. – Просто он реалист. Мы все живем на одной планете, которая с каждым днем становится все меньше, Билл. Необходимо научиться принимать друг друга, какие мы есть, и жить в гармонии. Единственная альтернатива этому – Армагеддон.
– Ерунда! Китайцев и черных нужно уничтожать так же, как уничтожают кенгуру и кроликов!
– Ты чересчур упрям, Билл, и твои предрассудки только вредят профсоюзам. Неужели ты не понимаешь, что китайцы и чернокожие составляют значительную часть рабочих?
– Меня это не волнует. По мне лучше проиграть забастовку моряков, чем допустить цветных в наши профсоюзы!
– Бесполезно с тобой спорить. – Дэн встал. – Все, мы едем с Кэти в порт посмотреть, что случилось с кораблем, который арестовала полиция.
– Ну да, законники не пускают команду на берег. Что собирается делать Терренс Трент?
– Не знаю, я услышал об этом только сейчас – от Кэти.
На худом лице Лейна появилась лукавая улыбка.
– Мисс Паджет – девчонка что надо, правда? Берегись, мой мальчик, – она положила на тебя глаз.
– Не будь ослом! – Тем не менее Дэн почувствовал, что краснеет.
Конечно, он не мог не заметить, что Кэти – чертовски привлекательная девушка. И к тому же умная. Нет сомнения, что ее общество доставляет ему удовольствие. Но не более того. В его "жизни есть место только для одной женщины, и эта женщина – Адди.
Тем не менее, когда Дэн вышел из кабинета Лейна, слова издателя все еще эхом отдавались в его ушах. Кэти уже собралась в дорогу – набросила на себя короткую пелерину и надела соломенную шляпку со спадавшими на спину лентами.
– Что это Билл так разошелся? В последнее время он редко смеется.
«Она положила на тебя глаз».
– Не могу точно сказать. Никогда не запоминаю его шуточки. Пойдем, надо еще поймать свободный экипаж.
Последние три года мельбурнский порт находился почти на осадном положении. Везде можно было видеть людей в форме: полисменов в синих мундирах, пехотинцев в мундирах цвета хаки с перекрещивающимися на груди патронташами, уланов в красно-голубой форме, высоких кожаных ботинках и с черными плюмажами на шлемах.
Забастовщиков тоже отличала своего рода униформа – они были одеты так, как обычно одеваются работяги: синие брюки, плотные шерстяные рубашки и старомодные тяжелые ботинки.
В порту царила напряженная атмосфера. Редкий день проходил без стычек между «мятежниками» и так называемыми силами правопорядка. Обе стороны несли потери. В первое время арестованных увозили в полицейские участки целыми фургонами. Однако постепенно число арестов уменьшилось, поскольку в тюрьмах Виктории не хватило бы места, чтобы вместить всех бастующих. Чем дольше продолжалась стачка, тем очевиднее становилась беспомощность полиции и войск.
Когда Кэти и Дэн прибыли к причалу, возле которого было пришвартовано британское торговое судно «Мэри Джейн», обстановка там накалилась до предела. Команда корабля в знак солидарности со своими австралийскими товарищами проголосовала за то, чтобы оставить судно и присоединиться к стачке, однако полиция и солдаты этому воспрепятствовали, заблокировав трап.
Выстроившись вдоль борта, моряки дружно выкрикивали оскорбления в адрес защитников власти. Ругательства сыпались на головы законников и со стороны собравшейся у причала толпы, которую с трудом сдерживали конные драгуны.
Когда Дэн отрекомендовался их начальнику и представил Кэтлин, лейтенант взглянул на девушку с изумлением.
– Мисс, мой совет вам – как можно быстрее убраться отсюда. В любой момент тут может начаться настоящий ад.
Его слова встретили неожиданную поддержку со стороны материализовавшегося из толпы Терренса Трента.
– Сейчас не время для интервью, Дэнни. Лейтенант прав, Кэтлин. Женщине здесь нечего делать. Я выступал перед ними почти два часа без перерыва, но больше не смогу сдерживать эмоции. Проклятые судовладельцы на сей раз зашли слишком далеко. Через голову правительства они ввели здесь самое настоящее чрезвычайное положение!
О настроениях забастовщиков можно было судить по самодельным плакатам, которые те держали высоко над головой: карикатуры на судовладельцев и поддерживавших их торговцев, изображавшие сих индивидуумов в виде свиней, змей и прочих отвратительных представителей фауны, к тому же с огромными животами, в цилиндрах и черных сюртуках, из жилетных карманов которых свешивались массивные золотые цепочки от часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В этот момент снова появился доктор Сноу.
– Боюсь, вам пора уходить, мистер Бойл. Для одного дня у нее слишком много волнений.
– Конечно. – Поцеловав жену, Дэн поднялся. – После ужина мы с твоей матерью еще тебя навестим. А сейчас немного отдохни, как советует доктор.
– Да, я устала. – Откинувшись на подушки, она закрыла глаза и мгновенно уснула.
Доктор Сноу и Дэн тихо вышли из палаты.
На улице Дэн, пытавшийся поймать кеб, вскоре обнаружил, что у него есть конкурент – приятный мужчина с обезоруживающей улыбкой.
Первый кеб они оба уступили какой-то пожилой даме.
– Что вы скажете, если мы вместе сядем в следующий? – предложил мужчина.
– Идет. Куда вы направляетесь?
– В свой банк, на Треднидл-стрит.
– Отлично, тогда я вас подброшу, а сам поеду дальше. – Дэн отдал кебмену соответствующие распоряжения, и экипаж тронулся. Время от времени Дэн украдкой поглядывал на своего спутника, лицо которого казалось ему смутно знакомым.
– Надеюсь, вы не сочтете меня невежливым, – не в силах подавить любопытство, наконец сказал Дэн, – но я хотел бы кое о чем спросить вас. Я писатель и бывший репортер, так что сталкивался со многими. Мы не встречались прежде? Я почти уверен, что где-то вас видел.
Незнакомец задумчиво посмотрел на него.
– Не припоминаю, сэр. Впрочем, у меня плохая память. – Он усмехнулся. – Возможно, дело в том, что у меня заурядное лицо.
– Да нет, ничуть. Я-то своей памятью горжусь. Но, если мы и встречались, не могу вспомнить где.
– Вы вышли из больницы святого Фомы. Кто-нибудь из ваших родных болен?
– Не совсем так… – заколебавшись, ответил Дэн. «Нет смысла посвящать совершенно незнакомого человека в длинную, запутанную историю», – наконец решил он и кратко сообщил: – Моя жена лежит здесь на обследовании. Так, ничего страшного.
– Рад слышать. Когда у тебя есть близкая женщина, нужно делать все возможное, чтобы она была здорова и счастлива.
Какое странное заявление! Дэн даже заморгал от удивления.
– О, я согласен. – Тщательно обдумав свой вопрос, он небрежно проговорил: – А вы женаты?
Наступила продолжительная пауза, и Дэн уже начал сожалеть о своем вопросе, когда незнакомец наконец отозвался:
– Едва не женился. Я сходил с ума по этой девушке. – Его плечи поникли. – Видите ли, – с болью в голосе продолжал он, – мне трудно говорить об этом – я ее потерял.
– Она полюбила другого?
– Она умерла.
– О, мне не стоило вас об этом спрашивать, – смутился Дэн. – Прошу меня простить и принять искренние соболезнования.
– Ничего страшного. И благодарю за сочувствие. А, мы уже почти приехали. – Он сунул руку в карман. – Позвольте разделить с вами плату за проезд.
– Не хочу и слышать об этом. Кстати, меня зовут Дэниел Бойл. – Он протянул попутчику руку.
На губах незнакомца появилась загадочная улыбка.
– Рад с вами познакомиться, мистер Бойл, – пожав ему руку, сказал он. – Мое имя – Чарльз Уэллс. Спасибо, что подвезли.
Кеб остановился на углу, и Уэллс вышел. Приложив на прощание руку к своему котелку, он быстро пошел прочь.
Кеб уже тронулся, когда в сознании Дэна промелькнуло: «Боже мой! Это же «Человек, который сорвал банк в Монте-Карло»!»
– Кебмен, вы знаете, кто тот джентльмен, который сейчас сошел?
– Не имею понятия, сэр.
– Чарльз Уэллс. Его фотографии были на первых полосах всех лондонских газет. Тот самый парень, который выиграл в Монте-Карло миллион! Надо будет сказать Адди.
Правда, вряд ли она слышала о Чарльзе Уэллсе. Дэн пожалел, что тот не представился раньше. Он бы пригласил Уэллса в клуб и выслушал его историю, что называется, из первых уст.
Кажется, приятный, скромный парень. Как жаль, что его любимая умерла.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 1
Дэниэл Бойл – Мартину Голдстоуну
Дорогой Мартин!
Прошу прощения за то, что долго не отвечал на твое письмо от 14 января. Честно говоря, задержка была в основном вызвана моим нежеланием информировать тебя, что книга не будет закончена в срок. Несомненно, установившаяся в австралийском обществе атмосфера неопределенности, страха, отчаяния, депрессии повлияла и на мою жизнь и работу.
Земельный бум восьмидесятых завершился чудовищным крахом, в эмоциональном отношении потрясшим континент так же сильно, как извержение Кракатау потрясло физически. Банки лопнули, существовавшие только на бумаге состояния в один день исчезли, банкротства поразили экономику, словно степной пожар или скорее засуха, которая лишила жизненных сил наши некогда цветущие земли.
Упала даже добыча золота. В течение 1850–60-х годов наша доля на мировом рынке постоянно росла. В те счастливые годы мы производили в среднем по 24 900 тысяч тройских унции – по сравнению с нынешними 11 600 тысяч.
Что же касается нашего былого господства на мировом рынке шерсти, то соответствующие цифры мне горько даже упоминать. Конечно, овцы не могут расти, а тем более размножаться на пастбищах, которые с каждым годом становятся все более бесплодными.
В придачу к засухе и экономическому спаду на нас обрушилась забастовка моряков, которая продолжается третий год. Она началась, когда мой знаменитый тесть Терренс Трент предложил Ассоциации судовладельцев заключить соглашение с влиятельной Профсоюзной палатой Мельбурна. Судовладельцы отказались, поклявшись, что не поддадутся «профсоюзному шантажу», даже если все их суда сгниют у причалов. С тех пор ни та, ни другая сторона не отступила ни на дюйм, но папа убежден, что в конце концов судовладельцы капитулируют.
Я уверен, он прав. Своим тупым упрямством, упорным нежеланием выполнять справедливые требования отдельных профсоюзов правящие классы добились только того, что эти профсоюзы сплотились, образовав своеобразное братство, которое в ближайшее время станет в колониях самой мощной политической силой.
Я понимаю, что, перечисляя все беды и напасти, становлюсь похожим на библейского Иова. Преподобный Флетчер сравнивает народ Австралии с древними израильтянами, бредущими в Ханаан в поисках Земли обетованной. Наша маленькая Лиза говорит о нынешних трудностях более простым языком: «Темнее всего перед рассветом».
И действительно, на горизонте появились проблески надежды. Как писатель и политолог, я могу с гордостью утверждать, что ни одно государство или группа государств не приложили таких усилий в деле развития демократии, либерализма, укрепления гражданских прав и индивидуальных свобод, как Австралия.
В каждой из наших колоний уже приняты или находятся в стадии принятия законы о пенсионном обеспечении, а также налоговое законодательство, позволяющее собирать средства для выполнения общественных работ, строительства больниц, библиотек.
Но самое отрадное – неудержимое стремление всех шести колоний к объединению в федерацию. Первоначально оно было вызвано общим страхом перед германской колонизацией Новой Гвинеи, но теперь движущие нами мотивы имеют более позитивную природу. Австралийцы поняли, что упряжка из шести лошадей, тянущая в одном направлении, гораздо лучше, чем шесть лошадей, тянущие в разные стороны. Первый важный шаг к достижению этой цели был сделан в 1891 году – создано Собрание Австралийской Федерации с представительством от всех колоний материка и Новой Зеландии.
Мы также надеемся, что недавнее открытие месторождений золота в пустынях Западной Австралии, в четырехстах милях от Перта, поможет нам восстановить утраченные позиции на мировом рынке. Собственно говоря, на следующей неделе я уезжаю в Калгурли, где и находятся эти новые месторождения.
Адди хочет ехать со мной – несмотря на все мои возражения. Я совершенно убежден, что лагерь старателей – неподходящее место для леди, хотя она и утверждает, что никогда не претендовала на это звание. Что за характер!
Сейчас моя милая жена, заглядывая мне через плечо, читает данное послание. Адди просит передать Сибил, что в парламентах колоний сейчас обсуждается билль о праве голоса для женщин! Согласитесь, что даже в таких просвещенных демократических странах, как Англия и Соединенные Штаты, избирательное право для женщин – все еще очень отдаленная перспектива.
В заключение я хотел бы выразить свое искреннее сожаление по поводу того, что не сумел вовремя закончить свою последнюю работу. В Калгурли, куда я отправляюсь по заданию газеты «Бумеранг», издаваемой лейбористской партией, постараюсь собрать для своей книги интересный материал.
Наши самые теплые пожелания Сибил и Мелани, и приглашаю всю вашу семью совершить летом океанский круиз в Австралию, чтобы погостить у нас месяц или два.
Твой преданный друг, Дэн Бойл.
– Пойду отправлю письмо Мартину, – уже из прихожей сказал Дэн. – У тебя есть для меня какие-нибудь поручения, дорогая?
– Нет. Когда ты вернешься?
– Пожалуй, загляну в редакцию «Бумеранга» и приглашу Билла Лейна пропустить стаканчик-другой. Дома буду к шести.
Большой дом, в котором жили Бойлы, был построен в георгианском стиле. Опоясывавшую его веранду поддерживали четыре дорические колонны. Когда-то ее густо оплетали ветви магнолии и жимолости; теперь же, после многолетней засухи, от былого великолепия остались только высохшие коричневые стволы.
Конюшня, в которую направился Дэн, располагалась на заднем дворе.
– Сегодня я возьму Перчика, Тим, – сказал он, обращаясь к чистившему стойла конюху Тиму Фоли. – Но ты не спеши. Я пока прогуляюсь на южный луг – посмотрю, как там коровы.
– Будет сделано, сэр.
Несмотря на плохое качество фуража, животные выглядели вполне упитанными. Стадо процветало благодаря специальным добавкам, которыми снабжал Бойлов владелец местной шорной мастерской Рей Хой. Имевший у некоторых суеверных граждан репутацию колдуна, он пользовал своих подопечных минералами и травами, которые собирал в лесу.
– Я ем то же самое, что и они, – любил похвастаться он. – И посмотрите, в какой я форме! – Лукаво подмигнув, он обычно добавлял: – Обслуживаю трех вдов и парочку неверных жен, заметьте – каждую неделю!
Довольный осмотром, Дэн вернулся на конюшню, где его уже ждал оседланный Перчик – красивый гнедой жеребец.
– Ну что, едете, мистер Бойл? – из глубины сарая спросил Фоли.
– Да, спасибо, Тим. Еще увидимся. – Он ловко вскочил на коня и слегка похлопал его по шее.
– Вперед!
Приехав в Мельбурн в начале второго, Дэн оставил Перчика в платной конюшне, которая находилась всего в квартале от редакции «Бумеранга». Отправив письмо, он направился в редакцию.
За столом прямо напротив входа сидела энергичная темноволосая и темноглазая молодая женщина. Посмотрев на Дэна, она улыбнулась.
– О, Дэнни, ты решил нанести визит милосердия в наши трущобы?
Ее ярко выраженный ирландский акцент музыкой звучал в ушах Дэна. Кэтлин Паджет была первой женщиной в Австралии, которой удалось стать журналисткой. Накрахмаленная белая блузка и темная строгая юбка подчеркивали ее безупречную фигуру.
– Ты как раз вовремя – посмотри статью, которую я написала о забастовке моряков, и скажи, что об этом думаешь.
– Ради Бога! – взмолился он. – Это, наверное, самая избитая тема. Что такого здесь осталось, о чем не было сказано уже тысячу раз?
– Будем говорить до тех пор, пока не побьем этих ублюдков-судовладельцев. Правду не страшно повторять!
Вздохнув, Дэн покачал головой и быстро просмотрел текст.
– Неплохо, Кэти. Написав о том корабле, что вчера причалил, ты по-новому повернула тему. Не могу поверить – полиция и солдаты не дали команде сойти на берег! Согласен – это настоящая тирания. Пожалуй, я заеду в порт после того, как увижусь с Биллом, чтобы оценить ситуацию.
– Я поеду с тобой. Хочу написать продолжение в завтрашний номер.
Вильям Лейн, учредитель и издатель «Бумеранга», стойкий приверженец лейбористской партии, был довольно странным человеком. С одной стороны, он являлся ярым защитником интересов рабочего класса и всех угнетенных; с другой – фанатиком-расистом, чье отвращение к людям с другим цветом кожи граничило с манией. По иронии судьбы, он заразил ксенофобией всю партию.
Шумно поприветствовав Дэна, он предложил ему сигару.
– Видел вчера твоего бывшего босса, Дэвида Сайма. – Он помрачнел. – Бедняга с каждым днем все больше превращается в любителя ниггеров и китайцев. Наверное, впадает в старческий маразм.
– Дело не в том, что Дэйв любит чернокожих и китайцев, – вежливо, но твердо ответил Дэн. – Просто он реалист. Мы все живем на одной планете, которая с каждым днем становится все меньше, Билл. Необходимо научиться принимать друг друга, какие мы есть, и жить в гармонии. Единственная альтернатива этому – Армагеддон.
– Ерунда! Китайцев и черных нужно уничтожать так же, как уничтожают кенгуру и кроликов!
– Ты чересчур упрям, Билл, и твои предрассудки только вредят профсоюзам. Неужели ты не понимаешь, что китайцы и чернокожие составляют значительную часть рабочих?
– Меня это не волнует. По мне лучше проиграть забастовку моряков, чем допустить цветных в наши профсоюзы!
– Бесполезно с тобой спорить. – Дэн встал. – Все, мы едем с Кэти в порт посмотреть, что случилось с кораблем, который арестовала полиция.
– Ну да, законники не пускают команду на берег. Что собирается делать Терренс Трент?
– Не знаю, я услышал об этом только сейчас – от Кэти.
На худом лице Лейна появилась лукавая улыбка.
– Мисс Паджет – девчонка что надо, правда? Берегись, мой мальчик, – она положила на тебя глаз.
– Не будь ослом! – Тем не менее Дэн почувствовал, что краснеет.
Конечно, он не мог не заметить, что Кэти – чертовски привлекательная девушка. И к тому же умная. Нет сомнения, что ее общество доставляет ему удовольствие. Но не более того. В его "жизни есть место только для одной женщины, и эта женщина – Адди.
Тем не менее, когда Дэн вышел из кабинета Лейна, слова издателя все еще эхом отдавались в его ушах. Кэти уже собралась в дорогу – набросила на себя короткую пелерину и надела соломенную шляпку со спадавшими на спину лентами.
– Что это Билл так разошелся? В последнее время он редко смеется.
«Она положила на тебя глаз».
– Не могу точно сказать. Никогда не запоминаю его шуточки. Пойдем, надо еще поймать свободный экипаж.
Последние три года мельбурнский порт находился почти на осадном положении. Везде можно было видеть людей в форме: полисменов в синих мундирах, пехотинцев в мундирах цвета хаки с перекрещивающимися на груди патронташами, уланов в красно-голубой форме, высоких кожаных ботинках и с черными плюмажами на шлемах.
Забастовщиков тоже отличала своего рода униформа – они были одеты так, как обычно одеваются работяги: синие брюки, плотные шерстяные рубашки и старомодные тяжелые ботинки.
В порту царила напряженная атмосфера. Редкий день проходил без стычек между «мятежниками» и так называемыми силами правопорядка. Обе стороны несли потери. В первое время арестованных увозили в полицейские участки целыми фургонами. Однако постепенно число арестов уменьшилось, поскольку в тюрьмах Виктории не хватило бы места, чтобы вместить всех бастующих. Чем дольше продолжалась стачка, тем очевиднее становилась беспомощность полиции и войск.
Когда Кэти и Дэн прибыли к причалу, возле которого было пришвартовано британское торговое судно «Мэри Джейн», обстановка там накалилась до предела. Команда корабля в знак солидарности со своими австралийскими товарищами проголосовала за то, чтобы оставить судно и присоединиться к стачке, однако полиция и солдаты этому воспрепятствовали, заблокировав трап.
Выстроившись вдоль борта, моряки дружно выкрикивали оскорбления в адрес защитников власти. Ругательства сыпались на головы законников и со стороны собравшейся у причала толпы, которую с трудом сдерживали конные драгуны.
Когда Дэн отрекомендовался их начальнику и представил Кэтлин, лейтенант взглянул на девушку с изумлением.
– Мисс, мой совет вам – как можно быстрее убраться отсюда. В любой момент тут может начаться настоящий ад.
Его слова встретили неожиданную поддержку со стороны материализовавшегося из толпы Терренса Трента.
– Сейчас не время для интервью, Дэнни. Лейтенант прав, Кэтлин. Женщине здесь нечего делать. Я выступал перед ними почти два часа без перерыва, но больше не смогу сдерживать эмоции. Проклятые судовладельцы на сей раз зашли слишком далеко. Через голову правительства они ввели здесь самое настоящее чрезвычайное положение!
О настроениях забастовщиков можно было судить по самодельным плакатам, которые те держали высоко над головой: карикатуры на судовладельцев и поддерживавших их торговцев, изображавшие сих индивидуумов в виде свиней, змей и прочих отвратительных представителей фауны, к тому же с огромными животами, в цилиндрах и черных сюртуках, из жилетных карманов которых свешивались массивные золотые цепочки от часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36