— Ну и дела!— Я пришел к тебе, потому что ты честный и преданный слуга князя. Хочу, чтобы ты порадовался вместе со мной.— Поздравляю от всей души! Токитиро, мне стыдно перед тобой. Ты очень честный, а я…— О чем ты?— Ты ничего от меня не скрываешь, а я постоянно кое-что от тебя утаиваю. Честно говоря, я выполняю особые задания, помнишь, ты меня однажды приметил. Я получаю отдельное вознаграждение из рук князя. Я отсылаю эти деньги домой.— У тебя есть семья?— В Цугэмуре, в провинции Оми, у меня есть дом, семья и человек двадцать прислуги.— Правда?— Мне неудобно угощаться за твой счет. Если нам суждено чего-то добиться в этой жизни, мы оба сможем и угощать, и принимать угощение. Все в наших руках.— Ты прав.— Нас с тобой ждет счастливое будущее.Токитиро ощутил прилив сил. Мир казался ему необыкновенно ярким и радостным.Токитиро был счастлив не из-за того, что получал теперь тридцать канов. Новый пост означал и награду за два года безупречной службы. Расход дров и угля снизился более чем наполовину. Но больше всего Токитиро радовала похвала князя. «Тебя ждут другие дела. Назначаю тебя конюшим», — звучали у него в ушах слова Нобунаги. Прирожденный военачальник, Нобунага знал, как разговаривать со своими воинами. Неожиданный взлет вскружил голову Токитиро. Он походил на дурачка, когда в полном одиночестве с блуждающей улыбкой на лице бродил по улицам Киёсу. Впрочем, он всегда любил гулять по городу.В день, когда Токитиро объявили о новом назначении, ему предоставили пятидневный отпуск… Ему нужно было устроиться в новом доме, обзавестись всем необходимым, нанять управляющего и слугу. Правда, дом, отведенный ему, располагался на задней улочке. На воротах его не было таблички с именем хозяина, глинобитная стена оказалась невысокой и непрочной, как обыкновенная изгородь. Дом состоял из пяти комнат. В любом случае это был его дом, и он впервые в жизни чувствовал себя хозяином. Он рассмотрел дом со всех сторон. По соседству жили только конюшие. Токитиро направился засвидетельствовать почтение главному конюшему. Хозяина не оказалось дома, и Токитиро поговорил с его женой.— А вы не женаты? — поинтересовалась она.Токитиро кивнул в ответ.— Это доставит вам некоторые неудобства. У меня есть слуги и лишняя мебель. Пожалуйста, берите все, что вам необходимо.— Вы очень добры, — сказал Токитиро.Жена главного конюшего проводила его до ворот и кликнула двух своих слуг:— Это господин Киносита Токитиро, новый конюший. Он скоро поселится в доме под павлонией. Помогите ему привести там все в порядок.В сопровождении слуг Токитиро осмотрел свое жилище. Внутри дом оказался просторнее, чем ему показалось снаружи.— Замечательный дом, — пробормотал Токитиро.Токитиро узнал, что последним обитателем дома был некто Комори Сикибу. Дом долгое время простоял в запустении, но Токитиро он казался дворцом.— Павлония на заднем дворе — вещий знак, ведь с древнейших времен на гербе рода Киносита изображено именно это дерево, — сказал Хиёси слуге.Он сомневался в истинности своих слов, но прозвучали они внушительно. Он вроде бы видел похожий герб на старых доспехах или на ножнах отцовского меча.Радость переполняла сердце Токитиро, и ему хотелось поделиться ею со всем миром, но его ждали великие свершения, поэтому он воспитывал в себе выдержку. Токитиро уже корил себя за то, что проговорился о павлонии, но не из каких-то опасений, а потому, что не придавал значения гербам. Он не хотел прослыть хвастуном. В душе он признавался себе, что любит прихвастнуть. В конце концов, завистливые и недоброжелательные люди, превратно толкующие каждое его слово, не будут его союзниками и помощниками на пути к блистательному будущему.Позже люди видели, как Токитиро покупал мебель. В лавке ношеной одежды он присмотрел себе накидку с вышитой на спине белой павлонией. Такие накидки носили поверх доспехов. Она оказалась недорогой. Токитиро сразу же облачился в обновку. Синяя накидка из тонкого хлопка трепетала на ветру. Ворот украшала золотая парча. Токитиро гадал, кем был прежний владелец накидки, повелевший вышить белую павлонию.«Вот бы показаться матушке», — радостно думал Токитиро.Здесь, в богатой части города, его охватили горькие воспоминания. Он мысленно вернулся в гончарную лавку в Синкаве. Он вспомнил, какое жалкое зрелище являл собой. Босой мальчонка, толкающий тяжелую тележку с гончарной утварью. Загадочные и высокомерные обитатели города смотрели на него с презрением. Какими красивыми ему казались горожане. Он остановился у мануфактурной лавки, заваленной отменными товарами из Киото.— Пожалуйста, доставьте все немедленно, — распорядился Токитиро, расплачиваясь за покупки.Оказавшись на улице, он с грустью подметил, что стоит полдня походить по лавкам, и кошелек пустеет.«Горячие пышки» — было выведено перламутровыми иероглифами на изящной вывеске у перекрестка. Пышки славились далеко за пределами Киёсу.— Добро пожаловать! — поклонилась служанка в красном переднике. — Здесь хотите полакомиться или домой возьмете?Токитиро уселся на высокий стул и важно произнес:— Сначала я съем одну пышку здесь, а потом попрошу отправить корзину побольше ко мне домой, в Накамуру. Спроси у возчика, когда он собирается в ту сторону. Я заплачу за его усердие.Человек, стоявший спиной к Токитиро, пек пышки с завидным старанием. Это был владелец лавочки.— Огромное вам спасибо, господин, за вашу щедрость.— Я рад, что у вас неплохо идут дела. Я попросил доставить пышки в мой дом.— Непременно, господин.— Спешки нет, но я надеюсь, вы выполните мою просьбу. Вложите в корзину вот это письмо. — Он протянул лавочнику письмо, на котором значилось: «Матушке от Токитиро».Лавочник, взяв письмо, спросил, действительно ли дело не очень срочное.— Как вам удобно будет. Твои пышки всегда придутся матушке по вкусу. — С этими словами Токитиро откусил от пышки.Ее вкус пробудил в нем грустные воспоминания. Мать очень любила эти пышки. Он вспомнил дни нищего детства, когда, проходя мимо лавочки, мечтал купить пышки для нее и хотя бы одну для себя. Увы, в те дни ему оставалось лишь безропотно толкать перед собой тяжелую тележку.Самурай, сидевший в лавочке, поглядывал на Токитиро.— Вы не господин Киносита? — спросил он, доев пышки.Самурай был с молодой девушкой.Токитиро низко поклонился. Это был лучник Асано Матаэмон. Он по-доброму относился к Токитиро еще с тех пор, когда тот был простым слугой. Юноша выказывал лучнику особое уважение. Лавочка находилась далеко от крепости. Матаэмон пребывал в хорошем настроении.— Ты здесь один?— Да.— Садись с нами. Я с дочерью.— Так это ваша дочь!Токитиро взглянул туда, где девушка лет семнадцати нарочито повернулась к нему спиной. Он видел только белую шею. Вокруг шумели посетители. Девушка была хороша собой, и не только на взгляд Токитиро, в котором рано проснулся вкус к прекрасному. Красота девушки бросалась в глаза всем.Токитиро по приглашению Матаэмона пересел к ним.— Нэнэ, — представил Матаэмон дочь.Красивое имя шло девушке. Взгляд ее был не возрасту проницательным, а черты лица безупречны.— А это Киносита Токитиро, его на днях произвели в конюшие. Знакомьтесь!— Я… — Нэнэ залилась краской. — Мы с господином Киноситой знакомы.— Как это знакомы? Где и когда вы успели познакомиться?— Господин Токитиро шлет мне письма и подарки.— Неужели! А ты отвечаешь на его письма? — спросил потрясенный отец.— Ни разу.— Непростительно утаивать такие письма от отца.— Я всегда говорила матушке, и она возвращала подарки, кроме тех, что приходили по праздникам, как положено.Матаэмон перевел взгляд на Токитиро:— Я всегда опасался чего-нибудь подобного. И все же недоглядел. Невероятно! Я слышал, что Обезьяна очень ловкий, но не ведал, что он подбирается к моей дочери.Токитиро почесал в затылке. Он побагровел от стыда. Наконец Матаэмон засмеялся, и Токитиро с облегчением вздохнул, хотя щеки у него пылали. Он влюбился в Нэнэ, не ведая о ее чувствах. Книга втораяВТОРОЙ ГОД КОДЗИ1556 ПЕРСОНАЖИ И МЕСТА ДЕЙСТВИЯ А с а н о М а т а э м о н — вассал клана ОдаН э н э — дочь МатаэмонаО к о и — жена МатаэмонаМ а э д а И н у т и ё — оруженосец Оды НобунагиЯ м а б у т и У к о н — вассал клана ОдаТ о к у г а в а И э я с у — князь МикавыС э с с а й — буддийский монах и военный советник клана ИмагаваИ м а г а в а Ё с и м о т о — князь СуругиИ м а г а в а У д з и д з а н э — старший сын ЁсимотоЁ с и т э р у — тринадцатый сёгун династии АсикагаН а г о я — двоюродный брат Оды НобунагиИ к э д а С ё н ю — вассал клана Ода и друг ТокитироТ а к и г а в а К а д з у м а с у — один из самых влиятельных вассалов Нобунаги
Сумпу — главный город провинции СуругаОкадзаки — главный город провинции МикаваКиото — императорская столица Японии КРАСИВЫЙ МУЖЧИНА — Окои! — крикнул Матаэмон с порога собственного дома.Жена поспешила навстречу.— Приготовь сакэ. Я привел гостя.— Кого же?— Друга нашей дочери.Следом за хозяином в дом вошел Токитиро.— Господин Киносита?— Окои, ты меня обманывала все это время. Подобное поведение непростительно для жены самурая. Оказывается, господин Киносита и наша Нэнэ давно знакомы, а ты об этом знала, а мне ничего не говорила. Почему?— Твои упреки справедливы. Прости меня!— Ну ладно! Вообрази, каким скверным отцом считает меня Токитиро!— Дочь получала письма, но никогда не скрывала их от меня.— Надеюсь.— Нэнэ ведь умная девочка. Я уверена, она ничего предосудительного не сделала. Вот мне и казалось, что не обязательно тревожить тебя из-за каждого письма, которое она получает.— Захвалила нашу дочь! Впрочем, я совсем не понимаю современную молодежь!Матаэмон повернулся к Токитиро, который чесал в затылке, недоуменно поглядывая на хозяев. Матаэмон расхохотался, поняв, что невольно преградил гостю дорогу в дом.У Токитиро замирало сердце от счастья, что его пригласили в гости к возлюбленной, причем ее родной отец.— Что же мы на пороге топчемся!Матаэмон провел Токитиро в гостиную.Дома лучников были не лучше жилища Токитиро. Все вассалы клана Ода, независимо от ранга, жили довольно скромно. И здесь единственной роскошью были дорогие доспехи хозяина.— А где Нэнэ?— Пошла к себе.Окои предложила гостю воды.— А почему она не ухаживает за гостем? Вечно убегает и прячется.— Она, должно быть, приводит себя в порядок.— Глупости какие! Скажи, чтобы быстро пришла и помогла накрыть на стол. Угостим Токитиро простой домашней едой.— Что ты говоришь! — смутилась Окои.Токитиро чувствовал себя скованно. В компании грубых обитателей крепости он слыл остряком и весельчаком, но здесь оказался застенчивым юношей.Наконец появилась Нэнэ и учтиво поприветствовала гостя. Девушка немного подкрасилась.— Извините за скромный прием, но чувствуйте себя, как дома, — сказала Нэнэ, ставя на стол поднос с закусками и кувшинчиком сакэ.Матаэмон расспрашивал Токитиро о жизни, а тот отвечал как во сне, завороженно глядя на красивую девушку. «Прелестный профиль», — думал он, но его пленяло ее безыскусное обаяние. В Нэнэ не было жеманства, присущего многим женщинам, которые пренебрегают мужчинами или притворяются, будто они равнодушны к ним. Кому-то она показалась бы худой, но это была хрупкость полевого цветка, залитого светом луны. Токитиро не сводил с Нэнэ восхищенного взгляда.— Еще сакэ? — предложил Матаэмон.— Спасибо.— Ты ведь сказал, что сакэ понравилось тебе.— Правда очень вкусное.— Чувствуешь себя хорошо? Голова не кружится?— Нет.Оперевшись локтем на край стола, Токитиро не отрываясь смотрел на личико Нэнэ, казавшееся при свете лампы болезненно бледным. Она взглянула в его сторону, и юноша смутился.— Я, похоже, сегодня слегка переусердствовал, — сказал он, закрыв глаза ладонью, и покраснел, поняв, что выдал свои чувства Нэнэ.Токитиро подумал, что когда-нибудь и ему придет пора жениться. Невеста его непременно должна быть красавицей. Он невольно задался вопросом: смогла бы Нэнэ справиться с нищетой и невзгодами и родить ему здоровых детей? В его положении женитьба повлекла бы за собой серьезные денежные затруднения, однако он твердо знал, что и в будущем его не ждут несметные богатства, а неприятностей и тревог окажется в избытке.Приглядывая невесту, мужчина обычно судит о ней по внешности и добродетели. Токитиро считал, что не менее важно найти такую жену, которая искренне полюбила бы его мать, простую крестьянку, и воодушевляла и вдохновляла мужа на великие свершения. Вдобавок ко всем достоинствам избранница Токитиро должна смириться с бедностью. «Не такова ли Нэнэ…» — думал он.Токитиро серьезно заинтересовался Нэнэ не сегодня. Он давно поглядывал на дочку Матаэмона, думая, что такая девушка достойна его. Он приметил ее, не зная, чья она дочь, и начал втайне посылать ей письма и подарки. Сегодня вечером он осознал глубину своих чувств.— Нэнэ, я хочу потолковать с Токитиро с глазу на глаз, пожалуйста, оставь нас ненадолго.Слушая Матаэмона, Токитиро представил, будто уже доводится ему зятем, и вновь залился краской.Нэнэ вышла из комнаты, а Матаэмон, выпрямив спину, заговорил:— Киносита, я буду говорить без обиняков. Я знаю, ты честный человек.— Слушаю вас.Токитиро польстила откровенность Матаэмона, о чем бы ни зашел разговор. Он тоже выпрямился, готовый выполнить любую просьбу Матаэмона.— Видишь ли… Ну ладно… Нэнэ в том возрасте, когда пора замуж.— Да, возраст подходящий…В горле у Токитиро пересохло, и он почему-то испугался. Зачем он сделал это замечание? Достаточно было промолчать или кивнуть в ответ. Впрочем, Токитиро имел обыкновение вступать в разговор там, где следовало бы помалкивать.— Дело в том, что к ней уже сватаются несколько человек. Предложения очень лестные. Женихи занимают высокое положение в обществе. Как отец, я должен сделать выбор.— Это, верно, непросто.— И все-таки…— Да?— Тот, кто нравится отцу, не обязательно придется по душе дочери.— Понятное дело. Счастье женщины зависит от удачного замужества.— У нашего господина есть молодой оруженосец Маэда Инутиё. Ты его, конечно, знаешь.— Господина Маэду? — Токитиро часто заморгал.— Господин Инутиё из хорошей семьи. Он упорно домогается руки и сердца Нэнэ.Токитиро не смог ничего сказать в ответ, лишь горестно вздохнул от внезапного появления опасного соперника. Изящное лицо, красивый голос, безупречные манеры Инутиё, которыми он обзавелся на службе у Нобунаги, вызывали у Токитиро дикую ревность. Его собственная внешность, мягко говоря, удручала его. Все в крепости по-прежнему обзывали его Обезьяной. Слова «красивый мужчина» повергли его в дрожь. Красота Инутиё была очевидной и предвзятому глазу.— Вы собираетесь выдать за него Нэнэ?Собеседники становились все откровеннее друг с другом.— Что? А, нет! — Матаэмон покачал головой. Он поднес к губам чашечку с сакэ с таким видом, словно вопрос Токитиро вывел его из глубочайших раздумий. — Я, как отец, был бы счастлив видеть своим зятем столь благородного господина, как Инутиё, и, честно говоря, уже дал ему согласие. Моя дочь и слышать не хочет отцовского совета. Правда, это единственный пример ее непослушания.— Вы хотите сказать, что ей неприятен разговор об Инутиё?— Она молчит, но и радости не выказывает. Можно сказать, что она не в восторге от жениха.— Понятно.— Разговоры о замужестве порой скучны, — сказал Матаэмон, но лицо у самурая оставалось озабоченным.В конце концов, замужество дочери — дело чести отца. Матаэмон восхищался Инутиё, считая его молодым человеком с блестящим будущим. Инутиё попросил руки его дочери, и Матаэмон радостно согласился, не посчитав нужным посоветоваться с Нэнэ. Он горделиво объявил дочери о предстоящем замужестве, превознеся достоинства Инутиё, но она восприняла эту весть без радости. Нэнэ разволновалась, но больше от гнева. Отца и дочь связывают кровные узы, но Матаэмон понял, что их взгляды на идеального мужа не совпадают. Теперь Матаэмон не знал, что делать. Ему было стыдно перед Инутиё и как отцу, и как самураю.Инутиё, заручившись согласием Матаэмона, объявил друзьям о предстоящей женитьбе на дочери Асано и позвал их на свадьбу.Матаэмон поведал Токитиро о возникших затруднениях, а день помолвки неотвратимо приближался. Пока ему удавалось откладывать свадьбу, ссылаясь на то, что «мать Нэнэ нездорова» или, «что, по словам жены, этот год для замужества неудачен». Но запас отговорок иссяк, и Матаэмон совершенно растерялся.— Ты парень сообразительный, придумай что-нибудь!Токитиро не менялся в лице, если и напивался. До разговора с Матаэмоном он дал волю мечтам, но сейчас, выслушав откровения отца Нэнэ, посерьезнел.«Трудный у меня соперник», — подумал он. Инутиё был из тех красавцев, которых ненавидел Токитиро. Безупречным человеком молодого самурая назвать было нельзя. Выросший в охваченной раздорами стране, он был храбр, но упрям и подвержен припадкам неистового гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Сумпу — главный город провинции СуругаОкадзаки — главный город провинции МикаваКиото — императорская столица Японии КРАСИВЫЙ МУЖЧИНА — Окои! — крикнул Матаэмон с порога собственного дома.Жена поспешила навстречу.— Приготовь сакэ. Я привел гостя.— Кого же?— Друга нашей дочери.Следом за хозяином в дом вошел Токитиро.— Господин Киносита?— Окои, ты меня обманывала все это время. Подобное поведение непростительно для жены самурая. Оказывается, господин Киносита и наша Нэнэ давно знакомы, а ты об этом знала, а мне ничего не говорила. Почему?— Твои упреки справедливы. Прости меня!— Ну ладно! Вообрази, каким скверным отцом считает меня Токитиро!— Дочь получала письма, но никогда не скрывала их от меня.— Надеюсь.— Нэнэ ведь умная девочка. Я уверена, она ничего предосудительного не сделала. Вот мне и казалось, что не обязательно тревожить тебя из-за каждого письма, которое она получает.— Захвалила нашу дочь! Впрочем, я совсем не понимаю современную молодежь!Матаэмон повернулся к Токитиро, который чесал в затылке, недоуменно поглядывая на хозяев. Матаэмон расхохотался, поняв, что невольно преградил гостю дорогу в дом.У Токитиро замирало сердце от счастья, что его пригласили в гости к возлюбленной, причем ее родной отец.— Что же мы на пороге топчемся!Матаэмон провел Токитиро в гостиную.Дома лучников были не лучше жилища Токитиро. Все вассалы клана Ода, независимо от ранга, жили довольно скромно. И здесь единственной роскошью были дорогие доспехи хозяина.— А где Нэнэ?— Пошла к себе.Окои предложила гостю воды.— А почему она не ухаживает за гостем? Вечно убегает и прячется.— Она, должно быть, приводит себя в порядок.— Глупости какие! Скажи, чтобы быстро пришла и помогла накрыть на стол. Угостим Токитиро простой домашней едой.— Что ты говоришь! — смутилась Окои.Токитиро чувствовал себя скованно. В компании грубых обитателей крепости он слыл остряком и весельчаком, но здесь оказался застенчивым юношей.Наконец появилась Нэнэ и учтиво поприветствовала гостя. Девушка немного подкрасилась.— Извините за скромный прием, но чувствуйте себя, как дома, — сказала Нэнэ, ставя на стол поднос с закусками и кувшинчиком сакэ.Матаэмон расспрашивал Токитиро о жизни, а тот отвечал как во сне, завороженно глядя на красивую девушку. «Прелестный профиль», — думал он, но его пленяло ее безыскусное обаяние. В Нэнэ не было жеманства, присущего многим женщинам, которые пренебрегают мужчинами или притворяются, будто они равнодушны к ним. Кому-то она показалась бы худой, но это была хрупкость полевого цветка, залитого светом луны. Токитиро не сводил с Нэнэ восхищенного взгляда.— Еще сакэ? — предложил Матаэмон.— Спасибо.— Ты ведь сказал, что сакэ понравилось тебе.— Правда очень вкусное.— Чувствуешь себя хорошо? Голова не кружится?— Нет.Оперевшись локтем на край стола, Токитиро не отрываясь смотрел на личико Нэнэ, казавшееся при свете лампы болезненно бледным. Она взглянула в его сторону, и юноша смутился.— Я, похоже, сегодня слегка переусердствовал, — сказал он, закрыв глаза ладонью, и покраснел, поняв, что выдал свои чувства Нэнэ.Токитиро подумал, что когда-нибудь и ему придет пора жениться. Невеста его непременно должна быть красавицей. Он невольно задался вопросом: смогла бы Нэнэ справиться с нищетой и невзгодами и родить ему здоровых детей? В его положении женитьба повлекла бы за собой серьезные денежные затруднения, однако он твердо знал, что и в будущем его не ждут несметные богатства, а неприятностей и тревог окажется в избытке.Приглядывая невесту, мужчина обычно судит о ней по внешности и добродетели. Токитиро считал, что не менее важно найти такую жену, которая искренне полюбила бы его мать, простую крестьянку, и воодушевляла и вдохновляла мужа на великие свершения. Вдобавок ко всем достоинствам избранница Токитиро должна смириться с бедностью. «Не такова ли Нэнэ…» — думал он.Токитиро серьезно заинтересовался Нэнэ не сегодня. Он давно поглядывал на дочку Матаэмона, думая, что такая девушка достойна его. Он приметил ее, не зная, чья она дочь, и начал втайне посылать ей письма и подарки. Сегодня вечером он осознал глубину своих чувств.— Нэнэ, я хочу потолковать с Токитиро с глазу на глаз, пожалуйста, оставь нас ненадолго.Слушая Матаэмона, Токитиро представил, будто уже доводится ему зятем, и вновь залился краской.Нэнэ вышла из комнаты, а Матаэмон, выпрямив спину, заговорил:— Киносита, я буду говорить без обиняков. Я знаю, ты честный человек.— Слушаю вас.Токитиро польстила откровенность Матаэмона, о чем бы ни зашел разговор. Он тоже выпрямился, готовый выполнить любую просьбу Матаэмона.— Видишь ли… Ну ладно… Нэнэ в том возрасте, когда пора замуж.— Да, возраст подходящий…В горле у Токитиро пересохло, и он почему-то испугался. Зачем он сделал это замечание? Достаточно было промолчать или кивнуть в ответ. Впрочем, Токитиро имел обыкновение вступать в разговор там, где следовало бы помалкивать.— Дело в том, что к ней уже сватаются несколько человек. Предложения очень лестные. Женихи занимают высокое положение в обществе. Как отец, я должен сделать выбор.— Это, верно, непросто.— И все-таки…— Да?— Тот, кто нравится отцу, не обязательно придется по душе дочери.— Понятное дело. Счастье женщины зависит от удачного замужества.— У нашего господина есть молодой оруженосец Маэда Инутиё. Ты его, конечно, знаешь.— Господина Маэду? — Токитиро часто заморгал.— Господин Инутиё из хорошей семьи. Он упорно домогается руки и сердца Нэнэ.Токитиро не смог ничего сказать в ответ, лишь горестно вздохнул от внезапного появления опасного соперника. Изящное лицо, красивый голос, безупречные манеры Инутиё, которыми он обзавелся на службе у Нобунаги, вызывали у Токитиро дикую ревность. Его собственная внешность, мягко говоря, удручала его. Все в крепости по-прежнему обзывали его Обезьяной. Слова «красивый мужчина» повергли его в дрожь. Красота Инутиё была очевидной и предвзятому глазу.— Вы собираетесь выдать за него Нэнэ?Собеседники становились все откровеннее друг с другом.— Что? А, нет! — Матаэмон покачал головой. Он поднес к губам чашечку с сакэ с таким видом, словно вопрос Токитиро вывел его из глубочайших раздумий. — Я, как отец, был бы счастлив видеть своим зятем столь благородного господина, как Инутиё, и, честно говоря, уже дал ему согласие. Моя дочь и слышать не хочет отцовского совета. Правда, это единственный пример ее непослушания.— Вы хотите сказать, что ей неприятен разговор об Инутиё?— Она молчит, но и радости не выказывает. Можно сказать, что она не в восторге от жениха.— Понятно.— Разговоры о замужестве порой скучны, — сказал Матаэмон, но лицо у самурая оставалось озабоченным.В конце концов, замужество дочери — дело чести отца. Матаэмон восхищался Инутиё, считая его молодым человеком с блестящим будущим. Инутиё попросил руки его дочери, и Матаэмон радостно согласился, не посчитав нужным посоветоваться с Нэнэ. Он горделиво объявил дочери о предстоящем замужестве, превознеся достоинства Инутиё, но она восприняла эту весть без радости. Нэнэ разволновалась, но больше от гнева. Отца и дочь связывают кровные узы, но Матаэмон понял, что их взгляды на идеального мужа не совпадают. Теперь Матаэмон не знал, что делать. Ему было стыдно перед Инутиё и как отцу, и как самураю.Инутиё, заручившись согласием Матаэмона, объявил друзьям о предстоящей женитьбе на дочери Асано и позвал их на свадьбу.Матаэмон поведал Токитиро о возникших затруднениях, а день помолвки неотвратимо приближался. Пока ему удавалось откладывать свадьбу, ссылаясь на то, что «мать Нэнэ нездорова» или, «что, по словам жены, этот год для замужества неудачен». Но запас отговорок иссяк, и Матаэмон совершенно растерялся.— Ты парень сообразительный, придумай что-нибудь!Токитиро не менялся в лице, если и напивался. До разговора с Матаэмоном он дал волю мечтам, но сейчас, выслушав откровения отца Нэнэ, посерьезнел.«Трудный у меня соперник», — подумал он. Инутиё был из тех красавцев, которых ненавидел Токитиро. Безупречным человеком молодого самурая назвать было нельзя. Выросший в охваченной раздорами стране, он был храбр, но упрям и подвержен припадкам неистового гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146