Он сразу же направился к металлической двери. Дернув за ручку и убедившись, что офис заперт, нажал на кнопку звонка. Дверь не открывали.
— Да что они там, спят, что ли? — вслух произнес Ольшанский.
Подождав еще немного, он достал из кармана ключи и, выбрав среди них нужный, сунул в замочную скважину. Открыв замок, вошел внутрь.
«Что он здесь делает посреди ночи? Вот уж этого я не ждал. Ну, все…»
— подумал Федор, выдергивая из-за пояса пистолет. Выскочив из машины, он бросился на помощь подельникам. Словно в подтверждение его худших опасений, из офиса донеслись два приглушенных хлопка.
Распахнув незапертую дверь, он влетел в длинный, узкий коридор и, пробежав несколько метров, лоб в лоб столкнулся со своим младшим братом.
Леня направил на него. пистолет, и только крик Цыгаря спас положение:
— Стой! Это же Федор!
Тяжело дыша, Михайлюк-младший опустил руку.
— Грохнул я его, — просипел он, облизывая пересохшие губы.
Федор бросился в комнату, где на полу, раскинув руки, лежал Андрей Ольшанский. Вокруг головы расплывалось большое темное пятно. В руке был зажат пистолет.
В стене чернел зев распахнутого сейфа. Цыгарь с растерянным видом оправдывался: .
— Я только-только дверцу вскрыл, а тут этот вбегает!.. — Он показал на тело Ольшанского. — Пушка у него в руке была. Он пальнул сразу… Только Леня точнее оказался. Ну и…
— Идиоты, — прошипел Федор, вырывая из руки младшего брата пистолет. — Сматываться надо побыстрее.
— А как же бабки? — махнул рукой в сторону сейфа Леня.
— Там баксов — не счесть! — подтвердил Цыганков.
— Быстро в машину! — скомандовал Федор. — Я сам тут разберусь.
Он подхватив лежащую на полу спортивную сумку, метнулся к сейфу и стал торопливо запихивать в нее тугие пачки зеленых банкнот. После этого бросился к шкафу с папками, в беспорядке сбросил на пол все бумаги, облил их дорогим виски из бутылки и поджег, чиркнув зажигалкой.
Огоньки пламени, быстро разрастаясь, поползли по полу. Держа в одной руке сумку с деньгами, а в другой пистолет, Федор выбежал из кабинета.
Подельники ждали его в машине. Леня сидел, обхватив голову руками, Цыгарь непрестанно матерился. Федор швырнул сумку на заднее сиденье и сел за руль. Не включая фар, он вывел машину со двора и принялся петлять по каким-то закоулкам. Потом, держа одну руку на руле, закурил и жадно затянулся.
— Цыгарь, в бардачке лежит мобильник, — внезапно осипшим голосом произнес он. — Позвони Мазуровой. Помнишь номер?
— Помню. И что сказать? — спросил Цыгарь, набирая номер.
— Ничего, — зло бросил Михайлюк. — Скажи, чтобы ложилась на дно.
— Натаха, это ты? — сдавленно произнес Цыгарь, услышав голос в трубке.
— Тут у нас такое дело… Облом, в общем. Потом расскажу. Ты где?
Глаза его округлились, и он ошеломленно посмотрел на Федора.
— Слышишь, шеф? Она у этого… Которого мы только что…
— Дай сюда! — Михайлюк вырвал у него трубку и прокричал:
— Быстро сматывайся оттуда! И чтобы никаких следов! Ясно? Все, больше ничего объяснять не буду. На связь выйду сам.
Пожар охватил уже половину кабинетов в офисе Ольшанского, когда рядом с его одиноко маячившим во дворе «Ягуаром» остановился хищно ощетинившийся хромовыми дугами джип. Вышедшие из него четверо крепких парней направились к распахнутой двери офиса, но вскоре остановились, настороженно прислушиваясь к странному потрескиванию и вглядываясь в неясное мерцание за окнами.
— Что за хрень? — растерянно пробасил один из них.
В это время стекла стали с треском лопаться, и из окон вырвались языки пламени.
— Да там все полыхает, пацаны! Бля буду…
— Так че делать?
— Ноги делать! Тут пожарных скоро будет, как грязи, и менты понаедут.
Нам это надо?
— А как же бабки?
— Какие, на хрен, бабки?!
Солнцевские, как сайгаки, попрыгали в джип и, резко развернувшись, рванули со двора.
* * *
Высокий седовласый мужчина с тростью в руке неторопливо шел вдоль улицы Юности, ведя на поводке большую лохматую черную собаку.
Было раннее утро.
Свернув в глубь Кусковского лесопарка, он направился в сторону Большого пруда. На ходу нагнулся и отстегнул карабин поводка. Почуяв свободу, ньюфаундленд радостно подпрыгнул и помчался вперед по сырой от утренней росы траве, подняв в воздух стайку воробьев.
— Джек! — позвал собаку хозяин. — Ты куда? Я за тобой не угонюсь.
Умный пес тут же замер и обернулся на голос. Немного подождав прихрамывающего хозяина, снова рванул с места, пробежал несколько десятков метров и вдруг остановился как вкопанный. Поведя носом, бросился в сторону кустов, росших неподалеку, остановился, слегка присел, но тут же выпрямился и громко залаял.
— Джек, ты что это? — Хозяин собаки прибавил, насколько мог, шагу.
Пес побежал было к нему, но снова вернулся, заливаясь лаем.
— Да что ты там такое нашел? — Мужчина приблизился к собаке, раздвинул руками ветки, заглянул в заросли и тут же отпрянул:
— О боже!
Он сунул трость под мышку и принялся креститься. В кустах, неестественно закинув руки за голову, лежала раздетая до пояса молодая женщина.
Все ее тело было измазано запекшейся, почерневшей кровью.
* * *
О том, что случилось, Наталья узнала лишь на следующий день — утром ей позвонил Цыганков. —Степа, что у вас произошло?
— Вляпались по самую глотку. Леня, как всегда, переборщил.
— Так в чем все-таки дело?
— Ты что — не врубаешься? Перекрыли, в общем, кислород «карасю». Он теперь на Луне отдыхает.
— Что? — Наталья ошеломленно молчала. — Вы его?..
— А че оставалось делать? Ты это… короче, ничего не знаешь, ничего не видела и не слышала. Он про тебя никому не рассказывал?
— Как же так?.. — Наталья не ответила на его вопрос. Она не смогла сдержать слезы и расплакалась навзрыд.
— Не надо, Натаха. Успокойся… Потом созвонимся. Я просто хотел, чтобы ты знала. Пока, в общем.
Глава 19
Как только Старостин вернулся с места убийства в Кусковском лесопарке, он, не теряя ни минуты, направился к полковнику Арсеньеву.
— Виктор Васильевич, — сказал он, поздоровавшись, — думаю, вам уже доложили о новом убийстве. Судя по предварительной информации, почерк тот же, что и в Битцеве. Личность жертвы не определена, возраст — около тридцати, в крови — небольшое содержание алкоголя. На теле двадцать пять ножевых ранений, на лице большой слой косметики, на щеках — порезы в виде креста. Прямых следов изнасилования не обнаружено. Нет никаких сомнений в том, что убийца — Гример.
Мы имеем дело с маньяком, товарищ полковник, я в этом абсолютно убежден. Считаю необходимым проведение полного комплекса оперативно-следственных мероприятий в отношении подозреваемой Мазуровой.
— Эк куда загнул, — откидываясь на спинку стула, начальственно сказал Арсеньев. — Не гони лошадей, Владимир Викторович. Сначала вдумайся в то, что ты мне предлагаешь. Ты предлагаешь проводить отработку какой-то соплячки, против которой у нас нет даже косвенных улик. Допустим, у нее не совсем ясное прошлое, допустим, у нее нет прочного алиби, но ведь это еще ничего не значит. И вообще, ты слыхал когда-нибудь, чтобы маньяком-убийцей была женщина?
— В истории криминалистики есть такие примеры.
— Ну-ка напомни…
— Например, Майра Хиндли, которая вместе со своим дружком, любителем фашистской символики и магнитофонных речей Гитлера, насиловала и убивала детей.
Была некая Мэри Энн Коттон, которая отравила около двадцати человек… Или, к примеру, Бонни Паркер, Эльза Кох, Ульрика Майнхофф…
Полковник принялся нетерпеливо постукивать пальцами по столу:
— Ты хочешь сказать…
— Да, женщины с маниакальными наклонностями — не такая уж редкость.
— Допустим, — перебил Старостина начальник. — Я тебя выслушал, а теперь послушай ты меня. Это все, конечно, невероятно интересно. Я давно знал, что ты, Владимир Викторович, — ходячая энциклопедия. Вот только объясни мне, какое отношение все это имеет к твоей Мазуровой?
— Самое непосредственное, — оживился Старостин. — Как раз об этом я и хотел вам рассказать. Мне удалось получить кое-какую информацию из Калининграда… Со слов знакомых Мазуровой я знал, что она питает неприязнь к своей тетке-опекунше. Но почему? Теперь прояснилось. Дело в том, что ее тетка, — Старостин заглянул в блокнот, — Леокадия Кошелева, известная в определенных кругах как Ляля…
— Ляля? — переспросил полковник.
— Вот именно. Прозвище, весьма характерное для женщин определенного рода занятий. Так вот, Ляля Кошелева неоднократно подвергалась административному задержанию за сводничество, иными словами, была сутенершей.
Кроме того, она употребляла наркотики и приторговывала ими. Но и это не самое главное. Она была еще и лесбиянкой, и Наталья Мазурова, судя по всему, не раз подвергалась с ее стороны вполне определенному давлению. По всей видимости, племянница тетку просто ненавидела. По показаниям соседей, они часто ссорились, Наталье не нравился образ жизни, который ей пыталась навязать, а может быть, и навязала ее опекунша. Во время очередной ссоры Наталья толкнула тетку, та упала, ударилась головой и с тяжелой черепно-мозговой травмой попала в больницу. Испугавшись, девчонка сбежала. Ляля, правда, осталась жива и заявлять на племянницу не стала. Я думаю, она просто побоялась, что наружу выплывет нечто такое, о чем милиция не знала. Было это десять лет назад. Так что можно с уверенностью утверждать, что Мазурова пережила в детстве и юности тяжелую психологическую травму.
— Таких людей, Володя, гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. У кого-то отец был алкоголиком, у кого-то родители ненавидели друг друга. Подобное встречается сплошь и рядом. Это еще не причина для того, чтобы подозревать всех в маниакальных наклонностях.
— Конечно, — согласился Старостин. — Но, Виктор Васильевич, поверьте мне. Я беседовал с Мазуровой два раза. Она явно что-то скрывает. Неизвестно, где она была и чем занималась с момента побега из дому и до своего появления в Москве. Шрам на лице в виде креста… Она говорит, что это след сведенной татуировки. Странная татуировка… В истории криминалистики известны случаи, когда в некоторых преступных группировках подобные «мушки» выкалывали киллерам.
К тому же ненависть к проституткам — у Мазуровой есть для этого все основания.
— У нас пока нет оснований заявлять, что жертвы — проститутки.
— Но и обратное тоже не доказано. Далее: лица жертв густо измазаны косметикой. А Мазурова — гример. Тут уж связь прямая. Мы не имеем права просто отмахнуться от этого факта. К тому же, товарищ полковник, я хочу показать вам еще кое-что. — Старостин достал из папки карту Москвы и развернул ее перед начальником. — Обратите внимание: и Битцево, и Кусково находятся недалеко от железной дороги. На первый взгляд, это два совершенно разных направления. Одна линия ведет на юг, другая — на юго-восток. Но вот о чем я подумал: они сходятся в одной точке — на Курском вокзале. Поэтому можно предположить, что убийца «снимал» жертвы именно здесь, а затем садился с ними в электричку…
— Но какое отношение это имеет к Мазуровой? — стал терять терпение полковник.
— Самое непосредственное. Дело в том, что недалеко от Курского вокзала начинается шоссе Энтузиастов, в районе которого и проживает Мазурова. Если бы она жила в каком-нибудь другом конце города… Но, как видите, и тут все сходится.
— Все это очень сыро. — Начальник отодвинул от себя карту. — Все твои подозрения, Владимир Викторович, основываются лишь на предположениях. Поимей в виду, что часто обвинения, построенные даже на вполне логичной цепи косвенных доказательств, приводили к абсолютно неверным выводам. Это только у Шерлока Холмса с его дедукцией все выглядит красиво и неоспоримо, но мы имеем дело не с литературными героями, а с реальными людьми. В жизни все гораздо сложнее.
По-твоему, то, что перед смертью жертвы не были изнасилованы, доказывает, что убийца — женщина. А я тебе говорю: убийца — импотент. И мое утверждение гораздо обоснованнее твоего. Сексуальные маньяки в большинстве случаев были импотентами. А женщин, серийных убийц, я все же не припоминаю…
— Ну как же! Я перечислил столько имен…
— Все эти имена… — Полковник поморщился. — Давай разберемся. У Бонни Паркер был любовник и сообщник Клайд, уж не помню его фамилию, а мужа Эльзы Кох — Карла Коха — расстреляли сами эсэсовцы за зверские расправы над узниками. Они обвиняли его в том, что Кох утратил человеческий облик. Ха! Коха присудили к расстрелу люди, разработавшие планы уничтожения целых наций, которые проводили исследования по нахождению наиболее быстрого и дешевого способа уничтожения людей. Дальше кто там у тебя по списку? Ах да — Ульрика Майнхофф. Эта вовсе из другой оперы. Вспомни, какие времена тогда были: по Парижу бегали студенты с автоматами в руках, по всей Европе и Америке таскались заросшие, как дикобразы, засранцы, обкурившиеся «травки» либо обожравшиеся ЛСД, трахались без стыда на каждом углу — сексуальная революция! Твоя Ульрика — одна из них. Помешавшаяся на маоизме и троцкизме перманентная революционерка, левачка, которой скучно было жить, если вокруг что-нибудь не взрывалось и кого-нибудь не разносило в клочья. Но и у нее был дружок — левак и террорист Баадер. Так что видишь, Владимир Викторович, я историю преступного мира тоже неплохо знаю. Что ж, даже психологи до сих пор не могут понять, как и почему иногда самый заурядный человечек превращается в монстра. Но только все эти извращенки, о ком мы сейчас с тобой говорили, не относятся к разряду серийных убийц. Они проходят по другому разделу криминалистики — преступным союзам. Союзам Сатаны и Антихриста, как я это называю. Вот если бы у твоей Мазуровой был сообщник…
— Так именно к этому я и вел, — оправдываясь, заявил Старостин, — когда просил разрешение для проведения полного комплекса мероприятий. Должен быть у Мазуровой сообщник, как пить дать, должен. Свою связь они, по-видимому, тщательно скрывают. Мне нужны люди и технические средства.
Полковник Арсеньев отрицательно покачал головой:
— Нет, майор Старостин. Твоих подозрений недостаточно для того, чтобы снимать людей с других участков. Будете отрабатывать все версии сразу. Как положено, по плану. Проверить все сумасшедшие дома: кого из психов выписали, кто сбежал. Сначала Московскую область, а затем и дальше… То же самое с тюрьмами. Привлечь психологов — пусть составят портрет. Работы — выше крыши.
Поймать маньяка — дело серьезное. Конечно, если бы мы сделали это, отцы-командиры были бы очень довольны. Можно надеяться и на существенные поощрения… Глядишь, и твоя благоверная, Владимир Викторович, оценила бы тебя по достоинству. Все это очень заманчиво… Вот только в случае неудачи тебе почти ничего не грозит, а я получу по шапке. И крепко получу. А мне этого совсем не хочется. Так что, Владимир Викторович, не обессудь. Ничем тебе помочь не могу.
— Ну что ж, — вздохнул Старостин. — Вы не оставляете мне ничего другого, как просить санкцию на административное задержание Мазуровой. Если она не сможет предъявить твердое алиби, я упрячу ее за решетку и попытаюсь расколоть на признание. Пусть расскажет о сообщнике, который, ничуть не сомневаюсь, у нее имеется. Нутром чую, Виктор Васильевич, что Мазурова не чиста. Если даже не в этом, так в чем-нибудь другом замешана.
— Веришь в свой дар предвидения? Ну-ну, прорицатель. Глоба нашелся, — усмехнулся полковник. — Торопишься, Старостин, поверь моему опыту. Я понимаю, ты парень молодой, о карьере мечтаешь, а тут такое дело — маньяк! Еще неделька-две, и прокуратура это дело у нас заберет. Вот ты и торопишься, надеешься ухватить удачу за хвост. Но поверь моему опыту, Старостин, маньяк за три дня не ловится, на это уходят годы. Разве что случайность какая подвернется. А так, по горячим следам, его удается схватить только в кино. Ну да ладно, действуй. Бери свою Мазурову в оборот, авось что и получится. И еще: все твои доводы — от лукавого, но у тебя, знаю, интуиция есть. Может, она и вывезет.
Старостин вздохнул с облегчением. Он своего добился. Теперь главное для него было — чтобы не всплыла история с его отцом, который лежал сейчас в реанимации…
* * *
Пошли уже третьи сутки с тех пор, как Наталья видела Федора Михайлюка в последний раз. За это время он ни разу не позвонил и не напомнил о себе. Но это было только к лучшему — после того, что произошло с Андреем Ольшанским, Наталья не испытывала ни малейшего желания не то что видеть, но даже и слышать своих подельников.
И все же невыносимо было сидеть день-деньской в четырех стенах. Она не находила себе места, пока наконец не вышла однажды побродить по городу. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как за спиной раздался скрип тормозов подъехавшей машины. Хлопнула дверца, и Наталья услышала голос Старостина:
— Вас подвезти?
От неожиданности она вздрогнула, но, стараясь держать себя в руках, медленно обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37