Наталья горько усмехнулась.
— Общение с вами напоминает мне посещение кабинета зубного врача. А я, извините, не мазохистка. Если у вас есть какие-то конкретные факты, доказательства, что ж, выписывайте повестку, приглашайте в кабинет, допрашивайте… Если нет — увольте. Вам в какую сторону?
Старостин неопределенно пожал плечами.
— А мне — в противоположную. Всего доброго.
Глянув Наталье вслед и мысленно отметив достоинства ее фигуры, он достал сигареты и закурил.
— Скрываешь ты что-то темное, дорогуша, скрываешь, — пробормотал он себе под нос. — Сдается мне, придется копать под тебя поглубже. Завтра же с утра займусь составлением запроса. Пусть ребята копнут материалы на тебя.
Наталья шла не оглядываясь. "Что делать? — пульсировало у нее в голове.
— Может, рассказать Михайлюку? Вдруг тогда он отстанет? Нет, ни в коем случае!
Он испугается и начнет заметать следы. А я становлюсь нежелательным свидетелем.
Еще решит убрать меня! С ним шутки плохи… Тогда бежать, скрыться? Но куда, где? Да и есть ли смысл. Не знаю, что в голове у этого следователя, но, похоже, он про меня пока ничего не знает. Про то, что я из Калининграда, в Москве никто, кроме Федора, не знает. А с Ригой ему связаться будет не просто. Латвия теперь другое государство, и отношения с ним — не радужные. Чтобы в Риге согласились помочь, нужны веские основания. А что у него на меня? Ничего. Но этот, похоже, не остановится. Слишком крысоподобная внешность. Вынюхивает все, высматривает. Что, если до Калининграда докопается? Тогда мне конец! Что же делать? Ждать? Может оказаться поздно…"
* * *
Кашинцев сидел за столом в своем скромном кабинете, с головой погрузившись в изучение документов из толстой папки, обложка которой была украшена крупными буквами: "ЗАО «Росвнешимпэкс». Внимательно вчитавшись в очередной документ, а затем последовательно сравнив его с другими бумагами, удовлетворенно хмыкнул и, покусывая нижнюю губу, принялся делать пометки в своей записной книжке.
Записи эти состояли из длинных рядов цифр и символов, смысл которых был понятен только самому Кашинцеву.
— Придется раскошелиться, Руслан Каримович, — шевеля губами, едва слышно произнес он. — Надеялись меня развести? Э нет… Я каждую запятую в ваших документах помню. Мне еще в детстве говорили, что у меня память на цифры феноменальная.
Этот увлекательный процесс был прерван осторожным стуком в дверь.
— …Минуточку! — торопливо крикнул Кашинцев. — Я занят! — Дописав еще несколько строк, он захлопнул записную книжку и спрятал ее во внутренний карман пиджака. Выпрямившись за столом и постаравшись придать лицу как можно более внушительное и серьезное выражение, крикнул:
— Войдите!
Дверь осторожно открылась. Увидев посетителя, точнее, посетительницу, которая шагнула через порог, робко прижимая к себе тоненькую папочку, Кашинцев обомлел: таких красавиц раньше ему приходилось видеть разве что на обложках дорогих журналов да еще, пожалуй, по телевизору.
Перед ним стояла высокая стройная девушка с густой копной золотистых волос, рассыпавшихся волнами по точеным обнаженным плечам. Майка-топ телесного цвета плотно облегала ее высокую грудь. Из прочей одежды взгляд Кашинцева отметил лишь узкую юбку, которая больше напоминала набедренную повязку.
Потрясающую длину ног подчеркивали изящные туфли на шпильках. А уж что до макияжа! Полнота чувственных губ оттенялась рубиново-красной помадой, а из-под густых ресниц на него смотрели испуганные зеленые глаза.
— Игорь Петрович? — робко спросила она, переминаясь с ноги на ногу, отчего ее эффектные бедра вызывающе покачивались.
Глаза Кашинцева мечтательно затуманились.
— Он самый… — выдавил налоговый инспектор, смахивая платком выступивший на лбу пот. — А вы по какому вопросу?
Девушка протянула ему тонкую папочку и тут же стыдливо сложила на обнаженном животе ладони.
— Дело в том, Игорь Петрович, что я открываю свою фирму.
— О! — только и нашелся что ответить Кашинцев. Он взял папку и, раскрыв ее, вслух прочитал:
— "Устав ТОО «Наталья». Интересное название.
— Я решила ничего не выдумывать, — пояснила посетительница, — и назвала фирму своим именем.
Перед «делом» Михайлюк предлагал ей сделать фальшивый паспорт и регистрировать фирму на чужую фамилию. Но Наталья отказалась. «Черная вдова так Черная вдова, — решила она, — будем держать марку». Самка этого самого ядовитого в мире паука пожирает самца после выполнения «брачного обряда». И Наталья «пожирает» самцов. И уничтожает их не примитивно-физически, а расправляется с ними психологически, морально размазывает по стенке. И нисколько при этом их не боится. Не пристало Черной вдове бояться своих жертв.
Она намного сильнее их и делает свое «дело» так, что остается для них на недостигаемой высоте.
— Да вы присаживайтесь, — наконец опомнился Кашинцев, указывая на стоявший у стола венский стул.
Девушка, немного осмелев, села и стремительно закинула ногу за ногу.
Чтобы лучше было обозревать ее соблазнительные бедра, Кашинцев подался вперед.
— Очень любопытно… Весьма, весьма любопытно… — рассеянно поглядывая в устав, проговорил он. — И чем же вы собираетесь заниматься?
— В каком смысле? — Девушка приподняла ниточки бровей.
— Я имею в виду вашу производственную деятельность.
— Ах, вы об этом! Вообще-то у меня в уставе указаны разные виды деятельности, но учитывая, что я имею, так сказать, некоторое отношение к шоу-бизнесу, собираюсь самостоятельно продолжать работу в этом направлении.
— Вы не могли бы уточнить, Наталья?.. — Кашинцев пролистал устав и остановил взгляд на фамилиях учредителей. — Вы, значит, госпожа Мазурова?
— Совершенно верно.
— Все понятно. Расскажите мне подробнее о том, чем собираетесь заниматься.
— Вы знаете, — приободрившись, начала она, — шоу-бизнес столь разнообразен, что одним словом этого не опишешь. Это — организация показов моды, всевозможных конкурсов красоты, концертных выступлений, съемки видеоклипов, показы молодых талантов, художественные выставки, рекламные сессии…
— Что-что, простите?
— Ну как же? — Она посмотрела на него с удивлением. — Вы не знаете, что такое рекламная сессия?
— Я, конечно, слышал об этом, — стараясь скрыть свою неосведомленность, произнес Кашинцев, — но вот насчет подробностей…
— Все это довольно просто, — словно не заметив секундной растерянности собеседника, принялась объяснять Наталья. — На Западе существует множество рекламных агентств, фирм и компаний, специализирующихся на организации рекламных акций. Там сейчас большой популярностью пользуются славянские девушки. Представители таких фирм довольно часто приезжают в Москву и знакомятся с возможными кандидатами для участия в рекламных акциях. При этом имеется в виду, что в дальнейшем эти девушки могут получить у них постоянную работу. А функция организатора данной рекламной сессии с нашей стороны заключается в том, чтобы из множества моделей, предлагаемых нашими модельными агентствами, выбрать те, которые наиболее полно отвечают требованиям заказчика.
Кашинцев потер потным пальцем свои тонкие губы:
— Так вы, значит, собираетесь работать с западными партнерами?
Любопытно, любопытно…
— Сейчас многие работают с западными партнерами. — Наталья кокетливо пожала плечами, заставив Кашинцева негромко откашляться.
Наталья отметила про себя, что налоговый инспектор с готовностью заглотил наживку.
— Вас что-то смущает?
— Дело в том, госпожа Мазурова, что перечисленные вами виды деятельности относятся к сфере нашего пристального интереса. Кстати, ваша фамилия кажется мне знакомой.
— Не вы первый мне это говорите, — как бы между прочим заметила она.
— Да-да, кажется, я начинаю припоминать. В свое время был такой то ли член политбюро, то ли секретарь ЦККПСС.
— И то и другое, — уточнила Наталья.
— Так вы имеете к нему какое-то отношение?
— Игорь Петрович, — она изобразила на лице самую изысканную улыбку, на какую только была способна, — мне бы не хотелось распространяться на эту тему.
Я привыкла полагаться только на свои собственные силы. С семнадцати лет я предоставлена сама себе.
Кашинцев понимающе закивал.
— Мне это очень импонирует, госпожа Мазурова. Я тоже привык добиваться всего в жизни собственным трудом, — он с гордостью окинул взглядом свой кабинет. — Всем, чего я достиг в жизни, я обязан только себе, своим способностям и своему упорному труду. — Кашинцев повернулся на стуле к монитору компьютера на своем рабочем столе и начал водить курсором «мыши» по экрану, щелкая кнопками. — Займемся делом.
Пока налоговый инспектор готовил комплект документов для регистрации образовавшейся фирмы, Наталья несколько раз томно вздыхала и меняла местами скрещенные ноги, то и дело стыдливо одергивая юбочку. «Грубовато работаю, конечно, но я же кукла Барби».
Наконец, нажав кнопку вывода на печать, Кашинцев резко повернулся на стуле и пристально посмотрел ей в глаза.
— Могу я задать один деликатный вопрос? — медленно растягивая слова, спросил он.
— Конечно, — заулыбалась Наталья.
— Вы не боитесь?
— Чего?
— Уже не говоря об интересе криминальных структур к подобному бизнесу, он опасен… м-м-м… скажем так, с финансовой точки зрения.
— То есть? — насторожилась Наталья.
— Шоу-бизнес предоставляет довольно широкие возможности, будем говорить откровенно, для сокрытия доходов. Особенно когда вы имеете дело с зарубежными бизнесменами. Вы понимаете, о чем я? Расчеты наличными без оприходования, без кассовых ордеров, нелегальный бартер…
— Вообще-то я не первый день в шоу-бизнесе. Работала и моделью, и по административной части. Некоторое представление о финансовой стороне этой деятельности имею. Но я решила открыть собственную фирму не для того, чтобы утаивать от государства свои доходы.
— А для чего же?
— Чтобы заниматься любимым делом.
— Понимаю, понимаю… Но все-таки до сих пор вы были… Как бы это помягче сказать? Исполнителем. Тут разница в мере ответственности. Когда вы возьмете бразды правления в свои руки, перед соблазном будет трудно устоять, — со знанием дела сказал Кашинцев.
— Это полностью исключено.
Растянув губы в змеиной улыбке, налоговый инспектор помахал у нее перед лицом указательным пальцем:
— Э, дорогая госпожа Мазурова, не зарекайтесь. От сумы да от тюрьмы…
Наталья сделала испуганное лицо:
— Неужели это так серьезно?
— Еще как! — заявил инспектор. — Иной раз вы и сами можете не заметить, как окажетесь на опасной грани. Ведь, как я понимаю из вашего рассказа, вам еще не хватает практического опыта.
Наталья вздохнула и, откинув рукой волосы с плеч, сказала:
— Я, конечно, надеюсь на содействие компаньонов, но, откровенно говоря, помощь квалифицированного специалиста в области финансов мне бы не помешала.
— Совершенно верно, именно это я и имею в виду. — Кашинцев откинулся на спинку стула, многозначительно поправив полы пиджака. — Без ложной скромности могу заметить, что, например, моими советами не брезгуют весьма крупные бизнесмены.
— А не очень крупным бизнесменам вы можете оказать помощь? — кокетливо поерзав на стуле, спросила Наталья.
— Вы имеете в виду себя?
— Да, — немного поколебавшись, сказала она.
— Над этим стоит подумать, — пытаясь набить себе цену, заявил Кашинцев.
— Я, конечно, человек достаточно занятой, но во внеслужебное время… — Он протянул ей визитку. — Позвоните мне как-нибудь вечерком, здесь указан домашний телефон.
Вернув Наталье документы, он окинул масленым взглядом фигуру девушки, когда та выходила из кабинета.
* * *
Вечер был жарким и душным. Наталья сидела на недавно выкрашенной скамейке в скверике напротив громадного и сверхсовременного супермаркета, выстроенного на месте бывшего Тишинского рынка. К стоянке возле стеклянной пирамиды торгового центра подъезжали шикарные иномарки, из-за лобовых стекол которых надменно взирали на окружающий мир жены и подруги сильных мира сего.
Наталья в своем скромном джинсовом комбинезоне и поношенных кроссовках на фоне одеяний от Гальяно и Гуччи выглядела гадким утенком. Впрочем, это ее не особенно волновало. Для встречи с Федором Михайлюком такой прикид был вполне к месту.
Она то и дело поглядывала на циферблат наручных часов. Михайлюк должен был появиться пятнадцать минут назад, но задерживался.
Наконец знакомый черный «Мерседес» скользнул в переулок возле сквера и притормозил на противоположной стороне улицы. Наталья села на переднее сиденье рядом с шофером. В машине она окунулась в густое облако табачного дыма и такую же удушливую атмосферу блатных песен Михаила Круга.
— Сделай тише, — закашлявшись, попросила Мазурова, — и проветри салон, а то задохнуться можно.
Михайлюк засмеялся, обнажив желтые прокуренные зубы, выключил музыку и, нажав на кнопку электроподъемника, приоткрыл окно.
— Легче стало?
— Ты опоздал.
— Твой продюсер задержал.
Наталья едва заметно поморщилась при упоминании о Руслане Гатаулине, но разговаривать на эту тему ей не хотелось.
— У меня мало времени.
— Ну, как тебе лох? — выбрасывая окурок в окно, спросил Михайлюк.
— Никак. Мне вообще эта идея не нравится.
— Нравится или не нравится, но бабки у него есть.
— Бабки-то, может, и есть, но мне он показался очень скользким и каким-то… даже не знаю… слишком хитрым.
— Еще бы! — хохотнул Федор. — На его месте любой был бы хитрым и скользким. Чуть сболтнешь лишнее — и сухари суши.
— Я не представляю, на чем его можно зацепить.
— Хватит прибедняться, Черная вдова, — оборвал ее Михайлюк. — Ты же у нас талант, не таких мужиков вокруг пальца обводила. Думай, напрягайся. Зря мы, что ли, всю эту бодягу затеяли?
— Вы затеяли, не я это все придумала, с откровенной неприязнью в голосе сказала Наталья.
— Придумала, конечно, не ты, а реализовывать придется тебе. Суетись, пронюхай что-нибудь, затащи его в постель, в конце концов, подпои. Он что, не мужик?
— Он мне больше крысу напоминает.
— Я это уже слышал. Тебе должно быть до фонаря — крыса или бегемот.
Твое дело бабье — хлопай глазками, води плечиками, тряси подолом. Не тебе объяснять.
— Ну хорошо, затащу я его в постель. Он и сам не прочь, слюни пускал, пожирая меня глазами…
— Во! — обрадовался Михайлюк. — Уже теплее. А говоришь — дохлый номер.
— Такие, как он, в постели обычно только сопят и ерзают…
— А ты хорошенько постарайся. Он должен расслабиться, почувствовать к тебе доверие, наверняка что-нибудь сболтнет, а ты слушай и мотай на ус. Имена, названия, суммы…
— Чепуха, — отмахнулась Наталья, — если даже он и проговорится о чем-нибудь таком, то все это будет абсолютно бездоказательно. Ну, в конце концов, чего мы добьемся? Он же не политик, не известный всей стране человек, не крупный чиновник. Политика можно поймать на компромате любого рода, и никаких особых доказательств не требуется — политическая карьера может быть погублена даже обычной болтовней. Крупному чиновнику тоже грозят крупные неприятности, если начальство узнает о нем что-нибудь компрометирующее. А на этого как надавить? Он — мелкая сошка, жалкий исполнитель, никто. Такие ничтожества, как он, совершенно неуязвимы. Даже если его уволят, он тут же осядет в каком-нибудь другом кабинете. Единственное, чего он может бояться, — тюрьма, но он и сам это прекрасно понимает. Ловить его на взятке, с поличным?
Мы же не оперативная бригада по борьбе с экономическими преступлениями.
Михайлюк задумался. Медленно разминая сигарету толстыми пальцами, покачал головой.
— Действительно, не так все просто, — вынужден был признать он. — Но ты имей в виду, что отказаться от разработки этого клиента мы не можем. Провели такую подготовительную работу, вкинули бабки в регистрацию… Что же нам теперь — офис снимать, людей на работу брать, зарплату им платить? Твою мать!
— Если хочешь поймать его за руку, на самом деле придется заниматься какой-то деятельностью. Но тогда нужна крупная афера и то — без особых шансов на успех.
— Да какая афера! — отмахнулся Михайлюк. — Что я, Челентано какой-нибудь?
— Ты, конечно, не Челентано, — впервые за все время разговора улыбнулась Наталья, — и блефовать не умеешь.
Если бы, произнося эти слова, Наталья знала, что именно на блефе ее удерживает возле себя бывший следователь Федор Михайлюк, если бы она только знала!..
— Нет, такой херней мы заниматься не будем. Да у нас и бабок на это нет. Мы должны работать чисто, без «хвостов». Пока будем действовать по намеченному плану, а там — посмотрим.
— Да я же говорю… — пробовала возразить Наталья.
— Заткнись лучше. Ты что, постели так боишься? Может, ты лесбиянка?
От охвативших ее неприятных воспоминаний Наталья побледнела. Но в затемненном салоне автомобиля перемена в ее лице осталась для Михайлюка незамеченной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37