Так… Это хорошо. Истребители держите на взлетных полосах. Воздушные минные заградители — тоже. Как только двинутся с места, поднимайте в воздух все, что есть. Фрегатами и подлодками не занимайтесь. Только по «Гуверу» и десантным кораблям. Прохлопаете — повешу.— Соединение прошло пять миль в сторону Хайди и застопорило ход, — почесывая подбородок, сказала Киска, — какие странные маневры! Пугают! Сейчас будет звонок!И точно, словно подчиняясь Кискиному предвидению, послышалось тихое «тю-лю-лю-лю» пыльного телефона. Большие последствия маленького диалога Киска сняла трубку.— Президент Эстелла Рамос Роса. С кем имею честь? Очень приятно, мистер Зет, что вам угодно? А, понятно… Мистер Хорсфилд, к сожалению, умер. Причина смерти? Полагаю, что асфиксия, вызванная попаданием воды в дыхательные пути. Нет, вместе с подводной лодкой. Да, да, именно так. Несчастный случай. Полагаю, что больше никто не спасся. Глубина приличная, сэр. Но это не должно вас интересовать, все подводные работы мы берем на себя… Ну да, конечно. Вот этого, сэр, не следует делать. Я не могу обеспечить безопасность «Герберта Гувера», если вы будете разговаривать в таком тоне. Извините, сэр, но по-моему, вы не все учли. Да, пугаю, мистер Зет, и удивительно, что такой умный человек, как вы, все еще пребывает в плену иллюзий. Каких? Подумайте хорошенько. О, если бы я блефовала, то вы бы это сразу заметили. У вас под рукой нет утренней «Нью-Йорк таймс»? Есть?! Очень хорошо! Там на семнадцатой полосе есть маленькое объявление. Да, да! В самом уголочке… Нашли? О сэр, отвечайте, я вас не слышу! У вас что-то изменилось в голосе, не правда ли? О, разумеется, я готова принять ваши извинения. Вы истинный джентльмен, сэр. Я убеждена, что такие люди принесут мировую славу Америке. Ну, не надо излишних комплиментов. Мне также было приятно поговорить с вами. Гуд бай!Киска повесила трубку, по ее загорелой мордочке сбежало несколько капель пота, хотя в спальне Лопеса было прохладно, кондиционер работал исправно.— Даже не верится… — пробормотала Киска. — Может быть, надувает, а?— Я ни черта не понял, — вырвалось у меня.— Ну и слава Богу, если так.Тут зазвонил один из «непыльных».— Рамос! — отозвалась Киска. — Понятно! Понятно, черт побери! Пусть уходят, пусть! Держите все, как было, не расслабляйтесь и не выпускайте их из поля зрения. Каким ходом идут? Двадцать узлов? Ничего, прилично. Мне доложите через час, пока все остается в силе.Киска сладко потянулась и сказала с легким недоверием:— Боже мой, кажется, все сработало… Флот уходит! Фантастика, ей-Богу!— Киса, ты совсем меня сбила с толку, — сказал я, — ты там кого терроризируешь?— Сущая ерунда, Дикки, — сказала она, — пара маленьких, случайно выуженных фактов, и я без единого выстрела прогоняю от острова эскадру ВМС, которую президент нашей милой родины пригнал для борьбы с мировым коммунизмом.— Ты говорила с президентом?— Неужели ты так наивен, миленький? Наверно, ты полагаешь, что президент в нашей стране это последняя инстанция? Ну да, так тебя учили в школе! Так вот, мистер Браун, запомни, что президент — это всего лишь старший, допустим, главный чиновник всех этих федеральных ведомств. Над ним есть, как известно, Господь Бог, но есть еще несколько весьма малоизвестных, от которых президент зависит настолько сильно, насколько — да простит меня Господь! — все прочие люди зависят от Всевышнего. Вот с одним из этих людей я и говорила. Пятнадцати минут не прошло, а машина сработала. Правда, это всего лишь отсрочка. Сейчас они будут разбираться, кто я. Это займет примерно сутки. Может быть, двое, но рассчитывать надо на минимум. Далее, они начнут выяснять, как я докопалась до их корешков, — это уже подольше. Не менее недели. Еще пара суток на проверку, сутки на принятие решения. Возможно, будут еще звонки, но на это я времени не отпускаю. У нас одиннадцать дней максимум.— Ты же говорила, что нас не тронут два года! — напомнил я.— Ну, это я от излишнего оптимизма. Здесь мы имеем дело с такими волками, что нам нельзя терять ни минуты. На Гран-Кальмаро есть посольство Советов, и мы должны немедленно с ним связаться. Это шанс выиграть срок подольше, а может быть, и усидеть те два года, о которых я говорила.Киска схватила трубку и рявкнула:— Комиссар МИДа? Мануэль, какого черта ты там спишь? От тебя даже по проводу разит ромом, Ни-ни? Врешь, скотина! Ты почему здесь? Я приказывала тебе лететь на Гран-Кальмаро и искать русского посла! Ах, ты его нашел? Ну и что?! Так. Это уже лучше. У него есть на чем прилететь? Понятно. Ну, счастье твое. Если вы через двадцать минут не будете у меня, я тебя расстреляю.Киска бросила трубку. Зазвонил еще один телефон!— Рамос, — ответила Киска почти раздраженно, но тут же улыбнулась. — Слушаю, компаньеро! Душевно рада. Ну вот, еще один остров идет по-вашему пути. Да, компаньеро, все еще только начинается. Янки уходят, видимо, опасаются, что мы устроим им второй Вьетнам. Нет, пока не надо бригаду. Специалистов связи? С удовольствием. Да, да, учителей, врачей надо. Строителей хватит, только инженеры все разбежались. Да, устроит, двести человек устроит. Конечно, конечно, компаньеро Фидель, обязательно встретимся. Вы еще пляшете пачангу? С танцами действительно социализм строится неплохо. Нет, Москва пока не связывалась. Может быть, вы сами им о нас сообщите? Для них это ведь сюрприз. Да?! Вот уж не знала, что мы у них стояли в плане на восемнадцатую пятилетку. Ну, конечно, где уж до нас. А, у них сейчас все на Никарагуа брошено, понятно. Конечно, мы пока перебьемся. Контрреволюционеров? Караем, компаньеро, караем. Беспощадно, по-революционному. Ну, пока штук триста. Много не бывает, компаньеро. Да нет, никаких перегибов. Революционный народ сам судит своих врагов… Ну и что, подумаешь… Нет, нет, компаньеро, никакого хвостизма, все под строгим контролем партии. Спасибо, компаньеро! Патриа о муэрте! Венсеремос!Повесив трубку. Киска даже вытерла пот со лба.— Этот барбудо такой деловой парень! Хотел прислать мотопехотную бригаду с танками. Обещал по своим каналам связь с Москвой. У него все быстро, завтра пригонит самолет с врачами, учителями и строителями. Двести человек. Перебросит станцию спутниковой связи, чтобы можно было говорить напрямую.В дверь постучали. Явился патлатый студент-адъютант и заявил, что в приемной посол СССР и комиссар иностранных дел Хайди.— Мне можно посидеть здесь? — спросил я, с тоской поглядывая на Лопесову кровать.— Нет, пойдешь со мной. Пусть знают, что я замужняя дама.Пришлось, подавляя зевоту, отправляться в кабинет. Там все было чинно, и из шифровальной комнаты, похоже, уже убралась счастливая пара. Киска села за стол, в президентское кресло, а я на стульчик по правую руку. Адъютант открыл дверь, и вошли трое: бородач в партизанской форме, крупный мужчина в белом костюме со значком в форме красного флага с серпом и молотом, а также молодой человек с явно американским стилем в одежде, загорелый и совсем не похожий на идиота. Последнее замечание я сделал для того, чтобы читатель понял, на кого были похожи остальные.Комиссар иностранных дел производил впечатление человека, с которым группа насильников-гомосексуалистов только что имела многократные сношения. Глаза его бегали, лицо все время менялось, на нем то появлялось выражение беспокойства, то просто паники, а то какого-то отрешенного фатализма — чему быть, того не миновать. Медведеобразный мужчина с красным флажком имел цвет лица, по которому его политические убеждения можно было определить очень точно. Конечно, это был настоящий коммунист, раз обладал малиновой непроницаемо-неподвижной мордой, заплывшими жиром глазами и очень низким лбом, переходящим как-то незаметно в седую шевелюру. Молодой человек, сопровождавший его, был, как выяснилось, переводчиком.— Я рад представить компаньеро президенту посла Союза Советских Социалистических Республик компаньеро Евстафия Бодягина и его переводчика Андрея Мазилова. И я рад представить компаньеро послу Бодягину компаньеро президента Эстеллу Рамос Роса и ее супруга министра социального обеспечения Республики Хайди Анхеля Рамоса.— Прошу садиться, товарищи, — объявила Киска. Посол Бодягин гулко кашлянул, его подручный вытащил из красной папочки листок бумаги. Посол добыл из кармана мощные очки с дальнозоркими стеклами и стал, после очередного откашливания, зачитывать текст на русском языке. Переводчик, ничего не доставая, замолотил на классическом кастильском наречии с легким гран-кальмарским акцентом:— Товарищ Бодягин говорит, что по поручению своего правительства он уполномочен начать переговоры об установлении дипломатических отношений между Республикой Хайди и Союзом Советских Социалистических Республик. Посол полагает, что это в наибольшей степени отвечало бы интересам наших обеих стран и народов. О согласии хайдийской стороны на начало таких переговоров он готов немедленно уведомить Советское правительство. Кроме того, по согласованию с торговым представительством, можно будет определить размеры помощи, которые СССР готов оказать дружественному хайдийскому народу, избравшему социалистический путь развития. В ближайшее время, как мы надеемся, из эмиграции на Хайди вернется Генеральный секретарь действовавшей в подполье Коммунистической партии Хайди Альфонсо Гутьеррес, и тогда можно будет рассмотреть вопрос об установлении межпартийных контактов. Желаем Хайдийской революции дальнейших больших успехов в построении социализма!— Простите, компаньеро посол, — несколько взволнованно спросила Киска, — о каком Альфонсо Гутьерресе вы упомянули?Медведь бесстрастно глядел перед собой. Переводчик Андрей, бросив на босса обеспокоенный взгляд, сказал сам:— Дело в том, компаньеро президент, что в эмиграции на территории СССР вот уже двадцать пять лет, даже, по-моему, двадцать семь, проживает Генеральный секретарь КПХ Альфонсо Гутьеррес. Сама партия у вас на Хайди действовала в глубоком подполье, и даже охранка Лопеса найти ее не могла.— А как же быть с моей партией? — обиженно спросила Киска. — У меня массовая революционная партия — Хайдийская народно-социалистическая, я ее Первый секретарь, нас тридцать тысяч членов…— Ну, это не страшно… — Андрей еще раз глянул на босса и что-то сообщил ему по-русски. Моих познаний в русском языке было ноль целых ноль десятых, но слово «технические» понять мог и без перевода. Вероятно, малыш сказал медведю, что оговаривает технические вопросы.— В таких случаях, — сказал Андрей, — вы можете, во-первых, провести объединительный съезд и организовать, допустим, Социалистическую Единую Партию Республики Хайди, а если нет — то создать Народный Антиимпериалистический фронт. Так все делают…— Все ясно, — сказала Киска. Она встала, медведь и все прочие тоже встали, произошел обмен рукопожатиями, после чего все, кроме нас с Киской, убрались из кабинета.— Ты расстроена, девочка? — спросил я. Киска выглядела очень надувшейся и сердитой.— А ты был бы рад? Оказывается, у них, видишь ли, был свой парень на эту должность! Какая у них там сейчас пятилетка? Одиннадцатая? Революцию на Хайди они планировали только на восемнадцатую, неужели же этот эмигрант должен был дожить до нее?!— Ну и что? У него и заместитель был, наверно.— Какая мне радость в этом? Русские привезут этого старого хрыча, и он начнет мне тыкать в нос «21 условие приема в Коминтерн», на основании которого его когда-то взяли в Россию на содержание. Вся его партия, извините за выражение, два с половиной рамолика, которые когда-то видели дедушку Ленина и папочку Сталина, но очень издалека и по одному разу в жизни. Но самое главное — он начнет совать всюду нос, давать советы и всемерно мешать мне и моему правительству. И еще он будет сообщать обо всем в Москву, откуда будут приезжать вот такие красавцы, как Бодягин, с целой командой партийных и кагэбэшных чинов. Будь покоен, в конце концов меня обвинят в ревизионизме и отправят поднимать сельское хозяйство, а если я буду очень упираться, то назовут карьеристкой, перерожденкой и подстроят автомобильную катастрофу.— Ты знаешь, Киска, — сказал я очень серьезно, — по-моему, нам надо как можно скорее удирать отсюда. Твои наполеоновские планы, конечно, заманчивы. Но, может быть, проще — не стоит гнаться за большим? Возьмем самолетик, пару миллионов долларов из казны… и в Бразилию, в Венесуэлу, а?— Не так-то просто, — сказала Киска, — мы теперь ребята заметные, меня каждая собака на Хайди знает. Пристрелят, а потом скажут, что «контрреволюционеры совершили подлый террористический акт»… Удирать надо умеючи, раз уж мы во все это влипли.Появился студент-адъютант, ошалело хлопая глазами:— Посол США…— Не иначе разрыв дипотношений, — вздохнула Киска, — давайте его сюда.Посол был очень вежливый, улыбчивый, с легкой хитринкой в глазах. Возможно, в госдепе его всегда держали на вторых ролях, а потом сунули сюда, чтобы подлечить нервы.— Сеньора президент, — сказал он, — мое правительство выражает надежду, что отношения между нашими государствами, несмотря на происшедшие изменения в политическом строе Хайди, сохранят традиционную близость… Кстати, я с удивлением узнал, что вы имеете некоторое отношение к стране, которую я имею честь представлять?Киска нервно дернулась, я почувствовал легкий холодок. Никаких суток им не понадобилось. В кабинете, кроме нас и посла, никого не было, но я непроизвольно оглянулся.— У меня есть с собой, совершенно случайно, разумеется, — очки посла гнусно блеснули, — два паспорта, на имя граждан США мистера Ричарда Брауна и мисс Элизабет. Стил. Надеюсь, что вас не очень удивит наличие в этих паспортах ваших фотографий. Правда, похожи, не так ли?Да, паспорта были явно для нас, и я ощутил дикий, почти нескрываемый восторг и в то же время — тихий ужас. Ужас подкатывал при мысли, что господин посол сейчас вежливенько улыбнется и скажет:«По распоряжению Госдепа эти паспорта аннулированы, а вы лишены американского гражданства. Кроме того, я уполномочен заявить, что Соединенные Штаты оставляют за собой право принять все надлежащие меры для защиты прав человека на вашем острове».Однако посол, порадовавшись произведенному впечатлению, сказал:— Я получил информацию, согласно которой вы являетесь лицами, действовавшими по поручению американского правительства. Поскольку мой долг как посла США содействовать безопасности американских граждан на хайдийской территории, то вы как граждане США не можете оставаться вне поля моего зрения. На аэродроме Сан-Исидро сейчас находится самолет, присланный из США для эвакуации семей сотрудников посольства. В нем имеется несколько свободных мест, два из которых я мог бы предоставить вам. Единственное условие — вы должны передать в мое распоряжение все запасы препарата «Зомби-7» и всю технологическую документацию. Кроме того, установка, производящая препарат, должна быть уничтожена. Вам как президенту удобно будет провести всю эту операцию. Завтра утром прибудет еще один самолет, и где-то в полдень оба «С-130» возьмут курс на Майами. Вот время, которое у вас есть. Еще одно маленькое условие: с Хайди должны быть отпущены следующие лица: мистер Джералд Купер-младший, мисс Мэри Грин, мисс Синтия Уайт, мисс Бригит Андерсон по кличке «Сан», мисс Луиза Чанг по кличке «Мун», мисс Элеонора Мвамбо по кличке «Стар», мисс Соледад Родригес — остальные фамилии опускаю — и, наконец, мисс Марсела Родригес. Мест в самолете для них хватит.— Все это хорошо, сэр, — сказала Киска, она же Элизабет Стил, — но сохраняются ли условия контракта, которые мы, как известно, в свое время подписывали?— Хорошо, что вы об этом помните! — улыбнулся посол. — К сожалению, те суммы, которые вам причитаются по контракту, несколько меньше того, что вы могли бы получить, ввиду того, что из них вычли некоторые расходы. Тем не менее вот ваши кредитные карточки. В них содержится вполне приличное состояние. Если учесть, что по окончании всех операций с сокровищами, найденными на острове Сан-Фернандо, вы получите примерно один процент их общей стоимости, то ваша жизнь в дальнейшем будет обеспечена. А уж как вы ее будете проводить, вместе или порознь — ваше дело.— Что же, господин посол, — сказала Киска, — все это нас вполне устраивает… Совершенно сумасшедший день Всякий раз, когда я пытаюсь припомнить все, что происходило со мной в последние сутки операции «Атлантическая премьера», точнее, начиная с того момента, как посол США покинул президентский дворец, у меня начинаются головокружение и провалы памяти. Возможно, все это происходило от моего общего усталого состояния в тот вечер. Киска сразу по уходе посла бросилась звонить по телефонам. Я, воспользовавшись тем, что она совершенно не обращает на меня внимания, прикорнул на краешке лопесовской кровати и задремал, как ребенок, забытый взрослыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71