Шоссе шло по обрыву и где-то впереди, поднявшись на склон Лесистого плато, должно было соединиться с кольцевой автострадой, опоясывавшей остров.Дорога шла в гору, но довольно полого, и «Тойота» несла нас вперед не менее чем со скоростью сорок миль в час. Я глянул в зеркальце — погони не было. Это было и хорошо и плохо. Плохо потому, что владельцы машины не пытались сами настичь угонщика, а скорее всего позвонили в полицию. А пост дорожной полиции, как назло, располагался у въезда на кольцевую автостраду. К тому же въезжать на автостраду надо было с серпантина. Полицейские знали, что угонщик мимо них не проедет, и просто поставили поперек дороги здоровенный грузовик-фургон. Вполне уверенные, что имеют дело с хулиганом, полицейские даже не удосужились расстегнуть кобуры и, помахивая жезлами, дубинками и наручниками, стояли в стороне у своей будки.Я ударил по тормозам, рванул дверцу левой рукой, автомат схватил правой, выпрыгнул на асфальт и высадил в ошалевших от неожиданности полицейских полмагазина. С двадцати ярдов это было не очень сложно, убивать я уже давно умел прилично, и в полиции острова Хайди освободилось четыре вакансии.Марсела, сжавшись, сидела под приборным щитком и стучала зубами.Выждав некоторое время, я перебежал к грузовику. Его надо было убирать с дороги. Это была оплошность, и она бы могла мне дорого обойтись, если бы мне в очередной раз не повезло.В тот самый момент, когда я, забравшись в пустую кабину грузовика, начал поворачивать эту тушу вдоль дороги, из ветрового стекла вдруг брызнули осколки, и едва ли не точно напротив моего лица возникла дырка, окруженная паутиной из мелких трещин. Я выпустил баранку, а затем плюхнулся на пол кабины, стараясь успеть до второго выстрела. Второй выстрел ударил, но новой дыры не появилось ни в стекле, ни в дверце, ни в моей голове. Сделав вид, что хочу выбраться через левую дверцу, я выпрыгнул через правую. Уловка, однако, оказалась ненужной…— Эй, Анхель! — услышал я совершенно неожиданно торжествующий голосок Марселы. — Я его убила!— Это ты про меня? — спросил я. Один из осколков стекла рассадил мне подбородок, хотя и не очень сильно.— Да нет! — нервно хихикнула Марсела. — Я застрелила того, кто в тебя стрелял.С некоторым недоверием — ибо не мог понять, из чего она могла выстрелить!— я обошел грузовик и увидел Марселу в позе удачливого охотника, поставившую босую пятку на увесистую тушу пятого полицейского, рядом с которым валялся крупнокалиберный револьвер.— Чем же ты его уложила? — Я выпучил глаза от обалдения. Марсела сделала самую приятную усмешку, которая только могла появиться на ее личике, испачканном дерьмовой коростой, и показала мне мой собственный пистолет:— Ты его выронил, когда прыгал из «Тойоты», а я подобрала.Я хотел спросить еще что-то, но в это время зашелестели придорожные кусты, и доброжелательный голос достаточно вовремя произнес:— Сеньоры партизаны, меня стрелять не надо! Во Вьетнаме со мной служило несколько парней, которых жизнь в джунглях приучила стрелять на звук сразу, не дожидаясь первых слов или первого выстрела. Один из них едва не пристрелил преподобного отца Смитсона. У меня этой дурной привычки не было, и, прежде чем стрелять, я все-таки поглядел, в кого. Некий плотный, невысокий и очень небритый парень креольской внешности поднял руки вверх и широко улыбнулся.— Сеньор начальник, — это явно относилось ко мне, — меня стрелять не надо!— Да, да, я уже слышал, — проворчал я, — но если бы ты очень хотел, чтобы в тебя не стреляли, то тебе лучше было бы сидеть в кустах! Ты мешаешь мне работать!Зачем я сказал последнюю фразу — убей Бог, не пойму!— Я все понимаю, сеньор начальник, у каждого свое дело: полицейские ловят, партизаны стреляют. Но вы же, я очень извиняюсь, хотели реквизировать мой грузовик, а он у меня последний…— А-а! — вскричал я. — Так это ты помог им перегородить дорогу?!— Меня заставили, сеньор! Они грозили, что отберут у меня права, а вы знаете, какую взятку надо дать, чтобы получить новые?!— Ладно, — смилостивился я, — забирай свою таратайку и убирайся!— Да, — парень положительно обнаглел, — но у меня, сеньор, разбито лобовое стекло. Может быть, народная власть возместит мне ущерб?— А разве это мы разбили стекло? — завопила Марсела. — Нахал чертов!— Да, но ведь народная власть объявила, что возместит все жертвам диктатуры! Раз полицейские прострелили мне стекло, то это значит, что я тоже жертва диктатуры! Мы люди бедные, сеньор!«Господи, — мысленно выругался я, — все уже знают, что и как будет делать народная власть, которой еще нет!»— Если ты так уже доверяешь нашей народной власти, то я разрешаю тебе экспроприировать собственность у этих дохлых служителей кровавого террора! — объявил я вслух. Парень понял меня правильно и тут же полез обшаривать карманы полицейских, разбухшие от взяток, полученных с нетрезвых водителей и лиц, превышающих скорость. Думаю, что там хватило бы не только на стекло, но и на новую кабину.— Пистолеты, патроны, сигареты и зажигалки отдашь вот этой сеньоре, — строго сказал я, указывая на Марселу, — и не вздумай шутить — она отлично стреляет!— О да, сеньора отлично стреляет! — закивал парень, выворачивая очередной карман. — Она с двадцати шагов уложила этого полицейского, я видел!Убедившись, что парня, кроме полицейских карманов, ничего не интересует, я забежал в постовую будку. Там меня ожидал неприятный сюрприз — на столе громко бубнила маленькая рация:— Седьмой, подкрепления посланы, подкрепления посланы, отвечайте!Шофер, как мне было видно сквозь стекло, продолжал экспроприацию, а Марсела укладывала на сиденье «Тойоты» кобуры с пистолетами и пачки сигарет. В будке ничего существенного не было, кроме сейфа, опечатанного сургучом. Ключ я нашел сразу, в верхнем ящике стола дежурного. Из сейфа я добыл пять новеньких автоматов «узи» и несколько больших коробок с 9-миллиметровыми патронами. Увешавшись автоматами, запихнув в карман рацию и взяв под мышки коробки с патронами, я поспешил к «Тойоте», чтобы свалить весь этот хлам на заднее сиденье.Шофер-экспроприатор уселся в кабину своего мастодонта, и фургон освободил нам дорогу. Мы выехали на кольцевую автостраду, по которой за полчаса не проехало ни одной машины. Это было очень странно и могло означать только одно: движение перекрыто, чтобы пропустить автомобили с полицейским резервом. Как я понял из довольно сбивчивого и нервического рассказа Марселы, пятый полицейский выскочил из будки уже после того, как я забрался в кабину грузовика и до этого что-то говорил в рацию, прежде чем бросить ее на стол и побежать навстречу пуле.— А куда мы едем? — спросила Марсела тоном невинной девочки, угодившей в автомобиль к злодею-маньяку.— Я завезу тебя в лес и там буду долго насиловать, — сообщил я весьма серьезным тоном, поскольку точно и сам не знал, куда ехать.— И тебе не будет противно? — по-моему, она приняла это как должное. — Ведь я такая грязная…— Я шучу, — пришлось спешно исправлять ошибку, — нам надо убраться с автострады раньше, чем сюда явятся солдаты или полиция. Только пожалуйста, поменьше болтай! Если тебе нечем заняться — снаряжай магазины к автоматам.— Но я не умею…— Стрелять из пистолета и попадать в лоб за двадцать шагов она умеет, а заряжать магазины нет? Неужели дель Браво тебя не научил этому?— Он меня учил совсем другому! — обиделась Марсела. — Когда мы отмоемся, я покажу тебе, на что способна…Это был неплохой аванс, и я бы оценил его в другой обстановке, но сейчас меня больше интересовало не то, сколь высокой сексуальной культурой обладал сеньор Хорхе дель Браво, а насколько прилично были обучены его подчиненные. Между тем я даже не знал, откуда высланы подкрепления на седьмой пост, и удираю я от них, в конце концов, или, наоборот, приближаюсь к ним? Впрочем, поскольку дорога была кольцевая, то, приближаясь к преследователям с одной стороны, я, несомненно, с другой стороны от них удалялся.Марселе я кое-как объяснил, что нужно делать, чтобы правильно снарядить магазины автоматов «узи». Получалось у нее это очень плохо. Еще хуже вышло, когда мы присоединили магазин к автомату. Как обошлось без случайного выстрела — сам удивляюсь. И это при том, что правой рукой я помогал Марселе, а левой крутил баранку. Автокатастрофы тоже, как ни странно, не случилось.— Знаешь ли, — проворчал я, когда убедился, что она кое-что поняла и не влепит случайную пулю себе в живот, — я думаю, что, умея так метко стрелять, ты чуть-чуть больше разбираешься в оружии. Я, пожалуй, сомневаюсь, что попал бы в лоб с двадцати шагов…— Если бы ты стрелял, то не попал бы наверняка, — хмыкнула Марсела, — особенно, если бы так же, как я, зажмурил глаза и отвернулся в сторону… Ночные похождения начинаются днем Кольцевая автострада стала взбираться на какую-то большую гору. Серпантин тянулся по живописным зеленым террасам, и будь я в этих местах туристом, а не партизаном, то, безусловно, подобрал бы место, чтобы полюбоваться с возвышенности на красочную панораму острова, пляжей и океана. Увы, пока дело шло совсем плохо: на серпантине ниже нас появились два полицейских грузовика. Им еще предстояло пропетлять мили полторы, чтобы добраться до того места, через которое проезжали мы. Но это было еще не все. Перед полицейскими грузовиками следом за нами мчался знакомый фургон шофера-экспроприатора. Как назло, серпантин пошел вверх намного круче, чем прежде, и я понял, что не успею покинуть подъем и выехать на новый виток серпантина прежде, чем полицейский и шофер-экспроприатор окажутся за нашей спиной и смогут прострелить нам баллоны. Сворачивать было некуда: с одной стороны — почти вертикальный откос вверх, с другой — точно такой же вниз. Грузовик шофера-экспроприатора уже появился из-за поворота. Он жал на газ, и движок у него тянул неплохо. Его роль в деле мне была ясна: он служил полицейским в качестве проводника. Кроме того, что он с моего разрешения экспроприировал у полиции, ему, вероятно, хотелось получить еще и вознаграждение за поимку партизан, а возможно, и страховую премию.— А у нас бензин кончается, — заметила Марсела, — надо было заправиться у того тяжеловоза.— У него дизельный двигатель, — отмахнулся я.Бензина для дальнейшего бегства было явно недостаточно. Стрелка уже легла на «О», и работал мотор только на гарантии фирмы «Тойота». Его даже хватило, чтобы преодолеть максимум крутизны, но после этого он заглох. Сзади, надсаживаясь, взбирался на подъем фургон экспроприатора, а следом еще в двухстах ярдах ниже по склону урчали «Доджи» с полицейскими.— Стоп! Приехали! — констатировал я. — Вылезай!Мы выглядели словно опереточные разбойники. Я нацепил на себя две полицейских портупеи, кроме своего пояса с гранатами, пистолетом и ножом. Этим ножом, кстати, я спорол с заднего сиденья «Тойоты» матерчатый чехол и замотал в него трофейные патроны и автоматы. Взвалить его на себя Марселе было не под силу, и она волоком потащила его за собой к краю шоссе.Шофер-экспроприатор, видимо, разглядел, что я остановился и вылез из машины. Он знал, что я человек строгий и могу обидеться за его некорректное поведение. Поэтому на подъеме он максимально сбавил скорость, ожидая, что полицейские выедут из-за его спины и он останется невредимым. Полицейские, однако, не спешили, а зря.Сняв «Тойоту» с тормоза, я уперся ей в капот и сильно толкнул. Этого в принципе можно было и вовсе не делать — она бы и так покатилась под уклон. Просто мне очень хотелось, чтобы шофер-экспроприатор не считал меня неблагодарным человеком.«Тойота», не спеша раскатившись, уже с хорошей скоростью долбанулась багажником о передний бампер фургона. Экспроприатора развернуло поперек шоссе как раз на месте максимального уклона. Он скользнул юзом, залетел передними колесами в правый кювет и классически лег набок. Жалобно зазвенели окончательно выбитые стекла кабины. Шоссе было перекрыто, но мне этого было мало. К месту столкновения уже подкатывали полицейские грузовики. Я собирался бросить им под колеса гранату, укрываясь за кузовом опрокинутой фуры, но тут произошло нечто неожиданное: из кустов, в которые уползла Марсела с узлом, внезапно ударила длиннющая автоматная очередь. Я не видел, что произошло, но лишь услышал хлопок лопнувшего баллона, скрежет колесных дисков по асфальту, жалобный писк тормозов, а затем гулкий лязг столкнувшихся машин. Следом за этим еще что-то задребезжало, взвыло несколько десятков глоток сразу, послышался хруст ломаемых кустов, а затем — два гулких взрыва.Ошалело высунув нос из-за кузова, я увидел, что на шоссе ничего не осталось, кроме черных следов от шин, а под откос катятся вниз по склону оба полицейских грузовика, объятые чадным бензиновым пламенем. Разбираться, как это получилось, было некогда. Я припустил бегом в кусты, где застал перепуганную Марселу, зацепившуюся автоматом за ветку.— Я нечаянно! — испуганно завопила она, словно бы я собирался надавать ей оплеух. — Он сам выстрелил, я только зацепилась…Отцепив автомат, я не без напряга взвалил на себя чехол с оружием и патронами и повлек Марселу подальше от дороги.Только тут я заметил, что одет немного не так, и вспомнил, что ботинки забыты на очистной станции. Скажу сразу, что по джунглям этого острова ходить босиком не менее опасно, чем по минному полю. Пока мы были рядом с дорогой, главной опасностью были осколки бутылок из-под пива и пепси, которые бросали из окон своих машин мимо проезжающие водители. Но когда мы углубились в лес — в траве то там, то тут начали раздаваться весьма неприятные шуршания. Уходить надо было побыстрее, потому что кое-кто из полицейских мог уцелеть и передать о нашем местонахождении по рации. Но как уходить быстрее, когда из травы то и дело поднимаются симпатичные треугольные головки с раздвоенными язычками, которые иронически шипят тебе вслед нечто вроде приветствия, означающего: «Не беспокойся, парень, ты все равно на кого-то из нас наступишь!» Во время подготовки мне кое-что рассказали о местных пресмыкающихся и особенно обрадовали тем, что здешние островные жарараки значительно крупнее тех, что водятся на континенте, и их порция яда убивает вдвое быстрее. Однако погань ползала не только в траве, но и на деревьях, поэтому требовалось все время приглядываться, чтобы не ухватить за хвост какую-нибудь древесную гадюку, умело замаскировавшуюся под ветку или лиану. Кроме гадюк, можно было познакомиться и с какими-нибудь пауками, ящерицами, колючками, жгучими растениями и еще другой дрянью, имевшейся в великом изобилии.Не знаю, как нас любил Господь Бог, если позволил благополучно пройти по джунглям почти десять миль, не получив ни одного укуса и даже не порезав пятки об острые листья. Нас, правда, искусали москиты, но змеи явно нами брезговали. Уж слишком сильную вонь мы распространяли. Порычала на нас издали какая-то представительница кошачьих, скорее всего ягуариха, но кушать тоже не захотела, а может быть, побоялась устроить желудочное заболевание своим детенышам.Так или иначе, но мы все-таки выбрались на какую-то тропку, где уже риск наступить на что-нибудь был поменьше. Тропинка вывела нас на узкую гравийную дорогу, по которой мы пошли в большей безопасности, хотя и с меньшим комфортом. Кто не верит, может пройти три мили босиком по острым мелким камушкам, которые к тому же были здорово прокалены солнцем. Светило между тем понемногу начинало садиться.Марсела первое время что-то бормотала, потом изредка повизгивала, видя змею, но скоро притихла и шла молча, согнувшись под тяжестью того, что я на нее навьючил. Мешок из «Тойотиных» чехлов я под конец тоже вынужден был волочь. Сил у меня было совсем немного — я ведь почти сутки ничего не ел, если не считать нескольких галет на кукурузном поле. Появись в этот момент солдаты Лопеса, нас можно было бы взять голыми руками: я бы просто не удержал автомат.Дорога вывела нас из джунглей на берег быстрой и очень чистой горной речки, через которую был переброшен бетонный мост. Боже мой, как мы пили эту воду! Будто хотели разом восполнить всю потерю влаги! Заодно попытались смыть хотя бы часть грязи и унять зуд от комариных укусов.— Ты не будешь смотреть? — спросила Марсела с весьма неожиданной стеснительностью.Господи! Да зачем мне это — смотреть на нее! Единственная плоть, на которую я посмотрел бы с удовольствием, было жареное мясо: свиное, говяжье, баранье, птичье… Но от женской мне ничего не требовалось.Берег был пустынен, я сделал вид, что смотрю в сторону, а Марсела, скинув свой комбинезон, а затем и пресловутые малозаметные детали купальника — они, впрочем, из телесно-розовых стали грязно-коричневыми — полезла в воду. Повизгивая от холода, она присела между камнями, и свежие струи стали сдирать с ее смуглой кожи налипшую грязь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71