Пять минут. Пять минут. Это много или мало?
Это много. Нас носило то по гиперу, то по обычному пространству, перегрузка менялась постоянно, швыряя нас то в состояние невесомости, то в состояние придавленности как минимум слоном. Ворона отключилась первой, Люц матерился у клавиатуры, капитан полз на мостик, зеленый и такой беззащитный. Найт смылся в реакторный отсек, пока тот не взорвался к чертям собачьим.
– НИРВАНА! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЖИЗНЬ!
И снова перегрузка, после чего резкий выход из гипера. Боже, за что? Уже даже блевать не тянет.
И вдруг все закончилось.
Притяжение вернулось в норму, мы зависли на одном месте, по ушам резанула такая непривычная тишина. Я отлепилась от потолка и со стоном упала на твердый пол. Ворона висела в кресле, намертво перетянутая всеми ремнями, которыми я успела ее привязать. Дышала через раз, глаза выпучены, общее состояние – шок.
– Где эта мутантка? – прорычал знакомый голос из-под панели управления. Скосив глаза, я столкнулась с многообещающим взглядом капитана. Ему было очень плохо, но мне потом явно будет еще хуже. Один Блэк, гордый и непоколебимый, только немного бледный, стоял рядом с Люцем и помогал тому подняться. Пальцы пилота были намертво приклеены к клавиатуре, до бедняги явно еще не дошло, что все уже кончилось.
– Народ, слушайте, а что это со мной было? – раздался удивленный голос из динамиков.
Все злобно посмотрели на меня, даже вползающий на мостик Найт, сильно побитый и грязный.
– А мне понравилось, – глубокомысленно прокомментировал Буря. – Иль, может, повторим?
Ответить я не успела: меня попытались прибить.
Сижу в своей каюте, заперта на все замки, и дверь подперта чем-то тяжелым. Рядом валяется полностью загипсованная птичка и грустно смотрит на потолок. Буря тихонечко упрашивает дать ему еще разок словить кайф и заверяет в вечной дружбе.
На душе – муторно.
– Кар, хочешь мультик посмотреть?
Молчание.
– Я червячков затырила, они в тумбочке и еще шевелятся, хочешь? – На меня скосили левый глаз. – Правда-правда.
– Давай, – грустно и с оттенком вредности.
Я радостно полезла в тумбочку. Хорошо, что успела сгонять в пищеблок до того, как меня единогласно решили посадить под домашний арест.
– На.
– Положи в клюв, я не могу двигаться.
– Угу.
Чавканье, тихое одобрительное гуканье и уменьшение враждебности во взгляде.
– Иль, ты когда в следующий раз соберешься че-нить натворить – предупреди. Может, я успею смыться и даже сохраню оперение.
Я виновато кивала, продолжая подкармливать ее червячками и прислушиваясь к бурчанию в собственном животе.
– Ладно, фиг с тобой, включай мультик. И… чего уж там, я ж видела, что ты и себе еды принесла, можешь есть, я больше не дуюсь.
Я радостно улыбнулась и снова полезла в тумбочку. А все-таки повезло мне с подругой. Кто другой после многочисленных переломов, резкого облысения в ходе терапии и прочего мог бы и не поверить в мои дружеские чувства. А Кара ничего – терпит. Так, а что мы сегодня смотреть будем?
Команда дулась недолго – дня два, а потом меня выпустили и торжественно простили, взяв с меня честное слово, что я больше не буду бедокурить. После этого мне столь же торжественно вручили швабру, пылесос и отправили на исправительно-трудовые работы. Люц еще не до конца устранил все неисправности системы после такого удара. Так что роботы-уборщики все еще не работали, а грязь исчезать сама никак не хотела. Обозрев поле деятельности, заваленное пакетиками, огрызками, косточками и прочей ерундой, я сильно засомневалась, что меня выпустили лишь из дружеских побуждений. Им просто надоело сидеть в грязи.
Бр-р-р…
ГЛАВА 23
– Ну ты как? – Ворона уже летала, а завтра мы должны были прибыть в порт. Я, засучив штаны повыше и ползая на коленях, мыла пол в реакторном отсеке. Все: я сама, тряпка и вода в бачке – было чернее сажи, но менять воду снова не хотелось. Опять придется пропускать ее через фильтр, а это минут пять туда, минут пять обратно и еще десять скучать у воющего от перегрузки аппарата.
– Нормально, только вот отмыть это ну просто нереально.
Найт хмыкнул, копаясь неподалеку в реакторе. А ворона перелетела на край бака.
– Н-да, такой водой ты только все еще больше заляпаешь. А что, очистительные таблетки кончились?
Я с ненавистью посмотрела на валяющуюся неподалеку упаковку.
– Нет, но, после того как я бросила одну из них в бак, все вокруг залила серая пена, вода нагрелась до состояния пара, а я получила из полувымытого сильно грязный реакторный отсек.
– Крышку надо было закрыть.
– Еще одно слово, – клятвенно заверила ее я, – и ты окунешься в эту водичку.
– Все, все, молчу, молчу. Кстати, как тебе мое оперенье?
Я хмыкнула. Люц что-то там напутал с таблетками, и теперь у птички были ярко-синие перышки, переливающиеся на свету. Красиво, но необычно.
– Здорово, да? Я тут подумала, может, скоро еще разок перекрашусь.
– Тогда сначала тебя придется ощипать.
Ворона задумалась. Я сдула с глаз грязную челку и стала дальше мыть пол. На память приходили совершенно ненужные воспоминания: как император, держа меня одной рукой и убрав челку второй, говорит о каких-то символах на лбу. Я и сама иногда их видела, но редко, так как проявлялись они лишь в момент смертельной опасности. И не только на лбу, но и на груди и животе, а также на кистях и ступнях ног. Разноцветные рыже-золотые линии образовывали странный узор, который и завораживал, и пугал одновременно.
– О чем задумалась?
– А? Что? – Я растерянно посмотрела на склонившую набок голову птичку.
Подошел Найт, молча взял неподъемный бак и потащил его к выходу. Я было тоже вскочила, но он оглянулся и отрицательно мотнул головой.
– Я очищу воду, а ты пока отдохни.
Я улыбнулась и радостно плюхнулась обратно на пол. Ворона уже сидела там же и осторожно рисовала когтем какие-то знаки на грязной его части.
– Кар.
– Чего?
– А ты и впрямь хотела бы жить во дворце?
Ворона задумалась и почесала лапой шею. Но тут же опомнилась и с ужасом посмотрела на грязную лапку.
– Кошмар! Теперь мыться придется.
– Ка-ар.
– А? Что? Нет.
Я удивленно подняла брови и пересадила ее к себе на колени, оттирая перышки чудом оставшимся чистым носовым платком. Ворона недоверчиво его изучила, но сопротивляться не стала, устроившись поудобнее.
– А почему? Ты ж меня еще не так давно уверяла…
– Понимаешь, мне уже и здесь хорошо. – Я замолчала, внимательно ее слушая. – Здесь уже все свои, полно друзей. Да и кормят неплохо. А что касается богатства… так ведь если брат Блэка не обманул, то мы с тобой станем вскоре не сильно беднее какого-нибудь небольшого князька нескольких звездных систем.
Я кивала, оттирая грязь с перьев и сидя чуть ли не в луже. Мокро.
– А император… ну, тут начнутся сложности, опять же императорский двор – не самое подходящее место для заведения друзей. Там все носятся с интригами и заговорами, изредка умирая за новую идею или по дурости. Оно тебе надо?
Я отрицательно мотнула головой. Передо мной поставили бак с чистой водой. И когда только Найт успел вернуться? Я подняла на него глаза.
– Молодец, – улыбнулся он. Я недоуменно подняла брови. – Если хочешь знать, то, несмотря на все твои закидоны, никто тебя просто так отдавать, пусть даже и императору, не собирается.
Я почувствовала, что краснею.
– Спасибо.
Мне подмигнули, и Найт снова полез в свой ненаглядный реактор. А ворона окончательно разлеглась у меня на коленях, жмурясь от удовольствия и оттого, что я почесывала ей пузо.
Тряпка сиротливо валялась неподалеку. А ведь мне еще мыть и мыть. Гм, в том, чтобы плюнуть на императора, есть свои минусы.
– Стыковка завершена, капитан.
– Отлично! Все на выход, на корабле остается… на корабле остается… гм.
Все старательно прятали глаза, я вспомнила старый фильм, где строгая учительница начальных классов ворчливо повторяла по сорок раз воодушевляющую фразу: «К доске пойдет…» Особо впечатлительные дети тогда попросту сбегали в туалет, остальные прятались за учебниками – бледные, но отчаянно верящие в свою удачу.
– Найт.
– А почему сразу я?
Знакомый ответ. Я расслабилась и вылезла из-под стола. Хотя мне-то что? Кэп оставит меня одну на корабле только под дулом дезинтегратора. И то не факт.
– Отставить разговорчики, все на выход!
Найт надулся и демонстративно вышел из пищеблока. Мне стало его жалко. Впрочем, он скоро вернулся, назаказывал себе еды и демонстративно сел есть. Гм, с ним точно будет все в порядке.
– Хочешь, я убью соседей, что мешают спать? – не к месту вякнула Кара, сидя рядом с тарелкой Найта. Технарь подавился и долго откашливался, удивленно глядя на ворону.
Я вспомнила, как прошлой ночью мы раскопали диск Земфиры. Все-таки музыка, сочиненная не по заказу, обладала каким-то своим непонятным шармом.
– Не надо, – прокашлявшись, сказал Найт.
Кара кивнула и потопала по столу ко мне, а точнее, к блюду с червяками, стоявшему рядом со мной.
– Так, ладно, все быстро собирайтесь. Выходим через полчаса.
– А почему так долго? – удивился Люц.
В меня молча ткнули пальцем. Я насупилась. Да, я вечно опаздываю к выходу, но ведь, в конце концов, я девушка или как?
Все встали и вышли из пищеблока. Я посмотрела на выходящего последним Блэка. Просто поразительно, как он изменился за последнее время. Из веселого беззаботного парня, готового шутить по поводу и без, он превратился в молчаливого и замкнутого охранника, смотрящего на всех, кроме меня, как на потенциальную угрозу и практически совсем не разговаривающего. Кара проследила за моим взглядом.
– Поговори с ним, Иль. Видишь, как убивается, несчастный.
Я кивнула и встала из-за стола. Вот прямо сейчас и поговорю. Кара и Найт проводили меня настороженными взглядами.
– Меня терзают смутные сомненья, – сообщил Найт вороне.
– Иван Васильевич меняет профессию, – продолжила Кара.
Я зашла в комнату Блэка неожиданно. Он как раз надевал куртку и удивленно на меня уставился.
– Нам надо поговорить, – сказала я и без приглашения села на стол. Он молча ждал, стоя передо мной, весь такой красивый и загадочный.
– Ты… я… ну… гм…
Он молча ждал, не реагируя на столь глубокомысленные высказывания.
– Короче, – пробормотала я, – я ведь не сказала «нет»!
Что творит с парнями всего одна фраза… в его глазах тут же зажглась радость, на губах появилась улыбка. Мне резко захотелось срочно сбежать, но он как раз стоял между мной и дверью. Обидно.
– Вот, так что…
– Так что… – Он склонил голову набок и с интересом за мной наблюдал. Лицо мое пылало, хотелось провалиться сквозь палубу. Это нервное.
– Так что прекрати вести себя так, будто ты на похоронах, а труп все еще ходит!
Как-то неожиданно я оказалась в его объятиях, да еще и у него на коленях. Стол мужественно выдерживал двойной вес, борясь за жизнь до конца.
– Пусти.
Он потерся носом о мое ухо. Сердце предательски заметалось в груди, даже и не думая биться ровно.
– Ты – все для меня, – шепнул он и зарылся лицом в мои волосы, крепко прижимая к груди.
Хотелось выть и чего-то еще. В дверь заглядывали рожи сразу всех членов экипажа и одной неугомонной вороны.
Р-р-р!..
А они еще и улыбаются! В руке сам собой сформировался зеленый свет. Кэп побледнел первым, ворона куда-то рванула. Я опустила руку на стену позади меня.
– КАЙФ! – простонал корабль. А Блэк все-таки меня поцеловал.
Гордая, связанная и с синяком под глазом, я шла среди побитых членов экипажа и старалась бодриться. Ворона орала, что меня надо убить, зарезать и дезинтегрировать как особо опасный преступный элемент. На птичке было гипса больше, чем перьев, клюв треснул, а хвост снова отвалился. Кара рвалась мне срочно отомстить, но летать не могла, а потому просто возлежала на руках капитана и нервно дергала правым глазом. Все слушали ее сочувственно, изредка кивали. Я только выше задирала нос, отчаянно сожалея о содеянном. Единственный, кому было хорошо, – это корабль. Он признался мне в любви, объявил своим вечным другом и… попросил добавки. Команда при этих словах пообещала оторвать мне руки, если еще раз…
Эх, жизнь моя – жестянка!
Блэк шел рядом со мной и все время чему-то улыбался, глядя на меня так, что я чувствовала себя тортом со взбитыми сливками. Довольно необычное ощущение, надо сказать. Во время кайфа корабля он умудрился двигаться так, что ни на мне, ни на нем почти не осталось ушибов, не говоря уже о переломах, чего нельзя было сказать об остальных. Люц, кстати, как раз в тот момент заказал себе суп, так что прибежал разбираться со мной весь заляпанный макаронами, капустой и местами картофелем. Вид у него был решительный, в руке он сжимал вилку с погнутыми зубчиками. Причем погнутыми сразу во все стороны. Я впечатлилась и долго извинялась, прячась за спиной Блэка от покалеченного экипажа. А Буря все просил добавки.
– Так, во-первых, спустимся на планету. Все помнят свои роли? Повторите при мне. – Кэп был серьезен и категоричен. Все тут же подтянулись и стали отвечать по очереди.
– Я – торговец рабами из семьи джакара. Привез редкую рабыню-мутантку и хочу сбыть ее за крупную сумму на невольничьем рынке. – Это кэп. Догадайтесь, кто будет рабыней?
– Я – брат торговца и менеджер операции. – Это Люц.
– Я – охрана рабыни и работорговца. – Блэк.
Все сурово посмотрели на меня. Я подвигала связанными за спиной руками (конец веревки как раз находился у Блэка), скромно всем улыбнулась и тихо пискнула:
– Рабыня.
Кэп кивнул, ворона захихикала, но тут же подавилась и закашлялась, выпучивая глаза и хватаясь за помятую грудную клетку. Бедная птичка.
На Заит мы спустились в одной кабинке (мне не доверяли, боялись – опять не на тот рычаг нажму). И по выходе на планету на меня тут же напялили паранджу. Жуткая вещь, хочу я вам сказать. Темная шерстяная хламида, закрывающая буквально все, кроме небольшой полупрозрачной сеточки на месте глаз. Хотелось почесаться и застрелиться одновременно. Но ни то, ни другое сделать было решительно невозможно. На мои поскуливания команда отвечала благодушными улыбками, заставляя заподозрить их в извращенном садизме. Кошмар! И как тут только выживает женский пол? Может, устроить революцию? Кэп при этих словах как-то враз побледнел и обещал что-нибудь придумать с паранджой. Я немного успокоилась и даже начала вертеть головой по сторонам.
А жизнь вокруг бурлила. Вообще, вся планета была застроена небольшими глиняными халупами, теснившимися так плотно друг к другу, что казалось нереальным протиснуться между некоторым из них. Впрочем, были и широкие улицы, вдоль которых пестрели разнообразными красками палатки торговцев, выкладывающих товар со всех концов галактики. Мне не к месту вспомнилось, что притяжение на этой планете способно раздавить любое живое существо, а потому жизнь здесь так и не зародилась. Но небольшие капсулы антиков, вшиваемые в мозг при рождении, давали людям и не совсем людям спокойно чувствовать себя при любом притяжении. Питались антики от любого источника света, даже от луны, являясь при этом полуразумными существами, впрочем никогда не вмешивающимися в мысли и чувства хозяина. Не замечая их, все довольно быстро забывали об этой небольшой, но такой полезной игрушке. Единственное, чего антики не могли выносить, – это открытого космоса, а потому на корабле старались поддерживать постоянное притяжение. Антики же на нем словно впадали в спячку и реагировать на изменение единиц q отказывались напрочь. Обидно, но факт. Кстати, были и другие антигравы – больше и чуть другого типа, благодаря которым строения на планете не падали и не складывались внутрь. Антигравы эти закладывались под основание домов и покрывали довольно большую площадь, а еще… гм, нет, об этом думать скучно. Так, что тут у нас? Бусики!
Веревка в руках Блэка натянулась и дернулась. Блэк попытался меня удержать, но ларек с украшениями привлек мое внимание, так что, перейдя на мгновение на третью скорость, я просто порвала свои путы и, довольная, подбежала к ларьку с заранее расплывшимся в улыбке продавцом.
– Щито жилаит крацаица? – поинтересовался он на жутком межгалактическом.
Я потерла ручки под паранджой и начала «желать».
– Мама, она нас разорит!
Ребята тоже подошли посмотреть, чего я там окопалась. Блэк тактично пытался оторвать меня от прилавка, но обещание после его еще разок поцеловать полностью деморализовало парня. И меня немедленно оставили в покое.
– Иля! – прорычал шеф.
– Бусики! – восхитилась Кара. – Так, положите меня на прилавок!
Ее тут же посадили на ту гору украшений, что я уже отложила для себя. Ворона счастливо вздохнула, обозревая блестящие сокровища. У нее, по-моему, любовь к блестящему вообще в крови.
– Сколько это стоит? – спросил кэп у продавца.
– Сито!
– Чего «сито»? – не понял Люц.
– Сито залатых!
Меня за шкирку начали оттаскивать от прилавка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27