– Хоть бы рот после них студеной водицей полоскал… Ведь накличешь демонов адских!
Ангмарец замолчал.
Вскоре представление закончилось. Несмелой походкой назгул направился ко входу в шатер. Басманов встретил его приветливо.
– Вот если так же – да с куклами…
– Будут куклы, будут и спектакли, – пробормотал назгул. – Мастер вестей не подавал?
– Да рановато еще, это же не коня подковать, и не гвоздь смастерить.
Сицилиец вертелся вокруг Дрели, что-то говоря и суматошно размахивая руками.
– Закордоннику понравилось, не стал лаять наш балаган, – заметил Басманов самодовольно, словно сам только что выступал. – Знай наших!
Ангмарец подошел к Дрели. Та уставила на него палец:
– Ничего не говори, ладно. Князь доволен, итальянец даже к себе зовет. Оценил, между прочим.
Назгул медленно достал кинжал и один за другим срезал с головы эльфийки синие банты, потоптался по ним, плюнул и направился прочь от сцены. Через десяток шагов обернулся и крикнул:
– Этот номер может пройти здесь, но не в Европе. Там Буратиной или Оптимистической Трагедией не отделаешься. Придется Ариосто зубрить. Да и спрос есть только на кукол.
– Да мы же так, для затравки… Спонсора ублажить…
Назгул высказал в пространство несколько длинных сложносоставных и насквозь непечатных предложений, погрозил кулаком довольному Хоббиту и едва ли не бегом двинулся к своей палатке.
Глава 19
Учения под Тирзеном
На следующий день Басманов куда-то исчез из лагеря Серебряного вместе с Ярославом и несколькими засечниками. Ангмарец велел Шону провести очередной тренировочный день, а сам направился гулять по германскому городу, без всякой цели заходя в лавки и харчевни.
Ирландец в тот день лютовал. Одев дружинников в полный доспех, до седьмого пота гонял вокруг лагеря. Потом разделил по парам, выдал палки вместо мечей и топоров, сам встал напротив Кормака.
– Три поединка по две минуты, – провозгласил он, хищно глядя на своего супротивника. – Потом передых и еще два раза. Майка отсчитывает время. Банзай!
С древним самурайским кличем он кинулся на своего бывшего уже подчиненного, осыпая того градом ударов. Кормак пытался прикрываться щитом, парировал и вертелся юлой. Но все равно несколько ударов пришлось по ноге, а один по маковке островерхого шлема,
– Ты, что, Шон, совсем озверел? ! – спросил он. – Так же и покалечить недолго.
– Это тебе не в куклы играть, слюнтяй, – прохрипел заместитель командира Легиона. – А я тебя, дезертира, за мужика считал.
– Ну, это уже слишком! – Кормак закусил ус и перестал отступать. – Ты сам напросился.
Шон усмехнулся, сделал обманный финт и ребром тяжелого круглого щита ткнул Кормака в грудину. Кованый нагрудник застонал, но сам будущий герой подмостков не издал ни звука, ответив обидчику двумя слитными ударами. Пришла очередь самого задиры пошатнуться и попятиться, поправляя сбитый на бок шлем.
– И зачем тебе эльфийский балаган на колесах?
– Хватить уже душегубством заниматься, – прохрипел Кормак, наседая. – Сам же знаешь, нет в этой войне победы. Придет Баторий, и всем иллюзорным победам каюк.
– Не факт, что это не какая-нибудь альтернативная история. Мелких несообразностей хватает. Так что нечего труса праздновать!
Бой в доспехах – вещь тяжелая… Остатки дыхалки ушли у Шона на эту фразу. На резвый отскок уже не хватило. Дубина Кормака, смяв защиту, ударила в правый наплечник. Рука командира ирландцев повисла плетью.
Как раз в этот миг Майка провозгласила:
– Брек! Фу, заканчивайте, отдых!
Тяжело дыша и вытирая пот со лба, Шон оглянулся. К тренировочной площадке на самом краю огромного лагеря незаметно подошел Никита Романович в сопровождении нескольких незнакомых бояр.
– Зло бьетесь, – заметил Серебряный. – Так лютовать с неприятелем должно.
Шон ничего не сказал, подергивая ушибленным плечом.
– Конец перекура, – сказала Майка. – Наизготовку! Погнали.
Кормак остался стоять, опустив щит.
– Чего не нападаешь? – срывающимся голосом спросил Шон. – Кишка тонка?
– Охолони, приятель, твое плечо осмотреть надо. Ты Легиону нужен в целости и сохранности, а не в виде отбивной.
Помощник ангмарца резко кинул тело вперед, отвел щитом взметнувшуюся было на защиту палку Кормака и ударил того коленом под дых. Нога заныла от соприкосновения с доспехом, но противника буквально согнуло пополам. Отточенным движением Шон развернул щит и прижал поверженного к земле, для верности поджав коленями, а рука сама потянулась к засапожнику.
Прямо над плечом раздался ледяной голос Майи:
– Ну и что? Глотку станешь резать? Бешеный блеск в глазах победителя угас, нож так и остался за голенищем. Кормак, раздраженно откинув щит, поднялся.
– Ну что, отвел душу, командир?
Шон огляделся. Только две пары продолжали му-тузить друг дружку, остальные стояли и смотрели на него. Хрипло откашлявшись, он сказал громко:
– Кончай поединки! Стену ставь!
Непозволительно медленно для реального боя Легион сбил стену щитов. Шон занял свое место в сердцевине строя, посмотрел через раненое плечо на второй ряд, вооруженный топорами на длинных древках.
– Шаг!
Строй колыхнулся и двинулся вперед.
– Шаг! Шаг! Удар!
Слитно опустились секиры, разя головы невидимых врагов.
– Шаг! Шаг! Не опускать щиты, щучьи дети! Удар!
Таким макаром, вытесняя несуществующего противника, они продвинулись метров на двадцать. Поминутно звучала команда «удар». Сверху падали секиры, в щели между щитами били в пустоту копья.
– Клин!
Центральная часть строя рванулась вперед, фланги поджались.
– В навал!
Низко припав к земле и накинув щиты на шлемы, клин метнулся вперед, раскалывая строй «вероятного противника».
– Разомкнись! Мечники – в прорыв!
Налево и направо разошлись щитоносцы, в открывшуюся брешь впрыгнули трое мечников, со свистом взрезая клинками воздух.
– Мечники – назад! Сомкнуться!
Вновь лязгнули, соприкасаясь, края круглых щитов, взметнулись готовые к удару топоры, покачнулись копейные жала, выискивая цели.
– Десять шагов назад – марш! Строй покатился назад.
Шон аккуратно упал лицом вперед, не забыв подставить руки и отшвырнув щит. Тут же из строя выскочили двое, подхватили его и втащили в подвижную крепость.
Майя, пристально следившая за происходящим, успела вскинуть лук и послать стрелу без наконечника, но та бессильно звякнула об умбон.
Кормак, выполнявший в экстренных случаях роль «водителя стены» смолчал. Вместо него послышался рык Чернрго Хоббита:
– Еще пять шагов назад! Левому флангу завернуться!
Теперь Легион стоял буквой «г», как бы прикрываясь от атаки слева.
– Первый ряд – на колено, шлемы долой, отдых. Придирчиво отследив выполнение своих команд,
Хоббит повернулся к изображающему раненого Шону:
– Хорош, наверное? Притомился народ.
– Отставить разговорчики. Расслабились, понимаешь. Доспехи долой, и еще три круга вокруг лагеря. Я сказал – доспехи, а не шлемы и щиты.
Послышался ропот, но никто на месте не остался. Тяжело бухая сапогами, Легион, вытянувшись в цепочку, двинулся вкруг бивуака.
– Давненько мы так не развлекались, – проворчала Майя, выискивая в колчане стрелу без наконечника.
– Почитай, с самого начала войны, – в тон ей ответила Тора.
Когда появились бегущие первыми Шон и Хоб-бит, они обе одновременно спустили тетиву/Ирландец на бегу уклонился, Хоббит просто отбил летящий снаряд щитом.
Следующим повезло меньше. Один получил стрелу в живот, второму выбило из рук палку. Остальные пробежали нормально, только плетущийся последним гоблин схлопотал стрелу в ногу.
– Больше учебных нет, – заметила Тора.
– Зато древки от сулиц остались, мы еще наконечники не насадили.
Майя притащила целый пучок ясеневых дротиков.
– Не хватает только локоть повредить, – проворчала Тора, примериваясь к броску.
– А ты особо не усердствуй, – посоветовала Майя, выцеливая Шона.
Сулица – это не стрела. Ее в полете видно. Метательные снаряды отбили все, даже замыкающий.
– Стену ставь, – прохрипел ирландец срывающимся голосом, когда третий круг остался позади.
Теперешний строй выглядел жалким подобием первого. Шон прошелся вдоль него, неожиданно пнул один из щитов.
В строю образовалась брешь, когда жертва разбушевавшегося ирландца отступила на полшага, восстанавливая равновесие.
– Будь у Майи стрела, – заметил командующий легионными учениями, – товарищ с топором из второго ряда был бы уже мертв. Тройка, господа хорошие. Твердая, правда, учитывая долгий перерыв в тренировках.
– И обилие практики за последнее время, – добавил кто-то в строю.
– Поговорите мне… Разойдись, щучьи дети!
Словно побитые собаки, легионеры стали расползаться по шатрам, на ходу подбирая разбросанную амуницию.
– Может, не стоит так сразу и так круто? – спросила Тора. – Ведь не на печи мы лежали все это время. Потихонечку, помаленечку…
– Если бабы начнут тренировками заведовать, мы скоро превратимся в инвалидную команду, или вовсе поляжем где-нибудь, – огрызнулся Шон.
Тора примирительно подняла руки и отошла к Майе.
– Совсем озверел Черный Абдулла, ни своих, ни чужих не жалеет.
– Это он из-за Кормака. Наплюй. Давай лучше сулицы подберем.
Наклонившись за очередным древком, улетевшим в кусты, Тора обнаружила перед собой сапоги Шона. Ирландец выглядел смущенным.
– Ты меня прости, сестренка. Сорвался.
– Забей, Ирландия. Я зла не помню.
– Спасибо, – Шон вдруг обнял ее и тут же резко отошел на два шага. – Так держать – хвост трубой, уши враскоряку!
– Дался тебе этот унтер-офицерский тон, – покачала головой лучница. – Ты совсем другой был до того, как мы тут очутились.
– Давай лучше не станем вспоминать, какими мы были… там…
Шон повернулся и шаркающей походкой удалился. Майя и Тора переглянулись со значением.
– Не знаю, пора ли нам замуж, – сказала старшая. – Но вот кое-кому-точно нужна баба, а не то совсем башню сорвет…
Серебряный подошел к ирландцу:
– Много я слышал про ваши забавы, но вижу в первый раз. Люто! Справно!
– Спасибо, княже, на добром слове. Только все О д НО – потери у нас случаются. А восполнять нечем.
– Так сами виноваты. Берите из любого полка людей, учите на свой манер.
1.1 Тон замотал головой.
– Со стороны мы не станем брать.
– Я же и говорю – сами себе враги. Хотя дружина – Н а загляденье. Вас на коней высадить – цены бы не было.
– Мы – пехота. То есть – пешцы.
– Пешцы, – Серебряный пожевал губами. – Лучницы у вас знатные, прямо удивительные. Хотя срамное это дело – бабам оружие давать.
– Покажи, княже, таких мужиков, кто с ними сравнится в метании стрел.
– Случится, и покажу. Но спору нет, умеют тетиву дергать. А почему огненного боя нет у вас? Зарок какой дали?
«Ну как ему объяснишь, – вздохнул про себя ирландец, – что есть среди легионеров отличные стрелки, да только не из пищалей этих нелепых».
– Командир наш думку думает, не взять ли несколько пищальников из хворостынинского полка, – сказал Шон. – Все собирались разрешения испросить.
– Считай – есть у вас на то моя воля. Хоть два десятка берите, с полным довольствием из пушечного приказа на огненное зелье.
– Спасибо, княже. Вот только служба у нас особая. Не сегодня-завтра можем на ладьи вернуться. Пойдут ли в судовую рать стрельцы?
– А кто их спросит? Куда прикажут, туда и пойдут. А артачиться станут…
– Нет, так не годится. Мы силком людей на корабли не тянем. Князь Басманов давно положил – только охотников в море выводить.
Серебряный недовольно передернул плечами.
– Странное дело война морская. Охотников… словно в ертаул или в казачий разъезд.
– Так немногим и отличается морской набег от дальноконного похода. Только не полынь да ковыль под нами, а водица студеная.
– Думаю, захотите, так сыщете охотников и на ладьях ратиться. Ну, бывай, служивый. Пойдем, Ма-люта.
Шон запоздало вскинул голову. Вслед за Никитой Романовичем уходила и его незнакомая свита.
«Который же здесь Малюта Скуратов? – подумал ирландец. – Понятно, что не похож он на рыжего детину с кривой мордой из кинофильма и с иллюстраций к роману Толстого. Вон тот плотный в собольей шапке? Или высокий в волчьем налатнике? Или тот, что прихрамывает? Да какая, в сущности, разница? Раз знаменитый душегубец Басманов оказался таким классным парнем, отчего бы и Скуратову-Бельскому не оказаться меценатом, покровителем искусств и собирателем редких книг? »
Тут заныло ушибленное плечо, и Шон, бросив ломать голову по пустякам, двинулся к Майе. Та владела искусством спортивного массажа и умела быстро вернуть травмированные конечности в рабочее состояние.
В девичьем шатре он застал Кормака.
– Меня дожидаешься? – хмуро спросил глава маленького ирландского воинства.
– Дался ты мне. Лечиться пришел.
– Да ну, – обрадовался Шон. – Достал я таки тебя?
Кормак молча скинул рубашку. Майя, оглядев припухшую грудину, мрачно зыркнула на «автора» удара щитом.
– Пару ребер сломал. Доволен?
– Бывает… – Шон уселся и стал ждать конца осмотра. – До свадьбы заживет.
Вскоре появилась Дрель, как обычно проспавшая тренировку.
– Говорят, какой-то псих избивает артистов моей труппы, – с порога заявила она. – Надо бы урезонить придурка!
– Ешьте меня с потрохами, – милостиво разрешил провинившийся. – Я сегодня добрый.
– Что-то незаметно доброты, – прошипела Майя, ощупывая ломаные ребра «артиста труппы».
Закончив с корсетом для Кормака, Майя взялась за плечо Шона.
– Отлично, – заявила она с энтузиазмом. – Еще парочка таких маневров и учений, и нам враг уже не понадобиться. Слушай, рыжий ирландский оболтус, а ты часом не заслан к нам от Кестлера, а?
– Что с рукой-то?
– Каюк руке. В смысле – не совсем, конечно, каюк. Глядишь, не отсохнет. Но от махания палкой придется с недельку воздержаться. А сейчас – закрой глаза и спой гимн Советского Союза. Громко спой.
– Союз нерушимый Республик свободных, Сплотила навеки великая Русь, Да здравствует… а-а…
Шон не удержался от крика, когда Майя резким движением опытного мастера джиу-джитсу дернула его руку с легким вывертом.
– Все, не ори, вправила. Теперь найди где-нибудь хмельное пойло, ляг в палатку и постарайся уснуть. Завтра осмотрю еще раз. Кажется, суставная сумка не повреждена. А синяк пройдет сам.
– Удар хороший был, – сквозь слезы похвалил Кормака командир ирландцев. – Все же жаль такого мечника терять.
– Не навсегда терять-то, – хохотнула Дрель. –
Прошвырнёмся по Европам, и на Русь вернемся. А вы уж постарайтесь тут выжить как-нибудь.
Когда Шон удалился, бормоча проклятья (как водится, по ирландскому обыкновению, в адрес «английских свиней»), появился ангмарец.
Выслушав отчет о проведенных маневрах, хмыкнул:
– Страшнее нас самих зверя нет. Как мы сами себя бьем, никакой германец не сможет.
– Было бы чем гордиться, – фыркнула Дрель.
– Кстати, похвала такого вояки, как Серебряный, чего-то да стоит.
– Мы уже всем, в том числе и самим себе доказали, что чего-то стоим, – заметил Кормак. – Только какой ценой?
– Совсем ты в интеллигенцию подался, – похлопал его по спине назгул. – Скулишь, поди в пацифисты скоро запишешься.
– Просто опостылело биться, зная, что пиррова победа в этой грязной войне все равно окажется перечеркнута Баторием.
– А что делать прикажешь? В Сибирь откочевывать? Или – как индейцы наши, Америку колонизировать? Еще есть идея – пуговицами в разнос торговать, или коммерческий банк открыть…
– Вот кого нам действительно не хватает, – заметила Майя, – так это индейцев. Реальные были мужики. Поначалу, если душой не кривить, только они чего-то и стоили. Мы все, слюнтяи, туго въезжали, куда попали.
– Почему – были? Не те парни, чтобы пропасть просто так.
Назгул, вспоминая свое не слишком доблестное поведение в первые дни переноса, усмехнулся невесело.
– Вот только до Америки они вряд ли добрались. Вся надежда была на английский корабль, что пристанет к месту основания Архангельска. А как не удалось им тот корабль к рукам прибрать?
– Сейчас уже не узнаешь. И чего их туда понесло?
– А может, – протянул Кормак, – они-то самыми правыми из нас оказались? Что мы потеряли на этой войне?
– Опять заладил, – раздраженно выпалил назгул. – Нет, милок, действительно. Собирай манатки и вали с театром куда подальше. И без тебя тошно.
– Я так и намерен сделать, командир. Спасибо за напутствие.
– Мальчики, мальчики! – Дрель по привычке приняла вид сторонней и незаинтересованной слушательницы. – Вы хоть врагами не расставайтесь.
– Ладно, Кормак, – устало произнес ангмарец. – Мы с тобой плечом к плечу бились, действительно, хорош лаяться. Да и потом – с театром вашим еще все темным-темно. Ариосто этого где брать, языки учить, кукол изготовлять надо…
– Я завтра к нашему местному Левше пойду, – сказала Дрель.
– Только как бы он тебя взашей не вытолкал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Ангмарец замолчал.
Вскоре представление закончилось. Несмелой походкой назгул направился ко входу в шатер. Басманов встретил его приветливо.
– Вот если так же – да с куклами…
– Будут куклы, будут и спектакли, – пробормотал назгул. – Мастер вестей не подавал?
– Да рановато еще, это же не коня подковать, и не гвоздь смастерить.
Сицилиец вертелся вокруг Дрели, что-то говоря и суматошно размахивая руками.
– Закордоннику понравилось, не стал лаять наш балаган, – заметил Басманов самодовольно, словно сам только что выступал. – Знай наших!
Ангмарец подошел к Дрели. Та уставила на него палец:
– Ничего не говори, ладно. Князь доволен, итальянец даже к себе зовет. Оценил, между прочим.
Назгул медленно достал кинжал и один за другим срезал с головы эльфийки синие банты, потоптался по ним, плюнул и направился прочь от сцены. Через десяток шагов обернулся и крикнул:
– Этот номер может пройти здесь, но не в Европе. Там Буратиной или Оптимистической Трагедией не отделаешься. Придется Ариосто зубрить. Да и спрос есть только на кукол.
– Да мы же так, для затравки… Спонсора ублажить…
Назгул высказал в пространство несколько длинных сложносоставных и насквозь непечатных предложений, погрозил кулаком довольному Хоббиту и едва ли не бегом двинулся к своей палатке.
Глава 19
Учения под Тирзеном
На следующий день Басманов куда-то исчез из лагеря Серебряного вместе с Ярославом и несколькими засечниками. Ангмарец велел Шону провести очередной тренировочный день, а сам направился гулять по германскому городу, без всякой цели заходя в лавки и харчевни.
Ирландец в тот день лютовал. Одев дружинников в полный доспех, до седьмого пота гонял вокруг лагеря. Потом разделил по парам, выдал палки вместо мечей и топоров, сам встал напротив Кормака.
– Три поединка по две минуты, – провозгласил он, хищно глядя на своего супротивника. – Потом передых и еще два раза. Майка отсчитывает время. Банзай!
С древним самурайским кличем он кинулся на своего бывшего уже подчиненного, осыпая того градом ударов. Кормак пытался прикрываться щитом, парировал и вертелся юлой. Но все равно несколько ударов пришлось по ноге, а один по маковке островерхого шлема,
– Ты, что, Шон, совсем озверел? ! – спросил он. – Так же и покалечить недолго.
– Это тебе не в куклы играть, слюнтяй, – прохрипел заместитель командира Легиона. – А я тебя, дезертира, за мужика считал.
– Ну, это уже слишком! – Кормак закусил ус и перестал отступать. – Ты сам напросился.
Шон усмехнулся, сделал обманный финт и ребром тяжелого круглого щита ткнул Кормака в грудину. Кованый нагрудник застонал, но сам будущий герой подмостков не издал ни звука, ответив обидчику двумя слитными ударами. Пришла очередь самого задиры пошатнуться и попятиться, поправляя сбитый на бок шлем.
– И зачем тебе эльфийский балаган на колесах?
– Хватить уже душегубством заниматься, – прохрипел Кормак, наседая. – Сам же знаешь, нет в этой войне победы. Придет Баторий, и всем иллюзорным победам каюк.
– Не факт, что это не какая-нибудь альтернативная история. Мелких несообразностей хватает. Так что нечего труса праздновать!
Бой в доспехах – вещь тяжелая… Остатки дыхалки ушли у Шона на эту фразу. На резвый отскок уже не хватило. Дубина Кормака, смяв защиту, ударила в правый наплечник. Рука командира ирландцев повисла плетью.
Как раз в этот миг Майка провозгласила:
– Брек! Фу, заканчивайте, отдых!
Тяжело дыша и вытирая пот со лба, Шон оглянулся. К тренировочной площадке на самом краю огромного лагеря незаметно подошел Никита Романович в сопровождении нескольких незнакомых бояр.
– Зло бьетесь, – заметил Серебряный. – Так лютовать с неприятелем должно.
Шон ничего не сказал, подергивая ушибленным плечом.
– Конец перекура, – сказала Майка. – Наизготовку! Погнали.
Кормак остался стоять, опустив щит.
– Чего не нападаешь? – срывающимся голосом спросил Шон. – Кишка тонка?
– Охолони, приятель, твое плечо осмотреть надо. Ты Легиону нужен в целости и сохранности, а не в виде отбивной.
Помощник ангмарца резко кинул тело вперед, отвел щитом взметнувшуюся было на защиту палку Кормака и ударил того коленом под дых. Нога заныла от соприкосновения с доспехом, но противника буквально согнуло пополам. Отточенным движением Шон развернул щит и прижал поверженного к земле, для верности поджав коленями, а рука сама потянулась к засапожнику.
Прямо над плечом раздался ледяной голос Майи:
– Ну и что? Глотку станешь резать? Бешеный блеск в глазах победителя угас, нож так и остался за голенищем. Кормак, раздраженно откинув щит, поднялся.
– Ну что, отвел душу, командир?
Шон огляделся. Только две пары продолжали му-тузить друг дружку, остальные стояли и смотрели на него. Хрипло откашлявшись, он сказал громко:
– Кончай поединки! Стену ставь!
Непозволительно медленно для реального боя Легион сбил стену щитов. Шон занял свое место в сердцевине строя, посмотрел через раненое плечо на второй ряд, вооруженный топорами на длинных древках.
– Шаг!
Строй колыхнулся и двинулся вперед.
– Шаг! Шаг! Удар!
Слитно опустились секиры, разя головы невидимых врагов.
– Шаг! Шаг! Не опускать щиты, щучьи дети! Удар!
Таким макаром, вытесняя несуществующего противника, они продвинулись метров на двадцать. Поминутно звучала команда «удар». Сверху падали секиры, в щели между щитами били в пустоту копья.
– Клин!
Центральная часть строя рванулась вперед, фланги поджались.
– В навал!
Низко припав к земле и накинув щиты на шлемы, клин метнулся вперед, раскалывая строй «вероятного противника».
– Разомкнись! Мечники – в прорыв!
Налево и направо разошлись щитоносцы, в открывшуюся брешь впрыгнули трое мечников, со свистом взрезая клинками воздух.
– Мечники – назад! Сомкнуться!
Вновь лязгнули, соприкасаясь, края круглых щитов, взметнулись готовые к удару топоры, покачнулись копейные жала, выискивая цели.
– Десять шагов назад – марш! Строй покатился назад.
Шон аккуратно упал лицом вперед, не забыв подставить руки и отшвырнув щит. Тут же из строя выскочили двое, подхватили его и втащили в подвижную крепость.
Майя, пристально следившая за происходящим, успела вскинуть лук и послать стрелу без наконечника, но та бессильно звякнула об умбон.
Кормак, выполнявший в экстренных случаях роль «водителя стены» смолчал. Вместо него послышался рык Чернрго Хоббита:
– Еще пять шагов назад! Левому флангу завернуться!
Теперь Легион стоял буквой «г», как бы прикрываясь от атаки слева.
– Первый ряд – на колено, шлемы долой, отдых. Придирчиво отследив выполнение своих команд,
Хоббит повернулся к изображающему раненого Шону:
– Хорош, наверное? Притомился народ.
– Отставить разговорчики. Расслабились, понимаешь. Доспехи долой, и еще три круга вокруг лагеря. Я сказал – доспехи, а не шлемы и щиты.
Послышался ропот, но никто на месте не остался. Тяжело бухая сапогами, Легион, вытянувшись в цепочку, двинулся вкруг бивуака.
– Давненько мы так не развлекались, – проворчала Майя, выискивая в колчане стрелу без наконечника.
– Почитай, с самого начала войны, – в тон ей ответила Тора.
Когда появились бегущие первыми Шон и Хоб-бит, они обе одновременно спустили тетиву/Ирландец на бегу уклонился, Хоббит просто отбил летящий снаряд щитом.
Следующим повезло меньше. Один получил стрелу в живот, второму выбило из рук палку. Остальные пробежали нормально, только плетущийся последним гоблин схлопотал стрелу в ногу.
– Больше учебных нет, – заметила Тора.
– Зато древки от сулиц остались, мы еще наконечники не насадили.
Майя притащила целый пучок ясеневых дротиков.
– Не хватает только локоть повредить, – проворчала Тора, примериваясь к броску.
– А ты особо не усердствуй, – посоветовала Майя, выцеливая Шона.
Сулица – это не стрела. Ее в полете видно. Метательные снаряды отбили все, даже замыкающий.
– Стену ставь, – прохрипел ирландец срывающимся голосом, когда третий круг остался позади.
Теперешний строй выглядел жалким подобием первого. Шон прошелся вдоль него, неожиданно пнул один из щитов.
В строю образовалась брешь, когда жертва разбушевавшегося ирландца отступила на полшага, восстанавливая равновесие.
– Будь у Майи стрела, – заметил командующий легионными учениями, – товарищ с топором из второго ряда был бы уже мертв. Тройка, господа хорошие. Твердая, правда, учитывая долгий перерыв в тренировках.
– И обилие практики за последнее время, – добавил кто-то в строю.
– Поговорите мне… Разойдись, щучьи дети!
Словно побитые собаки, легионеры стали расползаться по шатрам, на ходу подбирая разбросанную амуницию.
– Может, не стоит так сразу и так круто? – спросила Тора. – Ведь не на печи мы лежали все это время. Потихонечку, помаленечку…
– Если бабы начнут тренировками заведовать, мы скоро превратимся в инвалидную команду, или вовсе поляжем где-нибудь, – огрызнулся Шон.
Тора примирительно подняла руки и отошла к Майе.
– Совсем озверел Черный Абдулла, ни своих, ни чужих не жалеет.
– Это он из-за Кормака. Наплюй. Давай лучше сулицы подберем.
Наклонившись за очередным древком, улетевшим в кусты, Тора обнаружила перед собой сапоги Шона. Ирландец выглядел смущенным.
– Ты меня прости, сестренка. Сорвался.
– Забей, Ирландия. Я зла не помню.
– Спасибо, – Шон вдруг обнял ее и тут же резко отошел на два шага. – Так держать – хвост трубой, уши враскоряку!
– Дался тебе этот унтер-офицерский тон, – покачала головой лучница. – Ты совсем другой был до того, как мы тут очутились.
– Давай лучше не станем вспоминать, какими мы были… там…
Шон повернулся и шаркающей походкой удалился. Майя и Тора переглянулись со значением.
– Не знаю, пора ли нам замуж, – сказала старшая. – Но вот кое-кому-точно нужна баба, а не то совсем башню сорвет…
Серебряный подошел к ирландцу:
– Много я слышал про ваши забавы, но вижу в первый раз. Люто! Справно!
– Спасибо, княже, на добром слове. Только все О д НО – потери у нас случаются. А восполнять нечем.
– Так сами виноваты. Берите из любого полка людей, учите на свой манер.
1.1 Тон замотал головой.
– Со стороны мы не станем брать.
– Я же и говорю – сами себе враги. Хотя дружина – Н а загляденье. Вас на коней высадить – цены бы не было.
– Мы – пехота. То есть – пешцы.
– Пешцы, – Серебряный пожевал губами. – Лучницы у вас знатные, прямо удивительные. Хотя срамное это дело – бабам оружие давать.
– Покажи, княже, таких мужиков, кто с ними сравнится в метании стрел.
– Случится, и покажу. Но спору нет, умеют тетиву дергать. А почему огненного боя нет у вас? Зарок какой дали?
«Ну как ему объяснишь, – вздохнул про себя ирландец, – что есть среди легионеров отличные стрелки, да только не из пищалей этих нелепых».
– Командир наш думку думает, не взять ли несколько пищальников из хворостынинского полка, – сказал Шон. – Все собирались разрешения испросить.
– Считай – есть у вас на то моя воля. Хоть два десятка берите, с полным довольствием из пушечного приказа на огненное зелье.
– Спасибо, княже. Вот только служба у нас особая. Не сегодня-завтра можем на ладьи вернуться. Пойдут ли в судовую рать стрельцы?
– А кто их спросит? Куда прикажут, туда и пойдут. А артачиться станут…
– Нет, так не годится. Мы силком людей на корабли не тянем. Князь Басманов давно положил – только охотников в море выводить.
Серебряный недовольно передернул плечами.
– Странное дело война морская. Охотников… словно в ертаул или в казачий разъезд.
– Так немногим и отличается морской набег от дальноконного похода. Только не полынь да ковыль под нами, а водица студеная.
– Думаю, захотите, так сыщете охотников и на ладьях ратиться. Ну, бывай, служивый. Пойдем, Ма-люта.
Шон запоздало вскинул голову. Вслед за Никитой Романовичем уходила и его незнакомая свита.
«Который же здесь Малюта Скуратов? – подумал ирландец. – Понятно, что не похож он на рыжего детину с кривой мордой из кинофильма и с иллюстраций к роману Толстого. Вон тот плотный в собольей шапке? Или высокий в волчьем налатнике? Или тот, что прихрамывает? Да какая, в сущности, разница? Раз знаменитый душегубец Басманов оказался таким классным парнем, отчего бы и Скуратову-Бельскому не оказаться меценатом, покровителем искусств и собирателем редких книг? »
Тут заныло ушибленное плечо, и Шон, бросив ломать голову по пустякам, двинулся к Майе. Та владела искусством спортивного массажа и умела быстро вернуть травмированные конечности в рабочее состояние.
В девичьем шатре он застал Кормака.
– Меня дожидаешься? – хмуро спросил глава маленького ирландского воинства.
– Дался ты мне. Лечиться пришел.
– Да ну, – обрадовался Шон. – Достал я таки тебя?
Кормак молча скинул рубашку. Майя, оглядев припухшую грудину, мрачно зыркнула на «автора» удара щитом.
– Пару ребер сломал. Доволен?
– Бывает… – Шон уселся и стал ждать конца осмотра. – До свадьбы заживет.
Вскоре появилась Дрель, как обычно проспавшая тренировку.
– Говорят, какой-то псих избивает артистов моей труппы, – с порога заявила она. – Надо бы урезонить придурка!
– Ешьте меня с потрохами, – милостиво разрешил провинившийся. – Я сегодня добрый.
– Что-то незаметно доброты, – прошипела Майя, ощупывая ломаные ребра «артиста труппы».
Закончив с корсетом для Кормака, Майя взялась за плечо Шона.
– Отлично, – заявила она с энтузиазмом. – Еще парочка таких маневров и учений, и нам враг уже не понадобиться. Слушай, рыжий ирландский оболтус, а ты часом не заслан к нам от Кестлера, а?
– Что с рукой-то?
– Каюк руке. В смысле – не совсем, конечно, каюк. Глядишь, не отсохнет. Но от махания палкой придется с недельку воздержаться. А сейчас – закрой глаза и спой гимн Советского Союза. Громко спой.
– Союз нерушимый Республик свободных, Сплотила навеки великая Русь, Да здравствует… а-а…
Шон не удержался от крика, когда Майя резким движением опытного мастера джиу-джитсу дернула его руку с легким вывертом.
– Все, не ори, вправила. Теперь найди где-нибудь хмельное пойло, ляг в палатку и постарайся уснуть. Завтра осмотрю еще раз. Кажется, суставная сумка не повреждена. А синяк пройдет сам.
– Удар хороший был, – сквозь слезы похвалил Кормака командир ирландцев. – Все же жаль такого мечника терять.
– Не навсегда терять-то, – хохотнула Дрель. –
Прошвырнёмся по Европам, и на Русь вернемся. А вы уж постарайтесь тут выжить как-нибудь.
Когда Шон удалился, бормоча проклятья (как водится, по ирландскому обыкновению, в адрес «английских свиней»), появился ангмарец.
Выслушав отчет о проведенных маневрах, хмыкнул:
– Страшнее нас самих зверя нет. Как мы сами себя бьем, никакой германец не сможет.
– Было бы чем гордиться, – фыркнула Дрель.
– Кстати, похвала такого вояки, как Серебряный, чего-то да стоит.
– Мы уже всем, в том числе и самим себе доказали, что чего-то стоим, – заметил Кормак. – Только какой ценой?
– Совсем ты в интеллигенцию подался, – похлопал его по спине назгул. – Скулишь, поди в пацифисты скоро запишешься.
– Просто опостылело биться, зная, что пиррова победа в этой грязной войне все равно окажется перечеркнута Баторием.
– А что делать прикажешь? В Сибирь откочевывать? Или – как индейцы наши, Америку колонизировать? Еще есть идея – пуговицами в разнос торговать, или коммерческий банк открыть…
– Вот кого нам действительно не хватает, – заметила Майя, – так это индейцев. Реальные были мужики. Поначалу, если душой не кривить, только они чего-то и стоили. Мы все, слюнтяи, туго въезжали, куда попали.
– Почему – были? Не те парни, чтобы пропасть просто так.
Назгул, вспоминая свое не слишком доблестное поведение в первые дни переноса, усмехнулся невесело.
– Вот только до Америки они вряд ли добрались. Вся надежда была на английский корабль, что пристанет к месту основания Архангельска. А как не удалось им тот корабль к рукам прибрать?
– Сейчас уже не узнаешь. И чего их туда понесло?
– А может, – протянул Кормак, – они-то самыми правыми из нас оказались? Что мы потеряли на этой войне?
– Опять заладил, – раздраженно выпалил назгул. – Нет, милок, действительно. Собирай манатки и вали с театром куда подальше. И без тебя тошно.
– Я так и намерен сделать, командир. Спасибо за напутствие.
– Мальчики, мальчики! – Дрель по привычке приняла вид сторонней и незаинтересованной слушательницы. – Вы хоть врагами не расставайтесь.
– Ладно, Кормак, – устало произнес ангмарец. – Мы с тобой плечом к плечу бились, действительно, хорош лаяться. Да и потом – с театром вашим еще все темным-темно. Ариосто этого где брать, языки учить, кукол изготовлять надо…
– Я завтра к нашему местному Левше пойду, – сказала Дрель.
– Только как бы он тебя взашей не вытолкал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31