Теперь она нашла человека, с которым могла беседовать, которому готова была открыть душу.
– А вы решительный человек, – сказала Кэролайн и нахмурилась, концентрируя внимание на дороге, которая сворачивала в небольшую долину, окруженную старыми вязами. Свежий осенний ветер шелестел редкими листьями, уцелевшими на ветках. – Почему бы вам с вашим умом не прекратить творить беззаконие и не стать полезным членом общества?
– А вы не знаете?
– Откуда мне знать? Я думаю, вы попали в преступную среду, потому что была какая-то червоточина в вашем характере. Как человек может решиться на воровство? Но вместе с тем я не вижу в вас ничего такого…
Он рассмеялся:
– О, неужто? До чего же вы наивны!
Она сердито взглянула на него и крепче сжала поводья.
– Едва ли… Я бы так не сказала.
– Поверьте, миссис Дэвин, если бы я даже был невинен, как только что выпавший снег, я никогда не сумел бы вырваться из самых грязных трущоб Лондона. Во всяком случае, ненадолго. Вы понимаете, у меня нет связей, нет рекомендаций, нет образования, нет денег. И все же не это заставило меня воровать.
Ее лошадь три раза вскидывала голову и ржала. Кэролайн всякий раз ласково поглаживала ей шею, успокаивая не только лошадь, но и себя.
– Тогда что же? Что привело вас в преступный мир? – спросила она, распрямив плечи и глядя прямо в лицо своему попутчику.
Глаза Лукаса сверкнули, и он криво усмехнулся:
– Стремление к справедливому распределению.
– Распределению чего?
– Богатства. Она улыбнулась:
– Понимаю. А вас совсем не беспокоит, что вы отнимаете у одних, чтобы передать другим и при этом не забыть про себя?
– Нет, потому что я ничего себе не оставляю.
– Тогда кому же? – Ее сердце дрогнуло при внезапной мысли, что он действительно может иметь гуманные мотивы для преступления. Тогда все встает на места. – То есть вы хотите сказать, что вы что-то вроде Робин Гуда? Украсть у богатого и отдать бедняку?
Его пристальный взгляд сверкал иронией, затем сфокусировался на дороге впереди.
– Пусть бедняки сами позаботятся о себе.
– Тогда для кого вы крадете? Лукас глубоко вздохнул:
– Для своих близких.
– И кто же дал вам право творить беззаконие только потому, что вам так нравится?
– Позвольте вам сразу возразить, я не считаю справедливым закон, по которому все принадлежит сытым богачам только потому, что они такими родились.
– Я могу сказать, мистер Дэвин, что не согласна с вашим методом решения проблемы, хотя и признаю, что такое неравенство несправедливо. Меня не раз обвиняли в том, что я чересчур либеральна. Чуть ли не поборница равноправия.
– Вы хотите сказать, что заботитесь о бедняках? Что вы думаете о каждом, даже если он влачит свое существование вне вашего поместья?
Ее сердце затрепетало, и она кашлянула.
– Могу только сказать, что вы несправедливы. Мои слуги и арендаторы расскажут вам, что я очень заботливая хозяйка.
– Это достаточно просто, когда вы живете только ради себя. Просто сочувствовать бедным и больным, когда они где-то далеко, а не перед вашими глазами, когда вам не нужно ничего для них делать.
Они проезжали по узкой, усыпанной опавшей листвой тропинке. Она нахмурилась и наклонила голову, чтобы не зацепиться за ветки деревьев над головой.
– Я так понимаю ваше замечание, что мне не свойственно чувство сострадания, потому что я сама богатая? У меня несколько арендаторов, которые переживают сейчас тяжелые времена. И я помогаю им, чем могу. Это правда, что я пью чай с графиней Джермейн, поддерживая добрососедские отношения. Но я в доброй дружбе и с мисс Кинникотт, отец которой всего-навсего скромный арендатор рудников. Я вовсе не кичусь своим благородством.
В деревне, мистер Дэвин, мы живем иначе, чем в Лондоне. Все стараемся заботиться друг о друге, и социальные разграничения не такие жесткие. Вот почему есть надежда, что мы сможем представить вас здесь как моего мужа. Но ничего не получится, если вы будете смотреть с ненавистью на кого-то, у кого больше денег, чем у вас. Не забывайте, мистер Дэвин, что благодаря нашей женитьбе вы теперь тоже богатый человек. Мне даже страшно подумать, неужели вы станете ненавидеть себя за это?
– Я уже испытываю к себе отвращение, – усмехнулся Лукас.
Она с досадой натянула поводья. Ее лошадь остановилась, и Лукас тоже придержал своего мерина. Лошади подняли головы и протестующе заржали.
– Как вы смеете? – воскликнула она. – Я предлагаю вам целый мир на тарелочке с голубой каемочкой, а вы позволяете себе смеяться над этим! Разумеется, я не много могу предложить джентльмену, если говорить о чисто женских добродетелях. Я не обладаю блестящими манерами или особенным остроумием, но поверьте, у меня есть деньги. Почему меня угораздило выйти замуж за единственного в своем роде мужчину в мире, которого они совершенно не интересуют? Невольно на память приходят слова: «Стоит ли метать бисер перед свиньями?»
Его черные глаза вспыхнули неожиданной злостью.
– Выходит, я свинья? Что ж, я был прав. Вы и вправду откровенны. Но я тоже в долгу не останусь.
Его злость передалась лошади, он дернул поводья и ударил скакуна каблуками сапог. Только Кэролайн могла понять, какую ошибку он совершил. Она побледнела, увидев, что глаза Гермеса зажглись сумасшедшим огнем.
– О, нет… – простонала она. – О, нет, нет…
Она успела заметить запоздалое сожаление в глазах Лукаса, когда Гермес рванулся вперед, как будто его атаковали осы. Лукас резко опрокинулся назад, но успел ухватиться за седло и продолжал гонку, стараясь во что бы то ни стало удержаться и не упасть, чтобы спасти свою жизнь.
– Держитесь крепче, Лукас! – закричала Кэролайн, пришпорив свою лошадь. Несмотря на неудобство бокового седла, ей удалось устремиться галопом за взбесившимся мерином. Когда она догнала его, то увидела, что поводья Гермеса свисают вниз вдоль покрытого пеной живота. О Боже! Лукас никогда не сможет остановить лошадь, и потребуется еще несколько миль, чтобы та остановилась сама.
Кэролайн стала лихорадочно соображать, увидит ли она еще когда-нибудь Лукаса Дэвина, и тут вмешалась судьба. Обе лошади – первая быстро, вторая почти следом за ней, повинуясь изгибу дороги, с максимальной скоростью приближались к огромной луже. Гермес замер, сбросив Лукаса через голову, и тот упал вниз лицом, поднимая брызги грязи.
Мгновение спустя Кэролайн остановила Маргаритку и с удивительной грацией соскочила на землю.
– Вы в порядке, мистер Дэвин? Очень ушиблись?
Убедившись, что он цел и невредим, она вздохнула с облегчением. Вытирая запачканное грязью лицо, Лукас сел и взглянул на нее.
Поняв, что ничего страшного с ним не случилось, Кэролайн не смогла удержаться от смеха. Звонкий, словно колокольчик, он смешивался с шуршанием желтых и рыжих листьев, пляшущих на дороге.
– Что вас так рассмешило? – спросил Лукас. – Вы назвали меня свиньей? Что ж, поделом мне, я вышел из такой дыры, что иначе не назовешь.
– Нет, мистер Дэвин, я вовсе не это имела в виду. Хотя, должна признаться, была близка к…
Она не договорила и снова закатилась смехом. Как, оказывается, прекрасно просто смеяться! И как давно она не делала этого и боялась, что никогда не сможет так свободно смеяться, выйдя замуж за незнакомца. Но сейчас ей казалось, что она знает его давно.
Лукас неохотно присоединился к ней и сказал, подсмеиваясь над собой:
– Неплохо для начала? – Он ухватился за галстук и, сорвав его с груди, бросил в грязь. – Помогите мне подняться, если это вам не противно.
Он поднял руку, и она отрезвела. По спине пробежал холодок. Она хотела коснуться его руки, но почему-то это казалось ей невозможным. Она должна была напомнить себе, что они женаты. Нет ничего неприличного в том, что она поможет ему.
Встретив взгляд его темных глаз, Кэролайн увидела в них лукавый огонек. Очарованная, она потянулась к нему. Но прежде чем она успела что-то сообразить, он схватил ее за руки и изо всех сил рванул к себе.
– Нет! – вскрикнула она, но, увы, было поздно. Не удержавшись на ногах, она шлепнулась в грязь рядом с ним. – О-о-о! – вырвалось из ее груди, хотя она не ушиблась. Холодная, грязная жижа поднялась фонтаном тяжелых брызг.
Она попыталась встать на колени, хватаясь руками за воздух, не в состоянии сообразить, как такое могло с ней приключиться! Бессвязно бормоча что-то, она вытирала лицо и часто моргала, глядя на него с уничтожающим осуждением.
– Как вы смеете?
Он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, чего она никак не ожидала. Он взглянул на нее с озорством, и ее гнев моментально испарился.
– Мое платье пропало!
– А что я вам говорил? Нечего было так наряжаться! У вас все равно нет такого платья, которое бы сразило меня, – сказал он смеясь. – Я бы скорее предпочел увидеть вас вообще без платья. – Он озадаченно уставился на нее. – Или я уже видел?
Она замерла, чувствуя себя так, словно он раздевал ее своим внимательным взглядом. Она хотела отодвинуться, но он поднялся на колени и сильным движением руки обнял ее за талию, притягивая к себе так просто, как если бы она была тряпичной куклой.
– Господи! – ужаснулась она, понимая, что должна оттолкнуть его, но почему-то не делая этого. Он был таким теплым. Она могла ощущать каждый мускул, прикасаясь к его груди. Он обнимал ее! Понимая опасность, она попыталась высвободиться, но он еще крепче обнял ее за талию, придерживая другой рукой ее голову. Чувствуя, как его пальцы блуждают в ее волосах, она вздрогнула. Где шляпа? Ах, она давно потеряла ее.
– Не бойтесь, Кэролайн, – прошептал он.
– Не бойтесь? А я и не боюсь, с чего вы взяли?
Почему он говорит так тихо? Так напряженно, как будто на самом деле хочет ее? Конечно, такое не может прийти ему в голову, разве лишь чтобы удовлетворить свое вожделение. Деньги, и только деньги – вот чего хотел от нее каждый мужчина, а ему даже это не нужно.
– Не бойтесь, и потом, как-никак я ведь ваш муж.
От его пылких слов мурашки побежали по ее рукам. Она попыталась отодвинуться от него, упираясь ладонями ему в грудь.
– Вы понимаете… вам придется остаться надолго, чтобы убедить моего брата, что мы на самом деле женаты… Я-то решила, что вы ускачете за горизонт и я никогда больше вас не увижу.
Он неодобрительно хмыкнул и смахнул кусочек грязи с ее носа.
– Даже после этой дикой поездки вы все еще думаете, что я конокрад? Право, дорогая, это не моя специализация. Ваши конюшни в безопасности.
Она чуть не обняла его в порыве благодарности, но решила, что лучше вовремя остановиться.
– А теперь отпустите меня, мистер Дэвин.
Не тут-то было… Он привлек ее к себе, осторожно обвив руками, словно диковинную птичку, которую он боялся упустить, но с которой следовало обращаться с великой осторожностью, чтобы не повредить хрупкие крылья.
– Почему вы так любите это имение? – пробормотал он, почти касаясь ее уха губами. – За что вы так любите Фаллингейт, что для его спасения рискнули выйти замуж за такого мужчину, как я?
Она замерла в его руках. Он обнимал ее! Невероятно, но он действительно обнимал. Его объятия сильные и вместе с тем очень нежные… Разве это возможно? Ах, как странно и как… хорошо. Она никогда не читала в своих книжках, что мужчина может быть таким… таким…
– Почему? – прошептал он.
Почему она так отчаянно привязана к Фаллингейту? Это ее спасение, ее доход и ее независимость. Но вместе с тем это и нечто большее. Место, где зарождались ее романтические мечты. Где она лелеяла надежду выйти замуж по любви. Где она поглощала любовные романы, чтобы утолить жажду сердца, и где нередко размышляла о жившем когда-то давным-давно лорде, увидеть которого, увы, ей не суждено.
– Я не могу точно объяснить вам, почему мне так необходим Фаллингейт, – вырвалось у нее. – Но я попробую. Он у меня в крови.
Он подумал о Джермейн-Хаусе, о том, как безудержно и как внезапно возникло в нем желание обладать им, и понимающе кивнул. А может быть, они не такие уж разные?
– Вернемся в Фаллингейт, нам нужно переодеться, – предложила Кэролайн, сопровождая слова мимолетной улыбкой.
Он ответил ей поцелуем. Долгим, медленным, страстным поцелуем, полным пыла и нетерпения. Будь что будет, подумала Кэролайн, но она не в силах сопротивляться! Она закинула голову, сопровождая свое согласие слабым возгласом протеста, который превратился в стон удовольствия, и тогда он еще настойчивее приник к ее губам, а его язык пробрался в глубину ее рта. Она таяла в его руках и не могла не признаться себе, что если бы он захотел ее в этот момент, она бы уступила. Внезапно между ними пролетел холодный ветерок, и она поняла, что он ее отпустил. Он, должно быть, перестал целовать ее, потому что ее губы похолодели от желания. На какой-то момент она оцепенела, испуганная неожиданным взрывом эмоций. Придя в себя, она с изумлением взглянула на Лукаса.
– З-зачем вы это… сделали? – запинаясь, пролепетала Кэролайн.
Он улыбнулся с видом триумфатора.
– Чтобы раскрыть обман.
– Обман? – Она непонимающе смотрела на него.
– Я подозревал, что ночью между нами ничего не было, хотя вы утверждали обратное. А теперь я знаю это наверняка.
Она нахмурилась, больше не заботясь о том, куда может завести это выяснение.
– Почему вы так говорите?
Его глаза загорелись дьявольским весельем.
– Потому что запомнил бы такой поцелуй, будь я даже пьян, как скотина.
Глава 10
Два часа спустя Кэролайн стояла в полном одиночестве посреди старой елизаветинской галереи. Она только что приняла ванну и переоделась. На ней было платье из зеленого муслина с высокой талией и длинным рукавом, волосы забраны наверх и заколоты на макушке, и только два локона спускались вдоль щек.
С трех сторон этой просторной комнаты тянулись высокие двухсветные окна, четвертую стену покрывали дубовые панели. Ремонтировать и поддерживать окна стоило огромных денег, но затраты оправдывали себя. Зимой лишь в этой комнате можно было прогуляться и понежиться в солнечных лучах.
По правде говоря, сейчас все это мало занимало Кэролайн. Она стояла подле окна, напряженно разглядывая солнечные часы, установленные в саду. Солнце проглядывало сквозь просветы между тяжелыми тучами, совсем как на картине, изображающей Вознесение Христа. Его яркие лучи падали на гномон, он блестел и переливался, отбрасывая тень, указывающую на час дня. Удивительно, как часто тень сопровождает свет.
– Так же и у меня, – еле слышно прошептала Кэролайн. Разве она когда-нибудь испытывала столь сильное отчаяние и надежду одновременно?
– Кэролайн! Вот вы где! – воскликнула Аманда, стремительно входя в галерею. Она поспешила к подруге, легко ступая по натертому до блеска паркету и приговаривая на ходу: – А я ищу вас… ищу… Время обедать. Повар приготовил сегодня легкий обед, так что у нас останется время, чтобы обсудить план занятий с мистером Дэвином. Я боюсь, предстоит большая работа. Мне рассказали, что сегодня ему пришлось убедиться, как неразумно применять силу, управляя лошадью. Слуги только и судачат о вашей свадьбе. Это полностью затмило то, что произошло ночью. Ну, вы понимаете…
Подойдя совсем близко к Кэролайн, Аманда вдруг резко прервала свой монолог и поднесла ладонь ко лбу бывшей воспитанницы.
– У вас жар? Вы продрогли во время прогулки? Ничего удивительного, вас не было слишком долго.
– Я совершенно здорова, уверяю вас, Аманда.
– Да? Но выглядите вы неважно. Почему? Моя дорогая, можно предположить, будто вы пребываете в трансе.
Кэролайн заморгала и вдохнула терпкий аромат французских духов. Любовь к резким запахам, пожалуй, была единственной слабостью бывшей гувернантки.
– Простите, вы что-то сказали? – Когда Кэролайн наконец подняла на нее глаза, Аманда еще больше нахмурилась.
– Вы уверены, что с вами все в порядке?
Девушка покачала головой, ее взгляд стал более осмысленным.
– Да, физически я здорова. Но вот мой ум страдает некоторым расстройством, и я до сих пор не могу понять, что это… – Она снова повернулась к окну, разглядывая пейзаж, такой знакомый, но вместе с тем другой.
– Не впадайте снова в транс, дорогая. Лучше скажите мне, что вас так беспокоит?
– Я расстроена, – начала Кэролайн строгим сухим голосом, – потому что поняла, что больше не смотрю на портрет лорда Гамильтона. Ни разу не взглянула с тех пор, как проснулась утром! Ни разу!
Аманда улыбнулась:
– Так это же замечательная новость и полностью объяснимая. Просто вы были очень заняты, так как в доме появился мистер Дэвин.
– Нет. – Надев очки, Кэролайн принялась сосредоточенно разглядывать сквозь них свою ладонь, потом подняла глаза на подругу с таким выражением, словно только сейчас по-настоящему увидела жизнь. Во всей ее реальности, без всякого романтичного флера или фантазий. – Я ни разу не взглянула на портрет, потому что… я не хочу. Это так… как будто его очарование ушло.
Аманда нахмурилась, глаза смотрели внимательно и серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– А вы решительный человек, – сказала Кэролайн и нахмурилась, концентрируя внимание на дороге, которая сворачивала в небольшую долину, окруженную старыми вязами. Свежий осенний ветер шелестел редкими листьями, уцелевшими на ветках. – Почему бы вам с вашим умом не прекратить творить беззаконие и не стать полезным членом общества?
– А вы не знаете?
– Откуда мне знать? Я думаю, вы попали в преступную среду, потому что была какая-то червоточина в вашем характере. Как человек может решиться на воровство? Но вместе с тем я не вижу в вас ничего такого…
Он рассмеялся:
– О, неужто? До чего же вы наивны!
Она сердито взглянула на него и крепче сжала поводья.
– Едва ли… Я бы так не сказала.
– Поверьте, миссис Дэвин, если бы я даже был невинен, как только что выпавший снег, я никогда не сумел бы вырваться из самых грязных трущоб Лондона. Во всяком случае, ненадолго. Вы понимаете, у меня нет связей, нет рекомендаций, нет образования, нет денег. И все же не это заставило меня воровать.
Ее лошадь три раза вскидывала голову и ржала. Кэролайн всякий раз ласково поглаживала ей шею, успокаивая не только лошадь, но и себя.
– Тогда что же? Что привело вас в преступный мир? – спросила она, распрямив плечи и глядя прямо в лицо своему попутчику.
Глаза Лукаса сверкнули, и он криво усмехнулся:
– Стремление к справедливому распределению.
– Распределению чего?
– Богатства. Она улыбнулась:
– Понимаю. А вас совсем не беспокоит, что вы отнимаете у одних, чтобы передать другим и при этом не забыть про себя?
– Нет, потому что я ничего себе не оставляю.
– Тогда кому же? – Ее сердце дрогнуло при внезапной мысли, что он действительно может иметь гуманные мотивы для преступления. Тогда все встает на места. – То есть вы хотите сказать, что вы что-то вроде Робин Гуда? Украсть у богатого и отдать бедняку?
Его пристальный взгляд сверкал иронией, затем сфокусировался на дороге впереди.
– Пусть бедняки сами позаботятся о себе.
– Тогда для кого вы крадете? Лукас глубоко вздохнул:
– Для своих близких.
– И кто же дал вам право творить беззаконие только потому, что вам так нравится?
– Позвольте вам сразу возразить, я не считаю справедливым закон, по которому все принадлежит сытым богачам только потому, что они такими родились.
– Я могу сказать, мистер Дэвин, что не согласна с вашим методом решения проблемы, хотя и признаю, что такое неравенство несправедливо. Меня не раз обвиняли в том, что я чересчур либеральна. Чуть ли не поборница равноправия.
– Вы хотите сказать, что заботитесь о бедняках? Что вы думаете о каждом, даже если он влачит свое существование вне вашего поместья?
Ее сердце затрепетало, и она кашлянула.
– Могу только сказать, что вы несправедливы. Мои слуги и арендаторы расскажут вам, что я очень заботливая хозяйка.
– Это достаточно просто, когда вы живете только ради себя. Просто сочувствовать бедным и больным, когда они где-то далеко, а не перед вашими глазами, когда вам не нужно ничего для них делать.
Они проезжали по узкой, усыпанной опавшей листвой тропинке. Она нахмурилась и наклонила голову, чтобы не зацепиться за ветки деревьев над головой.
– Я так понимаю ваше замечание, что мне не свойственно чувство сострадания, потому что я сама богатая? У меня несколько арендаторов, которые переживают сейчас тяжелые времена. И я помогаю им, чем могу. Это правда, что я пью чай с графиней Джермейн, поддерживая добрососедские отношения. Но я в доброй дружбе и с мисс Кинникотт, отец которой всего-навсего скромный арендатор рудников. Я вовсе не кичусь своим благородством.
В деревне, мистер Дэвин, мы живем иначе, чем в Лондоне. Все стараемся заботиться друг о друге, и социальные разграничения не такие жесткие. Вот почему есть надежда, что мы сможем представить вас здесь как моего мужа. Но ничего не получится, если вы будете смотреть с ненавистью на кого-то, у кого больше денег, чем у вас. Не забывайте, мистер Дэвин, что благодаря нашей женитьбе вы теперь тоже богатый человек. Мне даже страшно подумать, неужели вы станете ненавидеть себя за это?
– Я уже испытываю к себе отвращение, – усмехнулся Лукас.
Она с досадой натянула поводья. Ее лошадь остановилась, и Лукас тоже придержал своего мерина. Лошади подняли головы и протестующе заржали.
– Как вы смеете? – воскликнула она. – Я предлагаю вам целый мир на тарелочке с голубой каемочкой, а вы позволяете себе смеяться над этим! Разумеется, я не много могу предложить джентльмену, если говорить о чисто женских добродетелях. Я не обладаю блестящими манерами или особенным остроумием, но поверьте, у меня есть деньги. Почему меня угораздило выйти замуж за единственного в своем роде мужчину в мире, которого они совершенно не интересуют? Невольно на память приходят слова: «Стоит ли метать бисер перед свиньями?»
Его черные глаза вспыхнули неожиданной злостью.
– Выходит, я свинья? Что ж, я был прав. Вы и вправду откровенны. Но я тоже в долгу не останусь.
Его злость передалась лошади, он дернул поводья и ударил скакуна каблуками сапог. Только Кэролайн могла понять, какую ошибку он совершил. Она побледнела, увидев, что глаза Гермеса зажглись сумасшедшим огнем.
– О, нет… – простонала она. – О, нет, нет…
Она успела заметить запоздалое сожаление в глазах Лукаса, когда Гермес рванулся вперед, как будто его атаковали осы. Лукас резко опрокинулся назад, но успел ухватиться за седло и продолжал гонку, стараясь во что бы то ни стало удержаться и не упасть, чтобы спасти свою жизнь.
– Держитесь крепче, Лукас! – закричала Кэролайн, пришпорив свою лошадь. Несмотря на неудобство бокового седла, ей удалось устремиться галопом за взбесившимся мерином. Когда она догнала его, то увидела, что поводья Гермеса свисают вниз вдоль покрытого пеной живота. О Боже! Лукас никогда не сможет остановить лошадь, и потребуется еще несколько миль, чтобы та остановилась сама.
Кэролайн стала лихорадочно соображать, увидит ли она еще когда-нибудь Лукаса Дэвина, и тут вмешалась судьба. Обе лошади – первая быстро, вторая почти следом за ней, повинуясь изгибу дороги, с максимальной скоростью приближались к огромной луже. Гермес замер, сбросив Лукаса через голову, и тот упал вниз лицом, поднимая брызги грязи.
Мгновение спустя Кэролайн остановила Маргаритку и с удивительной грацией соскочила на землю.
– Вы в порядке, мистер Дэвин? Очень ушиблись?
Убедившись, что он цел и невредим, она вздохнула с облегчением. Вытирая запачканное грязью лицо, Лукас сел и взглянул на нее.
Поняв, что ничего страшного с ним не случилось, Кэролайн не смогла удержаться от смеха. Звонкий, словно колокольчик, он смешивался с шуршанием желтых и рыжих листьев, пляшущих на дороге.
– Что вас так рассмешило? – спросил Лукас. – Вы назвали меня свиньей? Что ж, поделом мне, я вышел из такой дыры, что иначе не назовешь.
– Нет, мистер Дэвин, я вовсе не это имела в виду. Хотя, должна признаться, была близка к…
Она не договорила и снова закатилась смехом. Как, оказывается, прекрасно просто смеяться! И как давно она не делала этого и боялась, что никогда не сможет так свободно смеяться, выйдя замуж за незнакомца. Но сейчас ей казалось, что она знает его давно.
Лукас неохотно присоединился к ней и сказал, подсмеиваясь над собой:
– Неплохо для начала? – Он ухватился за галстук и, сорвав его с груди, бросил в грязь. – Помогите мне подняться, если это вам не противно.
Он поднял руку, и она отрезвела. По спине пробежал холодок. Она хотела коснуться его руки, но почему-то это казалось ей невозможным. Она должна была напомнить себе, что они женаты. Нет ничего неприличного в том, что она поможет ему.
Встретив взгляд его темных глаз, Кэролайн увидела в них лукавый огонек. Очарованная, она потянулась к нему. Но прежде чем она успела что-то сообразить, он схватил ее за руки и изо всех сил рванул к себе.
– Нет! – вскрикнула она, но, увы, было поздно. Не удержавшись на ногах, она шлепнулась в грязь рядом с ним. – О-о-о! – вырвалось из ее груди, хотя она не ушиблась. Холодная, грязная жижа поднялась фонтаном тяжелых брызг.
Она попыталась встать на колени, хватаясь руками за воздух, не в состоянии сообразить, как такое могло с ней приключиться! Бессвязно бормоча что-то, она вытирала лицо и часто моргала, глядя на него с уничтожающим осуждением.
– Как вы смеете?
Он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, чего она никак не ожидала. Он взглянул на нее с озорством, и ее гнев моментально испарился.
– Мое платье пропало!
– А что я вам говорил? Нечего было так наряжаться! У вас все равно нет такого платья, которое бы сразило меня, – сказал он смеясь. – Я бы скорее предпочел увидеть вас вообще без платья. – Он озадаченно уставился на нее. – Или я уже видел?
Она замерла, чувствуя себя так, словно он раздевал ее своим внимательным взглядом. Она хотела отодвинуться, но он поднялся на колени и сильным движением руки обнял ее за талию, притягивая к себе так просто, как если бы она была тряпичной куклой.
– Господи! – ужаснулась она, понимая, что должна оттолкнуть его, но почему-то не делая этого. Он был таким теплым. Она могла ощущать каждый мускул, прикасаясь к его груди. Он обнимал ее! Понимая опасность, она попыталась высвободиться, но он еще крепче обнял ее за талию, придерживая другой рукой ее голову. Чувствуя, как его пальцы блуждают в ее волосах, она вздрогнула. Где шляпа? Ах, она давно потеряла ее.
– Не бойтесь, Кэролайн, – прошептал он.
– Не бойтесь? А я и не боюсь, с чего вы взяли?
Почему он говорит так тихо? Так напряженно, как будто на самом деле хочет ее? Конечно, такое не может прийти ему в голову, разве лишь чтобы удовлетворить свое вожделение. Деньги, и только деньги – вот чего хотел от нее каждый мужчина, а ему даже это не нужно.
– Не бойтесь, и потом, как-никак я ведь ваш муж.
От его пылких слов мурашки побежали по ее рукам. Она попыталась отодвинуться от него, упираясь ладонями ему в грудь.
– Вы понимаете… вам придется остаться надолго, чтобы убедить моего брата, что мы на самом деле женаты… Я-то решила, что вы ускачете за горизонт и я никогда больше вас не увижу.
Он неодобрительно хмыкнул и смахнул кусочек грязи с ее носа.
– Даже после этой дикой поездки вы все еще думаете, что я конокрад? Право, дорогая, это не моя специализация. Ваши конюшни в безопасности.
Она чуть не обняла его в порыве благодарности, но решила, что лучше вовремя остановиться.
– А теперь отпустите меня, мистер Дэвин.
Не тут-то было… Он привлек ее к себе, осторожно обвив руками, словно диковинную птичку, которую он боялся упустить, но с которой следовало обращаться с великой осторожностью, чтобы не повредить хрупкие крылья.
– Почему вы так любите это имение? – пробормотал он, почти касаясь ее уха губами. – За что вы так любите Фаллингейт, что для его спасения рискнули выйти замуж за такого мужчину, как я?
Она замерла в его руках. Он обнимал ее! Невероятно, но он действительно обнимал. Его объятия сильные и вместе с тем очень нежные… Разве это возможно? Ах, как странно и как… хорошо. Она никогда не читала в своих книжках, что мужчина может быть таким… таким…
– Почему? – прошептал он.
Почему она так отчаянно привязана к Фаллингейту? Это ее спасение, ее доход и ее независимость. Но вместе с тем это и нечто большее. Место, где зарождались ее романтические мечты. Где она лелеяла надежду выйти замуж по любви. Где она поглощала любовные романы, чтобы утолить жажду сердца, и где нередко размышляла о жившем когда-то давным-давно лорде, увидеть которого, увы, ей не суждено.
– Я не могу точно объяснить вам, почему мне так необходим Фаллингейт, – вырвалось у нее. – Но я попробую. Он у меня в крови.
Он подумал о Джермейн-Хаусе, о том, как безудержно и как внезапно возникло в нем желание обладать им, и понимающе кивнул. А может быть, они не такие уж разные?
– Вернемся в Фаллингейт, нам нужно переодеться, – предложила Кэролайн, сопровождая слова мимолетной улыбкой.
Он ответил ей поцелуем. Долгим, медленным, страстным поцелуем, полным пыла и нетерпения. Будь что будет, подумала Кэролайн, но она не в силах сопротивляться! Она закинула голову, сопровождая свое согласие слабым возгласом протеста, который превратился в стон удовольствия, и тогда он еще настойчивее приник к ее губам, а его язык пробрался в глубину ее рта. Она таяла в его руках и не могла не признаться себе, что если бы он захотел ее в этот момент, она бы уступила. Внезапно между ними пролетел холодный ветерок, и она поняла, что он ее отпустил. Он, должно быть, перестал целовать ее, потому что ее губы похолодели от желания. На какой-то момент она оцепенела, испуганная неожиданным взрывом эмоций. Придя в себя, она с изумлением взглянула на Лукаса.
– З-зачем вы это… сделали? – запинаясь, пролепетала Кэролайн.
Он улыбнулся с видом триумфатора.
– Чтобы раскрыть обман.
– Обман? – Она непонимающе смотрела на него.
– Я подозревал, что ночью между нами ничего не было, хотя вы утверждали обратное. А теперь я знаю это наверняка.
Она нахмурилась, больше не заботясь о том, куда может завести это выяснение.
– Почему вы так говорите?
Его глаза загорелись дьявольским весельем.
– Потому что запомнил бы такой поцелуй, будь я даже пьян, как скотина.
Глава 10
Два часа спустя Кэролайн стояла в полном одиночестве посреди старой елизаветинской галереи. Она только что приняла ванну и переоделась. На ней было платье из зеленого муслина с высокой талией и длинным рукавом, волосы забраны наверх и заколоты на макушке, и только два локона спускались вдоль щек.
С трех сторон этой просторной комнаты тянулись высокие двухсветные окна, четвертую стену покрывали дубовые панели. Ремонтировать и поддерживать окна стоило огромных денег, но затраты оправдывали себя. Зимой лишь в этой комнате можно было прогуляться и понежиться в солнечных лучах.
По правде говоря, сейчас все это мало занимало Кэролайн. Она стояла подле окна, напряженно разглядывая солнечные часы, установленные в саду. Солнце проглядывало сквозь просветы между тяжелыми тучами, совсем как на картине, изображающей Вознесение Христа. Его яркие лучи падали на гномон, он блестел и переливался, отбрасывая тень, указывающую на час дня. Удивительно, как часто тень сопровождает свет.
– Так же и у меня, – еле слышно прошептала Кэролайн. Разве она когда-нибудь испытывала столь сильное отчаяние и надежду одновременно?
– Кэролайн! Вот вы где! – воскликнула Аманда, стремительно входя в галерею. Она поспешила к подруге, легко ступая по натертому до блеска паркету и приговаривая на ходу: – А я ищу вас… ищу… Время обедать. Повар приготовил сегодня легкий обед, так что у нас останется время, чтобы обсудить план занятий с мистером Дэвином. Я боюсь, предстоит большая работа. Мне рассказали, что сегодня ему пришлось убедиться, как неразумно применять силу, управляя лошадью. Слуги только и судачат о вашей свадьбе. Это полностью затмило то, что произошло ночью. Ну, вы понимаете…
Подойдя совсем близко к Кэролайн, Аманда вдруг резко прервала свой монолог и поднесла ладонь ко лбу бывшей воспитанницы.
– У вас жар? Вы продрогли во время прогулки? Ничего удивительного, вас не было слишком долго.
– Я совершенно здорова, уверяю вас, Аманда.
– Да? Но выглядите вы неважно. Почему? Моя дорогая, можно предположить, будто вы пребываете в трансе.
Кэролайн заморгала и вдохнула терпкий аромат французских духов. Любовь к резким запахам, пожалуй, была единственной слабостью бывшей гувернантки.
– Простите, вы что-то сказали? – Когда Кэролайн наконец подняла на нее глаза, Аманда еще больше нахмурилась.
– Вы уверены, что с вами все в порядке?
Девушка покачала головой, ее взгляд стал более осмысленным.
– Да, физически я здорова. Но вот мой ум страдает некоторым расстройством, и я до сих пор не могу понять, что это… – Она снова повернулась к окну, разглядывая пейзаж, такой знакомый, но вместе с тем другой.
– Не впадайте снова в транс, дорогая. Лучше скажите мне, что вас так беспокоит?
– Я расстроена, – начала Кэролайн строгим сухим голосом, – потому что поняла, что больше не смотрю на портрет лорда Гамильтона. Ни разу не взглянула с тех пор, как проснулась утром! Ни разу!
Аманда улыбнулась:
– Так это же замечательная новость и полностью объяснимая. Просто вы были очень заняты, так как в доме появился мистер Дэвин.
– Нет. – Надев очки, Кэролайн принялась сосредоточенно разглядывать сквозь них свою ладонь, потом подняла глаза на подругу с таким выражением, словно только сейчас по-настоящему увидела жизнь. Во всей ее реальности, без всякого романтичного флера или фантазий. – Я ни разу не взглянула на портрет, потому что… я не хочу. Это так… как будто его очарование ушло.
Аманда нахмурилась, глаза смотрели внимательно и серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34