За год она сумела доказать свою незаменимость. – Пола взглянула на часы. – Пять. В Нью-Йорке одиннадцать утра. Попозже позвоню и скажу, чтобы она собиралась. Неделя у нее будет забита делами, так что чем раньше она узнает, тем лучше.
– Если хочешь, можно позвонить отсюда, – предложила Эмили. Она не любила зря терять время.
– Нет-нет, это не обязательно. Позвоню из Фавиоллы. Шесть часов разницы – времени у меня полно.
Эмили кивнула и вдруг выпалила:
– Держу пари, платье на ней было от Гивенчи.
– Точно. Capa всегда умела одеваться со вкусом.
– М-м-м. – Эмили задумалась и, рассеянно глядя вдаль, спросила: – Как ты думаешь, она общается с Джонатаном?
– Понятия не имею.
– Интересно, что с ним, Пола? Где он? – тихо произнесла Эмили, как бы размышляя вслух сама с собой.
– Предпочитаю не знать. Да и говорить о нем, извини, не хочу. Ты прекрасно знаешь, что для меня Джонатан Эйнсли – далеко не самый желанный предмет обсуждения, – резко сказала Пола.
– О, извини, дорогая! – Эмили пожалела, что снова заговорила об этой парочке. Меняя тему, она предложила: – Не пора ли расплатиться и ехать домой, чтобы ты успела позвонить Маделине.
– Едем.
Глава 8
Она была из тех, на кого заглядываются мужчины. Да и женщины тоже. Не то чтобы Маделина О'Ши была так уж красива. Вовсе нет. Но в ней была, как говорят французы, изюминка, нечто такое, что выделяло ее среди других и заставляло восхищенно провожать взглядом.
Сегодняшний вечер не был исключением. Она стояла у дверей универсального магазина «Харт», терпеливо ожидая вызванное по телефону такси. Был четверг, восемь часов, магазин еще был открыт. И всякий, кто входил или выходил, бросал на нее украдкой взгляд, гадая, кто эта женщина, ибо у Маделины был свой стиль и известная царственность в облике.
Высокая и молодая, ростом чуть больше метра семидесяти, она обладала тонкой, гибкой фигурой и длинными красивыми ногами. Густые каштановые волосы обрамляли ее слегка продолговатое лицо и небрежно падали на плечи. Пожалуй, для красавицы она была слишком худощава, но гладкий лоб и высокие, острые, как бритвы, скошенные скулы в сочетании с точеным, аристократическим, немного веснушчатым носом придавали ей породистый вид. У нее были крупные губы, нижняя – слегка полноватая. Очаровательная улыбка придавала лицу лучезарность, но более всего привлекали ее глаза. Большие и широко расставленные, они отличались необычным серым оттенком. Их завораживающая прозрачность оттенялась высокими темными бровями. Это были на редкость умные глаза, в них светилась решительность, порой даже стальная твердость, но угадывалась и готовность рассмеяться, и даже бесшабашность.
У Маделины был хороший вкус, платья на ней всегда сидели отлично. Что бы она ни надела, все ей шло, придавая особый шарм: это мог быть по-особому завязанный шарф, или чуть сдвинутая на бок шляпа, или длинный шелковый восточный пояс, или старинные бусы, подчеркивающие тонкую, изящную шею. Это сочетание присущего только ей шика и прелестной внешности делало Маделину такой неотразимой.
Вечер был жаркий и душный, какие бывают в Нью-Йорке в разгар лета. Люд, толпившийся на Пятой авеню, в надежде поймать такси или в ожидании зеленого света на переходе, выглядел усталым и выжатым как лимон.
Но Маделина О'Ши выделялась на общем фоне. Отлично сшитая кофточка из шелка кремового цвета с простым круглым воротником и рукавами в три четверти точно так же, как прямая юбка из черного шелка, выглядела абсолютно свежей, как утром. Такой была и сама Маделина – элегантная и цветущая, словно никакой жары не было и в помине.
Подъехало такси ярко-вишневого цвета, и Маделина поспешила к нему легкой походкой, явно свидетельствовавшей о том, что в детстве она брала уроки балета. В ее осанке были изящество и грация танцовщицы.
Открыв дверцу, Маделина бросила на сиденье большую фирменную сумку, а потом забралась сама.
– Двадцать Четвертая улица, мисс? – спросил таксист, вливаясь в поток машин на Пятой авеню.
– Да, между Восьмой и Седьмой авеню. Остановитесь где-нибудь посредине квартала, хорошо?
– Как скажете, мисс.
Маделина откинулась на спинку сиденья и положила руки на лакированную черную сумочку. Мысль ее напряженно работала, впрочем, как всегда, независимо от того, где она находилась и что делала.
Начиная с понедельника, после того, как Пола позвонила ей с юга Франции и сказала, что они едут в Австралию вместе, Маделина словно бежала нескончаемую марафонскую дистанцию. Надо было закончить текущие дела, отменить деловые да и личные свидания, назначенные на следующую неделю, продумать, что необходимо сделать в магазине в связи с отъездом, и подумать о том, что из вещей взять с собой в поездку.
В среду утром в Нью-Йорк из Европы прилетела Пола и прямо из аэропорта направилась в магазин. Два дня подряд они работали как бешеные и сделали все что можно, так что завтра будет относительно нормальный рабочий день. А в субботу они отправятся в путь. Вечером она займется бумагами, которыми до отказа набита сумка, а завтра соберет вещи.
«Времени у меня даже с избытком», – с облегчением подумала Маделина и удовлетворенно кивнула сама себе. Она рассеянно выглянула в окно, почти не замечая безвкусной мишуры и убожества Таймс-сквер, где сновали бродяги, наркоманы, торговцы наркотиками, проститутки и переодетые полицейские. Такси прокладывало себе путь среди всей этой суеты, двигаясь в сторону Челси. Маделина думала о предстоящем путешествии на другой конец света.
Сначала они отправятся в Сидней, потом в Мельбурн и, возможно, в Аделаиду, затем возвратятся в Сидней, где и проведут большую часть времени. Из того, что сказала Пола, следовало, что работы у них будет по горло – две-три недели вздохнуть будет некогда. Но это Маделину не беспокоило. С Полой О'Нил они совершенно сработались, с самого начала научившись понимать друг друга; у них была полная совместимость.
Не в первый уже раз Маделина с удивлением подумала, как могло получиться так, что она, бедная ирландская девчонка-католичка с американского Юга, оказалась так похожа на англичанку-аристократку, наследницу одного из крупнейших в мире состояний и известнейшего в деловых кругах магната. Обе они любили работать до изнеможения, обе были наделены неиссякаемой энергией, не упускали ни малейшей детали и умели отлично организовывать свое время. Потому у них все так гладко и получалось. Они никогда не создавали друг другу проблем и всегда работали в одном ритме. Вроде как танцуешь с Фредом Астером или Джином Келли, подумала Маделина и улыбнулась про себя, довольная удачным сравнением.
За год работы личной помощницей Полы Маделина не совершила ни единой ошибки и надеялась не совершить впредь, тем более во время поездки в Австралию. Пола – ключ к ее будущему. Цель Маделины состояла в том, чтобы когда-нибудь стать директором магазина «Харт» в Нью-Йорке, что с помощью Полы было делом достижимым.
Честолюбие и еще раз честолюбие. Недостатка в нем Маделина не испытывала и была только рада этому. Она считала, что это достоинство, а не недостаток. Честолюбие двигало ею, оно сделало ее тем, кем она была сейчас. Иногда отец жаловался, что она слишком честолюбива. Но мать лишь обворожительно улыбалась ему и за его спиной подмигивала Маделине, по-матерински поощряя любые ее шаги.
Вот если бы родители были еще живы. И Кэрри-Энн, которая умерла четырехлетней. И Джо с Лонни. Оба ее брата погибли во Вьетнаме. Ей не хватало их так же, как не хватало маленькой сестренки и родителей. Порой у нее возникало чувство, будто с их смертью она лишилась корней, будто исчезла сама основа ее жизни. У них была дружная семья. При мысли о том, сколько она потеряла за последние годы, сердце у Маделины сжалось от тоски. Но она тут же встряхнулась.
Маделина несколько раз глубоко вздохнула, собирая волю в кулак и гоня прочь тяжелые чувства. Она научилась этому за прошедшие четыре года – после того как похоронила отца. Видя его в гробу, она в последний раз отдалась щемящему чувству одиночества, вполне осознавая, что теперь у нее нет семьи, если не считать тети Агнессы, сестры отца, которая жила где-то в Калифорнии и которую она едва знала.
Такси остановилось у приюта Жанны д'Арк. Маделина взяла у таксиста квитанцию, подхватила сумку, вышла и быстро взбежала по ступенькам.
Едва войдя, она ощутила приятное чувство покоя.
Это место было таким знакомым, таким теплым. Она прожила здесь три года после приезда в Нью-Йорк и все еще считала его своим домом, хотя теперь у нее была квартира в районе Восточных Восьмидесятых улиц.
Она пересекла маленький холл и повернула направо, в сторону служебных помещений.
– Добрый день, сестра Мерид, – обратилась Маделина к монахине, которая дежурила сегодня. – Как поживаете?
– А, Маделина, рада видеть тебя. У меня все в порядке, спасибо. – В голосе сестры слышался легкий ирландский акцент. Круглые щеки ее покраснели от удовольствия. Когда Маделина жила здесь, сестра Мерид очень ее любила и доныне всегда рада была встрече с этой юной очаровательной особой, которая делала честь своим родителям – упокой Господь их душу, – являя собой прекрасный образец хорошего католического воспитания.
– Мы условились встретиться с сестрой Броной, – сказала Маделина с улыбкой и поставила на конторку громоздкую сумку, вынув из нее предварительно пакет в подарочной упаковке. – Можно ее здесь оставить?
– Ну разумеется, Маделина. Сестра Брона сказала, чтобы ты прошла в сад. Она сейчас придет туда. Я дам ей знать, что ты приехала. – Сестра Мерид широко улыбнулась и взялась за трубку.
– Спасибо, сестра, – негромко проговорила Маделина, направляясь к маленькому, похожему на спичечный коробок лифту, который должен был поднять ее на пятый этаж, откуда лестница вела на крышу здания.
К ее удивлению, сад на крыше оказался пустым.
Обычно в такие летние вечера сюда приходили девушки, живущие в приюте, поболтать друг с другом и сестрами, выпить вина или сока, почитать книгу или просто посидеть в одиночестве.
Это было славное местечко. С решетчатых панелей свисала виноградная лоза, вился плющ, в оранжерее цвели красная и розовая герань и бегония. Сестры выращивали здесь также овощи. Повсюду стояли столики и стулья, словом, атмосфера располагала к общению.
Маделина остановилась у статуи святой Девы. Как всегда летом, вокруг была масса цветов, и она вспомнила, как ухаживала за ними, когда жила здесь. Это место казалось ей оазисом, чудесным зеленым островком среди бетона Манхэттена. Оно мгновенно приводило ее в хорошее расположение духа, целило.
Пройдя дальше, Маделина выбрала столик, положила на него сумочку и подарок и села лицом к верхней части города. Прямо впереди возвышались громады Эмпайр стейт билдинга и небоскреб фирмы «Крайслер», пониже – не столь знаменитые небоскребы, еще ниже – беспорядочно разбросанные крыши и дымовые трубы Челси.
Уже сгущались сумерки. Лавандовые тона неба постепенно уступали место чернильно-кобальтовым. Два гигантских небоскреба осветились, но во всем своем величии они предстанут позже, когда совсем станет темно. Тогда они ярко вспыхнут на фоне черного бархата неба. При виде такой панорамы у Маделины всегда перехватывало дыхание от восторга.
Когда Маделина жила здесь, она любила выходить в сад даже зимой. Закутавшись потеплее, она находила укромный уголок и часами с восхищением любовалась этой уникальной мощью и красотой.
Элегантная конусообразная башня «Крайслера» была выполнена в стиле арт-деко, в окраске ее преобладали желто-золотистые тона, что подчеркивало чистоту и четкость линий. Эмпайр менял цвета в зависимости от времени года и по праздникам. На День Благодарения два яруса и возвышающаяся над ними башня представляли собою море янтарных, золотых и оранжевых огней, на Рождество – зеленых и красных. На еврейские праздники они сменялись голубыми и белыми, на Пасху – желтыми, на день святого Патрика – зелеными, а в День Независимости – красными, белыми и голубыми. Пожалуй, «Крайслер» был красивее, но, когда Эмпайр светился всеми цветами радуги, от него нельзя было глаз оторвать.
– Добрый вечер, Маделина. – К столу неслышно приблизилась с двумя стаканами вина сестра Брона.
Маделина вскочила.
– Добрый вечер. – Улыбаясь, она бросилась навстречу сестре, взяла протянутый стакан, и женщины обменялись теплым рукопожатием.
– Отлично выглядишь. – Сестра Брона вглядывалась в Маделину в сгущающихся сумерках.
– Спасибо. Я и чувствую себя хорошо.
Они чокнулись и пригубили вино.
– Это вам, сестра, – через некоторое время сказала Маделина и подтолкнула подарок поближе к собеседнице.
– Мне? – Прикрытые очками глаза сестры Броны весело сверкнули, а лицо расплылось в улыбке.
– Я и пришла поэтому – передать подарок и попрощаться. К сожалению, мне не удастся быть на вашем прощальном вечере на следующей неделе. Я уезжаю в Австралию.
– В Австралию? Боже мой, в такую даль. Но ты, наверное, рада этой поездке. Жаль, что тебя не будет на вечере, твое отсутствие будет чувствоваться, как и всегда, когда тебе не удавалось прийти на наши маленькие посиделки. Спасибо за подарок, как мило, что ты обо мне вспомнила. Можно открыть?
– Разумеется, – засмеялась Маделина. Ей было очень приятно, что сестра Брона так по-детски обрадовалась этому маленькому знаку внимания.
Сестра Брона развязала желтую ленту, развернула обертку и открыла небольшой, серебристого цвета картонный ящик с этикеткой «Харт». В нем, покрытые несколькими слоями оберточной бумаги, лежали три несессера разного размера из темно-синего шелка со светло-голубой отделкой.
– Какая красота! – воскликнула сестра Брона, вынимая один из несессеров и вертя его в руках. Когда она открыла молнию и заглянула внутрь, ее маленькое птичье личико осветилось радостной улыбкой, и она порывисто схватила Маделину за руку.
– Огромное спасибо, это как раз то, что мне нужно.
– Ну и слава Богу. Мне хотелось выбрать что-нибудь красивое и одновременно полезное. – Маделина улыбнулась. – Я ведь вас знаю. Вы такая практичная. Во всяком случае, это вам пригодится в путешествиях. – Маделина покрутила в руках бокал с вином. – А когда вы уезжаете в Рим?
– Десятого сентября, но я уже сейчас волнуюсь. В тамошнем приюте не так-то легко работать. Он расположен недалеко от Ватикана, а это для меня огромная радость – быть поближе к Священному престолу – У сестры Броны разгорелись глаза и щеки. – Должна признаться тебе, Маделина, что с тех пор как сестра Мария-Тереза решила, что я должна ехать, я места себе не нахожу от волнения.
Маделина кивнула.
– Понятно. Только всем здесь, включая и меня, будет вас не хватать.
– И мне тебя будет не хватать, дорогая. И тебя, и других девушек, которые когда-то здесь жили, и новых, что живут сейчас, и сестер.
Наступило краткое молчание. В глазах сестры Броны мелькнула печаль, они увлажнились, но она тут же поспешно откашлялась, выпрямилась и пригладила воротничок белой блузы.
– Расскажи мне о своей поездке в Австралию. Это ведь получилось неожиданно?
– Да, совершенно неожиданно. Я отправляюсь со своей начальницей, Полой О'Нил. В субботу мы вылетаем в Лос-Анджелес и проведем там ночь. Она считает, что так мы меньше устанем, чем если бы летели без пересадки. А в десять вечера в воскресенье самолет на Сидней.
– И как долго вас не будет?
– Две-три недели, а то и месяц. Возможно, Пола попросит меня там задержаться, чтобы довести дела до конца. Мы отправляемся, чтобы посмотреть, как торгуют фирменные галантерейные магазины в отелях. Пола считает, что не лучшим образом. Управляющая больна, а ее заместитель впадает то в панику, то в эйфорию.
– Ты хорошо себя показала у «Харт», Маделина, я горжусь тобой.
– Спасибо. Как вы знаете, я дорожу своей карьерой… – Маделина умолкла и опустила глаза. Затем она вновь заговорила, на сей раз тихо и задумчиво. – К тому же, когда много работаешь, легче справляться с личными проблемами, как бы забываешь об утратах… – Голос ее неожиданно осекся.
Сестра наклонилась к Маделине и мягко накрыла ее руки своими.
– Да, я понимаю. Но ведь у тебя, дитя мое, есть еще вера. Никогда не забывай, что Господу виднее и что он никогда не возлагает на плечи человека непосильную ношу.
– Да-да, вы мне часто говорили это. – Маделина крепко сжала руку сестры Броны. Они опять помолчали. Подняв голову и робко улыбаясь, Маделина глядела в преданные, добрые глаза этой пожилой женщины, которая так много для нее сделала.
– Я не могла не попрощаться с вами, сестра Брона. Я должна от всего сердца поблагодарить вас за то, что вы помогли мне справиться с несчастьями и болью, за то, что так гостеприимно встретили меня. Вы вселили в меня мужество.
– Ну что ты, Маделина. Ты преувеличиваешь, – перебила ее сестра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Если хочешь, можно позвонить отсюда, – предложила Эмили. Она не любила зря терять время.
– Нет-нет, это не обязательно. Позвоню из Фавиоллы. Шесть часов разницы – времени у меня полно.
Эмили кивнула и вдруг выпалила:
– Держу пари, платье на ней было от Гивенчи.
– Точно. Capa всегда умела одеваться со вкусом.
– М-м-м. – Эмили задумалась и, рассеянно глядя вдаль, спросила: – Как ты думаешь, она общается с Джонатаном?
– Понятия не имею.
– Интересно, что с ним, Пола? Где он? – тихо произнесла Эмили, как бы размышляя вслух сама с собой.
– Предпочитаю не знать. Да и говорить о нем, извини, не хочу. Ты прекрасно знаешь, что для меня Джонатан Эйнсли – далеко не самый желанный предмет обсуждения, – резко сказала Пола.
– О, извини, дорогая! – Эмили пожалела, что снова заговорила об этой парочке. Меняя тему, она предложила: – Не пора ли расплатиться и ехать домой, чтобы ты успела позвонить Маделине.
– Едем.
Глава 8
Она была из тех, на кого заглядываются мужчины. Да и женщины тоже. Не то чтобы Маделина О'Ши была так уж красива. Вовсе нет. Но в ней была, как говорят французы, изюминка, нечто такое, что выделяло ее среди других и заставляло восхищенно провожать взглядом.
Сегодняшний вечер не был исключением. Она стояла у дверей универсального магазина «Харт», терпеливо ожидая вызванное по телефону такси. Был четверг, восемь часов, магазин еще был открыт. И всякий, кто входил или выходил, бросал на нее украдкой взгляд, гадая, кто эта женщина, ибо у Маделины был свой стиль и известная царственность в облике.
Высокая и молодая, ростом чуть больше метра семидесяти, она обладала тонкой, гибкой фигурой и длинными красивыми ногами. Густые каштановые волосы обрамляли ее слегка продолговатое лицо и небрежно падали на плечи. Пожалуй, для красавицы она была слишком худощава, но гладкий лоб и высокие, острые, как бритвы, скошенные скулы в сочетании с точеным, аристократическим, немного веснушчатым носом придавали ей породистый вид. У нее были крупные губы, нижняя – слегка полноватая. Очаровательная улыбка придавала лицу лучезарность, но более всего привлекали ее глаза. Большие и широко расставленные, они отличались необычным серым оттенком. Их завораживающая прозрачность оттенялась высокими темными бровями. Это были на редкость умные глаза, в них светилась решительность, порой даже стальная твердость, но угадывалась и готовность рассмеяться, и даже бесшабашность.
У Маделины был хороший вкус, платья на ней всегда сидели отлично. Что бы она ни надела, все ей шло, придавая особый шарм: это мог быть по-особому завязанный шарф, или чуть сдвинутая на бок шляпа, или длинный шелковый восточный пояс, или старинные бусы, подчеркивающие тонкую, изящную шею. Это сочетание присущего только ей шика и прелестной внешности делало Маделину такой неотразимой.
Вечер был жаркий и душный, какие бывают в Нью-Йорке в разгар лета. Люд, толпившийся на Пятой авеню, в надежде поймать такси или в ожидании зеленого света на переходе, выглядел усталым и выжатым как лимон.
Но Маделина О'Ши выделялась на общем фоне. Отлично сшитая кофточка из шелка кремового цвета с простым круглым воротником и рукавами в три четверти точно так же, как прямая юбка из черного шелка, выглядела абсолютно свежей, как утром. Такой была и сама Маделина – элегантная и цветущая, словно никакой жары не было и в помине.
Подъехало такси ярко-вишневого цвета, и Маделина поспешила к нему легкой походкой, явно свидетельствовавшей о том, что в детстве она брала уроки балета. В ее осанке были изящество и грация танцовщицы.
Открыв дверцу, Маделина бросила на сиденье большую фирменную сумку, а потом забралась сама.
– Двадцать Четвертая улица, мисс? – спросил таксист, вливаясь в поток машин на Пятой авеню.
– Да, между Восьмой и Седьмой авеню. Остановитесь где-нибудь посредине квартала, хорошо?
– Как скажете, мисс.
Маделина откинулась на спинку сиденья и положила руки на лакированную черную сумочку. Мысль ее напряженно работала, впрочем, как всегда, независимо от того, где она находилась и что делала.
Начиная с понедельника, после того, как Пола позвонила ей с юга Франции и сказала, что они едут в Австралию вместе, Маделина словно бежала нескончаемую марафонскую дистанцию. Надо было закончить текущие дела, отменить деловые да и личные свидания, назначенные на следующую неделю, продумать, что необходимо сделать в магазине в связи с отъездом, и подумать о том, что из вещей взять с собой в поездку.
В среду утром в Нью-Йорк из Европы прилетела Пола и прямо из аэропорта направилась в магазин. Два дня подряд они работали как бешеные и сделали все что можно, так что завтра будет относительно нормальный рабочий день. А в субботу они отправятся в путь. Вечером она займется бумагами, которыми до отказа набита сумка, а завтра соберет вещи.
«Времени у меня даже с избытком», – с облегчением подумала Маделина и удовлетворенно кивнула сама себе. Она рассеянно выглянула в окно, почти не замечая безвкусной мишуры и убожества Таймс-сквер, где сновали бродяги, наркоманы, торговцы наркотиками, проститутки и переодетые полицейские. Такси прокладывало себе путь среди всей этой суеты, двигаясь в сторону Челси. Маделина думала о предстоящем путешествии на другой конец света.
Сначала они отправятся в Сидней, потом в Мельбурн и, возможно, в Аделаиду, затем возвратятся в Сидней, где и проведут большую часть времени. Из того, что сказала Пола, следовало, что работы у них будет по горло – две-три недели вздохнуть будет некогда. Но это Маделину не беспокоило. С Полой О'Нил они совершенно сработались, с самого начала научившись понимать друг друга; у них была полная совместимость.
Не в первый уже раз Маделина с удивлением подумала, как могло получиться так, что она, бедная ирландская девчонка-католичка с американского Юга, оказалась так похожа на англичанку-аристократку, наследницу одного из крупнейших в мире состояний и известнейшего в деловых кругах магната. Обе они любили работать до изнеможения, обе были наделены неиссякаемой энергией, не упускали ни малейшей детали и умели отлично организовывать свое время. Потому у них все так гладко и получалось. Они никогда не создавали друг другу проблем и всегда работали в одном ритме. Вроде как танцуешь с Фредом Астером или Джином Келли, подумала Маделина и улыбнулась про себя, довольная удачным сравнением.
За год работы личной помощницей Полы Маделина не совершила ни единой ошибки и надеялась не совершить впредь, тем более во время поездки в Австралию. Пола – ключ к ее будущему. Цель Маделины состояла в том, чтобы когда-нибудь стать директором магазина «Харт» в Нью-Йорке, что с помощью Полы было делом достижимым.
Честолюбие и еще раз честолюбие. Недостатка в нем Маделина не испытывала и была только рада этому. Она считала, что это достоинство, а не недостаток. Честолюбие двигало ею, оно сделало ее тем, кем она была сейчас. Иногда отец жаловался, что она слишком честолюбива. Но мать лишь обворожительно улыбалась ему и за его спиной подмигивала Маделине, по-матерински поощряя любые ее шаги.
Вот если бы родители были еще живы. И Кэрри-Энн, которая умерла четырехлетней. И Джо с Лонни. Оба ее брата погибли во Вьетнаме. Ей не хватало их так же, как не хватало маленькой сестренки и родителей. Порой у нее возникало чувство, будто с их смертью она лишилась корней, будто исчезла сама основа ее жизни. У них была дружная семья. При мысли о том, сколько она потеряла за последние годы, сердце у Маделины сжалось от тоски. Но она тут же встряхнулась.
Маделина несколько раз глубоко вздохнула, собирая волю в кулак и гоня прочь тяжелые чувства. Она научилась этому за прошедшие четыре года – после того как похоронила отца. Видя его в гробу, она в последний раз отдалась щемящему чувству одиночества, вполне осознавая, что теперь у нее нет семьи, если не считать тети Агнессы, сестры отца, которая жила где-то в Калифорнии и которую она едва знала.
Такси остановилось у приюта Жанны д'Арк. Маделина взяла у таксиста квитанцию, подхватила сумку, вышла и быстро взбежала по ступенькам.
Едва войдя, она ощутила приятное чувство покоя.
Это место было таким знакомым, таким теплым. Она прожила здесь три года после приезда в Нью-Йорк и все еще считала его своим домом, хотя теперь у нее была квартира в районе Восточных Восьмидесятых улиц.
Она пересекла маленький холл и повернула направо, в сторону служебных помещений.
– Добрый день, сестра Мерид, – обратилась Маделина к монахине, которая дежурила сегодня. – Как поживаете?
– А, Маделина, рада видеть тебя. У меня все в порядке, спасибо. – В голосе сестры слышался легкий ирландский акцент. Круглые щеки ее покраснели от удовольствия. Когда Маделина жила здесь, сестра Мерид очень ее любила и доныне всегда рада была встрече с этой юной очаровательной особой, которая делала честь своим родителям – упокой Господь их душу, – являя собой прекрасный образец хорошего католического воспитания.
– Мы условились встретиться с сестрой Броной, – сказала Маделина с улыбкой и поставила на конторку громоздкую сумку, вынув из нее предварительно пакет в подарочной упаковке. – Можно ее здесь оставить?
– Ну разумеется, Маделина. Сестра Брона сказала, чтобы ты прошла в сад. Она сейчас придет туда. Я дам ей знать, что ты приехала. – Сестра Мерид широко улыбнулась и взялась за трубку.
– Спасибо, сестра, – негромко проговорила Маделина, направляясь к маленькому, похожему на спичечный коробок лифту, который должен был поднять ее на пятый этаж, откуда лестница вела на крышу здания.
К ее удивлению, сад на крыше оказался пустым.
Обычно в такие летние вечера сюда приходили девушки, живущие в приюте, поболтать друг с другом и сестрами, выпить вина или сока, почитать книгу или просто посидеть в одиночестве.
Это было славное местечко. С решетчатых панелей свисала виноградная лоза, вился плющ, в оранжерее цвели красная и розовая герань и бегония. Сестры выращивали здесь также овощи. Повсюду стояли столики и стулья, словом, атмосфера располагала к общению.
Маделина остановилась у статуи святой Девы. Как всегда летом, вокруг была масса цветов, и она вспомнила, как ухаживала за ними, когда жила здесь. Это место казалось ей оазисом, чудесным зеленым островком среди бетона Манхэттена. Оно мгновенно приводило ее в хорошее расположение духа, целило.
Пройдя дальше, Маделина выбрала столик, положила на него сумочку и подарок и села лицом к верхней части города. Прямо впереди возвышались громады Эмпайр стейт билдинга и небоскреб фирмы «Крайслер», пониже – не столь знаменитые небоскребы, еще ниже – беспорядочно разбросанные крыши и дымовые трубы Челси.
Уже сгущались сумерки. Лавандовые тона неба постепенно уступали место чернильно-кобальтовым. Два гигантских небоскреба осветились, но во всем своем величии они предстанут позже, когда совсем станет темно. Тогда они ярко вспыхнут на фоне черного бархата неба. При виде такой панорамы у Маделины всегда перехватывало дыхание от восторга.
Когда Маделина жила здесь, она любила выходить в сад даже зимой. Закутавшись потеплее, она находила укромный уголок и часами с восхищением любовалась этой уникальной мощью и красотой.
Элегантная конусообразная башня «Крайслера» была выполнена в стиле арт-деко, в окраске ее преобладали желто-золотистые тона, что подчеркивало чистоту и четкость линий. Эмпайр менял цвета в зависимости от времени года и по праздникам. На День Благодарения два яруса и возвышающаяся над ними башня представляли собою море янтарных, золотых и оранжевых огней, на Рождество – зеленых и красных. На еврейские праздники они сменялись голубыми и белыми, на Пасху – желтыми, на день святого Патрика – зелеными, а в День Независимости – красными, белыми и голубыми. Пожалуй, «Крайслер» был красивее, но, когда Эмпайр светился всеми цветами радуги, от него нельзя было глаз оторвать.
– Добрый вечер, Маделина. – К столу неслышно приблизилась с двумя стаканами вина сестра Брона.
Маделина вскочила.
– Добрый вечер. – Улыбаясь, она бросилась навстречу сестре, взяла протянутый стакан, и женщины обменялись теплым рукопожатием.
– Отлично выглядишь. – Сестра Брона вглядывалась в Маделину в сгущающихся сумерках.
– Спасибо. Я и чувствую себя хорошо.
Они чокнулись и пригубили вино.
– Это вам, сестра, – через некоторое время сказала Маделина и подтолкнула подарок поближе к собеседнице.
– Мне? – Прикрытые очками глаза сестры Броны весело сверкнули, а лицо расплылось в улыбке.
– Я и пришла поэтому – передать подарок и попрощаться. К сожалению, мне не удастся быть на вашем прощальном вечере на следующей неделе. Я уезжаю в Австралию.
– В Австралию? Боже мой, в такую даль. Но ты, наверное, рада этой поездке. Жаль, что тебя не будет на вечере, твое отсутствие будет чувствоваться, как и всегда, когда тебе не удавалось прийти на наши маленькие посиделки. Спасибо за подарок, как мило, что ты обо мне вспомнила. Можно открыть?
– Разумеется, – засмеялась Маделина. Ей было очень приятно, что сестра Брона так по-детски обрадовалась этому маленькому знаку внимания.
Сестра Брона развязала желтую ленту, развернула обертку и открыла небольшой, серебристого цвета картонный ящик с этикеткой «Харт». В нем, покрытые несколькими слоями оберточной бумаги, лежали три несессера разного размера из темно-синего шелка со светло-голубой отделкой.
– Какая красота! – воскликнула сестра Брона, вынимая один из несессеров и вертя его в руках. Когда она открыла молнию и заглянула внутрь, ее маленькое птичье личико осветилось радостной улыбкой, и она порывисто схватила Маделину за руку.
– Огромное спасибо, это как раз то, что мне нужно.
– Ну и слава Богу. Мне хотелось выбрать что-нибудь красивое и одновременно полезное. – Маделина улыбнулась. – Я ведь вас знаю. Вы такая практичная. Во всяком случае, это вам пригодится в путешествиях. – Маделина покрутила в руках бокал с вином. – А когда вы уезжаете в Рим?
– Десятого сентября, но я уже сейчас волнуюсь. В тамошнем приюте не так-то легко работать. Он расположен недалеко от Ватикана, а это для меня огромная радость – быть поближе к Священному престолу – У сестры Броны разгорелись глаза и щеки. – Должна признаться тебе, Маделина, что с тех пор как сестра Мария-Тереза решила, что я должна ехать, я места себе не нахожу от волнения.
Маделина кивнула.
– Понятно. Только всем здесь, включая и меня, будет вас не хватать.
– И мне тебя будет не хватать, дорогая. И тебя, и других девушек, которые когда-то здесь жили, и новых, что живут сейчас, и сестер.
Наступило краткое молчание. В глазах сестры Броны мелькнула печаль, они увлажнились, но она тут же поспешно откашлялась, выпрямилась и пригладила воротничок белой блузы.
– Расскажи мне о своей поездке в Австралию. Это ведь получилось неожиданно?
– Да, совершенно неожиданно. Я отправляюсь со своей начальницей, Полой О'Нил. В субботу мы вылетаем в Лос-Анджелес и проведем там ночь. Она считает, что так мы меньше устанем, чем если бы летели без пересадки. А в десять вечера в воскресенье самолет на Сидней.
– И как долго вас не будет?
– Две-три недели, а то и месяц. Возможно, Пола попросит меня там задержаться, чтобы довести дела до конца. Мы отправляемся, чтобы посмотреть, как торгуют фирменные галантерейные магазины в отелях. Пола считает, что не лучшим образом. Управляющая больна, а ее заместитель впадает то в панику, то в эйфорию.
– Ты хорошо себя показала у «Харт», Маделина, я горжусь тобой.
– Спасибо. Как вы знаете, я дорожу своей карьерой… – Маделина умолкла и опустила глаза. Затем она вновь заговорила, на сей раз тихо и задумчиво. – К тому же, когда много работаешь, легче справляться с личными проблемами, как бы забываешь об утратах… – Голос ее неожиданно осекся.
Сестра наклонилась к Маделине и мягко накрыла ее руки своими.
– Да, я понимаю. Но ведь у тебя, дитя мое, есть еще вера. Никогда не забывай, что Господу виднее и что он никогда не возлагает на плечи человека непосильную ношу.
– Да-да, вы мне часто говорили это. – Маделина крепко сжала руку сестры Броны. Они опять помолчали. Подняв голову и робко улыбаясь, Маделина глядела в преданные, добрые глаза этой пожилой женщины, которая так много для нее сделала.
– Я не могла не попрощаться с вами, сестра Брона. Я должна от всего сердца поблагодарить вас за то, что вы помогли мне справиться с несчастьями и болью, за то, что так гостеприимно встретили меня. Вы вселили в меня мужество.
– Ну что ты, Маделина. Ты преувеличиваешь, – перебила ее сестра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45