Канцлер с сожалением покачал головой:– Кто же поверил бы в величие Божие, ежели бы женщин на земле не было? – Потом сощурился хитренько и прибавил: – Ведь это только в Писании говорится, что змий соблазнил Еву, а на самом-то деле было наоборот. Ну, а Адам, конечно, остался в дураках…Спектакль закончился. Все заметили: на лице императрицы не было оживления. Дмитриев-Мамонов сидел рядом с ней, угрюмый и неподвижный. Екатерина машинально аплодировала актёрам и, едва занавес взвился и упал, вышла из ложи. Безбородко внимательно посмотрел им вслед, покачал головой и задумчиво стал спускаться по залитой огнями лестнице.Гигантского роста лакеи в придворных ливреях с вензелями императрицы передавали один другому громким голосом:– Карету его сиятельства графа Безбородко.К подъезду вынеслась огромная золочёная карета с большими стёклами спереди и по сторонам, запряжённая шестью белыми лошадьми, на запятках стояли два гайдука в голубых епанчах, Епанча – род накидки, плаща.
казакинах с серебряными шнурами и в высоких картузах с перьями и серебряными бляхами с вензелями канцлера. Перед лошадьми стояли два скорохода Скороход – род рассыльного. Обычно бежал перед каретою знатного вельможи.
в красном с булавчатыми тростями. Дверца открылась, подножка выпала, канцлер ступил на неё – карета накренилась набок – и перевалился внутрь. Скороходы бросились вперёд, лошади рванулись за ними, сияющие окна дворца в последний раз мелькнули на повороте.Безбородко вздохнул и сказал про себя: «И во дворце и в простой хате любовь – страшная сила!..»
Поручик, ставший теперь генерал-поручиком и генерал-адъютантом, начал задумываться. Он отказался от придворной кареты и завёл собственную, мало интересовался делами и почти ни с кем не разговаривал, избегая встречаться с императрицей. Хотя Зимний дворец был центром огромной империи, но он также был и личным домом Екатерины. И, как во всяком доме, где происходит семейный разлад, в нём стало тяжело жить.Начиная с камердинера Зотова и кончая великим канцлером никто не знал, чем всё это кончится: появится ли новый фаворит или останется старый и чего он хочет? К тому же не радовали и дела. Победу под Кинбурном вовремя не использовали, и, хотя Черноморский флот вёл успешные операции против турок, светлейший не решался начать штурм Очакова прежде, нежели турецкий флот не будет уничтожен окончательно. Екатерина решила перебросить Балтийский флот в Архипелаг для того, чтобы усилить брожение среди греков и славян. Но для этого нужно было закупить транспортные суда у англичан и обеспечить снабжение флота продовольствием и водой по всему пути его следования. Начались сложные переговоры с английским банкиром Пуртоном. Но Англия вовсе не склонна была помогать в чём-либо России против Турции, которую поддерживала. Дело затягивалось, и конца ему не было видно. Екатерина нервничала и сердилась. Она ещё не знала, что именно в этой невольной задержке флота в Балтийском море и заключалось спасение империи.Неожиданно шведский поверенный в делах потребовал у великого канцлера срочной аудиенции.Но у Безбородко уже были не только подробные данные о военных приготовлениях Швеции, но и копии с собственноручных писем Густава Третьего к датскому и прусскому дворам, в которых тот писал о своём намерении начать военные действия против России. Из документа, перехваченного в Варшаве русским послом, явствовало, что шведский король решил захватить Выборг, Эстляндию, Лифляндию и Курляндию, идти прямо на Петербург.Поэтому, когда барон Нолькен, высокий, сухопарый швед, заметно волнуясь, вошёл в сопровождении первого секретаря посольства Шлафа в кабинет канцлера, Безбородко принял его со скучающим видом, сидя в кресле и рассматривая свои ногти.Барон Нолькен поклонился.– Его величество, мой король, – сказал он дрожащим голосом, – повелел мне вручить следующую ноту…Канцлер поднял равнодушное лицо, маленькими глазками спокойно посмотрел на барона и взял у него ноту. Потом вскинул золотой лорнет и пробежал её глазами.Нота была невиданная. Король требовал немедленного примерного наказания графа Разумовского за его интриги, клонящиеся к возмущению шведского народа против короны. Передачи всей Финляндии и Карелии, или всего того, что Швеция уступила России по Нейштадтскому и Абоскому трактатам, Абоский мирный трактат, предварительные условия которого были подписаны в 1743 г. в городе Або (Финляндия). По этому трактату к России отходила часть Финляндии.
возвращения Турции Крыма и всех территорий, приобретённых до 1767 года.Безбородко открыл ящик, спрятал туда ноту, потом задумчиво посмотрел на шведского посла.– Садитесь, пожалуйста, – сказал он на отличном французском языке. – Как здоровье его величества?..– Отлично, – ответил посол, кланяясь.– Сомневаюсь, – сказал канцлер с сочувственным вздохом. – Сомневаюсь, в разуме ли его величество шведский король. Известно вам, господин посол, что Карл Двенадцатый, воинские таланты которого гистория весьма высоко ставит, напал на Россию, когда оную присноблаженныя памяти Пётр Великий токмо ставил на ноги. Известно, чем сие кончилось. Ныне король шведский, нападая на державу, наисильнейшую в мире, подлинно ищет собственной гибели. Для нас война с Швецией – малая война. Что касаемо самой ноты, – канцлер приоткрыл ящик и вынул из него ноту, – то я её не принимаю, – разорвал документ надвое и ловко спрятал разорванный лист снова в стол. – Иначе, если бы я довёл её содержание до сведения ея величества, последствия для Швеции были бы ужаснее, чем они могут быть, и даже самая столица её, вероятно, подверглась бы полному уничтожению.Безбородко встал и кивнул головой.Шведы поклонились и вышли из кабинета.Через несколько часов Екатерине был представлен аккуратно переписанный текст ноты, и она приказала немедленно выслать всех шведов из Петербурга. Новая война началась. 15КНИГА СКОРБИ И ГНЕВА Дом на Грязной улице в Петербурге Радищев получил в наследство после смерти тестя. Двухэтажный особняк с колоннами походил на тысячи подобных домов, где жили дворяне средней руки. Но при нём был сад, редкий для того времени. Большой, запущенный, с прудом и островками, уютными беседками и мостиками, переброшенными через искусственные ручейки, он был для Радищева местом забвения от всех горестей.Семейная жизнь его была столь удачна, что нередко казалось и ему и его жене: такое счастье не может продолжаться долго.Аннет Рубановская была дочерью мелкого придворного чиновника, но в Смольном, где она училась, все предсказывали ей блестящую карьеру. Сама императрица любила эту стройную девочку с живыми карими глазами и нежным голосом. На балах, которые устраивались в Смольном, Аннет пользовалась особенным успехом.Мать её, сухая, желчная чиновница, надеялась поправить дела семьи удачным замужеством Аннет. Не один сиятельный вдовец, осыпанный звёздами, покачивал головой и чесал лысину под париком, раздумывая над тем, не жениться ли ему второй раз. Но девица оказалась упрямой, и её знакомство с Радищевым закончилось браком. Она полюбила его за честную, прямую натуру, за огонь возмущения, который загорался в нём при всякой несправедливости. Они читали вместе, долгие часы проводили в саду, бродя по запущенным аллеям, или играли в четыре руки на клавесинах. С годами любовь эта крепла, несмотря на то что Аннет много внимания должна была уделять детям – их было уже трое, и все мальчики: Василий, Николай и Павел. Теперь они ждали четвёртого ребёнка, и оба мечтали о том, что это будет девочка.Аннет сразу заметила, что Радищев вернулся из поездки в Москву в подавленном настроении, хотя и пытался это скрыть. По вечерам он запирался в своём кабинете, кроме службы, почти никуда не выезжал и ни с кем, за исключением Александра Романовича Воронцова, не хотел разговаривать.Как-то после ужина, когда Радищев, поцеловав её в лоб, проводил до дверей спальни и ушёл в кабинет, Аннет почувствовала себя очень одинокой. Она долго ворочалась в постели, прислушиваясь к шорохам в доме, завыванию ветра в трубе, унылому шелесту листьев в саду, потом не выдержала – вскочила и, надев туфли и накинув халат, побежала к мужу. Аннет поднялась по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, увидела полосу света, падавшую из-под двери кабинета Радищева, и заглянула в щёлочку.Он сидел за столом, задумавшись и держа гусиное перо в руках. Потом наклонился и начал быстро писать. Она открыла дверь, подбежала к нему, обняла, прижала его голову к своей груди, голос её задрожал:– Александр, ты так изменился за последнее время… Расскажи, что у тебя на душе?Радищев молчал, продолжая смотреть на лист бумаги, лежащий перед ним.Она схватила лист, стала читать. Возникнет рать повсюду бранна, Надежда всех вооружит; В крови мучителя венчана Омыть свой стыд уж всяк спешит. Меч остр, я зрю, везде сверкает, различных видах смерть летает, Над гордою главой паря. Ликуйте, склёпаннынароды! Сё право мщенное природы На плаху возвело царя. Аннет прочла, задумалась, потом сказала грустно:– Ах, Александр, разве вы не помните, что было после того, как императрица получила ваш перевод Мабли? Но тогда у вас не было семьи, а теперь…Радищев хорошо помнил, что тогда было. Императрица, прочитав выпущенную на русском языке книгу Мабли «О причинах падения Греции» в его переводе, обратила внимание на составленное им примечание:«Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние… Если мы уделяем закону часть наших прав и нашея природныя власти, то дабы оная употребляема была в нашу пользу; о сём мы делаем с обществом безмолвный договор. Если он нарушен, то и мы освобождаемся от нашея обязанности . Неправосудие государя даёт его народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему даёт закон над преступниками…»Тогда императрица улыбнулась и сказала окружающим.– Очень мило, я всегда это говорила… – Это не мешало ей в тот же вечер мимоходом бросить графине Прасковье Александровне Брюс, жене генерала Брюса, у которого служил тогда Радищев, фразу:– Вы, кажется, протежируете молодому Радищеву. Посоветуйте ему подумать над разницей между народным и дворянским обществом…Да к тому же и времена были другие. Напиши он теперь такое примечание к какой-нибудь книге, пришлось бы ему разговаривать с самим Шешковским.Он обернулся, посмотрел жене в глаза:– Обещаю, что книгу, которую я пишу, я завещаю опубликовать после моей смерти, дабы не сделать несчастной тебя и наших детей.Аннет покачала головой:– Нет, Александр, я чувствую, что умру раньше тебя…Лицо Радищева помрачнело.– Никогда не смей говорить при мне таких вещей…Он стал целовать её глаза, потом увёл в спальню и долго гладил по голове, как ребёнка, пока она не уснула.Но она оказалась права. Вскоре после рождения дочери – Екатерины – Анна Васильевна скончалась, оставив его вдовцом с четырьмя детьми.Никто из врачей толком не мог определить причину её смерти. Потрясённый Радищев написал эпитафию на её могилу, в которой излил всю свою горечь и скорбь: О, если только то не ложно, Что мы по смерти будем жить. Коль будем жить, то чувствовать нам должно. Коль будем чувствовать, нельзя и не любить. Надеждой сей себя питая И дни в тоске препровождая… Я смерти жду, как брачна дня. Умру и горести забуду: В объятиях твоих я паки счастлив буду. Но если ж то мечта, что сердцу льстит; маня И ненавистный рок отнял тебя навеки – Тогда отрады нет, да льются слёзны реки. Тронись, любезная, стенаниями друга! Сё предстоит тебе в объятьях твоих чад. Не можешь коль прейти свирепых смерти врат, Явись хотя в мечте, утеши тем супруга… Но власти не разрешили высечь эти стихи на памятнике, считая, что в них явно выражается сомнение в существовании царства небесного.
Легче было говорить о Густаве Третьем, что он дурак, а «Швеция – потентат малый», чем отбиться от шведов, которые проявили великую прыть и напористость.Шведский флот появлялся то под Ревелем, то под Кронштадтом. По всей границе шли мелкие стычки. Генерал-полковник Иван Иванович Михельсон, весьма прославившийся среди дворян своими действиями против Пугачёва, оказался куда менее способным, когда пришлось воевать со шведами. Он было перешёл границу, занял Христину, что в пяти верстах от неё, пошёл дальше, после боя со шведами у Сан-Михеля отступил, потом опять занял Сан-Михель и остановился. Адмирал Грейг напал на шведский флот, захватил флагманский корабль «Густав» и шведского адмирала графа Вахтмейстера, но шведы увели наш корабль «Владислав» и ушли к Свеаборгу.Екатерина через многочисленных агентов была в курсе всех военных намерений Густава Третьего, но планы его так часто менялись, а сам король был настолько стремителен в своих действиях, что трудно было предусмотреть нужные мероприятия.Приходили сведения о том, что шведы собираются высадить десант, чтобы занять Красную горку, сжечь Кронштадт и идти на Санкт-Петербург.Спешно сажали гвардию на подводы и гнали к Красной горке. Вместо этого оказывалось, что морской бой идёт под Ревелем, и шведы, высадив десант, уничтожили русские береговые батареи. В Ревель летели адъютанты с повелениями; кавалерийские части, загоняя лошадей, неслись на подмогу гарнизону.Барон Спренгпортен, финский патриот, веривший, что независимость Финляндии может обеспечить только Россия, с специально сформированным корпусом в составе Белозёрского полка и нескольких запасных батальонов находился в Олонецкой губернии, чтобы вторгнуться в Финляндию, однако дело это не двигалось. Спренгпортен поддерживал многочисленные связи с финнами, уговаривал их отложиться от шведского короля, но сам пока оставался на русской территории. Было объявлено, что каждый шведский солдат, который перейдёт на русскую сторону, получит пятнадцать рублей и полное содержание, но таких было мало.Генерал-аншеф граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин, назначенный главным начальником всех войск против Швеции, был знаменитым царедворцем и хлебосолом, но плохим и нерешительным главнокомандующим. К тому же и войск у него было очень мало – около пятнадцати тысяч пехоты и трёх тысяч конницы.Императрица волновалась, от «альтерации» у неё появились красные пятна на лице. Но железная воля, умение сдерживать проявление своих чувств и исключительная работоспособность помогли ей и в этом случае. Она иронизировала над шведским королём, писала письма в Европу, доказывая, что не было никакого повода для нападения шведов на Россию, непосредственно руководила работой русских послов за границей, не давая великому канцлеру покоя ни днём ни ночью, и сама взялась за мобилизацию всех ресурсов страны. Она очень хорошо понимала, что Россия одинока и наступило самое критическое время её царствования. Австрийцы были плохими союзниками – турки их не боялись и били как хотели. К тому же австрийский император был болен и со дня на день ждали его кончины. Англия снабжала деньгами и шведов, и турок. Дошло до того, что английский посол в Дании Эллиот грозил датчанам войною, если те попытаются помочь русским против шведов. Пруссия не только мобилизовала войска и требовала вывода русских частей из Польши, но и готовилась вторгнуться в союзную с Россией Данию. А между тем у Екатерины не было больше ни денег, ни войск.– Кажется, я старею, – сказала она светлейшему, прискакавшему в Петербург после получения её тревожного письма.Светлейший, похудевший и изменившийся за последнюю кампанию, посмотрел мимо неё в угол, подумал, потом сказал:– Не в этом суть, матушка. Государство стало непомерно великим – прежних войск, конечно, не хватает при таких границах. Ну и денег тоже. К тому же строятся новые города, флоты, войны идут беспрерывные…Екатерина вздохнула:– По правде говоря, Великий Пётр близко устроил столицу к границе.Светлейший поднял брови.– Потому и устроил, что в себе был уверен. Я, матушка, одно скажу: надо брать рекрутов не одного с пятисот крестьян, а пять. Ну и дворян просить дать людей в армию из дворовых. Хотя на последних надежды мало – из лакеев солдат не бывает.Екатерина с сомнением покачала головой:– При столь великой мобилизации крестьян не было бы второй Пугачёвщины…Потёмкин усмехнулся:– Не будет. Русский народ родину свою любит. При Петре Великом тяжело было, а попробовали шведы вторгнуться в страну – все как один встали, и нет в памяти народа более любимого царя. И более того скажу: ныне надо всех иноземцев из армии и флота гнать в шею – заменять русскими. Я уже отослал принца Нассау к вашему величеству – пускай повоюет со шведами, не нужен мне и Поль Жонес – обойдусь Ушаковым: от его имени одного турки в замешательство приходят И вам советую, матушка, плюньте на Грейга, дайте полную мочь Чичагову – не то будет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
казакинах с серебряными шнурами и в высоких картузах с перьями и серебряными бляхами с вензелями канцлера. Перед лошадьми стояли два скорохода Скороход – род рассыльного. Обычно бежал перед каретою знатного вельможи.
в красном с булавчатыми тростями. Дверца открылась, подножка выпала, канцлер ступил на неё – карета накренилась набок – и перевалился внутрь. Скороходы бросились вперёд, лошади рванулись за ними, сияющие окна дворца в последний раз мелькнули на повороте.Безбородко вздохнул и сказал про себя: «И во дворце и в простой хате любовь – страшная сила!..»
Поручик, ставший теперь генерал-поручиком и генерал-адъютантом, начал задумываться. Он отказался от придворной кареты и завёл собственную, мало интересовался делами и почти ни с кем не разговаривал, избегая встречаться с императрицей. Хотя Зимний дворец был центром огромной империи, но он также был и личным домом Екатерины. И, как во всяком доме, где происходит семейный разлад, в нём стало тяжело жить.Начиная с камердинера Зотова и кончая великим канцлером никто не знал, чем всё это кончится: появится ли новый фаворит или останется старый и чего он хочет? К тому же не радовали и дела. Победу под Кинбурном вовремя не использовали, и, хотя Черноморский флот вёл успешные операции против турок, светлейший не решался начать штурм Очакова прежде, нежели турецкий флот не будет уничтожен окончательно. Екатерина решила перебросить Балтийский флот в Архипелаг для того, чтобы усилить брожение среди греков и славян. Но для этого нужно было закупить транспортные суда у англичан и обеспечить снабжение флота продовольствием и водой по всему пути его следования. Начались сложные переговоры с английским банкиром Пуртоном. Но Англия вовсе не склонна была помогать в чём-либо России против Турции, которую поддерживала. Дело затягивалось, и конца ему не было видно. Екатерина нервничала и сердилась. Она ещё не знала, что именно в этой невольной задержке флота в Балтийском море и заключалось спасение империи.Неожиданно шведский поверенный в делах потребовал у великого канцлера срочной аудиенции.Но у Безбородко уже были не только подробные данные о военных приготовлениях Швеции, но и копии с собственноручных писем Густава Третьего к датскому и прусскому дворам, в которых тот писал о своём намерении начать военные действия против России. Из документа, перехваченного в Варшаве русским послом, явствовало, что шведский король решил захватить Выборг, Эстляндию, Лифляндию и Курляндию, идти прямо на Петербург.Поэтому, когда барон Нолькен, высокий, сухопарый швед, заметно волнуясь, вошёл в сопровождении первого секретаря посольства Шлафа в кабинет канцлера, Безбородко принял его со скучающим видом, сидя в кресле и рассматривая свои ногти.Барон Нолькен поклонился.– Его величество, мой король, – сказал он дрожащим голосом, – повелел мне вручить следующую ноту…Канцлер поднял равнодушное лицо, маленькими глазками спокойно посмотрел на барона и взял у него ноту. Потом вскинул золотой лорнет и пробежал её глазами.Нота была невиданная. Король требовал немедленного примерного наказания графа Разумовского за его интриги, клонящиеся к возмущению шведского народа против короны. Передачи всей Финляндии и Карелии, или всего того, что Швеция уступила России по Нейштадтскому и Абоскому трактатам, Абоский мирный трактат, предварительные условия которого были подписаны в 1743 г. в городе Або (Финляндия). По этому трактату к России отходила часть Финляндии.
возвращения Турции Крыма и всех территорий, приобретённых до 1767 года.Безбородко открыл ящик, спрятал туда ноту, потом задумчиво посмотрел на шведского посла.– Садитесь, пожалуйста, – сказал он на отличном французском языке. – Как здоровье его величества?..– Отлично, – ответил посол, кланяясь.– Сомневаюсь, – сказал канцлер с сочувственным вздохом. – Сомневаюсь, в разуме ли его величество шведский король. Известно вам, господин посол, что Карл Двенадцатый, воинские таланты которого гистория весьма высоко ставит, напал на Россию, когда оную присноблаженныя памяти Пётр Великий токмо ставил на ноги. Известно, чем сие кончилось. Ныне король шведский, нападая на державу, наисильнейшую в мире, подлинно ищет собственной гибели. Для нас война с Швецией – малая война. Что касаемо самой ноты, – канцлер приоткрыл ящик и вынул из него ноту, – то я её не принимаю, – разорвал документ надвое и ловко спрятал разорванный лист снова в стол. – Иначе, если бы я довёл её содержание до сведения ея величества, последствия для Швеции были бы ужаснее, чем они могут быть, и даже самая столица её, вероятно, подверглась бы полному уничтожению.Безбородко встал и кивнул головой.Шведы поклонились и вышли из кабинета.Через несколько часов Екатерине был представлен аккуратно переписанный текст ноты, и она приказала немедленно выслать всех шведов из Петербурга. Новая война началась. 15КНИГА СКОРБИ И ГНЕВА Дом на Грязной улице в Петербурге Радищев получил в наследство после смерти тестя. Двухэтажный особняк с колоннами походил на тысячи подобных домов, где жили дворяне средней руки. Но при нём был сад, редкий для того времени. Большой, запущенный, с прудом и островками, уютными беседками и мостиками, переброшенными через искусственные ручейки, он был для Радищева местом забвения от всех горестей.Семейная жизнь его была столь удачна, что нередко казалось и ему и его жене: такое счастье не может продолжаться долго.Аннет Рубановская была дочерью мелкого придворного чиновника, но в Смольном, где она училась, все предсказывали ей блестящую карьеру. Сама императрица любила эту стройную девочку с живыми карими глазами и нежным голосом. На балах, которые устраивались в Смольном, Аннет пользовалась особенным успехом.Мать её, сухая, желчная чиновница, надеялась поправить дела семьи удачным замужеством Аннет. Не один сиятельный вдовец, осыпанный звёздами, покачивал головой и чесал лысину под париком, раздумывая над тем, не жениться ли ему второй раз. Но девица оказалась упрямой, и её знакомство с Радищевым закончилось браком. Она полюбила его за честную, прямую натуру, за огонь возмущения, который загорался в нём при всякой несправедливости. Они читали вместе, долгие часы проводили в саду, бродя по запущенным аллеям, или играли в четыре руки на клавесинах. С годами любовь эта крепла, несмотря на то что Аннет много внимания должна была уделять детям – их было уже трое, и все мальчики: Василий, Николай и Павел. Теперь они ждали четвёртого ребёнка, и оба мечтали о том, что это будет девочка.Аннет сразу заметила, что Радищев вернулся из поездки в Москву в подавленном настроении, хотя и пытался это скрыть. По вечерам он запирался в своём кабинете, кроме службы, почти никуда не выезжал и ни с кем, за исключением Александра Романовича Воронцова, не хотел разговаривать.Как-то после ужина, когда Радищев, поцеловав её в лоб, проводил до дверей спальни и ушёл в кабинет, Аннет почувствовала себя очень одинокой. Она долго ворочалась в постели, прислушиваясь к шорохам в доме, завыванию ветра в трубе, унылому шелесту листьев в саду, потом не выдержала – вскочила и, надев туфли и накинув халат, побежала к мужу. Аннет поднялась по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, увидела полосу света, падавшую из-под двери кабинета Радищева, и заглянула в щёлочку.Он сидел за столом, задумавшись и держа гусиное перо в руках. Потом наклонился и начал быстро писать. Она открыла дверь, подбежала к нему, обняла, прижала его голову к своей груди, голос её задрожал:– Александр, ты так изменился за последнее время… Расскажи, что у тебя на душе?Радищев молчал, продолжая смотреть на лист бумаги, лежащий перед ним.Она схватила лист, стала читать. Возникнет рать повсюду бранна, Надежда всех вооружит; В крови мучителя венчана Омыть свой стыд уж всяк спешит. Меч остр, я зрю, везде сверкает, различных видах смерть летает, Над гордою главой паря. Ликуйте, склёпаннынароды! Сё право мщенное природы На плаху возвело царя. Аннет прочла, задумалась, потом сказала грустно:– Ах, Александр, разве вы не помните, что было после того, как императрица получила ваш перевод Мабли? Но тогда у вас не было семьи, а теперь…Радищев хорошо помнил, что тогда было. Императрица, прочитав выпущенную на русском языке книгу Мабли «О причинах падения Греции» в его переводе, обратила внимание на составленное им примечание:«Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние… Если мы уделяем закону часть наших прав и нашея природныя власти, то дабы оная употребляема была в нашу пользу; о сём мы делаем с обществом безмолвный договор. Если он нарушен, то и мы освобождаемся от нашея обязанности . Неправосудие государя даёт его народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему даёт закон над преступниками…»Тогда императрица улыбнулась и сказала окружающим.– Очень мило, я всегда это говорила… – Это не мешало ей в тот же вечер мимоходом бросить графине Прасковье Александровне Брюс, жене генерала Брюса, у которого служил тогда Радищев, фразу:– Вы, кажется, протежируете молодому Радищеву. Посоветуйте ему подумать над разницей между народным и дворянским обществом…Да к тому же и времена были другие. Напиши он теперь такое примечание к какой-нибудь книге, пришлось бы ему разговаривать с самим Шешковским.Он обернулся, посмотрел жене в глаза:– Обещаю, что книгу, которую я пишу, я завещаю опубликовать после моей смерти, дабы не сделать несчастной тебя и наших детей.Аннет покачала головой:– Нет, Александр, я чувствую, что умру раньше тебя…Лицо Радищева помрачнело.– Никогда не смей говорить при мне таких вещей…Он стал целовать её глаза, потом увёл в спальню и долго гладил по голове, как ребёнка, пока она не уснула.Но она оказалась права. Вскоре после рождения дочери – Екатерины – Анна Васильевна скончалась, оставив его вдовцом с четырьмя детьми.Никто из врачей толком не мог определить причину её смерти. Потрясённый Радищев написал эпитафию на её могилу, в которой излил всю свою горечь и скорбь: О, если только то не ложно, Что мы по смерти будем жить. Коль будем жить, то чувствовать нам должно. Коль будем чувствовать, нельзя и не любить. Надеждой сей себя питая И дни в тоске препровождая… Я смерти жду, как брачна дня. Умру и горести забуду: В объятиях твоих я паки счастлив буду. Но если ж то мечта, что сердцу льстит; маня И ненавистный рок отнял тебя навеки – Тогда отрады нет, да льются слёзны реки. Тронись, любезная, стенаниями друга! Сё предстоит тебе в объятьях твоих чад. Не можешь коль прейти свирепых смерти врат, Явись хотя в мечте, утеши тем супруга… Но власти не разрешили высечь эти стихи на памятнике, считая, что в них явно выражается сомнение в существовании царства небесного.
Легче было говорить о Густаве Третьем, что он дурак, а «Швеция – потентат малый», чем отбиться от шведов, которые проявили великую прыть и напористость.Шведский флот появлялся то под Ревелем, то под Кронштадтом. По всей границе шли мелкие стычки. Генерал-полковник Иван Иванович Михельсон, весьма прославившийся среди дворян своими действиями против Пугачёва, оказался куда менее способным, когда пришлось воевать со шведами. Он было перешёл границу, занял Христину, что в пяти верстах от неё, пошёл дальше, после боя со шведами у Сан-Михеля отступил, потом опять занял Сан-Михель и остановился. Адмирал Грейг напал на шведский флот, захватил флагманский корабль «Густав» и шведского адмирала графа Вахтмейстера, но шведы увели наш корабль «Владислав» и ушли к Свеаборгу.Екатерина через многочисленных агентов была в курсе всех военных намерений Густава Третьего, но планы его так часто менялись, а сам король был настолько стремителен в своих действиях, что трудно было предусмотреть нужные мероприятия.Приходили сведения о том, что шведы собираются высадить десант, чтобы занять Красную горку, сжечь Кронштадт и идти на Санкт-Петербург.Спешно сажали гвардию на подводы и гнали к Красной горке. Вместо этого оказывалось, что морской бой идёт под Ревелем, и шведы, высадив десант, уничтожили русские береговые батареи. В Ревель летели адъютанты с повелениями; кавалерийские части, загоняя лошадей, неслись на подмогу гарнизону.Барон Спренгпортен, финский патриот, веривший, что независимость Финляндии может обеспечить только Россия, с специально сформированным корпусом в составе Белозёрского полка и нескольких запасных батальонов находился в Олонецкой губернии, чтобы вторгнуться в Финляндию, однако дело это не двигалось. Спренгпортен поддерживал многочисленные связи с финнами, уговаривал их отложиться от шведского короля, но сам пока оставался на русской территории. Было объявлено, что каждый шведский солдат, который перейдёт на русскую сторону, получит пятнадцать рублей и полное содержание, но таких было мало.Генерал-аншеф граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин, назначенный главным начальником всех войск против Швеции, был знаменитым царедворцем и хлебосолом, но плохим и нерешительным главнокомандующим. К тому же и войск у него было очень мало – около пятнадцати тысяч пехоты и трёх тысяч конницы.Императрица волновалась, от «альтерации» у неё появились красные пятна на лице. Но железная воля, умение сдерживать проявление своих чувств и исключительная работоспособность помогли ей и в этом случае. Она иронизировала над шведским королём, писала письма в Европу, доказывая, что не было никакого повода для нападения шведов на Россию, непосредственно руководила работой русских послов за границей, не давая великому канцлеру покоя ни днём ни ночью, и сама взялась за мобилизацию всех ресурсов страны. Она очень хорошо понимала, что Россия одинока и наступило самое критическое время её царствования. Австрийцы были плохими союзниками – турки их не боялись и били как хотели. К тому же австрийский император был болен и со дня на день ждали его кончины. Англия снабжала деньгами и шведов, и турок. Дошло до того, что английский посол в Дании Эллиот грозил датчанам войною, если те попытаются помочь русским против шведов. Пруссия не только мобилизовала войска и требовала вывода русских частей из Польши, но и готовилась вторгнуться в союзную с Россией Данию. А между тем у Екатерины не было больше ни денег, ни войск.– Кажется, я старею, – сказала она светлейшему, прискакавшему в Петербург после получения её тревожного письма.Светлейший, похудевший и изменившийся за последнюю кампанию, посмотрел мимо неё в угол, подумал, потом сказал:– Не в этом суть, матушка. Государство стало непомерно великим – прежних войск, конечно, не хватает при таких границах. Ну и денег тоже. К тому же строятся новые города, флоты, войны идут беспрерывные…Екатерина вздохнула:– По правде говоря, Великий Пётр близко устроил столицу к границе.Светлейший поднял брови.– Потому и устроил, что в себе был уверен. Я, матушка, одно скажу: надо брать рекрутов не одного с пятисот крестьян, а пять. Ну и дворян просить дать людей в армию из дворовых. Хотя на последних надежды мало – из лакеев солдат не бывает.Екатерина с сомнением покачала головой:– При столь великой мобилизации крестьян не было бы второй Пугачёвщины…Потёмкин усмехнулся:– Не будет. Русский народ родину свою любит. При Петре Великом тяжело было, а попробовали шведы вторгнуться в страну – все как один встали, и нет в памяти народа более любимого царя. И более того скажу: ныне надо всех иноземцев из армии и флота гнать в шею – заменять русскими. Я уже отослал принца Нассау к вашему величеству – пускай повоюет со шведами, не нужен мне и Поль Жонес – обойдусь Ушаковым: от его имени одного турки в замешательство приходят И вам советую, матушка, плюньте на Грейга, дайте полную мочь Чичагову – не то будет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77