Сайго перевернул ее, поставил на колени перед кроватью и сбросил свои черные шелковые брюки.Юкио кричала. Николас попытался закрыть глаза, но стоны и крики безжалостно обрушивались на его мозг, и он снова открыл глаза, чтобы не сойти с ума.Юкио судорожно цеплялась руками за покрывало, сминая его в потные комки; ее веки были плотно сжаты. Вдруг она вскрикнула; покрывало треснуло в ее побелевших пальцах, и ее бедра резко содрогнулись. В эту минуту Сайго оставил девушку, и с ее губ сорвался вздох разочарования.Сайго подошел к Николасу и перевернул его на живот. Только теперь Николас понял, что происходит. Его обожгло болью, он почувствовал тяжесть Сайго на своей спине и услышал его тяжелое сопение. * * * Полковник вернулся домой очень поздно. Он долго сидел за рулем машины и курил трубку, ни о чем не думая. Казалось, прошло несколько дней с тех пор, как он курил последний раз, и теперь он наслаждался вкусом табака. “Наверное, через некоторое время мне захочется чего-нибудь выпить”, — подумал он.Луна смутным пятном висела низко над горизонтом. Полковник медленно поднял окно и собрался уже выйти из машины, когда его вдруг охватило какое-то странное оцепенение. “Этого следовало ожидать”, — решил он. Полковник посмотрел на темные очертания дома и подумал о Цзон. Как она ему дорога. И как он ее подвел. Ее, и себя, и особенно Николаса. Полковник сделал то, что он должен был сделать, но знал, что этого далеко не достаточно. Он давно совершил эту ошибку, и сегодняшний вечер просто немного смягчил старую боль.Он думал о том, что ему предстоит солгать Цзон. Полковник никогда не обманывал ее прежде и не хотел делать этого теперь. Но другого выхода не оставалось: он слишком хорошо представлял последствия.Наконец, полковник выбрался из машины и мягко захлопнул за собой дверку. Ночь показалась ему очень холодной.Он медленно подошел к дому и увидел кучку листьев, которые собрал Атаки, чтобы наутро их сжечь. Полковник стал на колени и поджег листья, задумчиво слушая громкий треск и вдыхая едкий дым.Он смотрел на огонь. “В такие минуты всплывают странные воспоминания, — подумал он. — Как подводная лодка, неожиданно вырвавшаяся из глубины”. Полковник вспомнил солнечный летний день и то историческое совещание премьер-министра Ёсида с Джоном Фостером Даллесом, генералом Брэдли и министром обороны Джонсоном. На совещании обсуждались возможные последствия Корейской войны. Даллес приехал в Токио потому, что среди первых в Корею отправлялись войска, которые с 1945 года стояли в Японии. Но при этом без присмотра оставались военные базы и семьи офицеров, что, конечно, не нравилось американцам, и они усиленно советовали японцам создать собственные вооруженные силы.Это неожиданное предложение находилось в вопиющем противоречии с Японской конституцией 1947 года, 9-ая статья которой гласила: “Никогда не будут создаваться сухопутные, морские, воздушные и иные военные силы”.В лучших американских традициях Джонсон раскритиковал позицию Даллеса; со своей стороны, премьер-министр также отнесся отрицательно к планам ремилитаризации Японии. Тем не менее, необходимо было что-то предпринять. Полковник предложил расширить существующую японскую полицию примерно до семидесяти пяти тысяч человек и назвать это Резервом национальной полиции. “Таким образом будут созданы регулярные войска без всякого упоминания слова «армия»”, — сказал тогда полковник.Даллеса это, разумеется, не устраивало, но Ёсида охотно согласился. Он понял, что полковник подсказывает ему выход из положения, который позволяет не потерять лица. Конечно, подобный план, должен был держаться в полной тайне. Ёсида настаивал на том, чтобы даже сами добровольцы не знали, к чему их готовят.Премьер-министр принял решение организовать специальный отдел, который станет заниматься вербовкой добровольцев и их подготовкой. Во главе отдела предполагалось поставить американского офицера.После совещания Ёсида попросил полковника задержаться. В комнате по-прежнему чувствовалась напряженность, и премьер предложил прогуляться в саду.— Я вам чрезвычайно признателен, — сказал он после обычных ничего не значащих формул вежливости, которые не могли быть опущены даже в такой чрезвычайной ситуации.— Проблема состоит в том, сэр, что американцы до сих пор нас не понимают. — Полковник поймал настороженный взгляд Ёсида. — И наверное, никогда не поймут. Времени у них было вполне достаточно.Премьер-министр улыбнулся.— Не забывайте, полковник, было время, когда мы не понимали американцев.— Но я полагаю, что японцы более восприимчивы к другой культуре. Ёсида вздохнул.— Да, пожалуй, это так. Как бы то ни было, я вам искренне благодарен. Мистеру Даллесу очень хотелось загнать меня в угол. Разумеется, он клонил к участию Японии в войне. Зачем же еще создавать ни с того ни с сего огромную армию? — Премьер покачал головой и сцепил за спиной маленькие руки. — Но это просто немыслимо — посылать наши войска в Корею.“Немыслимо, — думал полковник, стоя на коленях перед огнем. — Тогда, с Божьей помощью, нам удалось этого избежать, а теперь...”Он достал шнурок из кармана темной нейлоновой куртки и бросил его в огонь. * * * Прощай, Асо. Здравствуй, Фудзи.На обратном пути почти все время шел дождь; капли собирались в струйки и стекали по оконному стеклу. Низкое темное небо затянули хмурые облака. Из-за сильного северного ветра резко похолодало. Наконец наступила зима.Николас беспокойно ерзал, ему было больно сидеть. В конце вагона кто-то крутил ручку настройки транзистора: короткие взрывы рок-музыки сменялись сухим голосом диктора. Сабуро, лидер Социалистической партии, снова подвергался критике за политику “структурной реформы”, начатую им два года назад. Высказывалось предположение, что его политическая карьера близится к концу.Севернее Осаки дождь перешел s град, который неустанно барабанил теперь по стеклам вагона.Николас слегка дрожал, скорчившись на сидении, хотя в поезде было достаточно тепло. Он смутно ощущал голод, словно есть хотелось не ему, а какому-то другому человеку. Николас не поднимался со своего места с тех пор, как сел в Осаке на этот поезд. Любое движение давалось ему с большим трудом. До Токио придется, наверное, сходить в туалет, но он старался об этом не думать. Мысли в его голове неумолимо крутились вокруг одного и того же.Николас слышал стоны, чувствовал на своем лице тепло — свет от лампы? Он видел перед собой огромные тени. Сайго почему-то заправлял постель. Юкио, в юбке и блузке, машинально складывала вещи. Николас пытался что-то сказать, но рот его был как будто набит сухим песком. Может, его гортань тоже была парализована?Сайго взял Юкио за руку; им пришлось переступить через Николаса, чтобы пройти к двери. Он лежал неподвижно и моргал, стараясь стряхнуть с глаз соленый пот и слезы. Он напряженно вглядывался в ее лицо, но оно было в тени.Сайго шепнул что-то на ухо Юкио и наклонился, приблизив к Николасу блестящее от пота лицо.— Теперь ты понял что к чему? Ну вот, хороший мальчик. — Он ухмыльнулся. — И не пытайся меня выследить: напрасный труд. Гудбай. Понятно? — Сайго протянул руку и потрепал Николаса по щеке, почти нежно. — В следующий раз я тебя убью.Тени у порога исчезли. Были ли это настоящие люди? Николас наконец закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании.После рассвета паралич стал отступать. Он не знал точно, когда это произошло, потому что уснул. Очнувшись около восьми утра, Николас попытался шевелить пальцами рук и ног. Через час он мог уже стоять и даже медленно ходить. Он прошел в ванную и долго стоял там под душем.Первым делом Николас направился к складу. Днем улица выглядела совсем по-другому. Склад находился недалеко от центра города, и кругом было полно машин и пешеходов. Николас подергал входную дверь, но она была заперта. Он дважды обошел вокруг здания и убедился, что больше дверей нет. О том, чтобы взломать замок, не могло быть и речи.Николас зашел позавтракать в соседний ресторанчик: оттуда ему хорошо был виден фасад здания. В течение часа ничего не произошло, и он отказался от этой затеи. Расплачиваясь по счету, Николас спросил, как пройти к полицейскому участку. Оказалось, это совсем близко. Его отправили на второй этаж здания из кирпича и дерева. В коридоре пахло цементом и скипидаром.Дежурный сержант сидел за старым исцарапанным письменным столом. Это был невысокий человек, довольно молодой, с очень жёлтой кожей и длинными усами, прикрывавшими выступающие наружу зубы. Его форма была тщательно отглажена.Сержант выслушал Николаса сочувственно и даже доброжелательно, записал все подробности, включая адрес склада. Но его брови поползли вверх, когда Николас рассказал, что скрывалось за дверью на третьем этаже.— Школа ниндзюцу? Молодой человек, вы уверены, что это не розыгрыш? Знаете, бывает, школьные друзья решат подшутить.— Нет, — настаивал Николас. — Здесь не тот случай.— Но вы, конечно, знаете, — сержант любовно поглаживал усы, — что ниндзя больше нет. Они исчезли лет сто назад.— Вы можете это доказать?— Но, послушайте...— Сержант, я прошу вас только об одном: отправьте туда своих людей.Сержант нехотя оторвал руку от верхней губы.— Хорошо, мистер Линнер. Хорошо. Не волнуйтесь. Возвращайтесь к себе в гостиницу и ждите моего звонка. — Звонок раздался только в три часа.— Да?— Мистер Линнер? — Голос сержанта звучал устало.— Вы были на складе?— Да. Я сам ходил туда с двумя патрульными. Склад принадлежит фирме “Пасифик Импортс”.— Вы видели эмблему на двери?— Нет. Там не было никакой эмблемы.— Не может быть...— Сегодня склад закрыт, но нам удалось припугнуть сторожа, и он нас впустил. Обычный склад, ничего больше.— Не понимаю...— Мистер Линнер, я пришлю к вам человека, чтобы взглянуть на вещи вашей девушки. Вероятно, это поможет нам ее найти.— Вещи? — растерянно спросил Николас. — Но я же сказал вам, сержант, ее вещей здесь нет.Голос на другом конце линии стал жестче.— Нет, вы этого не говорили. Мистер Линнер, возможно, вчера вечером у вас случилась ссора? Может, девушка от вас сбежала?— Послушайте...— Молодой человек, я, пожалуй, свяжусь с вашими родителями. Где, вы сказали, они живут?Николас дождался, пока стемнеет. Похолодало. Промозглый воздух гнал с вечерних улиц последних прохожих. Николас обошел вокруг квартала, но не заметил ничего подозрительного. Он стоял в тени и смотрел на входную дверь, слегка дрожа от холодного ветра. По улице, словно огромная бабочка в поисках огня, кружился обрывок газеты.Николасу потребовалось четыре минуты, чтобы проникнуть внутрь. Он был чрезвычайно осторожен. Долгое время он неподвижно стоял у двери и вслушивался. Ему нужно было запомнить звуковой образ этого места, чтобы потом заметить малейшее нарушение; от этого зависела его безопасность. Для верности Николас выделил себе десять минут. Труднее всего было впитать изменчивые звуки улицы. После этого он тихо поднялся по лестнице.Склад казался пустынным, но Николас все равно был начеку, чувствуя себя на вражеской территории. Сержант полиции не будет в восторге, если Николаса тут поймают, а ему совершенно не хотелось впутывать в это отца, чем меньше будет знать полковник о событиях в Кумамото, тем лучше.В помещении не было окон, и днем царил такой же мрак, что и ночью; время не имело здесь никакого значения. Добравшись до третьего этажа, Николас достал карманный фонарик и посветил на дверь.Несколько мгновений он стоял не двигаясь. Где-то внизу послышался скрип дерева; на улице завыла собака; прогрохотал грузовик.Сержант сказал правду. На двери не было никаких знаков. Он подошел ближе и ощупал пальцами поверхность двери. Ничего. Может быть, все это ему померещилось? Николас стад возиться с замком.Через пятнадцать минут он уже шел по улице на негнущихся ногах. Склад. Всего лишь склад. Никаких следов тренировок. “И не пытайся меня выследить: напрасный труд. Потому что нас там больше не будет?”В вагоне поезда по радио звучала незнакомая песня. Пейзаж, проплывавший за окнами, был окутан туманом; градины стучали по стеклу как теннисные шарики.Николас прижался головой к холодному окну. Он пытался разобраться в том, что произошло. Какой прекрасной актрисой оказалась Юкио. И каким наивным мальчишкой был он сам. Это, пожалуй, даже забавно. Он так старался завоевать ее доверие — но для Юкио это пустые слова. Нет, это слишком ужасно, чтобы быть забавным.Николасом овладела какая-то опустошенность, словно Сайго лишил его всех чувств. Он вспомнил, что сказала Юкио, увидев обгоревшие остатки обсерватории в Хиросиме: “Вот так же и моя душа”. Еще одна ложь; но теперь эти слова вполне применимы к нему самому.Пошел снег, и небо стало белым. После непрерывного шума града, тишина казалась пугающей; радио, наконец, умолкло.Николас подумал, что все случилось как в истории, которую рассказала Юкио, только наоборот. Это он был женщиной, которая напрасно ждала своего возлюбленного, обещавшего к ней вернуться. Интересно, если бы Юкио вернулась и не нашла его, стала бы она монахиней? В первый раз Николас подумал об Америке не просто как о какой-то стране на другом конце света. Оставить его любимую Японию? “Да, — сказал он себе. — Да. Но сначала...”Снова ожил радиоприемник. Я воображу, что целую губы, По которым скучаю Надеюсь, мои мечты сбудутся А пока я буду вдалеке Я буду каждый день писать домой И я пришлю тебе всю сбою любовь... Неудивительно, что с вокзала Николас не отправился прямо домой. Он бросил свои вещи в такси и назвал адресата Кансацу.Похоже, снег в Токио шел уже давно. Он обильно покрывал улицы и повсюду возникали транспортные заторы. Первый снег в этом году выпал так поздно, что никто его уже и не ждал.Стеклоочистители тяжело поскрипывали под тяжестью снега; такси медленно, то и дело останавливаясь, продвигалось вперед. Когда выехали на шоссе, дело пошло лучше: там асфальт был добросовестно очищен и посыпан песком.Николас забился в угол заднего сидения и закрыл глаза. Когда они подъехали к зданию рю , водитель окликнул его, и Николас попросил подождать, пока он не убедится, что там кто-то есть. Такси, казалось, медленно погружалось в снег; из выхлопной трубы вырывались белые облачка. Через минуту вернулся Николас, расплатился с таксистом и забрал свои вещи.Кансацу угостил его зеленым чаем в одной из комнат рю ; в самом додзе уже никого не было.— У тебя была очень трудная поездка, — сказал Кансацу. Через открытые сёдзи Николас видел, как медленно опускается на землю снег, заглушая собой все звуки; в сумерках снег казался скорее не белым, а голубым. В такую погоду нельзя было увидеть вершину Фудзи.— Я вижу это по твоему лицу. И Николас рассказал ему.После того, как он окончил свой рассказ, наступила долгая тишина, по крайней мере, так показалось Николасу.— Кансацу...Но сэнсэй остановил его.— Пей чай, Николас.Николас резко отодвинул серую глиняную чашку; чай расплескался по татами .— Мне надоело — со мной обращаются, как с ребенком! Я знаю, что я хочу сделать... что я должен сделать.— Мне кажется, — Кансацу не обратил внимания на эту вспышку, — сейчас ты должен пойти домой.Николас поднялся с красным от ярости лицом.— Вы что, не понимаете, что произошло? Вы меня не слушали?— Я слышал каждое твое слово, — спокойно возразил Кансацу. — И я тебе сочувствую. Ты подтвердил мои опасения. Но нельзя поспешно принимать решения. Тебе кажется, что ты знаешь, как следует поступить, но я в этом сомневаюсь. Прошу тебя, послушай мой совет и возвращайся домой. Тебе нужно время, чтобы подумать...— Я хочу получить от вас ответы на несколько вопросов, — резко сказал Николас. — Вы меня на это толкнули. Вы знали...— Я ничего не знал. Теперь я знаю, как и ты. Согласись, это лучше, чем просто догадываться. Без этого нельзя принять правильное решение, ты ведь и сам понимаешь. — В последних словах слышался вопрос, словно сэнсэй ожидал подтверждения.— Да.— Хорошо. — Кансацу вздохнул и поднялся. Теперь они стояли друг напротив друга; их разделял низкий лакированный столик. — Если я что-то тебе недосказал, это было сделано для твоей же пользы.— Для моей пользы?! — Кансацу поднял руку в успокаивающем жесте.— Пожалуйста, позволь мне договорить. У меня были определенные догадки по поводу Сайго. — Его голос смягчился. — Что касается тебя, я сказал тебе то, что думаю: занятия в этом зале больше ничего тебе не дадут. И то, что ты вернулся живым из Кумамото, подтверждает мои слова.— Я никогда...— Знаю. — Кансацу обошел вокруг столика и взял Николаса за руку; до сих пор он никогда не делал ничего подобного. — Ты был моим лучшим учеником. Но пришла пора нам расстаться. Ты должен сам выбрать свой путь, Николас. Слишком долгое пребывание в этой рю , как и в любой другой, тебе только повредит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51