Они вошли в крытый переход. Воздух был насыщен мельчайшей удушливой пылью, которая, как перхоть, оседала на их волосы и плечи.Навстречу вышел человек с изможденным лицом. Голову его защищала ярко-желтая каска, на которой синими буквами было выведено “Братья Любин”. Узнав Томкина, человек широко улыбнулся и протянул руку. Затем он проводил гостей к большому автофургону, служившему конторой. Томкин коротко представил его как Эйба Рассо, начальника строительства. Рассо удостоил Николаса холодным крепким рукопожатием и раздал всем каски.Фрэнк повел их в здание — через огромный холл с колоннами, потом вдоль длинного коридора, с голыми лампочками на гибких проводах. Их ноздри наполнились въедливым запахом сырого бетона. Мужчины дошли до лифта и поднялись наверх, где их встретил человек, такой же широкоплечий, как Фрэнк, но немного пониже ростом. Все вместе молча двинулись по коридору.Стены и потолок покрывала темно-синяя ткань; многочисленные узелки делали ее похожей на шелк-сырец. Правая наружная стена была стеклянной почти до уровня пола. Точнее, она должна была стать такой после застекления, а пока всюду были видны тонкие металлические конструкции с оранжевым антикоррозийным покрытием. Снаружи открывалась захватывающая панорама северо-западного Манхэттена. Вдалеке Николас разглядел низину Центрального парка.Коридор упирался в двухстворчатую металлическую дверь с вычурными бронзовыми ручками. По левой стороне коридора через открытые деревянные двери виднелись небольшие кабинеты с пока еще голым бетонным полом. В некоторых из них Николас заметил огромные рулоны коврового покрытия.Даже на такой высоте было жарко — не так-то просто сбежать от летнего зноя Манхэттена. Частички сажи усеивали бетонный пол, будто брызги неумолимого морского прибоя.Перед металлической дверью Томкин остановился и посмотрел на строительную площадку. Он поднял руку, словно собираясь начать арию:— Ты видишь, Николас? — Томкин отвернулся от окна. — Я ведь могу называть тебя Николасом? — Не дожидаясь ответа, Томкин продолжил: — Когда-то там был большой мир, и для каждого в нем находилось место — по крайней мере, для каждого, у кого хватало смелости это место занять. — Он опустил руку и сжал пальцы. — Но теперь здесь сплошная адская фабрика. Больше нет ни места, ни времени. Понимаешь, что это значит, а? Я тебе объясню. Каждый душит другого, чтобы уцелеть самому. Да, да, ты не ослышался — не просто получить больше прибыли, а выжить. И так везде, во всем мире.Томкин искоса посмотрел на Николаса.— Понимаешь, о чем я говорю? Нет? Тебе хотелось бы быть Марко Поло, а? Два с половиной года путешествовать по бескрайним просторам Азии и, наконец, очутиться в Китае, который до тебя другие европейцы не видели ни наяву, ни во сне? Разве что-нибудь может сравниться с этим чувством? Нет, говорю тебе я, никогда.Двигаясь точно в забытьи, Томкин положил руки на ажурную паутину стальной рамы.— Тебе известно, — прошептал он, — что я не знаю, сколько у меня денег? Да, я мог бы нанять людей и они бы подсчитали. Но только к тому времени, когда они закончат расчеты, их результаты безнадежно устареют. — На его лице поблескивала тонкая пленка пота. — Я могу иметь практически все, что захочу. Не веришь?Томкин посмотрел на Николаса. В его голосе теперь слышалась ярость, на висках вздулись вены.— Я мог бы сбросить тебя вниз. Сейчас. Просто взять и сбросить — и остаться совершенно безнаказанным. Возможно, мне пришлось бы для вида пройти через расследование, но не более того. — Он взмахнул рукой. — Но я этого не сделаю.— Вы меня успокоили, — съязвил Николас, но Томкин продолжал, не обращая на него внимания.— Это было бы довольно примитивно. Мне не интересно щеголять своей властью.— Похоже, вы разочарованы в жизни.— Что? — Томкин медленно оторвался от своих раздумий. — О, нет. Но, видишь ли, как и всех великих людей, меня беспокоит то, что рано или поздно мне придется умереть. — Он колебался. — Я желаю счастья Жюстине, обеим моим дочерям.Николас был почему-то уверен, что Томкин собирался сказать что-то совсем другое.— Тогда я не сомневаюсь, что они будут счастливы.— Не говори со мной таким тоном, — отрезал Томкин. — Я прекрасно знаю, что я не лучший отец. У Жюстины проблемы с мужчинами, а Гелда только что развелась с четвертым мужем, и я не могу оторвать ее от спиртного. Я вмешиваюсь в их жизнь — время от времени, — а потом снова оставляю в покое. Это тяжело для них обеих.— Похоже, Жюстина предпочитает, чтобы вы вовсе не вмешивались, — заметил Николас.— Ее никто об этом не спрашивает, — рявкнул Томкин. — Я ее отец, что бы она обо мне ни говорила. И я люблю ее. Люблю их обеих. Никому сладко не живется, просто их проблемы бросаются в глаза — вот и все.— Послушайте, мистер Томкин...— Не заводись, Николас. Теперь, когда мы начинаем понимать друг друга. — Томкин выплевывал слова, будто они жгли ему рот. — Конечно, ей не понравилось, когда я вмешался два года назад. Но что она знала? Господи, она была по уши в дерьме. — Он яростно дернул головой. — Она таскалась за этим подонком как за Господом Богом.— Она сказала мне... — начал Николас.— А она сказала тебе, что он был сутенером? Что он колол наркотики? Что мужчины нравились ему больше женщин? Что он привязывал ее к кровати и избивал, прежде чем трахнуть? Это она тебе сказала? — Его лицо исказилось от гнева и стыда, с губ слетала слюна.— Нет, — мягко ответил Николас.Томкин разразился резким звериным смехом.— Я в этом не сомневался.Он выставил голову вперед и был теперь очень похож на охотничью собаку, которая сделала стойку. Николас подумал, что если дичью был он, то на этот раз Томкин выбрал себе орешек не по зубам.— Вы не должны были мне этого говорить.— А в чем дело? Тебя, что, тошнит? — Томкин ухмыльнулся. — Она тебе больше не нравится? Ты уже жалеешь, что с ней связался?— Ее прошлое не имеет значения, — медленно произнес Николас. — Если только она не продолжает жить этим прошлым. — Он посмотрел на приблизившееся к нему потное лицо Томкина. — Я знаю, что за человек Жюстина. Но я не уверен, что это знаете вы, Томкин.На мгновение Николасу показалось, что глаза Томкина выпрыгнут из орбит. Но он быстро справился с собой, и на его лице не осталось и следа былого гнева. Он улыбнулся и похлопал Николаса по спине.— Я просто хотел тебя проверить, Николас, понимаешь? Николас понял, насколько Томкин уязвим. Вот почему он так демонстративно расправлялся со своими дочерьми. Они слишком много значили для него, от них зависело его бессмертие. “Интересно, — подумал Николас, — смирился ли он с тем, что у него нет наследника?”Странно, но эта слабость Томкина вызвала у Николаса симпатию. В рю его учили сокрушать противника, воспользовавшись его слабостью. Но за пределами додзё Николас узнал, что именно слабости делают людей человечными. Взять, например, Мусаси. Судя по книге Горин-но сё, ее автор не человек, а истукан, непобедимый и бесчувственный. Но о Мусаси рассказывали много разных историй. Николас навсегда запомнил одну из них — о том, как некий ниндзя победил Мусаси с помощью всего лишь бумажного веера. Беспомощность воина объясняли тем, что ниндзя владели сверхъестественными силами. И все же Николасу было приятно сознавать, что великий Мусаси испытал горечь поражения.“Было бы слишком просто, — думал Николас, — зачислить Томкина в негодяи и отвернуться от него. Но очень часто внешность обманчива.” Николас задел обнаженный нерв этого человека и на мгновение почувствовал его слабость. Более того, Томкин был достаточно умен, чтобы понять это, и Николас терялся в догадках, почему он это допустил. Ему не пришлось долго ждать.— Я хочу, чтобы ты работал на меня, — спокойно сообщил Томкин. — Хочу выяснить, что происходит. О якудза я знаю все! У меня даже была стычка с Сёто. Ты о нем, конечно, слышал?Николас кивнул.— Крепкий орешек, — продолжал Томкин. — Но я с ним справился. — Он задумчиво оттянул двумя пальцами нижнюю губу. — О ниндзя я ничего не знаю, а в таких случаях я привык полагаться на специалистов. — Томкин ткнул в Николаса указательным пальцем. — Ты ведь специалист по части этих мерзавцев?— Можно так сказать.— Так вот, я хочу тебя нанять. Разберись, что все это значит. — Он достал сложенный вдвое лист бумаги с гербом ниндзя и помахал им перед Николасом. — Возьми эту дрянь. Мне она не нужна.Николас не пошевелился.— Когда вы это получили?— Я же говорил, вместе с почтой из Японии... Постой, с неделю назад.“Неделю назад, — подумал Николас — Это не может быть совпадением: примерно в то же время обнаружили тело Барри. Значит, мишенью был Томкин”.— Думаю, к вам подослали наемного убийцу. Томкин и глазом не моргнул.— Что ж, такое уже случалось.— Но убийцы не были ниндзя.— Нет, — согласился Томкин. — Но я же говорил, у меня были проблемы с якудза. И ничего — обошлось.— Это другое дело.— То есть? Да он никогда до меня не доберется.— У ниндзя есть для этого тысяча способов... Но не стоит тратить время на догадки. Вы все равно никогда не угадаете.— Ты что, набиваешь себе цену? — Глаза Томкина стали колючими. — Еще не начал работать, а уже торгуешься?— Я не говорил, что буду на вас работать. Томкин пожал плечами.— Как знаешь. У меня есть Фрэнк и Уисл. С ними мне не о чем беспокоиться.Николас даже не посмотрел в их сторону.— Томкин, если они действительно наняли ниндзя, чтобы вас убрать, он пройдет через этих ребят как сквозь траву.— Я уже сказал, все эти небылицы ты сочиняешь для того, чтобы набить себе цену.— Ничего подобного. Из-за вас я опаздываю на важную встречу. Я не ...Не успел Николас договорить, как Фрэнк и Уисл встали у него по бокам. Пальцы Фрэнка были слегка сжаты. Уисл держал наготове револьвер 38-го калибра, не очень удобный на большом расстоянии, но весьма эффективный в пределах пятнадцати метров.Николас принял классическую стойку ёрой куми-ути. Первоначально она предназначалась для воинов в доспехах, но вполне успешно применялась и тогда, когда на человеке была европейская одежда.Указательный палец Уисла уже начал скользить к курку, когда Николас шагнул вперед, правой ногой ударил его в подъем левой ноги и одновременно ребром левой ладони отклонил дуло револьвера. Раздался выстрел. Пуля просвистела, оставив след на синей обивке стены. Уисл отбросил бесполезный револьвер и замахнулся правой рукой. Он с удивлением обнаружил, что на середине пути она остановилась, словно наткнувшись на бетонную стенку. Уисл вздрогнул от боли и услышал звук, напоминающий щелчок кнута. В ту же секунду левая рука Николаса обрушилась на его ключицу, и Уисл потерял сознание.Теперь к Николасу приближался Фрэнк. Он не пытался выхватить из-под мышки револьвер, пальцы его были выпрямлены и плотно прижаты друг к другу.Николас стоял неподвижно и следил, как разворачивается атака. У него было достаточно времени. “Левша, — подумал Николас, — и рассчитывает на каратэ”.Вдруг Николас, будто нехотя, сделал какое-то неуловимое движение, Томкину, с интересом наблюдавшему за поединком, показалось, что никакого удара не было, просто Николас слегка толкнул локтями Фрэнка в грудь. Фрэнк как подкошенный рухнул на бетонный пол.— Я знал, что ты молодец, — возбужденно проговорил Томкин. — Мне докладывали. Однако нельзя слишком полагаться на чье-то мнение, не то окажешься в дураках. Сплошь и рядом такое случается.Томкин посмотрел на своих выведенных из строя телохранителей.— Хорошая работа, ничего не скажешь. — Затем он взглянул на Николаса и протянул ему руку: — Рад видеть тебя в своей команде, Ник.Николас уже удалялся по коридору к лифту. На миг он повернулся к Томкину.— Я же сказал, что не собираюсь на вас работать. — Он нажал кнопку, и послышался шум поднимающегося лифта. — Вы не уважаете людей.Томкин переступил через неподвижные тела и приблизился к Николасу.— Это не так.— Так. Не люблю, чтобы мной помыкали. Так же, как и Жюстина. Я вам ничего не должен, Томкин, и вам не стоит на меня рассчитывать.Двери лифта открылись, и Николас вошел в кабину.— Подожди, Ник...— Не ищите меня. Я сам с вами свяжусь.Николас нажал кнопку первого этажа. Двери стали закрываться, но Томкин удержал их руками. Лицо его было каменным, а глаза горели мрачным огнем.— Ты, кажется, кое-что забыл. Речь идет не только обо мне, но и о моих дочерях. Ты ведь не хочешь, чтобы этот сукин сын добрался до Жюстины? Подумай об этом, — яростно выпалил Томкин и отпустил двери.Спускаясь в лифте, Николас вспомнил тот вечер у Жюстины. Черная шерсть и красная кровь. Посеять панику — испытанное оружие ниндзя. Визитная карточка Кудзикири, самой страшной рю . Герб этой школы — иероглиф комусо в кругу из девяти ромбиков.Жюстина! Николас нетерпеливо следил за мельканием этажей. Ему срочно нужен был телефон.На улице Николас увидел широкоплечего темноволосого человека с волевым лицом — такими обычно изображают ковбоев. Человек стоял рядом с белым “фордом”, в котором легко угадывалась полицейская машина, даже если бы на крыше и не было красного маячка. Николас узнал это лицо. Лейтенант сыскной полиции Лью Кроукер. Николас вышел из крытого деревянного перехода, отдал рабочим свою каску и по дощатому настилу направился к тротуару.Он уже позвонил из фургона Эйба Рассо. Сначала Николас хотел связаться с Рэем Флорамом, начальником полиции Уэст-Бэй-Бридж, но подумал, что Жюстине это не понравится. Тогда он узнал в справочном бюро номер Дока Дирфорта и попросил его время от времени заглядывать к Жюстине.— Линнер, — воскликнул Кроукер, когда Николас подошел к нему, — что у вас за дела с Рафиэлом Томкином? — Его тонкие длинные пальцы сжимали зубочистку.— Я тоже рад вас видеть, лейтенант, — кивнул Николас.— Кончайте умничать и садитесь в машину, — распорядился Кроукер, ныряя в “форд” и усаживаясь за рулем. — Нам надо поговорить.Николас расположился на переднем сидении рядом с лейтенантом. В ту же секунду “форд” с ревом рванулся вперед. Николас захлопнул дверь.— Разве ваш приятель Ито не сообщил вам, где меня ждать? Кроукер ловко пробивался сквозь непрерывный поток машин.— Томкин подобрал меня, пока я вас ждал. Кроукер фыркнул.— А ваша мама не учила вас не садиться в машину к незнакомым людям? Господи! Чего этот сукин сын от вас хотел?— Я не обязан отвечать на этот вопрос. Кроукер повернул голову и уставился на Николаса, забыв о потоке машин перед собой”.— Послушай, приятель, не надо портить мне настроение. Если я тебя спрашиваю о Рафиэле Томкине, значит, мне это нужно, черт возьми, — понятно? Ну, давай! — Он резко затормозил перед перекрестком.— Почему вас так интересует Томкин? — спросил Николас Он уже устал сегодня отпечатана вопросы.— Послушай, Линнер, — сказал Кроукер, чеканя каждое слово. Он явно с трудом сдерживал ярость. — Я изо всех сил стараюсь быть вежливым. Я против тебя ничего не имею. Пока. Но сегодня я не в лучшей форме, я взвинчен до предела. Поэтому будь любезен, отвечай на мои вопросы. Обещаю: это тебе не повредит.— Я встречаюсь с его дочкой, — пояснил Николас. — Он хотел меня прощупать.Кроукер ударил ладонью по рулю и подскочил на сидении.— Черт возьми! — Он покачал головой. Впереди еле-еле тащилось такси, и Кроукер, выругавшись, обогнал его. — Ты только посмотри! — Он показал рукой на море сверкающих машин. В салоне было душно, воздух пропитался выхлопными газами и перегретым маслом.— Ладно, хватит, — пробормотал Кроукер и включил сирену; на крыше “форда” закрутился красный маячок. Машины стали нехотя уступать дорогу. — Господи! — процедил Кроукер. — Лето в Нью-Йорке!Они свернули на Тридцатую улицу, и лейтенант выключил сирену.— С которой?— Что с которой?— С которой дочкой, Линнер. С этой алкоголичкой Гелдой или с младшей, ненормальной — как ее там зовут?— Жюстина.— Да. Никак не могу запомнить. — Он пожал плечами. — Слишком хороша для Томкина. — Он повернул голову и выплюнул в окно зубочистку. — Я разговаривал с ней пару месяцев назад. Производит впечатление.— Да, — согласился Николас. — Красивая девушка. Сейчас ему хотелось быть рядом с ней, а не в этом удушающем зное по дороге в морг. “Проклятый Томкин!” — подумал он со злостью.— Видимо, вы хорошо знаете эту семью.Перед перекрестком скопились машины. Из-за поворота неуклюже протискивался огромный рефрижератор.Кроукер повернулся к Николасу, выставив локоть в открытое окно. У него были серые глаза; довольно длинные густые волосы зачесаны назад. Он походил на человека, прошедшего через войну.— Для гражданского ты слишком наблюдателен. Рефрижератор наконец развернулся, и поток машин медленно, будто погребальная процессия, двинулся вперед.— Думаю, старый сукин сын не в восторге от того, что ты встречаешься с его крошкой. — Голос Кроукера стал заметно мягче.— Можно сказать и так. — Они снова остановились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51