– Петр гортанно булькнул первую согласную. – Пишется черт знает как в начале слова – в речи нормальных людей такого звука нет. Они появились на С-Камбре, как мне рассказывали, несколько сотен лет назад. Свято верили в то, что завоюют Вселенную. Вместо этого они «отбоят молотком», как они сами говорят. В шахтах работают самые фанатичные из них, вкалывая на более сообразительных пройдох, которые появились в системе немного раньше. Видно, некоторым из них такое положение не нравится, и они бегают вверх-вниз по холмистым джунглям и отстреливают всех, кто с ними не согласен. Думаю, что они будут одной из наших мишеней.
– А как мы будем отличать их от тех, кого мы защищаем? – спросил Гарвин.
– Надеюсь, мы их ни с кем не спутаем, потому что они будут целиться в наши молодые задницы, – ответил Кипчак. – Говорят, что они темноволосые, меньше ростом, коренастее. Если верить тем, кто считает себя там высшей кастой, то у этих ребят полный набор вредных привычек тех людей, которым не очень повезло в жизни. Но они – не главное. Главное – полезные ископаемые добывают не только люди, но и мусфии.
– А это что такое? – спросил Ньянгу. – Меня никогда особенно не интересовали инопланетяне. Наверное, мне просто не попадался такой, у которого можно было бы что-нибудь украсть.
– Здоровые, высокие существа, – ответил Гарвин. – Я смотрел холопередачу про них. Выглядят как огромные кошки без шерсти, на двух ногах. У них, помнится, длинная шея и быстрая реакция. Не хотел бы я с ними воевать.
– Да, это они, – подтвердил Петр. – Говорят, что с ними нужно цацкаться, как с полковой шлюхой за день до выдачи денежного довольствия. Я с ними никогда дела не имел, но одному моему приятелю доводилось. Этот мой приятель рассказывал, что они заводятся с полтычка. Но это все, что я о них знаю.
– Можно тебя спросить кое о чем? – произнес Ньянгу.
– Я же сказал, что я ваш должник.
– Ты ведь уже служил?
– Ага. Иду служить, потом мне все это встает поперек горла – увольняюсь. На гражданке начинаю маяться от скуки – снова записываюсь… Наверно, пора мне уже выбрать одно из двух, – вздохнул Кипчак. – Пару раз я пытался пустить где-то корни, но не прижился. Может быть, на этот раз просто не буду увольняться.
– А в каком… Не знаю, как это правильно назвать… В каком роде войск ты обычно служишь? – спросил Иоситаро.
– По мне, стоит думать только об одном – «разведка и рекогносцировка». У нас это называется «понюхай и пощупай». Может быть, встречу там кого-нибудь из своих старых товарищей. РР – это тесный кружок, потому что большинство солдат считают нас отморозками и самоубийцами. Обычно ты действуешь сам по себе на свое усмотрение, или в очень маленькой команде. Так что, если сдохнешь, нарвавшись на засаду, будешь сам виноват. По-моему, это лучше, чем ползать по кровавому поносу, как обычный крекер, или сыпаться с неба горохом в мясорубку, как десантники. И все-таки шансов быть убитым не меньше. Если б у меня были мозги, я бы служил в снабжении или на полевой кухне. Похоже, мамаша Кипчак вырастила себе на голову круглого идиота.
– Эй, Ньянгу!
Иоситаро отложил в сторону диск, который читал. Перед ним стояла Май.
– В чем дело?
– Что-то случилось с цепью на моей койке, – сказала она. – Чертова хреновина перекрутилась, и я все время бьюсь об нее головой. Может, ты поможешь мне ее как-нибудь выпрямить?
– Конечно. – Ньянгу соскользнул с койки и последовал за миниатюрной рыжеволосой девушкой.
Петр и Гарвин сидели по-турецки на койке Кипчака. Между ними стояла небольшая магнитная шахматная доска. Проходя мимо, Ньянгу усмехнулся.
– М-м-м, – мычал Гарвин. – Белый ферзь берет черную ладью.
– Ты о чем? – спросил Кипчак. – Твоему ферзю вообще не видать моей ладьи!
– Не важно, забудь.
Ньянгу не понял, что его разбудило. Потребовалась минута, чтобы понять, где он находится. На койке, у стены, лежала Май, улыбаясь во сне. Ее рука покоилась между бедрами Иоситаро. В свете ночников ее волосы казались очень темными.
Они не удосужились сходить на ужин и заснули только тогда, когда исчерпали все свои силы.
Ньянгу почувствовал возбуждение, провел пальцем по всему ее телу сверху вниз, погладил по бедрам. Не просыпаясь, она перевернулась на спину.
Из громкоговорителя раздался трубный глас: «Тревога! Тревога! Всем занять свои места!»
Ньянгу, схватив в охапку свою одежду, выпрыгнул из койки.
Май сонно похлопала ресницами:
– Что происходит?
– Черт его знает! Но лучше, если мы пошевелимся.
Она поспешно оделась.
«Всем! Всем! Приготовиться! Сейчас ваш корабль будет взят на абордаж. Предупреждаем: никаких попыток сопротивления. Повторяю: никаких попыток сопротивления».
– Как ты думаешь, что происходит? – спросил Иоситаро.
Гарвин помотал головой.
– Мы все еще в гиперпространстве?
– Да.
– Разве кто-нибудь может… какой-нибудь другой корабль… настолько к нам приблизиться? – спросил Иоситаро.
Янсма снова помотал головой.
– В принципе, это возможно, если в гиперпространстве нас ждал какой-то буксирный корабль, – угрюмо сказал Кипчак. – Если они знают наш маршрут.
– Ну и что все это значит? – спросил Ньянгу.
– Ничего хорошего, – ответил Кипчак. – Особенно учитывая приказ не сопротивляться.
«Мальверн» вздрогнул.
– Кто-то идет с нами на стыковку, – заметил Кипчак. – Неплохой трюк в гиперпространстве. Черт! Это почти невозможно, если на нашем корабле нет предателя.
– А кому, собственно, мы не должны оказывать сопротивления? – не понимал Янсма. – Пиратам?
– Чушь, – сказал Петр. – Пиратов не существует.
– Тогда почему они приказывают не оказывать сопротивления, ведь мы… то есть Конфедерация ни с кем не воюет?
– Насколько мне известно, не воюет.
– Тогда что…
– Заткнись. Если бы я что-нибудь знал, я бы тебе сказал, – потерял терпение Кипчак.
Ожидание продолжалось почти час. Ночники медленно погасли, включилось дневное освещение.
«Всему личному составу! – объявил громкоговоритель. – Приготовиться к построению. Иметь при себе все личные вещи, подчиняться приказам людей, которые войдут в ваш отсек. В случае полного повиновения вам нечего бояться. Любая попытка сопротивления будет пресечена самыми крайними мерами».
Казарменный отсек наполнился гвалтом. Все спрашивали друг друга, но никто не мог ответить.
Неожиданно повисла тишина. Распахнулись люки в дальнем конце отсека. В барак вошли двое. На них были скафандры без шлемов, они держали наизготовку крупнокалиберные бластеры. Встав по обе стороны двери, они застыли. Вошел третий – высокий, гладко выбритый блондин. На нем был такой же темный скафандр без опознавательных знаков. С плеча на ремне свисал бластер.
– Все в порядке. – Фраза прозвучала как гром среди ясного неба, и Гарвин подпрыгнул от неожиданности. В следующий момент он понял, что в скафандр вошедшего был вмонтирован небольшой громкоговоритель.
– Ваш корабль поступил в распоряжение законных властей. Все вы должны считать себя пленными. В надлежащее время вы получите возможность изменить свой статус. При попытке сопротивления вы будете пристрелены на месте. Вам не причинят вреда, если вы будете подчиняться приказам. Вы будете щедро вознаграждены в будущем, если согласитесь сотрудничать. Запомните: без промедления выполняйте приказы, и с вами ничего не случится. Неподчинение карается смертью. А теперь – ждите дальнейших распоряжений. – С этими словами блондин удалился.
– Ну и дерьмо, – пробормотал Кипчак. – Крепко же мы влипли.
– Ну и что же тут, черт возьми, происходит? – спросил Иоситаро.
– Помнишь, я говорил, что РР – тесный мирок? Я знаю этого ублюдка. Его зовут Селидон, и он просто кусок дерьма. Если будешь выпендриваться, он пристрелит тебя, не моргнув глазом.
– Что-то я не очень понял. – сказал Гарвин. – На кой черт Конфедерации нужно красть у себя свой собственный корабль?
– Он не работает на Конфедерацию, – ответил Петр. – Уже давно. Он – наемник. Стал наемником, когда его вышибли пинком под зад. Я слышал, что он вроде бы работает на одного регента в звездной системе… Ларникс… Нет, Ларикс. У нее было двойное название. А, вспомнил: Ларикс и Кура.
– Ну и что будет дальше?
– Мне кажется, – уже более уверенно ответил Кипчак, – что мы действительно стали жертвой пиратов. Похоже, этот регент положил глаз на наш корабль и на то, что в нем есть. Но никак не могу понять, как он узнал о перемещении войск Конфедерации. Это у меня в голове не укладывается. Однако неплохо они все организовали. Скафандры – без опознавательных знаков. Их корабль, скорее всего, – невидимка. Шансов улизнуть с добычей незамеченными у них на все сто.
– А что будет с нами? – спросил Гарвин.
– Так же будем служить в армии, – ответил Кипчак. – Но уже не в армии Конфедерации. И, наверно, уйдет немало времени, чтобы мы вернулись в место, хоть чуть-чуть похожее на дом. Если, конечно, это имеет для вас значение.
– Превосходно, – сказал Ньянгу. – Просто превосходно.
Но Петр его уже не слушал. Он часто пощелкивал языком в такт своим размышлениям.
– Не-а, – объявил он. – Это не для меня, братишки.
– Что «не для меня»? – не понял Гарвин.
– Я не собираюсь служить какому-то регенту, – твердо сказал Кипчак. – Особенно предателю. Когда Конфедерация обрушится на этого ублюдка, полетят головы у всех и каждого, кто носит его погоны. Нет, это не для меня, – повторил он.
– И что ты собираешься делать? – спросил Ньянгу.
– Обо мне не беспокойся. Вы, парни, просто не высовывайтесь и старайтесь не получать никаких повышений. У солдата в чине рядового меньше шансов отправиться на виселицу. Рано или поздно все утрясется. Или у вас хотя бы будет возможность бежать. Все будет в порядке. – Петр смотрел не на них, а на двух стражников у входного люка.
– Значит, ты сваливаешь?
– Прикуси язык.
– А нам с тобой нельзя? – спросил Гарвин. – Будь я проклят, если я стану пиратом.
– Да не будь ты олигофреном, – рявкнул Кипчак. – Просто… – Он оборвал фразу и критически осмотрел Гарвина и Ньянгу: – Вы что, серьезно?
– Да, – ответил Гарвин.
Ньянгу секунду подумал и тоже кивнул:
– Один раз я уже столкнулся с правосудием. Второго раза мне не надо. Если ты нас возьмешь, я пойду.
– Ну… Я же говорил, что я ваш должник. И у меня будут проблемы, если на спасательной шлюпке я окажусь один. Особенно – при дальнем путешествии, которое нам предстоит, если мы доберемся до шлюпки. О'кей. Ничего с собой не берите. Сначала мы будем потихоньку пятиться, очень медленно. Когда на вас посмотрит кто-то из охранников, застывайте на месте. Не оглядывайтесь. И, ради всего святого, не улыбайтесь. Скоро они вернутся, чтобы всех увести. Именно в этот момент, в суматохе, мы должны проскользнуть мимо санузла и открыть замки на люке в дальнем конце отсека. После этого идите за мной. Надеюсь, что в проходе за этим люком будет воздух. Наша цель – одна из С-шлюпок, спасательных кораблей. Они должны быть на средней палубе. Все эти чертовы военные звездолеты строятся по одной схеме. Если нам повезет, шлюпка будет заправлена топливом и снабжена всем необходимым. В другом случае… В общем, пошли.
«Шажок… шажок… – считал Ньянгу. – Статуя. Я – статуя. Один из этих гадов с бластерами только что посмотрел вдоль шеренги. Но не на меня. Не на меня… шажок…»
Через бесконечные полчаса Селидон вернулся.
– Все идет отлично, – пролаял он сквозь треск усилителя. – Берите ваши шмотки и подходите ко мне по одному. Мы вас обыщем, а потом переведем всех в отсек поменьше. А то вдруг вам придет в голову резвиться? Если у кого-то есть оружие, бросьте его на пол прямо сейчас. У кого найдем позже – расстреляем на месте. Начали! Первый!
Рекруты дружно и беспорядочно подались вперед.
Кипчак присел и скользнул в боковой проход между койками. К нему вплотную прижимался Гарвин. Последним полз Ньянгу. Со всей возможной на четвереньках поспешностью они уходили подальше от главного входа в отсек.
Когда они ползли мимо смятой койки, на которую Май привела Ньянгу, у него внутри что-то сжалось. Он подумал о том, что могло бы случиться в его жизни, но чего не будет никогда.
У небольшого люка, закрытого на двойные зашелки, Кипчак остановился. Он нажал на один из запоров, и с него с громким щелчком отскочил кусок краски.
– Чертовы скоты ремонтники! – прошипел Кипчак. – Если что-то не на колесиках, залей это краской.
Он налег на запор всей тяжестью своего тела, и тот открылся. Вторую защелку он открыл уже без труда, подвигал ее туда-сюда и удовлетворенно кивнул. Воздух с той стороны был.
Кипчак открыл люк, и все трое заползли в утробу технических отсеков звездолета.
Глава 5
Гиперпространство
Гарвину казалось, что их тихие шаги оглушительным эхом разносятся по пустынным переходам. Впереди шел Кипчак, за ним – Ньянгу. Гарвин отметил, что для обоих его товарищей идти крадучись не составляло труда, было делом привычным. Собственные же шаги казались ему попыткой пьяного бегемота добраться из бара домой.
Петр жестами показывал дорогу: вдоль по этому переходу, в этот люк… Они следовали за ним. Дважды он показал, что нужно затаиться. Они прыгали в какой-нибудь открытый отсек и ждали, пока мимо них прогромыхают шаги ног, обутых в тяжелые ботинки скафандра.
Впереди послышался шум, и Кипчак на свой риск свернул в боковой проход. До них донеслось:
– Подойди!.. А ты, засранец, стой на месте. Где этот долбаный список… Тихо, я сказал!
Звук удара и крик боли. Потом голос Селидона:
– Тихо! Повторять не буду, – гремел он. – Вас построили в шеренги, так и стойте в них смирно. Когда до вас дойдет очередь, назвать сержанту себя – сначала фамилию, потом имя – и ждать, пока он отметит вас в списке. Теперь вы – солдаты вооруженных сил Ларикса и Куры. Запомните навсегда: мы ни с кем не нянчимся и требуем беспрекословного исполнения приказов. Итак, я приказываю…
Петр с умным видом кивал головой, как будто он сам мог произнести эту речь. Потом он жестом подозвал их к люку, на котором красными буквами было написано:
АВАРИЙНЫЙ ДОСТУП К СПАСАТЕЛЬНЫМ КОРАБЛЯМ.
ВНИМАНИЕ! При разгерметизации этого люка раздастся сигнал тревоги. Открывать только в случае крайней необходимости под наблюдением вахтенного офицера или старшего офицера вашего подразделения.
Петр осмотрел люк. Ньянгу тоже поинтересовался – сначала засовы, потом поворотные петли. Он показал пальцем на что-то невидимое Гарвину, сложил пальцы рук в звериную пасть и несколько раз быстро развел и сложил ладони, изображая вой сирены. Потом нагнулся и стал отгибать угол плиты пластикового покрытия пола, пока тот не отломился.
Иоситаро засунул кусок пластика в одну из поворотных петель, зафиксировав таким образом едва заметную пружинку какого-то переключателя. Он с усмешкой поднял вверх большой палец руки, затем сложил указательные пальцы крестом. Петр отодвинул засовы. Сигнализация не сработала.
Они оказались в извилистом переходе, перекрытом множеством люков меньшего размера с равными интервалами. Этот переход непосредственно прилегал к внешней обшивке корабля. Гарвину казалось, что, прикасаясь к стене, он чувствует холод космоса.
Петр указал на один из люков. Они без труда открыли его и вошли в небольшой шлюз. Кипчак открыл внутреннюю дверь шлюза, и все трое спустились в большой отсек каплевидной формы. По обеим сторонам этого помещения находились двери с надписью «санузел». Пол, стены и потолок были покрыты мягкой обшивкой, а койки – ремнями прикреплены к стене. Лестница в несколько ступенек вела вниз, к командному пункту с тремя экранами, множеством сенсоров и единственным креслом с пристежными ремнями. В центре панели управления находилась квадратная кнопка, защищенная чехлом.
– Задраить внешний люк, – приказал Кипчак, и Янсма тотчас выполнил распоряжение. Петр проверил все запоры и собственноручно тщательно запер внутренний люк. – Опасность пока не миновала, – сказал он почему-то шепотом. – Иногда эти сволочи устанавливают дополнительную сигнализацию, которая срабатывает при запуске двигателей или при выходе в космос. Вы двое! Опустите койки и пристегнитесь к ним. Не знаю, придется ли нам выполнять фигуры высшего пилотажа на гравитационной тяге, по, по-моему, если можно избежать синяков, то их нужно избежать.
Ньянгу и Гарвин пристегнулись к койкам, а Петр, спустившись в командный пункт, – к креслу пилота.
– В управлении это корыто не сложнее самоката, – сказал Кипчак. – Видите эту огромную квадратную кнопку? Она включает двигатель. Когда я ее нажму, у нас будет автономная гравитационная система, а экраны будут показывать изображения в реальном времени: этот – вид спереди, тот – вид сзади. Посередине – радар. В гиперпространстве все три будут стандартными навигационными мониторами. Надеюсь, что будут. Я чешу языком, потому что собираюсь запустить этот драндулет и боюсь, что у меня не получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– А как мы будем отличать их от тех, кого мы защищаем? – спросил Гарвин.
– Надеюсь, мы их ни с кем не спутаем, потому что они будут целиться в наши молодые задницы, – ответил Кипчак. – Говорят, что они темноволосые, меньше ростом, коренастее. Если верить тем, кто считает себя там высшей кастой, то у этих ребят полный набор вредных привычек тех людей, которым не очень повезло в жизни. Но они – не главное. Главное – полезные ископаемые добывают не только люди, но и мусфии.
– А это что такое? – спросил Ньянгу. – Меня никогда особенно не интересовали инопланетяне. Наверное, мне просто не попадался такой, у которого можно было бы что-нибудь украсть.
– Здоровые, высокие существа, – ответил Гарвин. – Я смотрел холопередачу про них. Выглядят как огромные кошки без шерсти, на двух ногах. У них, помнится, длинная шея и быстрая реакция. Не хотел бы я с ними воевать.
– Да, это они, – подтвердил Петр. – Говорят, что с ними нужно цацкаться, как с полковой шлюхой за день до выдачи денежного довольствия. Я с ними никогда дела не имел, но одному моему приятелю доводилось. Этот мой приятель рассказывал, что они заводятся с полтычка. Но это все, что я о них знаю.
– Можно тебя спросить кое о чем? – произнес Ньянгу.
– Я же сказал, что я ваш должник.
– Ты ведь уже служил?
– Ага. Иду служить, потом мне все это встает поперек горла – увольняюсь. На гражданке начинаю маяться от скуки – снова записываюсь… Наверно, пора мне уже выбрать одно из двух, – вздохнул Кипчак. – Пару раз я пытался пустить где-то корни, но не прижился. Может быть, на этот раз просто не буду увольняться.
– А в каком… Не знаю, как это правильно назвать… В каком роде войск ты обычно служишь? – спросил Иоситаро.
– По мне, стоит думать только об одном – «разведка и рекогносцировка». У нас это называется «понюхай и пощупай». Может быть, встречу там кого-нибудь из своих старых товарищей. РР – это тесный кружок, потому что большинство солдат считают нас отморозками и самоубийцами. Обычно ты действуешь сам по себе на свое усмотрение, или в очень маленькой команде. Так что, если сдохнешь, нарвавшись на засаду, будешь сам виноват. По-моему, это лучше, чем ползать по кровавому поносу, как обычный крекер, или сыпаться с неба горохом в мясорубку, как десантники. И все-таки шансов быть убитым не меньше. Если б у меня были мозги, я бы служил в снабжении или на полевой кухне. Похоже, мамаша Кипчак вырастила себе на голову круглого идиота.
– Эй, Ньянгу!
Иоситаро отложил в сторону диск, который читал. Перед ним стояла Май.
– В чем дело?
– Что-то случилось с цепью на моей койке, – сказала она. – Чертова хреновина перекрутилась, и я все время бьюсь об нее головой. Может, ты поможешь мне ее как-нибудь выпрямить?
– Конечно. – Ньянгу соскользнул с койки и последовал за миниатюрной рыжеволосой девушкой.
Петр и Гарвин сидели по-турецки на койке Кипчака. Между ними стояла небольшая магнитная шахматная доска. Проходя мимо, Ньянгу усмехнулся.
– М-м-м, – мычал Гарвин. – Белый ферзь берет черную ладью.
– Ты о чем? – спросил Кипчак. – Твоему ферзю вообще не видать моей ладьи!
– Не важно, забудь.
Ньянгу не понял, что его разбудило. Потребовалась минута, чтобы понять, где он находится. На койке, у стены, лежала Май, улыбаясь во сне. Ее рука покоилась между бедрами Иоситаро. В свете ночников ее волосы казались очень темными.
Они не удосужились сходить на ужин и заснули только тогда, когда исчерпали все свои силы.
Ньянгу почувствовал возбуждение, провел пальцем по всему ее телу сверху вниз, погладил по бедрам. Не просыпаясь, она перевернулась на спину.
Из громкоговорителя раздался трубный глас: «Тревога! Тревога! Всем занять свои места!»
Ньянгу, схватив в охапку свою одежду, выпрыгнул из койки.
Май сонно похлопала ресницами:
– Что происходит?
– Черт его знает! Но лучше, если мы пошевелимся.
Она поспешно оделась.
«Всем! Всем! Приготовиться! Сейчас ваш корабль будет взят на абордаж. Предупреждаем: никаких попыток сопротивления. Повторяю: никаких попыток сопротивления».
– Как ты думаешь, что происходит? – спросил Иоситаро.
Гарвин помотал головой.
– Мы все еще в гиперпространстве?
– Да.
– Разве кто-нибудь может… какой-нибудь другой корабль… настолько к нам приблизиться? – спросил Иоситаро.
Янсма снова помотал головой.
– В принципе, это возможно, если в гиперпространстве нас ждал какой-то буксирный корабль, – угрюмо сказал Кипчак. – Если они знают наш маршрут.
– Ну и что все это значит? – спросил Ньянгу.
– Ничего хорошего, – ответил Кипчак. – Особенно учитывая приказ не сопротивляться.
«Мальверн» вздрогнул.
– Кто-то идет с нами на стыковку, – заметил Кипчак. – Неплохой трюк в гиперпространстве. Черт! Это почти невозможно, если на нашем корабле нет предателя.
– А кому, собственно, мы не должны оказывать сопротивления? – не понимал Янсма. – Пиратам?
– Чушь, – сказал Петр. – Пиратов не существует.
– Тогда почему они приказывают не оказывать сопротивления, ведь мы… то есть Конфедерация ни с кем не воюет?
– Насколько мне известно, не воюет.
– Тогда что…
– Заткнись. Если бы я что-нибудь знал, я бы тебе сказал, – потерял терпение Кипчак.
Ожидание продолжалось почти час. Ночники медленно погасли, включилось дневное освещение.
«Всему личному составу! – объявил громкоговоритель. – Приготовиться к построению. Иметь при себе все личные вещи, подчиняться приказам людей, которые войдут в ваш отсек. В случае полного повиновения вам нечего бояться. Любая попытка сопротивления будет пресечена самыми крайними мерами».
Казарменный отсек наполнился гвалтом. Все спрашивали друг друга, но никто не мог ответить.
Неожиданно повисла тишина. Распахнулись люки в дальнем конце отсека. В барак вошли двое. На них были скафандры без шлемов, они держали наизготовку крупнокалиберные бластеры. Встав по обе стороны двери, они застыли. Вошел третий – высокий, гладко выбритый блондин. На нем был такой же темный скафандр без опознавательных знаков. С плеча на ремне свисал бластер.
– Все в порядке. – Фраза прозвучала как гром среди ясного неба, и Гарвин подпрыгнул от неожиданности. В следующий момент он понял, что в скафандр вошедшего был вмонтирован небольшой громкоговоритель.
– Ваш корабль поступил в распоряжение законных властей. Все вы должны считать себя пленными. В надлежащее время вы получите возможность изменить свой статус. При попытке сопротивления вы будете пристрелены на месте. Вам не причинят вреда, если вы будете подчиняться приказам. Вы будете щедро вознаграждены в будущем, если согласитесь сотрудничать. Запомните: без промедления выполняйте приказы, и с вами ничего не случится. Неподчинение карается смертью. А теперь – ждите дальнейших распоряжений. – С этими словами блондин удалился.
– Ну и дерьмо, – пробормотал Кипчак. – Крепко же мы влипли.
– Ну и что же тут, черт возьми, происходит? – спросил Иоситаро.
– Помнишь, я говорил, что РР – тесный мирок? Я знаю этого ублюдка. Его зовут Селидон, и он просто кусок дерьма. Если будешь выпендриваться, он пристрелит тебя, не моргнув глазом.
– Что-то я не очень понял. – сказал Гарвин. – На кой черт Конфедерации нужно красть у себя свой собственный корабль?
– Он не работает на Конфедерацию, – ответил Петр. – Уже давно. Он – наемник. Стал наемником, когда его вышибли пинком под зад. Я слышал, что он вроде бы работает на одного регента в звездной системе… Ларникс… Нет, Ларикс. У нее было двойное название. А, вспомнил: Ларикс и Кура.
– Ну и что будет дальше?
– Мне кажется, – уже более уверенно ответил Кипчак, – что мы действительно стали жертвой пиратов. Похоже, этот регент положил глаз на наш корабль и на то, что в нем есть. Но никак не могу понять, как он узнал о перемещении войск Конфедерации. Это у меня в голове не укладывается. Однако неплохо они все организовали. Скафандры – без опознавательных знаков. Их корабль, скорее всего, – невидимка. Шансов улизнуть с добычей незамеченными у них на все сто.
– А что будет с нами? – спросил Гарвин.
– Так же будем служить в армии, – ответил Кипчак. – Но уже не в армии Конфедерации. И, наверно, уйдет немало времени, чтобы мы вернулись в место, хоть чуть-чуть похожее на дом. Если, конечно, это имеет для вас значение.
– Превосходно, – сказал Ньянгу. – Просто превосходно.
Но Петр его уже не слушал. Он часто пощелкивал языком в такт своим размышлениям.
– Не-а, – объявил он. – Это не для меня, братишки.
– Что «не для меня»? – не понял Гарвин.
– Я не собираюсь служить какому-то регенту, – твердо сказал Кипчак. – Особенно предателю. Когда Конфедерация обрушится на этого ублюдка, полетят головы у всех и каждого, кто носит его погоны. Нет, это не для меня, – повторил он.
– И что ты собираешься делать? – спросил Ньянгу.
– Обо мне не беспокойся. Вы, парни, просто не высовывайтесь и старайтесь не получать никаких повышений. У солдата в чине рядового меньше шансов отправиться на виселицу. Рано или поздно все утрясется. Или у вас хотя бы будет возможность бежать. Все будет в порядке. – Петр смотрел не на них, а на двух стражников у входного люка.
– Значит, ты сваливаешь?
– Прикуси язык.
– А нам с тобой нельзя? – спросил Гарвин. – Будь я проклят, если я стану пиратом.
– Да не будь ты олигофреном, – рявкнул Кипчак. – Просто… – Он оборвал фразу и критически осмотрел Гарвина и Ньянгу: – Вы что, серьезно?
– Да, – ответил Гарвин.
Ньянгу секунду подумал и тоже кивнул:
– Один раз я уже столкнулся с правосудием. Второго раза мне не надо. Если ты нас возьмешь, я пойду.
– Ну… Я же говорил, что я ваш должник. И у меня будут проблемы, если на спасательной шлюпке я окажусь один. Особенно – при дальнем путешествии, которое нам предстоит, если мы доберемся до шлюпки. О'кей. Ничего с собой не берите. Сначала мы будем потихоньку пятиться, очень медленно. Когда на вас посмотрит кто-то из охранников, застывайте на месте. Не оглядывайтесь. И, ради всего святого, не улыбайтесь. Скоро они вернутся, чтобы всех увести. Именно в этот момент, в суматохе, мы должны проскользнуть мимо санузла и открыть замки на люке в дальнем конце отсека. После этого идите за мной. Надеюсь, что в проходе за этим люком будет воздух. Наша цель – одна из С-шлюпок, спасательных кораблей. Они должны быть на средней палубе. Все эти чертовы военные звездолеты строятся по одной схеме. Если нам повезет, шлюпка будет заправлена топливом и снабжена всем необходимым. В другом случае… В общем, пошли.
«Шажок… шажок… – считал Ньянгу. – Статуя. Я – статуя. Один из этих гадов с бластерами только что посмотрел вдоль шеренги. Но не на меня. Не на меня… шажок…»
Через бесконечные полчаса Селидон вернулся.
– Все идет отлично, – пролаял он сквозь треск усилителя. – Берите ваши шмотки и подходите ко мне по одному. Мы вас обыщем, а потом переведем всех в отсек поменьше. А то вдруг вам придет в голову резвиться? Если у кого-то есть оружие, бросьте его на пол прямо сейчас. У кого найдем позже – расстреляем на месте. Начали! Первый!
Рекруты дружно и беспорядочно подались вперед.
Кипчак присел и скользнул в боковой проход между койками. К нему вплотную прижимался Гарвин. Последним полз Ньянгу. Со всей возможной на четвереньках поспешностью они уходили подальше от главного входа в отсек.
Когда они ползли мимо смятой койки, на которую Май привела Ньянгу, у него внутри что-то сжалось. Он подумал о том, что могло бы случиться в его жизни, но чего не будет никогда.
У небольшого люка, закрытого на двойные зашелки, Кипчак остановился. Он нажал на один из запоров, и с него с громким щелчком отскочил кусок краски.
– Чертовы скоты ремонтники! – прошипел Кипчак. – Если что-то не на колесиках, залей это краской.
Он налег на запор всей тяжестью своего тела, и тот открылся. Вторую защелку он открыл уже без труда, подвигал ее туда-сюда и удовлетворенно кивнул. Воздух с той стороны был.
Кипчак открыл люк, и все трое заползли в утробу технических отсеков звездолета.
Глава 5
Гиперпространство
Гарвину казалось, что их тихие шаги оглушительным эхом разносятся по пустынным переходам. Впереди шел Кипчак, за ним – Ньянгу. Гарвин отметил, что для обоих его товарищей идти крадучись не составляло труда, было делом привычным. Собственные же шаги казались ему попыткой пьяного бегемота добраться из бара домой.
Петр жестами показывал дорогу: вдоль по этому переходу, в этот люк… Они следовали за ним. Дважды он показал, что нужно затаиться. Они прыгали в какой-нибудь открытый отсек и ждали, пока мимо них прогромыхают шаги ног, обутых в тяжелые ботинки скафандра.
Впереди послышался шум, и Кипчак на свой риск свернул в боковой проход. До них донеслось:
– Подойди!.. А ты, засранец, стой на месте. Где этот долбаный список… Тихо, я сказал!
Звук удара и крик боли. Потом голос Селидона:
– Тихо! Повторять не буду, – гремел он. – Вас построили в шеренги, так и стойте в них смирно. Когда до вас дойдет очередь, назвать сержанту себя – сначала фамилию, потом имя – и ждать, пока он отметит вас в списке. Теперь вы – солдаты вооруженных сил Ларикса и Куры. Запомните навсегда: мы ни с кем не нянчимся и требуем беспрекословного исполнения приказов. Итак, я приказываю…
Петр с умным видом кивал головой, как будто он сам мог произнести эту речь. Потом он жестом подозвал их к люку, на котором красными буквами было написано:
АВАРИЙНЫЙ ДОСТУП К СПАСАТЕЛЬНЫМ КОРАБЛЯМ.
ВНИМАНИЕ! При разгерметизации этого люка раздастся сигнал тревоги. Открывать только в случае крайней необходимости под наблюдением вахтенного офицера или старшего офицера вашего подразделения.
Петр осмотрел люк. Ньянгу тоже поинтересовался – сначала засовы, потом поворотные петли. Он показал пальцем на что-то невидимое Гарвину, сложил пальцы рук в звериную пасть и несколько раз быстро развел и сложил ладони, изображая вой сирены. Потом нагнулся и стал отгибать угол плиты пластикового покрытия пола, пока тот не отломился.
Иоситаро засунул кусок пластика в одну из поворотных петель, зафиксировав таким образом едва заметную пружинку какого-то переключателя. Он с усмешкой поднял вверх большой палец руки, затем сложил указательные пальцы крестом. Петр отодвинул засовы. Сигнализация не сработала.
Они оказались в извилистом переходе, перекрытом множеством люков меньшего размера с равными интервалами. Этот переход непосредственно прилегал к внешней обшивке корабля. Гарвину казалось, что, прикасаясь к стене, он чувствует холод космоса.
Петр указал на один из люков. Они без труда открыли его и вошли в небольшой шлюз. Кипчак открыл внутреннюю дверь шлюза, и все трое спустились в большой отсек каплевидной формы. По обеим сторонам этого помещения находились двери с надписью «санузел». Пол, стены и потолок были покрыты мягкой обшивкой, а койки – ремнями прикреплены к стене. Лестница в несколько ступенек вела вниз, к командному пункту с тремя экранами, множеством сенсоров и единственным креслом с пристежными ремнями. В центре панели управления находилась квадратная кнопка, защищенная чехлом.
– Задраить внешний люк, – приказал Кипчак, и Янсма тотчас выполнил распоряжение. Петр проверил все запоры и собственноручно тщательно запер внутренний люк. – Опасность пока не миновала, – сказал он почему-то шепотом. – Иногда эти сволочи устанавливают дополнительную сигнализацию, которая срабатывает при запуске двигателей или при выходе в космос. Вы двое! Опустите койки и пристегнитесь к ним. Не знаю, придется ли нам выполнять фигуры высшего пилотажа на гравитационной тяге, по, по-моему, если можно избежать синяков, то их нужно избежать.
Ньянгу и Гарвин пристегнулись к койкам, а Петр, спустившись в командный пункт, – к креслу пилота.
– В управлении это корыто не сложнее самоката, – сказал Кипчак. – Видите эту огромную квадратную кнопку? Она включает двигатель. Когда я ее нажму, у нас будет автономная гравитационная система, а экраны будут показывать изображения в реальном времени: этот – вид спереди, тот – вид сзади. Посередине – радар. В гиперпространстве все три будут стандартными навигационными мониторами. Надеюсь, что будут. Я чешу языком, потому что собираюсь запустить этот драндулет и боюсь, что у меня не получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39