– Боги небесные! – вырвалось у Гарвина. Им пришлось отпрыгнуть назад, потому что Кипчак повернул голову в их направлении.
– Что это за чертовщина? Этот ублюдок – псих! – крикнула Май.
Ньянгу готов был согласиться, но остановился. Он еще раз заглянул в кабину и увидел на жестком лице варвара нечто похожее на улыбку. Он все понял. «Не самый плохой способ отбить у всех охоту приставать к тебе с глупостями», – подумал Ньянгу, но оставил свою догадку при себе.
Гарвина разбудили тихие двойные звоночки. Он уже знал, что это склянки, сообщающие время команде «Мальверна». Корабль находился в ночном цикле, и в отсеке стоял разноголосый храп. Кто-то посапывал, кто-то храпел от души. В темноте выделялись лишь тусклые красные огни ночников, укрепленных на переборках, а в дальнем конце отсека из санузла сочился яркий белый свет.
Не вполне проснувшись, Гарвин понял, что хочет пить, и на цыпочках поплелся в санузел. Там сидела компания из четверых мужчин и двух женщин. Одна из женщин охраняла проем входного люка. Остальные пятеро, в их числе Петр Кипчак, кто сидя, кто на корточках рядом, расположились на двух одеялах, расстеленных на полу из ребристого пластика. Новобранцев здесь не было.
На одеялах валялись карты и деньги. Рядом с Кипчаком – всего несколько купюр и монетки, а вот перед дилером громоздилась внушительная кипа разношерстных банкнот происхождением из дюжины звездных систем.
Все пятеро покосились на Гарвина. Он не выказал к игре никакого интереса и направился прямиком к писсуарам. Краем глаза он наблюдал за игрой, и на какое-то мгновение в глазах его вспыхнули огоньки. Но тут же огоньки погасли, и его лицо приняло прежнее выражение спокойной добродетельности.
Глотнув напоследок воды из-под крана, Гарвин повернулся и подошел к одеялам. Дилер, плотный лысеющий мужчина, поднял на него взгляд:
– Иди-ка ты спать, сынок. У нас тут игра не детская.
– Что, выигрывать у школьников деньги на завтраки не позволяет совесть? – спросил Гарвин.
Дилер неодобрительно поцокал языком, но вдруг расплылся в улыбке, точнее – в довольно отвратительном оскале. Рассеянно покручивая туда-сюда массивное серебряное кольцо на пальце левой руки, он оценивающе взглянул на Янсму и сказал:
– Хочешь проиграть нижнее белье? Твое дело. Я не возражаю. Кто-нибудь против?
Кипчак как будто хотел что-то сказать, но только помотал головой. Остальные тоже покивали или пожали плечами.
– Ставки не ограничены, – сказал дилер, – так что крепче держись в седле, ковбой! И не распускать нюни, когда мы тебя обчистим. Иди, доставай свою заначку.
Гарвин отправился к своей койке, набрал цифры на замке небольшого вещмешка, достал пару носков. В носках оказался плотный рулон из банкнот. Гарвин поспешно оделся, с особой тщательностью проверив, хорошо ли застегнуты ремни на ботинках.
Тут обнаружилось, что Ньянгу тоже не спит.
– Что происходит? – поинтересовался он.
– В санузле играют. Думаю присоединиться.
– Не знал, что ты игрок.
– Я и не игрок. – Гарвин помедлил. – Но парень, затеявший игру, тоже не игрок. Он фокусник.
Ньянгу сел на койке:
– И что ты собираешься делать в этой ситуации?
– Выиграть немного денег.
– Смотри, осторожно!
– Я всегда… – Янсма замолчал на полуслове. Немного подумал. – Хочешь поучаствовать в представлении?
– Я не играю в карты.
– Тебе и не придется. Слушай, у меня только что родилась потрясающая идея. Всем будет очень весело.
Гарвин заговорил очень тихо и быстро. Ньянгу сначала хмурился, но потом усмехнулся.
– Один вопрос, – сказал он. – Зачем мы это делаем? Ведь это грозит неприятностями.
– Ты сам ответил на свой вопрос. Мы любим неприятности.
– Пожалуй, – ответил Иоситаро. – Да, ты прав. Договорились.
Янсма отделил от своего рулона несколько банкнот:
– На. Твой выход – через пятнадцать минут.
Гарвин расправил в руке пять карт, внимательно посмотрел на них Ни хорошо, ни плохо. Он играл четвертый кон. В двух раздачах он пасовал, в третьей поднял ставку и проиграл.
– Для начала – по десять кредитов, – сказала женщина, швырнув банкноту в центр одеяла.
Гарвин бросил на кон пару монет. Туда же легли и другие бумажки. Все, включая Кипчака, остались в игре.
– Ну давай, сынок, – сказал дилер. – Я тебя сделаю.
– Меняю одну, – ответил Янсма, снося карту и взяв другую из прикупа в пять карт. Дилер тут же пополнил прикуп из колоды в своих руках.
– Не подошла, – вздохнул Гарвин и бросил карты. Без него ставки поднимались еще два круга, пока наконец Кипчак не сорвал небольшой куш.
Дилер тасовал колоду, когда в помещение проскользнул Иоситаро.
– Хей, Кипчак! – сказал Ньянгу. – Могу отдать долг. Вчера выиграл в кости.
Уставясь на Ньянгу, Петр поморгал, хотел что-то сказать. Иоситаро слегка повел головой вверх-вниз.
– А! Ну да! – Кипчак поднялся с места. – Я сейчас вернусь!
– Деньги у меня в рюкзаке, – сказал Ньянгу, и они вышли вдвоем.
Сыграли еще один кон. Выиграл дилер.
Вернулись Петр и Ньянгу. По лицу Кипчака проходили штормовые волны, но постепенно он успокоился и сел играть. Ньянгу растянулся вдоль переборки, неподалеку от женщины на стреме. Этакий мучающийся бессонницей прилипала.
Игра шла еще около часа. Гарвин заметил, как один из игроков облизывает губы, когда блефует, и как женщина рассеянно дергает себя за прядь волос, если у нее хорошие карты. Заметил он предательские жесты и у других игроков. Но главное внимание – на дилера. Удача улыбалась то одному, то другому, но деньги медленно, но неуклонно перетекали к толстяку с кольцом на пальце. После часа игры Гарвин выпрямил ноги и задел Кипчака.
– Прошу прощения, – сказал он.
Петр не ответил и только через несколько секунд буркнул:
– Хорошо бы по коктейлю. Такой проигрыш, как у меня сегодня, легче перенести, если ты не слишком трезвый.
Сдающий собрал карты, принялся быстро их тасовать.
– Не возражаешь, если я сниму? – спросил Янсма.
– Нет, – сразу согласился дилер, – имеешь полное право.
– Пополам – к слезам, слегка взяться – смеяться, – пробормотал кто-то.
Гарвин взял колоду в руку и легонько сдвинул. Дилер пристально посмотрел на него, принял колоду. Быстро полетели карты. В санузле повисла глухая тишина, нарушаемая только негромким шумом кондиционеров и пощелкиванием карт – звуком немного более отчетливым, чем обычно.
Дилер посмотрел в свои карты. Его губы дрогнули.
– Похоже, этот кон будет дорого стоить, – объявил он и зашуршал деньгами. – Сотня, чтобы просто посмотреть, не блефую ли я.
– Я в игре, – сказал Кипчак и поставил на кон почти все свои деньги.
– Я тоже, – поддержал Гарвин.
Еще два игрока остались в игре, двое пасовали.
– Меняю две, – сказал Янсма и, сбросив карты, взял две из прикупа. Когда он рассмотрел новые, в его лице ничто не изменилось.
– Дилер меняет одну.
– Я играю своими, – ответил Кипчак и не стал менять карты.
Женщина поменяла две, последний игрок – три.
– Ставлю еще сотню, – объявил дилер. Женщина пасовала, последний игрок повысил ставку.
– Надеюсь, мне повезет, – сказал Янсма, – Две сотни сверху.
– Поднимаю еще на сто, – ответил Петр.
– Дорогая игра, как я и говорил, – сказал дилер. – А потом – уже поздновато. Не хочу портить цвет лица недосыпанием. – Он пересчитал деньги. – Поднимаю на пять… на шесть сотен.
– Сейчас школьник сваляет дурака, – объявил Гарвин и подбросил на кон еще несколько банкнот. – Еще две сотни.
– Я пустой, – признался Петр.
– Нет проблем, – вступил Ньянгу, отходя от переборки и вытаскивая деньги из кармана. – Играй спокойно, у тебя надежный кредитор.
– Спасибо.
Дилер неприятно захихикал:
– По-моему, мне будут сниться очень-очень приятные сны. – Он выложил на стол свои карты. Все пять карт были одной масти.
– Наверно, вопросов не будет, – и он потянулся за деньгами. – По порядку, старшая карта – регент.
– Вопросы есть! – И Петр по одной выложил карты на одеяло. – Властитель… властитель… властитель… властитель… и пятая – мутант.
У дилера расширились зрачки:
– Да вы!.. – И он сунул руку в задний карман.
– Рьюб! – крикнул Гарвин, вскакивая на ноги. Коротко сверкнув сталью, над одеялом просвистело узкое лезвие ножа и засело в предплечье у дилера. Он взвизгнул, хлынула кровь.
Женщина, стоявшая в дверях, двинулась в сторону игроков с откуда-то взявшимся обрезком железной трубы в руках. Ньянгу подскочил к ней сбоку и ударил в висок тыльной стороной ладони. Качнувшись вперед, она споткнулась об одного из сидящих, упала и больше не двигалась.
В дело собрался было вступить еще один, но Гарвин врезал ему кулаком в солнечное сплетение, потом ребром ладони ударил по затылку, и тот свалился.
Дилер уставился на свою кровоточащую руку, на нож, застрявший рядом с локтем. Петр выдернул клинок, и толстяк опять заверещал.
Остальные игроки сидели неподвижно, скрестив на груди руки с растопыренными пальцами.
Иоситаро бросил взгляд в барак.
– Никто ничего не слышал, – сообщил он. Петр тщательно вытер нож и спрятал его.
– Не люблю мошенников, – сказал он дилеру. – Ради твоей же пользы стоило бы перерезать тебе сухожилия. Играй в свои карты с чертями.
Дилер застонал и умоляюще посмотрел на Петра.
– Эй, народ, – спросил Петр. – Вы сегодня что-нибудь видели или рано легли спать?
Все дружно закивали: мол, спали, спали.
Охранница поднялась на колени, закашлялась, сблевала и поковыляла в сторону туалета. Парень, которого свалил Гарвин, оставался без движения.
– Ты его убил? – без особой озабоченности в голосе спросил Петр.
– Да нет, – сказал Янсма. – Через час очухается и будет чувствовать себя так же, как эта дама. Но все быстро пройдет.
– Отлично. Трибунал нам некстати, – сказал Петр и обратился к остальным: – Ребята, не пора ли вам по кроваткам?
Игроки поспешили к выходу.
Петр взял дилера за грудки и поставил на ноги:
– Сейчас ты пойдешь в медсанчасть и на все вопросы будешь отвечать, что ты поскользнулся и напоролся на задвижку люка. Ясно? Если ты скажешь что-нибудь другое, то, когда мы доберемся до D-Камбры, два свидетеля подтвердят, что ты лжешь. А после суда держи глаза на затылке. По моим наблюдениям, все люди с глазами на затылке через некоторое время становятся несколько нервными.
– Все в порядке, – пролепетал дилер. – Все было так, как ты сказал. Я клянусь. Клянусь.
– Отлично. Вот, возьми полотенце и иди поищи врача.
– Погоди-ка минутку, – сказал Гарвин. – Прежде чем, благословив, отпустить чад наших, нам надо преподать им урок. – Он говорил размеренно, нараспев. – Сей человек перед нами еще не ведает, как мы раскрыли его богомерзкое мошенничество. А такое знание может быть полезным для его бессмертной души.
– Ничего не говори этому ублюдку, – сказал Кипчак. – В следующий раз он учтет свои ошибки и облапошит других простофиль.
– Не надо беспокоиться, – пренебрежительно изрек Янсма. – Таким законченным негодяям впрок идет только самый последний урок. – И, выдержав паузу, он продолжил проповедь: – Я обратил внимание на этого человека, когда услышал звук. Вы удивлены? Да, звук, – неспешно продолжал он. – Когда дилер сдает из-под полы – а это значит, что он сдает не верхнюю карту колоды, а следующую за ней, – то можно услышать указующее на грех шуршание. – Он собрал рассыпанные карты в колоду. – Внимайте, и вы тоже достигнете просветления. Обратите внимание, вот так я держу эту колоду карт, и смотрите хорошенько: я придерживаю верхнюю карту на месте большим пальцем левой руки и выдергиваю следующую карту указательным и большим пальцами правой руки. При этом можно услышать вполне определенный звук, не так ли? Второй подсказкой для меня было отвратительное серебряное кольцо на пальце у этого отброса общества. – Он схватил дилера за левую руку и стянул у него кольцо с пальца: – Обратите внимание, оно даже не подходит ему по размеру. Этот факт заставляет нас предположить, что перед отлетом он позаимствовал кольцо у такого же извращенца, как он сам. Я заметил, что он не только постоянно поворачивает кольцо на пальце, но и непрерывно полирует его. Так вот, удерживая колоду в правой руке и слегка согнув ее, приблизительно вот так, он немного отгибал уголок верхней карты, по отражению в кольце определял, нужна она ему или нет, и удерживал ее для себя, сдавая из-под полы. Охранница, конечно, была у него в доле, и этот тупица, которого я свалил, скорее всего тоже. А может быть, и нет, – безразлично сказал Янсма.
– Может, раздробить ему пальцы? – предложил Ньянгу.
– Мы, конечно, могли бы, – сказал Янсма, и дилер снова издал жалобный звук. – Поистине, он – угрюмый ублюдок, угнетенный унынием и ужасом. Но если я кое-что ему покажу, это может оказаться весьма эффективным. Слушай, ты. Ты думаешь, ты акула, да? Или другой какой-нибудь хищник? Но вот что ты должен хорошенько усвоить: в любом океане найдутся акулы и покрупнее. Гляди. Я беру колоду и тасую ее. Ты все видел, ты все слышал. Что-нибудь не так? Но смотри дальше. Я сдаю верхние пять карт. – Каждая карта вышла из колоды со щелчком. – Регент… регент… регент… регент… провокатор. Совсем неплохой набор. Но смотри, я снова тасую колоду. Теперь верхние пять карт такие: компаньон… компаньон… компаньон… компаньон и десятка. Эта комбинация получше. Признайся, с такой комбинацией в руках ты затеял бы крупную игру? Можешь не отвечать, но вот еще одна комбинация, которую я тебе сейчас нарисую. – Еще пять карт вышли из колоды, – Нова… нова… нова… нова… и как здесь опять оказался этот мутант? Я-то думал, он лежит вон в той кучке карт. Все понятно? Хотя, конечно, ничего тебе не понятно. – Янсма опять говорил своим обычным тоном. – Кипчак, он твой.
– Пшел отсюда! – рявкнул Петр. Подхватив набрякшее от крови полотенце, дилер вприпрыжку вылетел из отсека.
– Азартные игры когда-нибудь меня убьют, – сказал Кипчак. – Спасибо, я ваш должник.
– Нет проблем, – ответил Янсма.
– Зачем вы в это ввязались?
– Из-за глубокой, преданной любви к истине, справедливости и идеалам Конфедерации.
Ньянгу фыркнул.
– О'кей, – принял Кипчак. – Еще один вопрос. Сегодня вечером пролилось немного крови. Но я не заметил, чтобы кто-то из вас волновался. А большинство новобранцев, которых я видел в своей жизни, устроило бы из-за этого изрядный переполох.
Оба юноши ответили Кипчаку одинаково невинным выражением лиц.
– Черт бы вас драл. Вы, наверно, родные братья.
– Моя очередь спрашивать, – заявил Иоситаро. – Где ты научился ловить мошенников?
– Я читал об этом в какой-то книге, – ответил Янсма.
– И по этой же книге ты научился сдавать карты?
– Именно.
– А витиеватые речи? Ты говорил, как сумасшедший проповедник или чревовещатель в цирке.
– Так я и есть проповедник, – сказал Гарвин. – Я записался в армию с тайной целью привести грешников в распростертые объятия Господа Свиные Уши.
– Никогда не слышал о таком.
– Потому я и стал миссионером. Дела нашей секты идут не слишком хорошо.
– Ты хоть когда-нибудь отвечаешь на вопросы честно? – с раздражением заметил Иоситаро. – Например, что это за Рьюб такой? Ты крикнул это, когда началась драка.
После непродолжительной тишины ответом ему был душевный раскатистый храп.
Следующим условным утром их подловил Петр.
– Вот, хочу поблагодарить вас, клоунов, – сказал он. – Если бы не вы, я проиграл бы этому хорьку все до последнего кредита.
– Да ладно тебе, – сказал Янсма. – Просто я не мог уснуть.
– Угу, – согласился Кипчак. – Все равно я ваш должник.
И, не дождавшись ответа, он ушел куда-то сквозь толпу.
– Ну, теперь этот дядя со шрамом толкует о долге чести, – сказал Гарвин. – Круто.
– Нечего язвить, – заметил Ньянгу. – Может быть, нам когда-нибудь понадобятся услуги человека, который, не моргнув, может перерезать кому-то глотку.
«Мальверн» вынырнул из гиперпространства, и главный компьютер корабля сверил курс. Корабль двигался в нужном направлении.
Спустя несколько минут звездолет вздрогнул и погрузился в предпоследний скачок на пути к системе Камбры.
– О'кей, – сказал Петр. – Мы летим на D-Камбру. Эта планета принадлежит Конфедерации. Она имеет автономное правительство – генерал-губернатор и что-то наподобие совета министров, с которым он может консультироваться. Скорее всего, все они – негодяи из богатых семей.
– А в какую часть нас направляют?
– Численный состав – около десяти тысяч человек. Называется – Ударный корпус быстрого реагирования. – Петр пожал плечами. – Офицерам нравится такая помпа. Наш коуд – некто Уильямс. Никакой информации о нем я не нашел. Предполагаемая задача корпуса – миротворческая миссия.
– Миротворческая миссия против кого? – не понял Ньянгу.
– Здесь все запутано, – ответил Кипчак. – Поселение на D-Камбре возникло, чтобы добывать полезные ископаемые на соседней планете. По-моему, она называется С-Камбра. Те, кто машет кайлом в шахтах – по большей части потомки иммигрантов, называющие себя 'раум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39