Ньянгу смотрел на широкие газоны вокруг здания Планправа, потом – на Экмюль, обнесенный стенами квартал 'раум, с высокими убогими многоквартирными домами, лепящимися друг к другу и готовыми, казалось, обвалиться в узкие извилистые улицы.
Никелированные столбы подняли монорельсовую дорогу на почти отвесный склон горы. Теперь они ехали в непосредственной близости от Высот – района, где жили богатые. Энджи защебетала об огромных виллах и прекрасных садах. Ньянгу на мгновение задумался, почему она не захотела пойти на сегодняшнюю вечеринку где-то в этих местах, если богатство так ее восхищает.
Он вернулся к тревожным мыслям об этом соглядатае. «Кто за нами следит? Какой-нибудь друг кретинов, которым мы переломали кости? Вряд ли. Если бы им удалось узнать, где мы живем, они бы взяли с собой еще двадцать отморозков и устроили засаду в темной аллее. Простой слежкой они бы не ограничились. Тогда кто? Копы? С какой стати? Полиция только бы обрадовалась, узнав о том, что кто-то отделал нескольких портовых хулиганов. Контрразведка?»
Ньянгу считал само собой разумеющимся, что у Корпуса должны быть шпионы. «Но я же ничего плохого не делал, по крайней мере на этой планете? А мои друзья? Тон Майлот? Удил рыбу без лицензии. Энджи Рада? Слишком интересуется мужчинами. Чушь. Так кому же нужно за нами следить? Никому. Я, во всяком случае, никого не могу себе представить».
Еще раз прокрутив все это в голове, Ньянгу так и не нашел ответа и уставился в окно, на буйную растительность джунглей, гадая, что могло бы скрываться под кронами. Потом он понял, что, без сомнения, увидит это собственными глазами на учениях или в настоящем патруле. РР патрулировала местность в поисках бандитов.
Ньянгу откинулся на спинку кресла, и Энджи положила голову ему на плечо. И это снова заставило его задаться вопросом. Если уж им не хотелось идти веселиться в обществе друзей Эрика, то почему они просто не остались в своем гостиничном номере? С Энджи даром времени не потеряешь. И это был самый логичный, третий вариант. Почему же она этого не предложила? Может быть, думала, что Ньянгу не заинтересуется? А почему он сам не выступил с этой мыслью? С любой точки зрения трахаться – это лучше, чем ловить рыбу.
«Черт возьми, – думал Ньянгу. – Нет в природе существа тупее солдата. Какого бы пола этот солдат ни был».
– Боги небесные! – прокричал Ньянгу в ухо Тону Майлоту, подойдя к нему поближе. – Ты что, сказал им, что тебя произвели в адмиралы флота, или как?
– Мы – большие патриоты, – прокричал в ответ Майлот, а оркестр тем временем разразился еще одним нестройным, но весьма бурным маршем. Очень симпатичная, с густыми каштановыми кудряшками девушка, года на два младше Майлота, так прочно сжала его в своих объятиях, что оторвать ее не было никакой возможности. Она представилась как Лупуль.
– То, что они играют, очень похоже на наш гимн, – сказала Энджи.
– Наверное, это он и есть. Так что нам лучше встать, – ответил Ньянгу. Что они и сделали, лениво помахав толпе.
Иссус раскинулся вокруг залива, соединенного с океаном лишь узким проходом. Городишко лежал наверху, суша обрывалась к воде двадцатиметровыми скалами. Внизу находились только корабельные доки. Дома были не хижинами, как это помнилось Энджи, а вполне добротными деревянными постройками, увенчанными остроконечными крышами. Центр городка представлял из себя вымощенную торфяными брикетами площадь с несколькими магазинами, станцией монорельса и зданием муниципалитета невдапеке. Ньянгу решил, что на D-Камбре сложилась традиция разбивать парк в центре города, и мысленно одобрил ее.
Казалось, на площадь высыпали все две с лишним тысячи горожан приветствовать своего мальчика, который достойно справился с трудной задачей.
– Да, – подтвердил Ньянгу, – действительно большие патриоты. Передай мне фляжку.
– Лучше не пей, – предупредил Тон.
– Почему бы нет? Тут все набрались покруче нашего.
– Да, – сказал Тон. – Только, в отличие от нас, им не нужно сегодня на рыбалку.
– Что значит «от нас», черт возьми? – протестовала Энджи, хватая идущую по кругу бутыль и с удовольствием вдыхая запах прозрачного, немного маслянистного местного самогона. – Ты что, лилипута в кармане прячешь?
– Ну, тебе не обязательно, – сказал Майлот. – Если ты, конечно, хочешь разыграть слабую, немощную, беспомощную женщину и сослаться на старую как мир причину.
– О как! – воскликнула Энджи. – Нет, Тон, меня на это не купишь. Я не дура. Вода хороша, когда она в ванной. А там, в океане, ее сли-и-ишком много, на мой вкус. Если вы такие большие и храбрые мужчины, то идите и соревнуйтесь с бездонной пучиной. – Она повела бровями. – А я остаюсь и постараюсь как следует напиться.
– А у меня есть какая-нибудь возможность воздержаться от рыбной ловли? – попытался узнать Ньянгу.
– Даже не думай, – ответил Майлот. – Я должен доказать, что не забыл, откуда я родом. А ты должен доказать, что достоин уважения Иссуса. Сперва рыбачим, а потом возвращаемся на большой праздник.
– А это как же тогда называется? – Ньянгу обвел рукой толпу.
– Так, разминка, – ответил Майлот.
– И что за рыбу будем ловить? Уже темнеет.
– Мы идем на баррако, – сказал Майлот. – Большие отвратительные плотоядные суки. Весят что-то около восьмидесяти килограмм. Мы будем брать их гарпуном.
– Вкусные?
– Лучше не бывает.
– А они о нас какого мнения?
– Такого же.
– Почему бы нам не ловить кого-нибудь помельче и… ну, побезопаснее? – внес предложение Ньянгу.
– Не волнуйся, – сказал Майлот. – С гарпуном буду я.
– А я что буду делать? Держать твою шляпу?
– Не угадал. Ты будешь наживкой.
Майлот не шутил. Ненадежно держась одной рукой за ограждение палубы, другой Ньянгу Иоситаро держал фонарик и светил им за борт, направляя луч света из стороны в сторону. Антигравы медленно несли корабль прямо над спокойными, флюоресцирующими водами. Позади Ньянгу стоял Тон Майлот, держа в руках длинное копье с зазубринами, соединенное веревками с большими поплавками. Управлял кораблем Алей, брат Майлота.
Вместо формы на обоих солдатах были фуфайки и драные шорты.
Вместе с ними на промысел вышли еще двенадцать кораблей. Их огни чертили на воде сверкающие линии. Позади такие же линии вели к огням Иссуса.
– Там есть движение, – объявил Тон. – Покрути еще фонариком, как будто ты – встревоженная птица с лампочкой на хвосте.
– Зачем? – не понял Ньянгу. – Я просто счастлив, что эта рыбина не вылезает из своих глубин.
– Ты что, не будешь ужинать?
– Буду, – сказал Иоситаро. – Съем несколько вкусных, сочных фруктов и буду очень…
Он резко отпрыгнул. Узкое серебряное тело стрелой выскочило из воды прямо на него, сверкнув острыми зубами.
– Черт! – крикнул Ньянгу, и в тот же момент Майлот швырнул гарпун в пасть монстра. Ньянгу пошатнулся и, молотя руками по воздуху в поисках поручней, полетел за борт. Входя в воду, он почувствовал, как сверху на него обрушилось что-то гладкое, холодное и смертоносное. Он инстинктивно ударил тварь ногой. Баррако ответила чувствительным взмахом хвоста и куда-то исчезла. Ньянгу глубоко нырнул, изо всех сил работая ногами. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, и всплыл на поверхность. Корабль поднялся метров на пять в высоту, и в этом пространстве между Ньянгу и машиной в предсмертной судороге билась баррако.
Майлот с братом корчились от смеха, прислонясь к кабине корабля.
– Эй, идиоты, может, вытащите меня? – крикнул Ньянгу. – А то вдруг у этого исчадья ада объявится старший брат?
– Сейчас, сейчас, – отозвался Алей. – А вдруг действительно – брат? Тогда мы тебя оставим там, чтобы он вышел с глубины, не возражаешь? Ты оказался самой лучшей наживкой за всю мою жизнь!
– Сейчас я кого-то убью, – пообещал Ньянгу, усиленно работая ногами, чтобы удержаться на плаву, и стараясь не смотреть в темную пучину внизу. – И мне все равно, кого!
– Вот черт, – сказал Гарвин, глядя на цепочку длинных лимузинов. – Я и не знал, что на этой Камбре водятся такие кучи денег.
– Я тебя уверяю, – откликнулся Эрик. – Шахты – это чистое золото, даже если они добывают не его.
– Вот, кстати, еще о чем мы не говорили, – заметил Гарвин. Прогулочным шагом они направлялись к воротам усадьбы. – Если мы отрезаны от Конфедерации, то кто будет покупать полезные ископаемые? Мне кажется, вся эта роскошь стоит теперь на тонком льду.
– Ну, многое из того, что выкапывается, перерабатывает сама Камбра, – ответил Эрик. – А все, что остается, с удовольствием покупают мусфии и отвозят на свои родные звезды. Им все равно, кто это выкопал – их шахтеры или 'раум. Шахты – надежная вещь. Мы всегда будем богаты.
– Добрый вечер, мистер Пенвит, – сказала женщина в форме секьюрити. Эрик кивнул, и они стали подниматься по широкой лестнице.
– Да, деньги у Бампуров нешуточные, – признал Гарвин. – Никаких тебе роботов-охранников. И как приятно находиться в компании того, кого охрана хорошо знает!
– Что? Автоматы? – Эрик изобразил ужас. – Зачем, если можно нанять лакея из низших классов или из 'раум? Если мы, породистая элита, будем использовать роботов, то кто же будет воровать у нас мелкие вещички и шантажировать нас, застав в постели с кем-то, с кем мы не должны были там находиться?
– Полегче, страйкер, – сказал Гарвин. – Ты говоришь, как революционер.
Они шли по длинной галерее, ведущей в главное здание дворца Бампуров. Сперва Гарвину казалось, что он идет под открытым небом, а колонны по сторонам – декоративные. Но потом он понял, что они поддерживают огромный купол, который выглядел изнутри, как ночное небо.
– Умная вещь, – сказал Эрик. – Днем смотрится как дневное небо, ночью – ты сам видишь.
– Для чего им понадобилась эта заморочка?
– Наверное, не любят дождя, – предположил Эрик. – А потом рантье, самые богатые, совсем не похожи на нас с тобой. Запомни.
– Я думал, ты богатый.
– Не до такой степени.
– Ну и чем они от нас отличаются? – спросил Гарвин. – Мне не случалось плотно пообщаться с богатейшими из богатых.
Эрик приблизился и шепнул ему на ухо:
– Они находят абсолютно идиотские способы потратить свои деньги.
Дорожка между колоннами полого спускалась к озеру, в центре которого, на острове, и располагался дворец. К нему по воде вел крытый понтонный мост. Навстречу им по мосту на четвереньках полз какой-то человек.
– Я рыба, – объяснил он. – Иду про… ик!.. против течения. Метать… ик!.. икру.
– Может быть, следовало прийти все-таки пораньше? – сказал Гарвин.
– Не-а, – ответил Эрик. – Если бы мы опоздали, то старина Ренсслер уже лежал бы без движения.
– Понятно. Славно тут все устроено, – указал на понтоны Гарвин.
– Когда Бампуры ищут уединения, они сворачивают эту ковровую дорожку, и если ты хочешь постучать в дверь, то должен принести с собой лодку.
– Умно сделано, по-моему.
– И по-моему, тоже. Ага! – воскликнул Эрик. – Я знал, что Язифь плохого не посоветует. Слышишь? Оркестранты уже пьяные. Значит, сейчас вечеринка начнет набирать обороты.
Гарвин прислушался, кивнул.
– Да, среди них нет ни одного безобразно трезвого.
Они вошли в главный зал дворца. Это было огромное, открытое на все стороны помещение под куполом, уходящим на двадцать метров в высоту. Большие защитные шторы на случай плохой погоды сейчас были подняты. С другими частями дворца зал соединяли разбегающиеся коридоры.
Вечеринка представляла собой водоворот людей, кто-то танцевал, кто-то пил, кто-то делал и то и другое одновременно и кто во что горазд. Один человек смотрел по холо балет и горько рыдал. Другой припал к бронзовой, в человеческий рост, статуе русалки и рассказывал сочувствующей слушательнице историю своей жизни.
Гарвин старался выглядеть космополитом, но это было трудно. По периметру зала располагалось три бара по четыре бармена в каждом. Бармены были людьми. Еще экзотичнее смотрелись слуги, тоже не роботы. Двадцать человек в одежде белого цвета. У Бампуров было очень много денег.
Гарвин с вожделением подумал, нет ли какого-нибудь способа прибрать к рукам часть этого богатства, но, увидев, как к Эрику подскочила миниатюрная девушка с темными глазами, тут же забыл об этом. Язифь Миллазин была в невероятном наряде. Черное облегающее платье с длинным несимметричным подолом самым бесстыдным образом не предусматривало боковых частей. Передняя и задняя его части были скреплены пятисантиметровыми серебряными застежками от бедер до подмышек, явно демонстрируя отсутствие нижнего белья.
– Ты обо мне не забыл!
Эрик поцеловал ее:
– Как я мог? Как ты и сказала, я только что пришел. Пропустил что-нибудь интересное?
– Две с половиной драки, двоих швырнули в озеро поплавать, одно предложение руки и сердца, три расстроенные помолвки. То есть пока мы не слишком много успели.
– Что нам сделать, чтобы оживить вечеринку? – спросил Эрик. – Кстати, это Гарвин Янсма, мы с ним вместе защищаем свободу. Язифь Миллазин.
Язифь оценивающе посмотрела на высокого блондина:
– Ты один?
– Если не считать вот этого зануду, – Гарвин указал на Эрика. – Все время пытается воспитывать.
– Эрик, считай, что мой вечер ты уже оживил, – сказала Язифь своим гортанным шепотком. Она взяла Гарвина под руку: – Ты танцуешь?
– Как ангел, – заверил ее Гарвин.
– Что такое ангел?
Гарвин злодейски усмехнулся.
– Похоже, мы подойдем друг другу. – Он отвесил поклон Эрику: – Спасибо, что представил меня, дружище. Надеюсь, будем тут сталкиваться.
Он вывел Язифь в центр зала, и не успели они стать в танцевальную позицию, как два оркестра вразнобой и не по нотам заиграли что-то в невероятно рваном ритме.
– Ох, – разочарованно сказала Язифь. – Это же новый танец… Для тебя, может, и не новый. Его привезли с Центрума пару лет назад, и теперь это старые новости. Но я все равно не знаю, как его танцуют.
Гарвин подумал, не поделиться ли с Язифью глубоким и подробным знанием ночной жизни столицы Конфедерации, которое он приобрел за три недели чистки унитазов в казармах для рекрутов. Но решил, что незачем разбивать трепетные женские иллюзии. Он уже сообразил, что надо предложить принести ей выпивку, но в этот момент обнаружил в оркестровом шуме ритмический рисунок.
– Ерунда, – сказал он. – Это очень легкий танец. Я тебе покажу. – Он отвел ее в сторонку. – Ты быстро схватишь ощущение. Держись от меня на расстоянии, э-э, пяти-шести сантиметров. Одну руку подними и держи вот так. Я беру тебя за талию, и начали. Шаг в сторону, в сторону, назад, назад; в сторону, в сторону, и так далее. На каждый десятый такт или около того я слегка нажимаю тебе на талию, и ты поворачиваешься кругом… Да, вот так. Потом снова поворачиваешься ко мне… Ну вот и весь танец.
Язифь, от старания чуть высунув свой розовый язык, некоторое время внимательно следила за собственными движениями, потом посмотрела на Гарвина:
– Ты очень хорошо танцуешь. Где научился?
Гарвин улыбнулся одним краем губ, вспомнив, как по залитой светом прожекторов арене кружились статный мужчина и эффектная женщина в старомодных костюмах, подбадриваемые сотнями зрителей.
– В цирке, – ответил он.
Перед ним пронеслось другое воспоминание. Полыхающий старый шатер из просмоленной ткани, крики людей, сирены пожарных гравимобилей и маленький мальчик, плачущий на пепелище оттого, что весь его мир только что канул в небытие. Гарвин прогнал это воспоминание.
Язифь засмеялась:
– Ага, в цирке! И ты там, конечно, был, как это называется, ведущим?
– Это называется конферансье. Но танцевать я учился задолго до того, как стать конферансье.
– Да ладно тебе, – оборвала она. – Я не такая дура. Ты слишком молод для этой роли.
– Если тебе угодно, – ответил Гарвин. – Но, должен заметить, в цилиндре, покрасившись брюнетом и наклеив тоненькие усы, я выгляжу гораздо старше.
– Хватит! Все равно я тебе не поверю. А что теперь танцуют на Центруме?
– О, весьма примечательный танец! – сказал Гарвин. – Сначала и мужчины, и женщины связывают себе руки на запястьях. Потом связанными руками обхватывают друг другу шею.
– Как романтично! – сказала Язифь.
– Да, действительно очень романтично, – согласился Гарвин. – Когда начинается музыка, все прыгают на четыре шага вперед и на четыре – назад. В конце каждого такта кричат: «Ха! Ху!». Ну и все, разумеется, голые.
– Ты слишком увлекся, – заметила она. – А ведь я тебе почти поверила.
– Так со мной всегда, – признался Гарвин. Музыка на минуту стихла, а после паузы зазвучала сладенькая песенка. – А вот еще один новый стиль. – Он обнял ее и приблизил к себе.
– Этот стиль мне нравится, – прошептала она ему на ухо.
– А мне нравишься ты, – сказал Гарвин, почувствовав себя пьяным, хотя ничего не пил, от мягкости и тепла прижимающейся к нему стройной фигуры. – Твои волосы пахнут мягкой тропической ночью, шуршанием ветра в листьях пальм.
– Может быть, ты действительно работал в цирке, – сказала Язифь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Никелированные столбы подняли монорельсовую дорогу на почти отвесный склон горы. Теперь они ехали в непосредственной близости от Высот – района, где жили богатые. Энджи защебетала об огромных виллах и прекрасных садах. Ньянгу на мгновение задумался, почему она не захотела пойти на сегодняшнюю вечеринку где-то в этих местах, если богатство так ее восхищает.
Он вернулся к тревожным мыслям об этом соглядатае. «Кто за нами следит? Какой-нибудь друг кретинов, которым мы переломали кости? Вряд ли. Если бы им удалось узнать, где мы живем, они бы взяли с собой еще двадцать отморозков и устроили засаду в темной аллее. Простой слежкой они бы не ограничились. Тогда кто? Копы? С какой стати? Полиция только бы обрадовалась, узнав о том, что кто-то отделал нескольких портовых хулиганов. Контрразведка?»
Ньянгу считал само собой разумеющимся, что у Корпуса должны быть шпионы. «Но я же ничего плохого не делал, по крайней мере на этой планете? А мои друзья? Тон Майлот? Удил рыбу без лицензии. Энджи Рада? Слишком интересуется мужчинами. Чушь. Так кому же нужно за нами следить? Никому. Я, во всяком случае, никого не могу себе представить».
Еще раз прокрутив все это в голове, Ньянгу так и не нашел ответа и уставился в окно, на буйную растительность джунглей, гадая, что могло бы скрываться под кронами. Потом он понял, что, без сомнения, увидит это собственными глазами на учениях или в настоящем патруле. РР патрулировала местность в поисках бандитов.
Ньянгу откинулся на спинку кресла, и Энджи положила голову ему на плечо. И это снова заставило его задаться вопросом. Если уж им не хотелось идти веселиться в обществе друзей Эрика, то почему они просто не остались в своем гостиничном номере? С Энджи даром времени не потеряешь. И это был самый логичный, третий вариант. Почему же она этого не предложила? Может быть, думала, что Ньянгу не заинтересуется? А почему он сам не выступил с этой мыслью? С любой точки зрения трахаться – это лучше, чем ловить рыбу.
«Черт возьми, – думал Ньянгу. – Нет в природе существа тупее солдата. Какого бы пола этот солдат ни был».
– Боги небесные! – прокричал Ньянгу в ухо Тону Майлоту, подойдя к нему поближе. – Ты что, сказал им, что тебя произвели в адмиралы флота, или как?
– Мы – большие патриоты, – прокричал в ответ Майлот, а оркестр тем временем разразился еще одним нестройным, но весьма бурным маршем. Очень симпатичная, с густыми каштановыми кудряшками девушка, года на два младше Майлота, так прочно сжала его в своих объятиях, что оторвать ее не было никакой возможности. Она представилась как Лупуль.
– То, что они играют, очень похоже на наш гимн, – сказала Энджи.
– Наверное, это он и есть. Так что нам лучше встать, – ответил Ньянгу. Что они и сделали, лениво помахав толпе.
Иссус раскинулся вокруг залива, соединенного с океаном лишь узким проходом. Городишко лежал наверху, суша обрывалась к воде двадцатиметровыми скалами. Внизу находились только корабельные доки. Дома были не хижинами, как это помнилось Энджи, а вполне добротными деревянными постройками, увенчанными остроконечными крышами. Центр городка представлял из себя вымощенную торфяными брикетами площадь с несколькими магазинами, станцией монорельса и зданием муниципалитета невдапеке. Ньянгу решил, что на D-Камбре сложилась традиция разбивать парк в центре города, и мысленно одобрил ее.
Казалось, на площадь высыпали все две с лишним тысячи горожан приветствовать своего мальчика, который достойно справился с трудной задачей.
– Да, – подтвердил Ньянгу, – действительно большие патриоты. Передай мне фляжку.
– Лучше не пей, – предупредил Тон.
– Почему бы нет? Тут все набрались покруче нашего.
– Да, – сказал Тон. – Только, в отличие от нас, им не нужно сегодня на рыбалку.
– Что значит «от нас», черт возьми? – протестовала Энджи, хватая идущую по кругу бутыль и с удовольствием вдыхая запах прозрачного, немного маслянистного местного самогона. – Ты что, лилипута в кармане прячешь?
– Ну, тебе не обязательно, – сказал Майлот. – Если ты, конечно, хочешь разыграть слабую, немощную, беспомощную женщину и сослаться на старую как мир причину.
– О как! – воскликнула Энджи. – Нет, Тон, меня на это не купишь. Я не дура. Вода хороша, когда она в ванной. А там, в океане, ее сли-и-ишком много, на мой вкус. Если вы такие большие и храбрые мужчины, то идите и соревнуйтесь с бездонной пучиной. – Она повела бровями. – А я остаюсь и постараюсь как следует напиться.
– А у меня есть какая-нибудь возможность воздержаться от рыбной ловли? – попытался узнать Ньянгу.
– Даже не думай, – ответил Майлот. – Я должен доказать, что не забыл, откуда я родом. А ты должен доказать, что достоин уважения Иссуса. Сперва рыбачим, а потом возвращаемся на большой праздник.
– А это как же тогда называется? – Ньянгу обвел рукой толпу.
– Так, разминка, – ответил Майлот.
– И что за рыбу будем ловить? Уже темнеет.
– Мы идем на баррако, – сказал Майлот. – Большие отвратительные плотоядные суки. Весят что-то около восьмидесяти килограмм. Мы будем брать их гарпуном.
– Вкусные?
– Лучше не бывает.
– А они о нас какого мнения?
– Такого же.
– Почему бы нам не ловить кого-нибудь помельче и… ну, побезопаснее? – внес предложение Ньянгу.
– Не волнуйся, – сказал Майлот. – С гарпуном буду я.
– А я что буду делать? Держать твою шляпу?
– Не угадал. Ты будешь наживкой.
Майлот не шутил. Ненадежно держась одной рукой за ограждение палубы, другой Ньянгу Иоситаро держал фонарик и светил им за борт, направляя луч света из стороны в сторону. Антигравы медленно несли корабль прямо над спокойными, флюоресцирующими водами. Позади Ньянгу стоял Тон Майлот, держа в руках длинное копье с зазубринами, соединенное веревками с большими поплавками. Управлял кораблем Алей, брат Майлота.
Вместо формы на обоих солдатах были фуфайки и драные шорты.
Вместе с ними на промысел вышли еще двенадцать кораблей. Их огни чертили на воде сверкающие линии. Позади такие же линии вели к огням Иссуса.
– Там есть движение, – объявил Тон. – Покрути еще фонариком, как будто ты – встревоженная птица с лампочкой на хвосте.
– Зачем? – не понял Ньянгу. – Я просто счастлив, что эта рыбина не вылезает из своих глубин.
– Ты что, не будешь ужинать?
– Буду, – сказал Иоситаро. – Съем несколько вкусных, сочных фруктов и буду очень…
Он резко отпрыгнул. Узкое серебряное тело стрелой выскочило из воды прямо на него, сверкнув острыми зубами.
– Черт! – крикнул Ньянгу, и в тот же момент Майлот швырнул гарпун в пасть монстра. Ньянгу пошатнулся и, молотя руками по воздуху в поисках поручней, полетел за борт. Входя в воду, он почувствовал, как сверху на него обрушилось что-то гладкое, холодное и смертоносное. Он инстинктивно ударил тварь ногой. Баррако ответила чувствительным взмахом хвоста и куда-то исчезла. Ньянгу глубоко нырнул, изо всех сил работая ногами. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, и всплыл на поверхность. Корабль поднялся метров на пять в высоту, и в этом пространстве между Ньянгу и машиной в предсмертной судороге билась баррако.
Майлот с братом корчились от смеха, прислонясь к кабине корабля.
– Эй, идиоты, может, вытащите меня? – крикнул Ньянгу. – А то вдруг у этого исчадья ада объявится старший брат?
– Сейчас, сейчас, – отозвался Алей. – А вдруг действительно – брат? Тогда мы тебя оставим там, чтобы он вышел с глубины, не возражаешь? Ты оказался самой лучшей наживкой за всю мою жизнь!
– Сейчас я кого-то убью, – пообещал Ньянгу, усиленно работая ногами, чтобы удержаться на плаву, и стараясь не смотреть в темную пучину внизу. – И мне все равно, кого!
– Вот черт, – сказал Гарвин, глядя на цепочку длинных лимузинов. – Я и не знал, что на этой Камбре водятся такие кучи денег.
– Я тебя уверяю, – откликнулся Эрик. – Шахты – это чистое золото, даже если они добывают не его.
– Вот, кстати, еще о чем мы не говорили, – заметил Гарвин. Прогулочным шагом они направлялись к воротам усадьбы. – Если мы отрезаны от Конфедерации, то кто будет покупать полезные ископаемые? Мне кажется, вся эта роскошь стоит теперь на тонком льду.
– Ну, многое из того, что выкапывается, перерабатывает сама Камбра, – ответил Эрик. – А все, что остается, с удовольствием покупают мусфии и отвозят на свои родные звезды. Им все равно, кто это выкопал – их шахтеры или 'раум. Шахты – надежная вещь. Мы всегда будем богаты.
– Добрый вечер, мистер Пенвит, – сказала женщина в форме секьюрити. Эрик кивнул, и они стали подниматься по широкой лестнице.
– Да, деньги у Бампуров нешуточные, – признал Гарвин. – Никаких тебе роботов-охранников. И как приятно находиться в компании того, кого охрана хорошо знает!
– Что? Автоматы? – Эрик изобразил ужас. – Зачем, если можно нанять лакея из низших классов или из 'раум? Если мы, породистая элита, будем использовать роботов, то кто же будет воровать у нас мелкие вещички и шантажировать нас, застав в постели с кем-то, с кем мы не должны были там находиться?
– Полегче, страйкер, – сказал Гарвин. – Ты говоришь, как революционер.
Они шли по длинной галерее, ведущей в главное здание дворца Бампуров. Сперва Гарвину казалось, что он идет под открытым небом, а колонны по сторонам – декоративные. Но потом он понял, что они поддерживают огромный купол, который выглядел изнутри, как ночное небо.
– Умная вещь, – сказал Эрик. – Днем смотрится как дневное небо, ночью – ты сам видишь.
– Для чего им понадобилась эта заморочка?
– Наверное, не любят дождя, – предположил Эрик. – А потом рантье, самые богатые, совсем не похожи на нас с тобой. Запомни.
– Я думал, ты богатый.
– Не до такой степени.
– Ну и чем они от нас отличаются? – спросил Гарвин. – Мне не случалось плотно пообщаться с богатейшими из богатых.
Эрик приблизился и шепнул ему на ухо:
– Они находят абсолютно идиотские способы потратить свои деньги.
Дорожка между колоннами полого спускалась к озеру, в центре которого, на острове, и располагался дворец. К нему по воде вел крытый понтонный мост. Навстречу им по мосту на четвереньках полз какой-то человек.
– Я рыба, – объяснил он. – Иду про… ик!.. против течения. Метать… ик!.. икру.
– Может быть, следовало прийти все-таки пораньше? – сказал Гарвин.
– Не-а, – ответил Эрик. – Если бы мы опоздали, то старина Ренсслер уже лежал бы без движения.
– Понятно. Славно тут все устроено, – указал на понтоны Гарвин.
– Когда Бампуры ищут уединения, они сворачивают эту ковровую дорожку, и если ты хочешь постучать в дверь, то должен принести с собой лодку.
– Умно сделано, по-моему.
– И по-моему, тоже. Ага! – воскликнул Эрик. – Я знал, что Язифь плохого не посоветует. Слышишь? Оркестранты уже пьяные. Значит, сейчас вечеринка начнет набирать обороты.
Гарвин прислушался, кивнул.
– Да, среди них нет ни одного безобразно трезвого.
Они вошли в главный зал дворца. Это было огромное, открытое на все стороны помещение под куполом, уходящим на двадцать метров в высоту. Большие защитные шторы на случай плохой погоды сейчас были подняты. С другими частями дворца зал соединяли разбегающиеся коридоры.
Вечеринка представляла собой водоворот людей, кто-то танцевал, кто-то пил, кто-то делал и то и другое одновременно и кто во что горазд. Один человек смотрел по холо балет и горько рыдал. Другой припал к бронзовой, в человеческий рост, статуе русалки и рассказывал сочувствующей слушательнице историю своей жизни.
Гарвин старался выглядеть космополитом, но это было трудно. По периметру зала располагалось три бара по четыре бармена в каждом. Бармены были людьми. Еще экзотичнее смотрелись слуги, тоже не роботы. Двадцать человек в одежде белого цвета. У Бампуров было очень много денег.
Гарвин с вожделением подумал, нет ли какого-нибудь способа прибрать к рукам часть этого богатства, но, увидев, как к Эрику подскочила миниатюрная девушка с темными глазами, тут же забыл об этом. Язифь Миллазин была в невероятном наряде. Черное облегающее платье с длинным несимметричным подолом самым бесстыдным образом не предусматривало боковых частей. Передняя и задняя его части были скреплены пятисантиметровыми серебряными застежками от бедер до подмышек, явно демонстрируя отсутствие нижнего белья.
– Ты обо мне не забыл!
Эрик поцеловал ее:
– Как я мог? Как ты и сказала, я только что пришел. Пропустил что-нибудь интересное?
– Две с половиной драки, двоих швырнули в озеро поплавать, одно предложение руки и сердца, три расстроенные помолвки. То есть пока мы не слишком много успели.
– Что нам сделать, чтобы оживить вечеринку? – спросил Эрик. – Кстати, это Гарвин Янсма, мы с ним вместе защищаем свободу. Язифь Миллазин.
Язифь оценивающе посмотрела на высокого блондина:
– Ты один?
– Если не считать вот этого зануду, – Гарвин указал на Эрика. – Все время пытается воспитывать.
– Эрик, считай, что мой вечер ты уже оживил, – сказала Язифь своим гортанным шепотком. Она взяла Гарвина под руку: – Ты танцуешь?
– Как ангел, – заверил ее Гарвин.
– Что такое ангел?
Гарвин злодейски усмехнулся.
– Похоже, мы подойдем друг другу. – Он отвесил поклон Эрику: – Спасибо, что представил меня, дружище. Надеюсь, будем тут сталкиваться.
Он вывел Язифь в центр зала, и не успели они стать в танцевальную позицию, как два оркестра вразнобой и не по нотам заиграли что-то в невероятно рваном ритме.
– Ох, – разочарованно сказала Язифь. – Это же новый танец… Для тебя, может, и не новый. Его привезли с Центрума пару лет назад, и теперь это старые новости. Но я все равно не знаю, как его танцуют.
Гарвин подумал, не поделиться ли с Язифью глубоким и подробным знанием ночной жизни столицы Конфедерации, которое он приобрел за три недели чистки унитазов в казармах для рекрутов. Но решил, что незачем разбивать трепетные женские иллюзии. Он уже сообразил, что надо предложить принести ей выпивку, но в этот момент обнаружил в оркестровом шуме ритмический рисунок.
– Ерунда, – сказал он. – Это очень легкий танец. Я тебе покажу. – Он отвел ее в сторонку. – Ты быстро схватишь ощущение. Держись от меня на расстоянии, э-э, пяти-шести сантиметров. Одну руку подними и держи вот так. Я беру тебя за талию, и начали. Шаг в сторону, в сторону, назад, назад; в сторону, в сторону, и так далее. На каждый десятый такт или около того я слегка нажимаю тебе на талию, и ты поворачиваешься кругом… Да, вот так. Потом снова поворачиваешься ко мне… Ну вот и весь танец.
Язифь, от старания чуть высунув свой розовый язык, некоторое время внимательно следила за собственными движениями, потом посмотрела на Гарвина:
– Ты очень хорошо танцуешь. Где научился?
Гарвин улыбнулся одним краем губ, вспомнив, как по залитой светом прожекторов арене кружились статный мужчина и эффектная женщина в старомодных костюмах, подбадриваемые сотнями зрителей.
– В цирке, – ответил он.
Перед ним пронеслось другое воспоминание. Полыхающий старый шатер из просмоленной ткани, крики людей, сирены пожарных гравимобилей и маленький мальчик, плачущий на пепелище оттого, что весь его мир только что канул в небытие. Гарвин прогнал это воспоминание.
Язифь засмеялась:
– Ага, в цирке! И ты там, конечно, был, как это называется, ведущим?
– Это называется конферансье. Но танцевать я учился задолго до того, как стать конферансье.
– Да ладно тебе, – оборвала она. – Я не такая дура. Ты слишком молод для этой роли.
– Если тебе угодно, – ответил Гарвин. – Но, должен заметить, в цилиндре, покрасившись брюнетом и наклеив тоненькие усы, я выгляжу гораздо старше.
– Хватит! Все равно я тебе не поверю. А что теперь танцуют на Центруме?
– О, весьма примечательный танец! – сказал Гарвин. – Сначала и мужчины, и женщины связывают себе руки на запястьях. Потом связанными руками обхватывают друг другу шею.
– Как романтично! – сказала Язифь.
– Да, действительно очень романтично, – согласился Гарвин. – Когда начинается музыка, все прыгают на четыре шага вперед и на четыре – назад. В конце каждого такта кричат: «Ха! Ху!». Ну и все, разумеется, голые.
– Ты слишком увлекся, – заметила она. – А ведь я тебе почти поверила.
– Так со мной всегда, – признался Гарвин. Музыка на минуту стихла, а после паузы зазвучала сладенькая песенка. – А вот еще один новый стиль. – Он обнял ее и приблизил к себе.
– Этот стиль мне нравится, – прошептала она ему на ухо.
– А мне нравишься ты, – сказал Гарвин, почувствовав себя пьяным, хотя ничего не пил, от мягкости и тепла прижимающейся к нему стройной фигуры. – Твои волосы пахнут мягкой тропической ночью, шуршанием ветра в листьях пальм.
– Может быть, ты действительно работал в цирке, – сказала Язифь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39