» Ц и протянул записку через стол. Джейк смял бумажку в рук
е. Комната снова начала кружиться у него перед глазами, и он не смог ничего
прочесть.
Он не сводил глаз с лица немого, чтобы вернуть равновесие. Глаза Сингера, к
азалось, были единственной устойчивой точкой в этой комнате. Они были ра
зноцветные, в янтарных, серых и светло-нефритовых крапинках. Джейк так до
лго в них вглядывался, что чуть было себя не загипнотизировал. У него проп
ала всякая охота бушевать, и он успокоился. Глаза, казалось, понимали все,
что он хочет сказать, и что-то старались выразить в ответ. Немного погодя
перестала кружиться и комната.
Ц Вы-то понимаете, Ц пробормотал Джейк заплетающимся языком. Ц Вы зна
ете, что я думаю…
Издалека донесся нежный, серебристый звон церковных колоколов. Лунный с
вет лег белой полосой на соседнюю крышу, а небо мягко, по-летнему синело. Б
ыло договорено без слов, что Джейк пробудет у Сингера несколько дней, пок
а не найдет себе комнату. Когда вино было допито, немой разложил на полу во
зле кровати тюфяк. Джейк лег, не раздеваясь, и мгновенно заснул.
5
Вдали от Главной улицы в одном из негритянских кварталов города одиноко
бодрствовал в своей темной кухне доктор Бенедикт Мэди Копленд. Шел десят
ый час, и воскресный благовест уже смолк. И хотя ночь была душной, в пузато
й дровяной печи горел неяркий огонь. Доктор Копленд сидел возле печки на
жестком кухонном стуле, наклонившись вперед и подпирая голову длинными
тонкими руками. На его лице лежали красные отсветы пламени из печных щел
ей; при этом освещении его губы на черной коже казались почти лиловыми, а с
едые волосы, облегавшие череп как шерстяная шапочка, отливали голубизно
й. Он давно сидел в такой позе. Даже глаза, мрачно устремленные в одну точк
у из-под серебряной оправы очков, не меняли выражения. Потом он хрипло отк
ашлялся и поднял с пола книгу. В комнате было очень темно, и, чтобы различа
ть буквы, доктору приходилось держать книгу возле самого огня. Сегодня о
н читал Спинозу. Ему трудно было постигать сложное хитросплетение мысле
й и тяжелые фразы, но, читая, он ощущал за словами могучую, ясную цель и чувс
твом доходил до понимания.
Часто по ночам резкое дребезжание звонка нарушало его покой, и в приемно
й его дожидался пациент с переломом кости или раной от бритвы. Но сегодня
вечером его никто не тревожил. Проводя долгие одинокие часы в темной кух
не, он вдруг начинал медленно раскачиваться из стороны в сторону, а из гор
ла его вырывался звук, напоминавший не то пение, не то стон. Вот как раз в та
кой момент и застала его Порция.
Доктор Копленд заранее узнал о ее приходе. С улицы донеслись звуки гармо
ники, наигрывавшей блюз, и он сразу понял, что это играет его сын Вильям. Не
зажигая света, он прошел через переднюю и отпер входную дверь. На веранду
он не вышел, остановился в темной прихожей. Луна светила ярко, и тени Порци
и, Вильяма и Длинного отчетливо чернели на пыльной улице. Соседние дома в
ыглядели убого. Дом доктора Копленда отличался от других зданий поблизо
сти. Он был прочно выстроен из кирпича и оштукатурен. Небольшой палисадн
ик был огорожен штакетником. Порция попрощалась с мужем и братом у калит
ки и постучалась в дверь веранды.
Ц А почему это ты сидишь в темноте?
Они прошли через темную приемную в кухню.
Ц У тебя ведь такие шикарные электрические лампы Ц странно, почему ты в
ечно сидишь в темноте?
Доктор Копленд ввернул лампочку над столом, и комната ярко осветилась.
Ц Мне хорошо в темноте, Ц сказал он.
Комната была голая, но чистая. На одном краю кухонного стола лежали книги
и стояла чернильница, на другом Ц тарелка, вилка и ложка. Доктор Копленд
сидел очень прямо, перекинув длинную ногу за ногу, и поначалу Порция тоже
вела себя чинно. Отец и дочь были очень похожи Ц у обоих одинаково плоски
е широкие носы, одинаковые рот и лоб. Но по сравнению с отцом кожа у Порции
выглядела совсем светлой.
Ц Да у тебя тут изжариться можно, Ц сказала она. Ц По-моему, зря ты подкл
адываешь дрова, когда не готовишь.
Ц Хочешь, перейдем в приемную? Ц предложил доктор Копленд.
Ц Нет, не хочу ничего, посидим и тут.
Доктор Копленд поправил на носу очки в серебряной оправе и сложил на кол
енях руки.
Ц Как ты жила с тех пор, как мы не виделись? Ты и твой муж… и твой брат?
Порция уселась поудобнее и скинула с ног лодочки.
Ц Длинный, Вилли и я живем очень хорошо.
Ц Вильям до сих пор с вами питается?
Ц Конечно. Понимаешь, у нас ведь свой распорядок, свой уговор. Длинный пл
атит за квартиру. Я за свои деньги на всех покупаю еду. А Вилли заведует це
рковными взносами, страховкой и субботними развлечениями. Мы трое соблю
даем распорядок, каждый вносит свою долю.
Доктор Копленд сидел, опустив голову, и методично дергал свои длинные па
льцы, хрустя суставами. Чистые манжеты спускались ниже запястья, тонкие
кисти казались более светлыми, чем лицо, а ладони Ц бледно-желтыми. Руки
свои доктор держал в безупречной чистоте, на них даже сморщилась кожа, сл
овно их без конца терли щеткой и мочили в тазу с водой.
Ц Чуть не забыла, тут я тебе кое-что принесла, Ц сказала Порция. Ц Ты неб
ось еще не ужинал?
Доктор Копленд тщательно произносил слова, словно процеживая каждый сл
ог сквозь выпяченные тугие губы.
Ц Нет, я еще не ел.
Порция открыла бумажный кулек, который она, придя, положила на кухонный с
тол.
Ц Я принесла тебе порядочную головку цветной капусты. Думала, не поужин
ать ли нам с тобой вместе? И кусок грудинки прихватила, одной зеленью ведь
не наешься. Ты не против, если цветную капусту тушить прямо с мясом?
Ц Мне все равно.
Ц Ты все еще не ешь мяса?
Ц Нет. По глубоко личным мотивам я вегетарианец, но если ты хочешь тушить
капусту с мясом Ц пожалуйста.
Порция, не надевая туфель, подошла к столу и стала аккуратно чистить овощ
и.
Ц Господи, до чего же приятно ногам на этом полу. Ничего, если я так похожу
, в одних чулках? А то лодочки ужас как жмут…
Ц Не возражаю. Пожалуйста.
Ц Ладно, тогда покушаем капустку и выпьем кофейку с кукурузной лепешко
й. А себе я еще поджарю парочку ломтиков этой жирной грудинки.
Доктор Копленд следил взглядом за Порцией. Она медленно двигалась по ком
нате в одних чулках, снимала со стены начищенные сковородки, раздувала о
гонь, отмывала капусту. Он приоткрыл рот, хотел что-то сказать, но снова сж
ал губы.
Наконец он спросил:
Ц Значит, вы с мужем и братом живете по общему плану?
Ц Вот именно.
Доктор Копленд подергал себя за пальцы и похрустел суставами.
Ц А насчет детей планы у вас есть?
Порция, не глядя на отца, сердито слила воду из кастрюльки с капустой.
Ц Такие вещи, Ц сказала она, Ц я думаю, зависят только от бога.
Больше они не разговаривали. Порция поставила капусту с мясом тушиться и
сидела молча, свесив длинные руки между коленей. Голова доктора Копленд
а опустилась на грудь, словно он спал. Но он не спал; по лицу его то и дело пр
обегала нервная дрожь. Тогда он глубоко вздыхал, стараясь придать лицу с
покойное выражение. В душной комнате запахло едой. В тишине часы на буфет
е тикали очень громко, и, оттого ли, что об этом был разговор, они будто моно
тонно твердили одно и то же слово: де-ти, де-ти…
Он повсюду натыкался на кого-нибудь из этих детей Ц они голышом ползали
по полу, играли в камешки, а те, что постарше, обнимались с девушками на тем
ных улицах. Всех мальчиков подряд звали Бенедиктами Коплендами. А вот у д
евочек были разные имена: Бенни-Мэй, или Мэдибен, или Беннедейн-Медайн. Ка
к-то он подсчитал: в его честь было названо больше дюжины ребят.
Всю свою жизнь он выговаривал, втолковывал, убеждал. Вы не должны этого де
лать, объяснял он. Все основания к тому, чтобы этот шестой, или пятый, или де
вятый ребенок не появлялся на свет. Не нужно нам больше детей, нам нужны лу
чшие условия для тех, кто уже родился. Евгеника должна определять рождае
мость у негритянской расы. Вот к чему он их призывал. Он объяснял им просты
ми словами одно и то же, и с годами это превратилось в гневную поэму, котор
ую он знал наизусть.
Он изучал этот вопрос и следил за развитием каждой новой теории. Он беспл
атно раздавал своим пациентам противозачаточные средства. Он был первы
й и единственный врач в городе, который посмел хотя бы заговорить об этом.
Давая противозачаточные средства, он объяснял, для чего они, давал и угов
аривал. А потом принимал новорожденных, не менее четырех десятков в неде
лю. Их называли Мэдибен и Бенни-Мэй.
Это был только один из неразрешимых вопросов. Только один.
Всю свою жизнь он знал, для чего он работает. Он всегда знал, что призван уч
ить свой народ. Целый день он ходил со своим саквояжем из дома в дом и расс
казывал обо всем на свете.
После долгого дня его одолевала мучительная усталость. Но вечерами, когд
а он открывал свою калитку, усталость проходила. Потому что тут его ждали
Гамильтон, Карл Маркс, Порция и маленький Вильям. И Дэзи.
Порция сняла с кастрюльки крышку и вилкой помешала капусту.
Ц Отец… Ц начала она после долгого молчания.
Доктор Копленд откашлялся и сплюнул в платок. Голос его прозвучал хрипло
и сердито:
Ц Что?
Ц Давай больше не будем ссориться.
Ц Мы и не ссорились, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Можно ссориться и без слов, Ц сказала Порция. Ц Мне всегда кажется, чт
о мы только и делаем, что грыземся, даже когда оба молчим. У меня все время т
акое чувство. Честное слово. Каждый раз, когда я к тебе прихожу, меня это пр
осто мучает. Давай уж больше ни из-за чего не ссориться.
Ц Я-то никак не хочу с тобой ссориться. Мне очень обидно, что у тебя такое
неприятное чувство, дочка.
Она налила кофе без сахара и дала отцу. В свою чашку она положила нескольк
о ложек сахара.
Ц Я уже проголодалась, так что, наверное, поем с удовольствием. Пей свой к
офе, а я тебе расскажу, что с нами недавно было. Теперь, когда уже все прошло
, меня даже смех берет, но тогда, честное слово, нам было не до смеха.
Ц Рассказывай, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Ну вот… Не так давно в город к нам приехал один очень представительный
мужчина. Одет шикарно. Цветной. Назвался мистером Б.Ф.Мейсоном и сказал, чт
о он из Вашингтона, округ Колумбия. Каждый день прогуливался в красивой я
ркой рубашке, с тросточкой. А вечерами ходил в кафе «Сосаети». И брал самую
шикарную еду. Каждый божий раз бутылку джина и две свиных отбивных. Для вс
ех у него улыбочка, девушкам низкий поклон, и даже дверь придерживал, когд
а они входят или выходят. Целую неделю старался всех обворожить. Люди даж
е удивляться стали и все спрашивали, откуда он взялся, такой богач. Но пото
м он осмотрелся немного и принялся за дело. Ц Порция вытянула губы и поду
ла на блюдце с кофе. Ц Ты небось тоже читал в газетах про эти пензии для ст
ариков от государства?
Доктор кивнул.
Ц Пенсии, Ц поправил он.
Ц Ага, так вот он по этому делу и приехал. Будто бы от правительства из Ваш
ингтона. От самого президента. Чтобы все записались на эти государственн
ые пензии. По домам ходил, говорил, что надо внести доллар вступительных, а
потом платить двадцать пять центов в неделю, и, когда тебе стукнет сорок п
ять, правительство будет выдавать тебе каждый месяц, всю твою жизнь, по пя
тьдесят долларов. Ну, конечно, все были до смерти рады. А кто вступал, тем он
бесплатно давал фотографию президента с его собственноручной подписью
. И рассказывал, что через полгода каждый член получит задаром костюм по ф
орме этого клуба, который называется «Великая лига цветных пензионеров
», и через два месяца каждый член получит оранжевую ленту с надписью ВЛЦП.
Ну, знаешь, они ведь там любят эти буквы вместо названий. Ходил по домам со
своей книжкой, и все вступали в члены. А он записывал в этой книжечке фамил
ии и собирал деньги. Каждую субботу принимал взносы. За три недели этот ми
стер Мейсон записал в члены столько людей, что в субботу уже не мог их всех
обойти. Пришлось нанять помощников, чтобы они собирали взносы, Ц по чело
веку на каждые три или четыре квартала. Я по субботам тоже собирала деньг
и по соседству от нас и за каждый сбор получала по двадцать пять центов. Ну
, Вилли, конечно, сразу вступил и записал нас с Длинным…
Ц Действительно, я сам видел много фотографий президента в домах вашег
о района и теперь вспоминаю, что слышал фамилию Мейсон, Ц сказал доктор К
опленд. Ц Он жулик?
Ц Еще какой, Ц ответила Порция. Ц Кто-то решил разузнать про этого мист
ера Б.Ф.Мейсона, и его арестовали. Оказалось, что сам он всего-навсего из Ат
ланты и отродясь не видел Вашингтона, округ Колумбия, а тем более Ц прези
дента. Деньги он то ли спрятал куда-то, то ли прожил. И Вилли целых семь с по
ловиной долларов, можно считать, выбросил на помойку.
Доктор Копленд живо заинтересовался рассказом:
Ц Вот что я и говорю, когда…
Ц На том свете этого типа насадят на раскаленный вертел, Ц пообещала По
рция. Ц Теперь это дело прошлое и нам, конечно, смешно. Хотя, в общем, смеят
ься тут особенно нечему.
Ц Негритянский народ сам набивается, чтобы его распинали каждую пятниц
у, Ц сказал доктор Копленд.
Руки у Порции задрожали, и она пролила кофе из блюдца.
Ц Это ты о чем? Ц слизнув капли с руки, спросила она.
Ц О том, что я все время вижу. Если бы я нашел хоть десяток негров, десять м
оих соплеменников с умом, характером и отвагой, которые согласились бы о
тдать все, что у них есть…
Порция поставила блюдце на стол.
Ц Да мы же говорили совсем про другое!
Ц Ну, хотя бы четырех негров, Ц не унимался доктор Копленд. Ц Хотя бы во
т вас: Гамильтона, Карла Маркса, Вильяма и тебя. Хотя бы четырех негров со с
пособностями, характером…
Ц У нас с Вилли и Длинным есть характер, Ц сердито перебила его Порция.
Ц Жизнь у нас не такая уж сладкая, а мы, по-моему, неплохо втроем управляем
ся.
Минуту они помолчали. Доктор Копленд положил очки на стол и прижал сморщ
енные пальцы к векам.
Ц Ты все время говоришь «негр», Ц сказала Порция. Ц А это обидно. Раньше
просто говорили «черномазый», и это было лучше. А вежливые люди Ц не важн
о, какая у них кожа, Ц всегда говорят «цветной».
Доктор Копленд ничего не ответил.
Ц Взять хотя бы нас с Вилли. Мы ведь не совсем цветные. Наша мать была очен
ь светлая, и у нас обоих в жилах течет много крови белых людей. А Длинный Ц
индеец. У него много индейской крови. Нельзя сказать, что мы настоящие цве
тные, и нам особенно обидно слово, которое ты говоришь.
Ц Я не сторонник удобной лжи и обходных путей, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Меня интересует только правда.
Ц Да? Так вот тебе правда: все тебя боятся. Ей-богу, надо поставить не одну
бутылку джина, чтобы Гамильтон, или Бадди, или Вилли, или мой Длинный согла
сились сюда прийти и с тобой посидеть, вот как я. Вилли говорит, что, скольк
о он себя помнит, он всегда боялся тебя, своего родного отца!
Доктор Копленд хрипло откашлялся.
Ц У каждого свое самолюбие, кто бы он ни был, и никто не пойдет туда, где ег
о унижают. Ты ведь и сам такой. Я-то знаю! Сколько раз видела, как белые тебя
унижали.
Ц Нет, Ц сказал доктор Копленд. Ц Ты никогда не видела, чтобы меня унижа
ли.
Ц Конечно, я понимаю, что и Вилли, и Длинный, и я Ц мы неученые. Но и Длинный
, и Вилли Ц золото, а не люди. В этом вся разница между ними и тобой.
Ц Да, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Ни Гамильтон, ни Бадди, ни Вилли и ни я Ц никто из нас не любит говорить,
как ты, по-ученому. Мы говорим, как наша мама, как ее родители и как родители
ее родителей в прежние времена. У тебя все умственное. У нас слова идут от
души, от того, что в нас испокон веку заложено. И в этом тоже между нами разн
ица.
Ц Да, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Никто не может выбирать своих детей и гнуть их, куда ему хочется. Даже е
сли им от этого не больно. Даже если он прав Ц это некрасиво. А ты только эт
им и занимался. И вот теперь никто, кроме меня, не приходит к тебе посидеть.
Свет слишком сильно бил в глаза доктору Копленду, а голос дочери был чере
счур громким и безжалостным. Он закашлялся, и лицо его задергалось. Он про
тянул руку, чтобы взять чашку с остывшим кофе, но не смог ее удержать. На гл
аза его навернулись слезы, и он надел очки, чтобы их скрыть.
Порция это заметила и кинулась к нему. Она обняла его голову и прижалась щ
екой к его лбу.
Ц Ну вот, я обидела своего папу, Ц сказала она нежно.
Ц Нет, Ц сказал он. Голос его звучал резко. Ц Глупо и неинтересно все вр
емя говорить о взаимных обидах.
По щекам его медленно текли слезы, и в отсвете огня они отливали голубым, з
еленым, красным.
Ц Я очень, очень перед тобой виновата, прости, пожалуйста! Ц сказала Пор
ция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
е. Комната снова начала кружиться у него перед глазами, и он не смог ничего
прочесть.
Он не сводил глаз с лица немого, чтобы вернуть равновесие. Глаза Сингера, к
азалось, были единственной устойчивой точкой в этой комнате. Они были ра
зноцветные, в янтарных, серых и светло-нефритовых крапинках. Джейк так до
лго в них вглядывался, что чуть было себя не загипнотизировал. У него проп
ала всякая охота бушевать, и он успокоился. Глаза, казалось, понимали все,
что он хочет сказать, и что-то старались выразить в ответ. Немного погодя
перестала кружиться и комната.
Ц Вы-то понимаете, Ц пробормотал Джейк заплетающимся языком. Ц Вы зна
ете, что я думаю…
Издалека донесся нежный, серебристый звон церковных колоколов. Лунный с
вет лег белой полосой на соседнюю крышу, а небо мягко, по-летнему синело. Б
ыло договорено без слов, что Джейк пробудет у Сингера несколько дней, пок
а не найдет себе комнату. Когда вино было допито, немой разложил на полу во
зле кровати тюфяк. Джейк лег, не раздеваясь, и мгновенно заснул.
5
Вдали от Главной улицы в одном из негритянских кварталов города одиноко
бодрствовал в своей темной кухне доктор Бенедикт Мэди Копленд. Шел десят
ый час, и воскресный благовест уже смолк. И хотя ночь была душной, в пузато
й дровяной печи горел неяркий огонь. Доктор Копленд сидел возле печки на
жестком кухонном стуле, наклонившись вперед и подпирая голову длинными
тонкими руками. На его лице лежали красные отсветы пламени из печных щел
ей; при этом освещении его губы на черной коже казались почти лиловыми, а с
едые волосы, облегавшие череп как шерстяная шапочка, отливали голубизно
й. Он давно сидел в такой позе. Даже глаза, мрачно устремленные в одну точк
у из-под серебряной оправы очков, не меняли выражения. Потом он хрипло отк
ашлялся и поднял с пола книгу. В комнате было очень темно, и, чтобы различа
ть буквы, доктору приходилось держать книгу возле самого огня. Сегодня о
н читал Спинозу. Ему трудно было постигать сложное хитросплетение мысле
й и тяжелые фразы, но, читая, он ощущал за словами могучую, ясную цель и чувс
твом доходил до понимания.
Часто по ночам резкое дребезжание звонка нарушало его покой, и в приемно
й его дожидался пациент с переломом кости или раной от бритвы. Но сегодня
вечером его никто не тревожил. Проводя долгие одинокие часы в темной кух
не, он вдруг начинал медленно раскачиваться из стороны в сторону, а из гор
ла его вырывался звук, напоминавший не то пение, не то стон. Вот как раз в та
кой момент и застала его Порция.
Доктор Копленд заранее узнал о ее приходе. С улицы донеслись звуки гармо
ники, наигрывавшей блюз, и он сразу понял, что это играет его сын Вильям. Не
зажигая света, он прошел через переднюю и отпер входную дверь. На веранду
он не вышел, остановился в темной прихожей. Луна светила ярко, и тени Порци
и, Вильяма и Длинного отчетливо чернели на пыльной улице. Соседние дома в
ыглядели убого. Дом доктора Копленда отличался от других зданий поблизо
сти. Он был прочно выстроен из кирпича и оштукатурен. Небольшой палисадн
ик был огорожен штакетником. Порция попрощалась с мужем и братом у калит
ки и постучалась в дверь веранды.
Ц А почему это ты сидишь в темноте?
Они прошли через темную приемную в кухню.
Ц У тебя ведь такие шикарные электрические лампы Ц странно, почему ты в
ечно сидишь в темноте?
Доктор Копленд ввернул лампочку над столом, и комната ярко осветилась.
Ц Мне хорошо в темноте, Ц сказал он.
Комната была голая, но чистая. На одном краю кухонного стола лежали книги
и стояла чернильница, на другом Ц тарелка, вилка и ложка. Доктор Копленд
сидел очень прямо, перекинув длинную ногу за ногу, и поначалу Порция тоже
вела себя чинно. Отец и дочь были очень похожи Ц у обоих одинаково плоски
е широкие носы, одинаковые рот и лоб. Но по сравнению с отцом кожа у Порции
выглядела совсем светлой.
Ц Да у тебя тут изжариться можно, Ц сказала она. Ц По-моему, зря ты подкл
адываешь дрова, когда не готовишь.
Ц Хочешь, перейдем в приемную? Ц предложил доктор Копленд.
Ц Нет, не хочу ничего, посидим и тут.
Доктор Копленд поправил на носу очки в серебряной оправе и сложил на кол
енях руки.
Ц Как ты жила с тех пор, как мы не виделись? Ты и твой муж… и твой брат?
Порция уселась поудобнее и скинула с ног лодочки.
Ц Длинный, Вилли и я живем очень хорошо.
Ц Вильям до сих пор с вами питается?
Ц Конечно. Понимаешь, у нас ведь свой распорядок, свой уговор. Длинный пл
атит за квартиру. Я за свои деньги на всех покупаю еду. А Вилли заведует це
рковными взносами, страховкой и субботними развлечениями. Мы трое соблю
даем распорядок, каждый вносит свою долю.
Доктор Копленд сидел, опустив голову, и методично дергал свои длинные па
льцы, хрустя суставами. Чистые манжеты спускались ниже запястья, тонкие
кисти казались более светлыми, чем лицо, а ладони Ц бледно-желтыми. Руки
свои доктор держал в безупречной чистоте, на них даже сморщилась кожа, сл
овно их без конца терли щеткой и мочили в тазу с водой.
Ц Чуть не забыла, тут я тебе кое-что принесла, Ц сказала Порция. Ц Ты неб
ось еще не ужинал?
Доктор Копленд тщательно произносил слова, словно процеживая каждый сл
ог сквозь выпяченные тугие губы.
Ц Нет, я еще не ел.
Порция открыла бумажный кулек, который она, придя, положила на кухонный с
тол.
Ц Я принесла тебе порядочную головку цветной капусты. Думала, не поужин
ать ли нам с тобой вместе? И кусок грудинки прихватила, одной зеленью ведь
не наешься. Ты не против, если цветную капусту тушить прямо с мясом?
Ц Мне все равно.
Ц Ты все еще не ешь мяса?
Ц Нет. По глубоко личным мотивам я вегетарианец, но если ты хочешь тушить
капусту с мясом Ц пожалуйста.
Порция, не надевая туфель, подошла к столу и стала аккуратно чистить овощ
и.
Ц Господи, до чего же приятно ногам на этом полу. Ничего, если я так похожу
, в одних чулках? А то лодочки ужас как жмут…
Ц Не возражаю. Пожалуйста.
Ц Ладно, тогда покушаем капустку и выпьем кофейку с кукурузной лепешко
й. А себе я еще поджарю парочку ломтиков этой жирной грудинки.
Доктор Копленд следил взглядом за Порцией. Она медленно двигалась по ком
нате в одних чулках, снимала со стены начищенные сковородки, раздувала о
гонь, отмывала капусту. Он приоткрыл рот, хотел что-то сказать, но снова сж
ал губы.
Наконец он спросил:
Ц Значит, вы с мужем и братом живете по общему плану?
Ц Вот именно.
Доктор Копленд подергал себя за пальцы и похрустел суставами.
Ц А насчет детей планы у вас есть?
Порция, не глядя на отца, сердито слила воду из кастрюльки с капустой.
Ц Такие вещи, Ц сказала она, Ц я думаю, зависят только от бога.
Больше они не разговаривали. Порция поставила капусту с мясом тушиться и
сидела молча, свесив длинные руки между коленей. Голова доктора Копленд
а опустилась на грудь, словно он спал. Но он не спал; по лицу его то и дело пр
обегала нервная дрожь. Тогда он глубоко вздыхал, стараясь придать лицу с
покойное выражение. В душной комнате запахло едой. В тишине часы на буфет
е тикали очень громко, и, оттого ли, что об этом был разговор, они будто моно
тонно твердили одно и то же слово: де-ти, де-ти…
Он повсюду натыкался на кого-нибудь из этих детей Ц они голышом ползали
по полу, играли в камешки, а те, что постарше, обнимались с девушками на тем
ных улицах. Всех мальчиков подряд звали Бенедиктами Коплендами. А вот у д
евочек были разные имена: Бенни-Мэй, или Мэдибен, или Беннедейн-Медайн. Ка
к-то он подсчитал: в его честь было названо больше дюжины ребят.
Всю свою жизнь он выговаривал, втолковывал, убеждал. Вы не должны этого де
лать, объяснял он. Все основания к тому, чтобы этот шестой, или пятый, или де
вятый ребенок не появлялся на свет. Не нужно нам больше детей, нам нужны лу
чшие условия для тех, кто уже родился. Евгеника должна определять рождае
мость у негритянской расы. Вот к чему он их призывал. Он объяснял им просты
ми словами одно и то же, и с годами это превратилось в гневную поэму, котор
ую он знал наизусть.
Он изучал этот вопрос и следил за развитием каждой новой теории. Он беспл
атно раздавал своим пациентам противозачаточные средства. Он был первы
й и единственный врач в городе, который посмел хотя бы заговорить об этом.
Давая противозачаточные средства, он объяснял, для чего они, давал и угов
аривал. А потом принимал новорожденных, не менее четырех десятков в неде
лю. Их называли Мэдибен и Бенни-Мэй.
Это был только один из неразрешимых вопросов. Только один.
Всю свою жизнь он знал, для чего он работает. Он всегда знал, что призван уч
ить свой народ. Целый день он ходил со своим саквояжем из дома в дом и расс
казывал обо всем на свете.
После долгого дня его одолевала мучительная усталость. Но вечерами, когд
а он открывал свою калитку, усталость проходила. Потому что тут его ждали
Гамильтон, Карл Маркс, Порция и маленький Вильям. И Дэзи.
Порция сняла с кастрюльки крышку и вилкой помешала капусту.
Ц Отец… Ц начала она после долгого молчания.
Доктор Копленд откашлялся и сплюнул в платок. Голос его прозвучал хрипло
и сердито:
Ц Что?
Ц Давай больше не будем ссориться.
Ц Мы и не ссорились, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Можно ссориться и без слов, Ц сказала Порция. Ц Мне всегда кажется, чт
о мы только и делаем, что грыземся, даже когда оба молчим. У меня все время т
акое чувство. Честное слово. Каждый раз, когда я к тебе прихожу, меня это пр
осто мучает. Давай уж больше ни из-за чего не ссориться.
Ц Я-то никак не хочу с тобой ссориться. Мне очень обидно, что у тебя такое
неприятное чувство, дочка.
Она налила кофе без сахара и дала отцу. В свою чашку она положила нескольк
о ложек сахара.
Ц Я уже проголодалась, так что, наверное, поем с удовольствием. Пей свой к
офе, а я тебе расскажу, что с нами недавно было. Теперь, когда уже все прошло
, меня даже смех берет, но тогда, честное слово, нам было не до смеха.
Ц Рассказывай, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Ну вот… Не так давно в город к нам приехал один очень представительный
мужчина. Одет шикарно. Цветной. Назвался мистером Б.Ф.Мейсоном и сказал, чт
о он из Вашингтона, округ Колумбия. Каждый день прогуливался в красивой я
ркой рубашке, с тросточкой. А вечерами ходил в кафе «Сосаети». И брал самую
шикарную еду. Каждый божий раз бутылку джина и две свиных отбивных. Для вс
ех у него улыбочка, девушкам низкий поклон, и даже дверь придерживал, когд
а они входят или выходят. Целую неделю старался всех обворожить. Люди даж
е удивляться стали и все спрашивали, откуда он взялся, такой богач. Но пото
м он осмотрелся немного и принялся за дело. Ц Порция вытянула губы и поду
ла на блюдце с кофе. Ц Ты небось тоже читал в газетах про эти пензии для ст
ариков от государства?
Доктор кивнул.
Ц Пенсии, Ц поправил он.
Ц Ага, так вот он по этому делу и приехал. Будто бы от правительства из Ваш
ингтона. От самого президента. Чтобы все записались на эти государственн
ые пензии. По домам ходил, говорил, что надо внести доллар вступительных, а
потом платить двадцать пять центов в неделю, и, когда тебе стукнет сорок п
ять, правительство будет выдавать тебе каждый месяц, всю твою жизнь, по пя
тьдесят долларов. Ну, конечно, все были до смерти рады. А кто вступал, тем он
бесплатно давал фотографию президента с его собственноручной подписью
. И рассказывал, что через полгода каждый член получит задаром костюм по ф
орме этого клуба, который называется «Великая лига цветных пензионеров
», и через два месяца каждый член получит оранжевую ленту с надписью ВЛЦП.
Ну, знаешь, они ведь там любят эти буквы вместо названий. Ходил по домам со
своей книжкой, и все вступали в члены. А он записывал в этой книжечке фамил
ии и собирал деньги. Каждую субботу принимал взносы. За три недели этот ми
стер Мейсон записал в члены столько людей, что в субботу уже не мог их всех
обойти. Пришлось нанять помощников, чтобы они собирали взносы, Ц по чело
веку на каждые три или четыре квартала. Я по субботам тоже собирала деньг
и по соседству от нас и за каждый сбор получала по двадцать пять центов. Ну
, Вилли, конечно, сразу вступил и записал нас с Длинным…
Ц Действительно, я сам видел много фотографий президента в домах вашег
о района и теперь вспоминаю, что слышал фамилию Мейсон, Ц сказал доктор К
опленд. Ц Он жулик?
Ц Еще какой, Ц ответила Порция. Ц Кто-то решил разузнать про этого мист
ера Б.Ф.Мейсона, и его арестовали. Оказалось, что сам он всего-навсего из Ат
ланты и отродясь не видел Вашингтона, округ Колумбия, а тем более Ц прези
дента. Деньги он то ли спрятал куда-то, то ли прожил. И Вилли целых семь с по
ловиной долларов, можно считать, выбросил на помойку.
Доктор Копленд живо заинтересовался рассказом:
Ц Вот что я и говорю, когда…
Ц На том свете этого типа насадят на раскаленный вертел, Ц пообещала По
рция. Ц Теперь это дело прошлое и нам, конечно, смешно. Хотя, в общем, смеят
ься тут особенно нечему.
Ц Негритянский народ сам набивается, чтобы его распинали каждую пятниц
у, Ц сказал доктор Копленд.
Руки у Порции задрожали, и она пролила кофе из блюдца.
Ц Это ты о чем? Ц слизнув капли с руки, спросила она.
Ц О том, что я все время вижу. Если бы я нашел хоть десяток негров, десять м
оих соплеменников с умом, характером и отвагой, которые согласились бы о
тдать все, что у них есть…
Порция поставила блюдце на стол.
Ц Да мы же говорили совсем про другое!
Ц Ну, хотя бы четырех негров, Ц не унимался доктор Копленд. Ц Хотя бы во
т вас: Гамильтона, Карла Маркса, Вильяма и тебя. Хотя бы четырех негров со с
пособностями, характером…
Ц У нас с Вилли и Длинным есть характер, Ц сердито перебила его Порция.
Ц Жизнь у нас не такая уж сладкая, а мы, по-моему, неплохо втроем управляем
ся.
Минуту они помолчали. Доктор Копленд положил очки на стол и прижал сморщ
енные пальцы к векам.
Ц Ты все время говоришь «негр», Ц сказала Порция. Ц А это обидно. Раньше
просто говорили «черномазый», и это было лучше. А вежливые люди Ц не важн
о, какая у них кожа, Ц всегда говорят «цветной».
Доктор Копленд ничего не ответил.
Ц Взять хотя бы нас с Вилли. Мы ведь не совсем цветные. Наша мать была очен
ь светлая, и у нас обоих в жилах течет много крови белых людей. А Длинный Ц
индеец. У него много индейской крови. Нельзя сказать, что мы настоящие цве
тные, и нам особенно обидно слово, которое ты говоришь.
Ц Я не сторонник удобной лжи и обходных путей, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Меня интересует только правда.
Ц Да? Так вот тебе правда: все тебя боятся. Ей-богу, надо поставить не одну
бутылку джина, чтобы Гамильтон, или Бадди, или Вилли, или мой Длинный согла
сились сюда прийти и с тобой посидеть, вот как я. Вилли говорит, что, скольк
о он себя помнит, он всегда боялся тебя, своего родного отца!
Доктор Копленд хрипло откашлялся.
Ц У каждого свое самолюбие, кто бы он ни был, и никто не пойдет туда, где ег
о унижают. Ты ведь и сам такой. Я-то знаю! Сколько раз видела, как белые тебя
унижали.
Ц Нет, Ц сказал доктор Копленд. Ц Ты никогда не видела, чтобы меня унижа
ли.
Ц Конечно, я понимаю, что и Вилли, и Длинный, и я Ц мы неученые. Но и Длинный
, и Вилли Ц золото, а не люди. В этом вся разница между ними и тобой.
Ц Да, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Ни Гамильтон, ни Бадди, ни Вилли и ни я Ц никто из нас не любит говорить,
как ты, по-ученому. Мы говорим, как наша мама, как ее родители и как родители
ее родителей в прежние времена. У тебя все умственное. У нас слова идут от
души, от того, что в нас испокон веку заложено. И в этом тоже между нами разн
ица.
Ц Да, Ц сказал доктор Копленд.
Ц Никто не может выбирать своих детей и гнуть их, куда ему хочется. Даже е
сли им от этого не больно. Даже если он прав Ц это некрасиво. А ты только эт
им и занимался. И вот теперь никто, кроме меня, не приходит к тебе посидеть.
Свет слишком сильно бил в глаза доктору Копленду, а голос дочери был чере
счур громким и безжалостным. Он закашлялся, и лицо его задергалось. Он про
тянул руку, чтобы взять чашку с остывшим кофе, но не смог ее удержать. На гл
аза его навернулись слезы, и он надел очки, чтобы их скрыть.
Порция это заметила и кинулась к нему. Она обняла его голову и прижалась щ
екой к его лбу.
Ц Ну вот, я обидела своего папу, Ц сказала она нежно.
Ц Нет, Ц сказал он. Голос его звучал резко. Ц Глупо и неинтересно все вр
емя говорить о взаимных обидах.
По щекам его медленно текли слезы, и в отсвете огня они отливали голубым, з
еленым, красным.
Ц Я очень, очень перед тобой виновата, прости, пожалуйста! Ц сказала Пор
ция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38