И они тотчас, оставивши свои сети, последовали за Ним».
Евангелие от Марка, I, 16-18

Биф пошел в ванную умыться. За дверью шелестел голос Алисы, учившей еванг
елие:
«…а утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там мол
ился.
Симон и бывшие с ним пошли за Ним; и, нашедши Его, говорят Ему: все ищут Тебя»
. Евангелие о
т Марка, I, 85-87


Она замолчала. Биф мысленно повторил себе каждое ее слово. Ему хотелось о
тделить смысл этих слов от голоса произносившей их Алисы. Биф пытался пр
ипомнить текст таким, каким его читала мать, когда он был мальчиком. Он с т
оской поглядел на обручальное кольцо на своем мизинце, которое раньше пр
инадлежало ей. И снова подумал, как бы она отнеслась к тому, что он переста
л верить в бога и ходить в церковь.
Ц Сегодняшний урок о том, как он собирал учеников, Ц сказала, готовясь к
предстоящей беседе, Алиса. Ц И текст мы возьмем: «Все ищут Тебя».
Биф разом вышел из задумчивости и, отвернув кран, пустил сильную струю во
ды. Он снял майку и принялся мыться. Биф соблюдал безукоризненную чистот
у своего тела. Каждое утро он мылил грудь; руки, шею, а потом и ноги и только
раза два в сезон принимал ванну и мыл все остальное.
Биф стоял возле кровати, с нетерпением ожидая, чтобы Алиса наконец подня
лась. В окно он видел, что день сегодня будет безветренный и знойный. Алиса
кончила читать свой урок. Она все еще лениво валялась поперек кровати, хо
тя и знала, что он ее ждет. В его душе накипала холодная злоба. Он ироническ
и ухмыльнулся и с горечью сказал:
Ц Если хочешь, я могу посидеть и почитать газету. Но я бы не возражал, если
бы ты дала мне поспать.
Алиса принялась одеваться, а Биф Ц стелить постель. Он ловко переложил п
ростыни Ц верхнюю вниз и перевернул обе на другую сторону. Когда постел
ь была готова, он обождал, пока Алиса выйдет из комнаты, а потом снял брюки
и влез под простыню. Его ноги высовывались наружу, а заросшая жесткими во
лосами грудь чернела на подушке. Он был рад, что не рассказал Алисе о сегод
няшних выходках пьяницы. Ему хотелось с кем-нибудь поделиться: может, есл
и изложить факты вслух, он поймет, что его так озадачило. Жалко сукина сына
! Говорит, говорит, а толком объяснить ничего никому не может. Наверно, и са
м себе тоже. А как он тянется к немому Ц прямо прилип к нему. Ну будто хочет
вывернуться ради него наизнанку.
Почему?
Потому что некоторые люди способны в одну прекрасную минуту отказаться
от всего личного и, прежде чем оно начнет бродить и отравит душу, кинуть ег
о в дар какому-нибудь человеку или пожертвовать идее. Они чувствуют в это
м потребность. В некоторых людях это заложено… Текст гласит: «Все ищут Те
бя». Может в этом разгадка… Возможно… Парень сказал, что он китаец. И негр,
и еврей, и итальяшка. А если в это твердо поверить, может, так оно и есть. Он в
се, и вся, и всякий… Как он сказал.
Биф широко раскинул руки и скрестил голые ноги. Лицо его в утреннем свете,
с опущенными морщинистыми веками и густой чугунной щетиной на щеках и по
дбородке выглядело старше. Постепенно рот его обмяк и стал спокойнее. Же
лтые лучи солнца, проникая в окно, жарко освещали комнату. Биф устало пове
рнулся на бок и прикрыл глаза руками. А он был всего-навсего Бартоломью Ц
старым Бифом, бойким на язык и скорым на расправу, Ц мистером Бренноном,
и больше никем.

3

Солнце рано разбудило Мик, хотя накануне она вернулась домой очень поздн
о. Стояла такая жара, что даже кофе пить не хотелось, поэтому она налила се
бе ледяной воды с сиропом и съела холодные оладьи. Мик немножко повозила
сь на кухне, потом вышла на веранду читать комиксы. Она думала, что мистер
Сингер тоже сидит на веранде и читает газету, как обычно по воскресеньям.
Но мистера Сингера не было, и потом, папа сказал, что вчера тот пришел домо
й поздно ночью и что у него гость. Мик долго ждала Сингера. Все остальные ж
ильцы давно сошли вниз, а его все не было. В конце концов она снова побрела
на кухню, вынула Ральфа из его высокого стульчика, переодела в чистое пла
тьице и обтерла ему лицо. А когда вернулся из воскресной школы Братишка, о
на собралась с ними гулять. Мик разрешила Братишке прокатиться с Ральфом
в повозочке, потому что он был босиком и раскаленный асфальт жег ему подо
швы. Она тащила повозку кварталов восемь до большого нового дома, которы
й еще не достроили. К самой крыше была прислонена лестница, и, набравшись х
рабрости, Мик полезла по ней.
Ц Смотри за Ральфом, Ц крикнула она вниз Братишке, Ц следи, чтобы ему на
глаза не садилась мошкара.
Минут через пять Мик добралась до верха и выпрямилась во весь рост. Она ра
скинула руки, как крылья. Кому бы не хотелось постоять на этом месте? На са
мом-самом верху? Да мало кто из ребят на это решится. Почти все трусят, пото
му что, если ноги ослабнут и ты скатишься с краю, тут тебе и каюк. Кругом Ц
крыши других домов и зеленые верхушки деревьев. На другом краю города ви
днелись церковные шпили и фабричные трубы. Небо было ярко-голубое и горя
чее как огонь. От солнца все на земле казалось либо ослепительно белым, ли
бо черным.
Ей захотелось петь. Все песни, которые она знала, теснились в горле, но так
и не превращались в звук. Один из больших ребят забрался на прошлой недел
е сюда, на самую верхушку, издал победный клич, а потом стал выкрикивать ре
чь, которую учили в школе: «Римляне, друзья, сограждане, прошу у вас вниман
ья!» Когда влезешь на самый верх, почему-то всегда дичаешь и хочется крича
ть, петь или раскинуть руки и полететь.
Она вдруг почувствовала, что подошвы теннисных туфель заскользили, и при
села, оседлав конек крыши. Дом был почти достроен. Это будет одно из самых
больших зданий в округе: трехэтажное, с высокими потолками и очень круто
й крышей Ц круче она не видела. Скоро работы будут закончены. Плотники уй
дут, и детям придется искать другое место для игр.
Тут она одна. Кругом никого, тишина, и можно немножко подумать. Она вынула
из кармана шорт пачку сигарет, купленную накануне, и медленно затянулась
. От сигареты она стала как пьяная, голова отяжелела и плохо держалась на п
лечах Ц все равно она должна докурить.
М.К. Ц эти инициалы будут повсюду, когда ей исполнится семнадцать и она с
танет знаменитой. Она будет приезжать домой в красно-белом «паккарде» с
о своими инициалами на дверцах. На белье и носовых платках Ц повсюду буд
ут красные метки М.К. Может, она станет великим изобретателем. Изобретет к
рошечные радиоприемники, величиной с горошину, и люди будут носить их в к
армане и вставлять в уши. И самолеты, которые можно привязать на спину, как
рюкзак, и Ц ж-ж-ж Ц лети себе да лети! А потом она первая пророет огромный
туннель через всю землю в Китай, и люди будут спускаться в него на больших
воздушных шарах. Все это она изобретет для начала. Это уже задумано.
Выкурив половину сигареты, Мик погасила ее и скинула окурок по скату кры
ши. Потом она наклонилась вперед, положила голову на руки и стала тихоньк
о напевать себе под нос.
Смешно, но в голове у нее почти все время звучит музыка Ц фортепьянная ил
и какая-нибудь вообще. Что бы она ни делала и о чем бы ни думала, музыка почт
и всегда звучит. У их жилички мисс Браун стояло в комнате радио, и всю прош
лую зиму Мик по воскресеньям после обеда сидела на ступеньках веранды и
слушала передачи. Играли, наверно, классическую музыку; ее почему-то она з
апоминала лучше всего. Особенно ту, что сочинял один музыкант. Она слушал
а, и у нее замирало сердце. Иногда его музыка была как цветные прозрачные л
еденцы, а иногда такая нежная и грустная, что и вообразить нельзя.
Вдруг послышался плач. Мик подняла голову. Ветер трепал челку у нее на лбу
, а лицо на ярком солнце побледнело и стало влажным. Хныканье продолжалос
ь, и Мик медленно на четвереньках поползла по остроконечной крыше. Добра
вшись до края, она легла на живот и свесила голову, чтобы посмотреть, что д
елается внизу, на земле.
Дети были там, где она их оставила. Братишка присел на корточки и что-то ра
зглядывал, рядом с ним лежала черная карликовая тень. Ральф был по-прежне
му привязан к повозке. Он уже умел сидеть и, держась за края повозки, залив
ался плачем. Капор у него сбился на сторону.
Ц Братишка! Ц крикнула вниз Мик. Ц Чего там нужно Ральфу, дай ему!
Братишка поднялся на ноги и сурово взглянул на младенца.
Ц Ничего ему не нужно.
Ц Тогда качни его как следует.
Мик перебралась на прежнее место. Ей хотелось подольше подумать кое о ка
ких людях, спеть и поразмыслить о будущем. Но поганка Ральф продолжал воп
ить, и покоя ей уже не будет.
Она смело полезла вниз к приставленной лестнице. Скат был крутой, а дощеч
ки, набитые для упора рабочими, далеко отстояли одна от другой. У нее кружи
лась голова и сердце билось так сильно, что дрожь отдавалась во всем теле.
Мик приказала себе вслух: «Держись руками крепко и соскальзывай вниз, по
ка не упрешься правым носком, потом прижимайся и сползай влево. Спокойно,
Мик, главное Ц спокойно!»
Спуск всегда труднее восхождения. Она долго добиралась до лестницы и там
снова почувствовала себя в безопасности. Когда она наконец ступила на з
емлю, ей показалось, что она стала меньше и ниже, а ноги у нее вот-вот подлом
ятся. Она поддернула шорты и затянула ремень еще на одну дырку. Ральф по-п
режнему плакал, но она, не обращая на него внимания, вошла в пустой новый д
ом.
Месяц назад на фасаде повесили табличку, что детям на этом участке играт
ь воспрещается. Как-то вечером в доме играли ребята, и больная куриной сле
потой девочка, забежав в комнату, где еще не был настелен пол, провалилась
и сломала ногу. Она до сих пор лежит в больнице с ногой в гипсе. А в другой ра
з мальчишки похулиганистей обмочили всю стену и написали там нехорошие
слова. Но сколько запретов ни вывешивай, ребят отсюда не прогнать, покуда
дом не покрасят, не отделают и не вселят жильцов.
В комнатах пахло свежим деревом; подметки теннисных туфель громко шлепа
ли, и звук отдавался по всему дому. Воздух внутри был горячий, недвижный. М
ик постояла посреди передней комнаты, и вдруг ей пришла в голову идея. Пор
ывшись в кармане, она достала два мелка Ц зеленый и красный.
Мик медленно выводила большие печатные буквы. Сверху она написала ЭДИСО
Н, а под этим Ц ДИК ТРЭЙСИ И МУССОЛИНИ. В каждом углу нарисовала зеленым м
елом и подчеркнула красным свои огромные инициалы: М.К. Покончив с этим, от
ошла к противоположной стене и написала очень гадкое слово. И под ним тож
е поставила свои инициалы.
Стоя в пустой комнате с мелком в руке, она разглядывала творение своих ру
к, чувствуя какую-то неудовлетворенность. Ей хотелось вспомнить фамилию
того, кто написал музыку, которую передавали по радио прошлой зимой. Мик с
просила о нем одну девочку в школе Ц у нее дома было пианино, и она брала у
роки музыки, Ц а та спросила учительницу. Оказалось, что это просто-напр
осто мальчишка, который давным-давно жил где-то в Европе. Ну и что ж, что он
просто мальчишка, ведь он все равно сочинил все эти прекрасные вещи для п
ианино и для скрипки и даже для оркестра. Она могла припомнить по крайней
мере шесть мелодий из тех вещей, которые она слышала. Они были быстрые и зв
енящие, как стеклышки, а одна похожа на запах после весеннего дождя. Но от
всех от них ей почему-то становилось грустно и в то же время как-то очень х
орошо.
Она напела себе одну из мелодий и вдруг Ц в этом жарком, пустом доме Ц по
чувствовала на глазах слезы. Горло сжалось, в нем запершило, и она больше н
е могла петь. Тогда она быстро написала имя этого мальчишки на самом верх
у: МОТСАРТ.
Ральф тихонько сидел в своей повозочке, крепко вцепившись толстыми ручо
нками в края. Черная челка и черные глаза делали его похожим на китайчонк
а. Солнце светило ему прямо в глаза, поэтому он и ревел. Братишки нигде не б
ыло видно. Когда Ральф заметил Мик, он опять приготовился зареветь. Она от
катила повозочку в тень от нового дома, вынула из кармана рубашки синий л
еденец и сунула его в теплый, мягкий ротик младенца.
Ц Ешь и знай мою доброту, Ц сказала ему Мик. Вообще-то, не в коня корм: Раль
ф еще слишком мал, чтобы понимать вкус в конфетах. Гладкий камешек понрав
ился бы ему ничуть не меньше, но дурачок может его проглотить. Он так же пл
охо разбирается во вкусе, как и в словах. Когда ему говоришь, что тебе осто
чертело его таскать и ты готова утопить его в речке, он принимает это за ла
ску. Он вообще мало в чем разбирается. Поэтому и таскать его такая скучища.

Мик сложила руки корабликом, крепко их сжала и подула в отверстие между б
ольшими пальцами. Щеки ее надулись, и сперва послышалось только шипение
воздуха, прорывавшегося сквозь пальцы. Потом раздался высокий пронзите
льный свист, и через несколько секунд из-за угла появился Братишка.
Она отряхнула опилки с его волос и поправила капор на Ральфе. Этот капор б
ыл самой красивой частью его туалета. Он был кружевной и весь вышитый. Лен
та под подбородком Ц с одной стороны голубая, а с другой белая, Ц и на уша
х большие розетки. Капор был мал ребенку, и вышивка натирала лоб, но Мик вс
егда наряжала в него Ральфа, когда везла его гулять. У Ральфа не было насто
ящей коляски, как у большинства детей, местных или приезжающих на лето. Ег
о приходилось таскать в старой повозочке, которую ей подарили на рождест
во три года назад. Но в красивом капоре он выглядел очень прилично.
На улице было пусто, как всегда поздним утром в воскресенье, да еще в такую
жару. Повозка скрипела и дребезжала, Братишка бежал босиком, а тротуар та
к накалился, что у него горели подошвы. Зеленые дубы бросали темную и прох
ладную с виду тень, но она не спасала от пекла.
Ц Лезь в повозку, Ц сказала она Братишке, Ц и посади Ральфа на колени.
Ц Я лучше сам пойду.
От долгой жары у Братишки летом всегда начинался понос. Он бегал без руба
шки, и у него под кожей белели острые ребра. На солнце он не загорал, а тольк
о бледнел, и маленькие соски на груди были похожи на синие изюминки.
Ц Ладно уж, давай повезу, Ц сказала Мик. Ц Лезь.
Ц Ну вези.
Мик тянула повозку медленно Ц она вовсе не спешила домой. Она завела раз
говор с детьми. Но было в этом скорее желание пооткровенничать с собой, че
м с ними.
Ц Мне последнее время снятся такие чудные сны. Будто я плыву. Но не по вод
е, а развожу руками и плыву сквозь огромную-огромную толпу людей. Их в сто
раз больше, чем в магазине Кресси в субботу вечером. Такая громадная толп
а, какой даже не бывает. Иногда я ору и плыву и расталкиваю людей, а иногда л
юди меня топчут, и кишки из меня вылезают прямо на тротуар. В общем, это ско
рее кошмар, чем настоящий сон…
По воскресеньям в доме всегда было полно людей, потому что к жильцам прих
одили гости. Шуршали газеты, стоял сигарный дым, и по лестнице постоянно к
то-то топал.
Ц Есть вещи, о которых, само собой, не хочется никому говорить. Не потому, ч
то стыдно, а просто надо держать в секрете. Вот и у меня есть две или три вещ
и, про них я даже вам ни за что не скажу.
Братишка вылез, когда они добрались до угла, и помог ей спустить повозку н
а мостовую и втащить на другой тротуар.
Ц А за одну вещь я бы все на свете отдала. За пианино. Если бы у меня было пи
анино, я бы упражнялась каждый-каждый вечер и выучила бы всю музыку, какая
есть. Вот чего я больше всего хочу.
Они подошли к своему кварталу. Осталось пройти несколько домов. Их дом бы
л трехэтажный Ц пока что самый большой во всей северной части города. Но
и в семье было четырнадцать душ. Правда, не все были настоящей, кровной род
ней, но все они тут ели и спали за пять долларов с носа, и потому они тоже счи
тались. Мистер Сингер не считался, потому что он только снимал комнату и с
ам ее убирал.
Дом был узкий, и его много лет не красили. Для такого высокого дома он даже
казался каким-то хилым. С одного бока он осел.
Мик отвязала Ральфа и вынула из повозки. Она быстро прошмыгнула через пр
ихожую и краешком глаза увидела, что в гостиной полно постояльцев. Папа т
оже был там. Мама, наверное, на кухне. Все слонялись в ожидании обеда.
Мик вошла в первую из трех комнат, где жили они сами. Она положила Ральфа н
а папину и мамину кровать и дала ему поиграть бусами. Сквозь закрытую две
рь соседней комнаты доносились голоса, и она решила пойти туда.
Как только Хейзел и Этта ее увидели, они сразу же замолчали. Этта сидела на
стуле у окна и красила ногти на ногах красным лаком. Волосы ее были закруч
ены на железные бигуди, а на подбородке, где выскочил прыщик, белело пятны
шко крема. Хейзел, как всегда, валялась, на кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38