— Лично я — пас! — шутливо-умоляюще поднял руки Джеймс.
— Разумеется, — усмехнулся Роберт. — Ты пойдешь впереди, будешь смотреть, нет ли на пути болота!
— Тебе все еще не дает покоя тот случай в Килликранки? — обиделся Джеймс. — Кто же тогда знал, что мы попадем в болото?!
— Я этого никогда не забуду! — продолжал язвить его брат. — Ты тогда провалился по самые подмышки и орал, что твой резаный поросенок. Нам понадобилось добрых два часа, чтобы вытащить тебя, а тебе потом — две недели, чтобы избавиться от запаха тины.
— Хватит, ребята! — нетерпеливо перебил их Эниас. — Мы здесь не для шуток собрались. Так вот, не думай, Энни, что это скоропалительное решение. Мы говорили со многими вождями, и на данный момент свои подписи обещали двадцать семь человек, не считая нас.
Энни молчала, не зная, что сказать. Двадцать семь вождей готовы нарушить клятву, данную своему господину, ради того, чтобы видеть ее, Энни Моу, своей предводительницей. С одной стороны, Энни была обеспокоена: безоговорочное подчинение вождю для члена клана закон, то, что они сейчас собирались делать, по сути, означало измену клану. С другой — Энни, в глубине души остававшаяся все той же отчаянной рыжей девчонкой, привыкшей скакать на лошади наперегонки со своими кузенами по родным полям, не могла не признать, что испытывает от этого странного, неожиданного предложения некую тайную радость, к которой примешивалась гордость за деда — как-никак его, по-видимому, не считают еще выжившим из ума, если по крайней мере двадцать семь уважаемых вождей приняли его странные речи всерьез, не стали смеяться и не захлопнули дверь перед его носом.
— Мы не настаиваем, девочка, — Ферчар ласково потрепал рыжие волосы внучки, — чтобы ты дала нам ответ сегодня же. Отдохни, подумай как следует на досуге…
— И думать не буду! — фыркнула Энни. — То, что вы предлагаете, — это безумие!
— Ради чести клана, Энни, — начал Роберт, — ради страны…
— Не надо высоких слов, Робби! — решительно прервала она кузена. — Года четыре назад это, может, еще бы сработало, но сегодня… Я уже не та, Роберт.
— Послушай, Энни… — включился Эниас.
— Никаких «послушай»! Четыре года назад, — Энни в горячности тыкала в Эниаса пальцем, — вы все потребовали, чтобы я вышла замуж за человека, которого я перед тем ни разу даже в глаза не видела, да и сам он, если уж на то пошло, шел под венец против своей воли, ради каких-то интересов клана, ни ему, ни мне не понятных и не нужных! Стоя под венцом, я давала клятвы. Я понимаю, для вас эти клятвы ничего не значат, но для меня клятва есть клятва, при каких бы обстоятельствах она ни была дана. Как бы то ни было, Ангус теперь мой муж. И не только муж, но и господин. Ради интересов клана я тогда поклялась ему в верности, а теперь, выходит, ради этих же интересов я должна его предать?! Если вам нужна новая Жанна д'Арк, поищите кого-нибудь другого!
Джеми и Робби принялись убеждать ее, но Энни просто, не слушая, повернулась к ним спиной, и те замолчали, понимая, что она действительно в чем-то права.
Энни снова вспомнила, как родня уговаривала ее выйти замуж за Ангуса. Правда, брак этот оказался не таким уж и ужасным, как рисовало ей вначале ее богатое воображение… Но обида за то, что родня использовала ее, Энни, для своих интересов, совсем не считаясь с ее чувствами, все равно осталась. И вот они снова хотят использовать ее, теперь уже для нового дела. По сути, им нужна даже не она, а лишь ее имя и титул… Хватит! Она им не игрушка!
— Да не злись ты так, крошка! — Макгиливрей подошел к Энни, протягивая ей новую кружку эля. — Не хочешь — пошли их к черту, это твое право! В конце концов, то, что они предлагают, действительно глупо.
Энни была высокой женщиной, и привыкла смотреть большинству мужчин прямо в глаза, но для того, чтобы смотреть в глаза Макгиливрею, ей приходилось так сильно задирать голову, что она начинала кружиться. Впрочем, при взгляде на Макгиливрея голова ее кружилась не только от этого…
Энни улыбнулась и уже готова была поблагодарить Джона за эль, как вдруг вспомнила слова Эниаса о том, что все находящиеся здесь мужчины уже поставили свои подписи под пресловутой петицией. Значит, и Макгиливрей тоже — несмотря на то что во время всей дискуссии сидел в своем углу, почти не включаясь в разговор, и, должно быть, думал о том, как глупа идея Ферчара. С другой стороны, вожди кланов очень уважали Макгиливрея, а его вассалы, как известно, были отличными воинами. Если уж ей и впрямь придется выбирать «толкового офицера» в качестве своего представителя, подумала Энни, то Джон Макгиливрей, пожалуй, лучшая кандидатура на эту роль.
Джон улыбнулся, давая ей понять, что он читает ее мысли.
— Я здесь ни при чем, Энни, — усмехнулся он. — Это целиком и полностью их решение. Будь моя воля, я бы и разговаривать с ними не стал!
— Однако ты не сделал ничего, чтобы помешать им обратиться ко мне с подобной «просьбой».
— Может быть, мне просто любопытно было посмотреть, каков будет твой ответ!
Джон, не отрываясь и не мигая, словно ящерица, смотрел на нее. Энни чувствовала, как черные глаза Макгиливрея затягивают ее, словно два бездонных омута, и не могла отвести взгляд.
— А что бы ты сделал, если бы я согласилась? — спросила она.
Джон медленно оглядел ее лицо, словно лаская взглядом, — круглые «спелые» щеки, лукаво вздернутый нос, полноватую нижнюю губу. Под этим изучающим взглядом Энни уже успела забыть, о чем спрашивала.
— Сам не знаю, — ответил наконец он. — Никогда не знаешь, что было бы, если бы…
Каким-то непостижимым образом, не столько по словам Джона, сколько по его взгляду, Энни поняла, что он толкует не о восстаниях и петициях. Сейчас, когда он стоял рядом с ней, когда рука его гладила ее волосы, Энни и сама не могла думать ни о чем, кроме…
— Снегопад усиливается, — проговорил Эниас, глядя в окно. — Если собираешься домой, Энни, думаю, тебе лучше поторопиться.
Хотя Энни так и так не могла остаться в доме Макгиливрея на всю ночь, уезжать ей совершенно не хотелось. Она собиралась о многом поговорить с дедом, а он, как на грех, снова впал в забытье, и близнецам пришлось отнести его наверх, в спальню. Джиллиз вышел, чтобы принести дров, но Энни чувствовала, что это всего лишь предлог покинуть на несколько минут помещение, атмосфера в котором изрядно накалилась.
— Я попрошу Джиллиза, чтобы он приготовил тебе лошадь, — произнес Эниас, не отрываясь от окна.
— Спасибо, Эниас.
На пороге Энни обернулась. Макгиливрей уже вернулся в свой темный угол, и от этого Энни почувствовала облегчение.
Глава 3
Энни торопливо поднялась по темной лестнице на второй этаж. Ботфорты она сняла еще в прихожей, и ноги в одних чулках бесшумно ступали по лощеному деревянному паркету. Возвращение из Данмагласса, слава Богу, прошло успешно — Эниас, вызвавшийся ее проводить, всю дорогу бдительно озирался вокруг.
Все еще дрожа от холода, Энни, войдя в спальню, была несказанно рада, хотя и немало удивлена тому, что камин оказался жарко растоплен. Стянув с плеч плед, Энни стряхнула снег с него прямо на пол.
— Садись погрейся. Замерзла небось? Я велел твоей девушке приготовить для тебя ванну, хотя, должно быть, она уже успела остыть.
Энни застыла на месте, уставившись туда, откуда слышался голос. Ангус сидел в кресле в дальнем углу комнаты. Роскошные кафтан и камзол были небрежно брошены, в расстегнутом вороте рубахи виднелась обнаженная грудь, ноги в грязных ботфортах возлежали на табурете. Энни вспомнила, что Макгиливрей почти весь вечер просидел в своем углу точно в такой же позе…
— Ангус? — удивленно произнесла она.
— Ты ожидала кого-то другого? — ухмыльнулся он.
— Как ты мог такое подумать? Конечно, нет!
Пальцы Ангуса рассеянно вертели за ножку бокал с вином. Судя по полупустой бутылке на столике рядом с ним, этот бокал был далеко не первым.
— Я думала, ты гостишь у своей матери… — прошептала Энни.
— Она не любит, когда я злоупотребляю ее гостеприимством.
— Мне казалось, она тебя всегда ждет…
— В последнее время ее не слишком радует моя компания — с тех пор, как она хранит в своем винном погребе пушки для принца Чарльза. — Отпив глоток, Ангус придирчиво оглядел изрядно промокшую одежду жены. — К тому же я надеялся, что в такую холодную ночь моя жена не откажется от моего общества. Но похоже, я ошибался. Признаться, я был немало удивлен, обнаружив дом пустым.
Энни уже успела немного согреться и бросила тяжелый плед на стоявшее поблизости кресло.
— Я ездила повидаться с дедом, — заявила она: врать было бесполезно, рано или поздно Ангус бы все равно все узнал. — Он сейчас в Инвернессе.
— Ферчар в Инвернессе? — Серые глаза Ангуса в одно мгновение стали узкими и острыми как лезвие бритвы. — Что он здесь делает, черт побери?
Энни тяжело вздохнула. Ангус редко позволял себе говорить грубости в ее присутствии. Еще реже ей приходилось наблюдать его в таком растрепанном виде, в рубахе, обнажавшей волосатую грудь, в грязных ботфортах. Обычно и манеры, и костюм Ангуса Моу отличались безукоризненностью. Рядом с таким Ангусом Энни чувствовала себя как возле бочки с порохом.
Глаза Ангуса грозно сверкали. Они были направлены на Энни, словно ружейные дула, следя за каждым ее движением. Сняв шлем, Энни положила его на кресло рядом с пледом.
— Он приехал, — произнесла она, — сообщить мне, что армия принца отступает из Дерби. Впрочем, он очень удивился, что ты этого не сделал.
— Оказывается, — Ангус поцокал языком, — шпионы твоего деда работают лучше моих! В Инвернессе об отступлении узнали только сегодня ближе к вечеру.
— И ты поспешил домой, чтобы сообщить мне? — усмехнулась она.
Губы Ангуса обидчиво дрогнули, хотя он постарался и не показывать виду, и Энни пожалела о своей шутке. Ангус еще с минуту молча смотрел на нее, затем осушил свой бокал до дна.
— Надеюсь, — с тем же сарказмом поинтересовался он, — ты отдаешь себе отчет в том, что произойдет, если, не дай Бог, о твоих встречах с дедом пронюхают? Надеюсь, ты была осторожна?
— Не беспокойся, и он, и я соблюли все меры предосторожности.
Ангус снова сверкнул на жену глазами, а затем опустил их.
— Надеюсь также, — произнес он, — ты ездила не одна?
— Нет, на мосту меня встретил Робби, а обратно провожал Эниас.
— Господи Иисусе! — простонал Ангус. — Ты хочешь сказать, что твои кузены тоже там были?!
— Да, все трое. Эниас, кстати, посылает тебе привет.
Ангус удивленно разинул рот: он и Эниас Фаркарсон никогда не были особо близкими друзьями. В день свадьбы Эниас, подкараулив его у выхода из церкви, прижал к стене своим огромным кулаком, и прошептал на ухо, что зарежет его собственными руками, если пройдет слух, что он хотя бы пальцем тронул Энни. После того как Эниас отпустил Ангуса, тот как ни в чем не бывало оправил камзол и пошел своей дорогой, не проронив ни слова. За все время с тех пор, насколько было известно Энни, Ангус с Эниасом не перекинулись и парой слов.
— Ферчар хотя бы в курсе, — проворчал Ангус, — что англичане прочесывают местность день и ночь?
— Не впервые за голову Ферчара назначают награду. Он уже успел достаточно хорошо изучить, кто ему настоящий друг, а кто готов продать его за гроши.
— Хороши гроши — тысяча фунтов!
— Ну, не нравится такое выражение — скажи «за тридцать сребреников».
Слова Энни о «тридцати сребрениках» должны были задеть Ангуса и действительно задели. Для Энни не было тайной, что Дункан Форбс «пожертвовал» ее мужу кругленькую сумму на то, чтобы тот сформировал отряд из своих вассалов, который должен был поступить в услужение лорду Лудуну. Каждый, вступивший в отряд, был бы обеспечен формой, оружием и жалованьем в полшиллинга в день, но большинство горцев презрительно называли эти полшиллинга «тридцатью сребрениками». Их отношение к этому предложению не изменилось и когда им посулили гораздо больше — после того как несколько влиятельных господ «накинули» еще несколько тысяч к «подарку» Форбса.
Энни чувствовала, что ей не миновать объяснения с мужем, но решила все-таки попытаться избежать его.
— Послушай, Ангус, — произнесла она, — я валюсь с ног и к тому же замерзла как собака… Может, поговорим завтра? — Она направилась в свою спальню, смежную со спальней мужа, на ходу вынимая гребни из прически.
— Ну уж нет, родная! После того как я просидел часа три, теряясь в догадках, что все это значит, мне все-таки хотелось бы услышать от тебя хоть какой-то отчет о твоих похождениях.
Энни обернулась на пороге. Голос Ангуса звучал довольно спокойно, но побелевшее лицо и трясущийся бокал в руке не могли скрыть его истинное состояние. Взгляд Энни упал на постель в его спальне — она, как ни странно, была аккуратно застелена. Несмотря на то что у каждого из них была своя спальня, все четыре года со дня свадьбы почти все ночи они, к обоюдному удовольствию, проводили на огромной кровати с высоким пологом в спальне Ангуса.
Четыре года… если не считать последнего времени, когда конфликты между супругами обострились настолько, что слуги, даже не спрашивая приказаний, готовили им каждую ночь разные спальни…
— Надеюсь, — усмехнулась она, — ты не подумал, что я тебе с кем-нибудь изменяю?
Рука Ангуса сжала ножку бокала так, что та чуть не хрустнула.
— Честно говоря, — произнес он, — у меня мелькнула такая мысль. Но это было бы даже не худшим вариантом — в такую ночь, знаешь ли, всякое могло случиться…
— Прости, — проговорила Энни, — что заставила тебя поволноваться. Но я была уверена, что ты в Инвернессе…
— Может, все-таки поведаешь мне, что это вдруг за прогулки в столь поздний час и в столь мерзкую погоду?
— Ну, что до мерзкой погоды, то мне не так уж долго, пришлось ее терпеть. Поездка была довольно короткой — всего до Данмагласса.
— Понятно… — неопределенно протянул Ангус. Энни вгляделась в лицо мужа, пытаясь прочитать в нем, что же именно ему понятно, но это было бесполезным занятием. Ангус умел отлично владеть собой. Никакая буря страстей, казалось, не могла поколебать эту безжизненную маску. Порой Энни даже завидовала выдержке мужа — ее собственная горячая кровь не раз подводила ее в ответственную минуту. Энни вдруг, как молния, обожгла мысль: «А вдруг он заподозрил, что я ездила на свидание к Макгиливрею? Нет, вряд ли, даже предполагать такое глупо…»
— Я ездила в Данмагласс, — Энни старалась, чтобы голос ее звучал спокойно, — на встречу с дедом. Он выбрал это место, не я…
С минуту Ангус тупо смотрел на свой пустой бокал, затем снова наполнил его.
— Почему же ты не пригласила деда сюда, — спросил он, — если была так уверена, что я не вернусь? Я полагаю, тебе уже приходилось это делать в мое отсутствие?
Энни, с трудом сдерживаясь, закусила губу. Равнодушие Ангуса она еще могла терпеть, но этот презрительный тон…
— Он мой дедушка, — произнесла она, — если он пожелал меня увидеть, то, по-твоему, я должна была ему отказать?
— А я, между прочим, твой муж! Я тоже, может быть, желаю тебя видеть!
— Бывал бы дома почаще, — огрызнулась она, — нагляделся бы!
Энни прошла в свою комнату, прислонилась к стене и прикрыла глаза. Она слышала, как Ангус сердито грохнул бокалом об стол, и была почти уверена, что сейчас он покажется в дверях, но он не показался. Закрыв лицо руками, Энни мысленно ругала себя за свой слишком острый язык — ссориться с мужем ей все-таки не хотелось.
Ангус поднялся было с кресла и направился к жене, но по дороге передумал. Остановившись на полпути, он долго молчал, глядя на Энни. На лице его играли желваки.
— Я никогда не запрещал тебе общаться с дедом, — произнес он наконец. — Равно как и с кем бы то ни было из твоей родни. Но подумай все-таки о собственной безопасности!
— Тебе бы тоже не мешало кое о чем подумать. Например, о том, что дети Эниаса голодают, что им не хватает теплой одежды… Они держатся браво, не жалуются, но я-то знаю, что они склонны к простуде… У Мэйри недавно был выкидыш — она упала, поскользнувшись на камне… — Голос Энни сорвался, и она бессильно опустила руки.
Ангус сделал было шаг навстречу жене, но у Энни был такой вид, что он решил: сейчас она захлопнет дверь перед его носом. Он остановился.
— Я сожалею о Мэйри, — проговорил он, — но, пойми, твое здоровье мне тоже небезразлично! Иди прими ванну, она, должно быть, еще теплая — я велел Харди добавлять по нескольку ведер кипятка каждые полчаса. Если хочешь, велю добавить еще.
— Спасибо, не надо.
Ангус смотрел, как она скрылась в ванной.
Через полчаса она вышла, завернутая в большой махровый халат. Осторожно кинув взгляд в угол, Энни с удивлением обнаружила, что Ангус по-прежнему сидит там в той же позе, запрокинув голову в потолок, словно изучая узоры лепнины.
Энни принялась расчесывать волосы. Они были еще влажны от снега и перепутались, но Энни нравилось это занятие: оно не требовало напряжения мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33