Он был в крови с головы до ног.
— Джон! Джон, ты слышишь меня?
Глаза Джона открылись, но взор был мутным, блуждающим, бессмысленным. Впрочем, на какое-то мгновение он задержался на лице Энни — или ей это только показалось?
— Джон!
Голова Джона безжизненно свесилась на сторону. Энни лихорадочно огляделась вокруг. Дорога была пуста, помочь ей было некому, одной взвалить тело Джона на лошадь было не под силу, но о том, чтобы бросить его на съедение собакам или воронам, не могло быть и речи. Тем не менее, взяв Джона под мышки, она потащила его к Брусу.
Услышав крики, Энни обернулась. Прямо к ней бежали двое англичан: один — офицер, другой, кажется, рядовой… Энни вскочила на ноги и сжала, как учил ее когда-то Джон, меч обеими руками, намереваясь либо отомстить всем англичанам в лице этих двоих за Джона, либо разделить его судьбу. Офицер уже был рядом с ней, и Энни, взмахнув мечом, резанула по ненавистному красному мундиру. Глаза ее застилали слезы, ум мутился от ярости, но лицо офицера, длинные каштановые волосы показались ей вдруг странно знакомыми…
— Энни, это я! Я, Ангус!
Но было уже поздно — меч резанул по животу Ангуса, оставив глубокую рану. Энни выронила меч и тупо уставилась на мужа. Да, это был он…
— Энни, уходим! У тебя нет ни секунды, англичане идут за вами по пятам!..
— Я не брошу здесь Джона! — решительно заявила она.
— Джона? Где Джон?
Ангус посмотрел туда, куда указывала Энни. В окровавленном, изуродованном теле, рука которого все еще сжимала ось телеги, с трудом можно было узнать то, что когда-то было Макгиливреем.
— Господи! — вырвалось у Ангуса.
— Господь здесь ни при чем! Разве это дело рук Господа?! Внимание их отвлек какой-то шум. Обернувшись, Ангус и Энни увидели группу английских драгун, преследовавших бегущую женщину. Один из них, не кто иной, как майор Гарнер, подставил женщине подножку, и та упала…
— Энни, беги, у тебя нет времени!
— Я не брошу Джона!
— Хорошо, подержи лошадь. Эван, помоги мне, — обратился он к денщику.
Энни взяла удила Бруса, и Ангус с Эваном положили тело Джона ему на спину. Затем Ангус помог Энни сесть на лошадь.
— Езжай отсюда как можно быстрее! — произнес он. — Езжай в Моу-Холл и, ради всего святого, никуда из него не высовывайся, пока я не приеду. Считай, что это приказ. Быстрей же!
Ангус смотрел вслед жене, пока она не скрылась из виду, Лишь после этого он вдруг почувствовал, как ноги его подкашиваются.
— Сэр! — Эван бросился к нему.
Но Ангус уже падал, мундир его на животе пропитался кровью.
Глава 26
Энни не хотелось ехать сразу в Моу-Холл с телом Джона в седле. К тому же Данмагласс был ближе. Но ехать к нему пришлось через открытые поля, где она в любой момент могла наткнуться на англичан, рыскавших в поисках уцелевших и бежавших с поля боя бунтовщиков. Два раза на протяжении пути Энни приходилось сворачивать с дороги и прятаться за деревьями, пропуская мимо орды драгун. По обеим сторонам дороги валялось множество убитых и умирающих раненых.
Энни бешено погоняла Бруса и наконец влетела в Инвернесс. Редкие прохожие шарахались от странного зрелища женщины с окровавленным трупом в седле; из окон домов, напротив, глазели любопытные лица, но Энни было все равно. Наконец Энни уже стучалась в двери особняка в конце Черч-стрит.
— Матерь Божия! — всплеснула руками леди Драммур, появляясь на крыльце. — Энни, это ты?
— Я не знала, куда отвезти его, — проговорила та.
Если бы не белокурая грива волос, леди Драммур, пожалуй, и не признала бы в изуродованном трупе Макгиливрея. Посмотрев на него, она перекрестилась.
— С тобою-то все в порядке, дочка? — осторожно спросила она.
— Слава Богу, — поспешила заверить ее Энни, хотя сама не была уверена в этом. — Англичане… Они творят такие ужасы, что кровь в жилах стынет…
— Да не стойте же разинув рот, болваны! — прикрикнула леди Драммур на слуг. — Внесите тело в дом, обмойте его как следует… И поаккуратнее с ним — это вам не дрова! Заходи, Энни, отдохни хоть чуток с дороги…
— Не могу, леди Драммур. Ангус велел мне как можно быстрее ехать в Моу-Холл.
— Ты видела моего Ангуса? — обрадовалась старуха. — Он жив?
Энни сама не была уверена, что действительно видела Ангуса, что он ей не померещился… От всего пережитого она была словно в бреду.
— Он велел мне ехать в Моу-Холл, — повторила она. Старая леди с ужасом смотрела на Энни. Та была бледна и тряслась как в лихорадке. Глаза словно у безумной. Грубая мужская одежда была вся истерзана и в крови.
— Хорошо, — проговорила леди Драммур, — поезжай, но сначала прими хотя бы ванну, глотни горячего грога, переоденься — тебя все слуги испугаются, если ты вдруг заявишься домой в таком виде!
Но, поднявшись наверх, Энни почувствовала себя такой обессиленной, что способна была разве что рухнуть на кровать в чем была. Горничная помогла ей раздеться. Энни заметила, что ее руки все в порезах, но не могла вспомнить отчего. В приготовленную для нее ванну Энни все-таки залезла и, сидя в ней, начала понемногу приходить в себя. По крайней мере она была уже в безопасности, вдалеке от всех этих ужасов…
После ванны Энни, закутавшись в халат, пила горячий грог. Леди Драммур пыталась расспросить ее, что же, собственно, произошло, но Энни не могла ответить ни на один вопрос.
— Ничего не помню! — отвечала она. — Не помню даже, как добралась сюда…
— Ничего удивительного, дочка, — покачала головой леди Драммур, — ты ведь испытала такой шок…
— Мне нужно ехать в Моу-Холл, — настаивала она. — После боя осталось много раненых, должен же кто-то за ними ухаживать… Кстати, ты не знаешь, что с принцем?
— Слава Богу, жив и здоров. Решено переправить его в Рутвен. Ты уверена, Энни, что тебе нужно ехать? У меня есть потайная комната под лестницей, там никто тебя не найдет — прячься, сколько надо…
Энни покачала головой:
— Нет, я должна быть с моими людьми. Теперь, когда нет Джона, нет Джиллиза, должен же кто-то…
— Джиллиз тоже убит? — всполошилась леди Драммур.
— Да, — печально подтвердила Энни, — я видела, как он погиб. Что с Эниасом и близнецами — не знаю. Остатки нашей армии рассеялись по лесам — узнать, кто остался жив, а кто нет, можно будет только через несколько дней.
— А что с Ферчаром? — поинтересовалась вдова.
— Тоже не знаю. В последний раз видела его сегодня утром, перед боем. Велела ему держаться от битвы подальше, но ты же сама его знаешь…
— Знаю, — кивнула леди Драммур, — такой же упрямый, как и ты. Что ж, — добавила она, помолчав перед этим с минуту, — если уж ты так настроена ехать в Моу-Холл, поезжай прямо сейчас, пока путь открыт. Пожалуй, тебе лучше ехать по восточному мосту, а затем той дорогой, что поворачивает на юг… Я дам тебе пару надежных, хорошо вооруженных парней.
— Ты позаботишься о Джоне?
— Позабочусь, крошка, позабочусь. Клянусь, он будет похоронен как надо, по-христиански…
— Я хотела бы проститься с ним.
— Хорошо, одевайся, детка. Жду тебя внизу.
Через несколько минут Энни в элегантном синем бархатном костюме амазонки с пышными кружевным воротником и манжетами спускалась вниз по лестнице. Одобрительно кивнув при виде ее наряда, вдова повела ее в винный погреб. Подойдя к одной из стен, старуха поколдовала над ней, что-то где-то нажав, что-то повернув, — и стена раздвинулась, открыв вход в тайную комнату. Энни слышала слухи, ходившие о давних связях семейства леди Драммур с контрабандистами, но раньше бывать здесь ей никогда не доводилось.
Комната оказалась огромной кладовой, уставленной всевозможными контрабандными товарами. Вдоль стен тянулись полки с множеством бутылок. Потолок поддерживался мощными бревнами, пахло землей и червями.
— Среди этих вин, — кивнула вдова в сторону бутылок, — есть очень старые, времен прапрадедушки Ангуса. Думаю, Джону бы понравилось такое окружение — толк в хорошем вине он знал…
Посреди комнаты стоял большой, широкий стол. Энни сделала знак двум служанкам, занятым с телом Джона, и те почтительно отступили в сторону. Энни подошла к столу. Лицо Джона и волосы уже обмыли. Остальное скрывало покрывало. Джон лежал как живой, и Энни казалось — сейчас он раскроет глаза, вскочит и весело подмигнет: «Вы что, и вправду решили, что я погиб? Не родился еще человек, который убьет Джона Макгиливрея!»
Энни наклонилась над Джоном и поцеловала его в лоб.
— Прости, Джон, — проговорила она, — у меня мало времени. Спасибо тебе за все. За все, что ты для меня сделал, за то, что всегда был моим другом, за то, что любил меня… Знай, что я по-своему тоже любила тебя — и всегда буду любить. Без тебя жизнь моя была бы гораздо беднее. Прости меня за все, а мне тебя прощать не за что.
Энни выпрямилась и посмотрела на свекровь.
— Ты не могла бы, — попросила она ее, — послать письмо в Данмагласс? Невеста Джона, точнее, жена, на днях они обвенчались, сейчас там.
— Хорошо, я ее извещу, хотя, разумеется, неприятно посылать ей такие новости.
— Спасибо. Ну, я поеду…
— Будь осторожна, крошка! Если, подъезжая к Моу-Холлу, ты вдруг увидишь, что там небезопасно, то поезжай дальше, в горы. Твое роскошное платье может ввести в заблуждение какого-нибудь простого солдата, но не Камберленда. Храни тебя Бог, Энни! А я, пожалуй, еще немножко посижу с Джоном, попрощаюсь с ним сама…
Кивнув свекрови, Энни вышла на заднее крыльцо. Там ее уже ждали тщательно вычищенный и оседланный Брус и двое вооруженных слуг, которые должны были ее сопровождать. Энни выехала из города как раз вовремя. Свернув на дорогу, ведшую к восточному мосту, она услышала за собой стук множества копыт и обернулась.
В город въезжали английские драгуны.
Опасения леди Драммур оказались напрасными — до Моу-Холла, во всяком случае, англичане еще не дошли. Это сразу стало очевидно, как только Энни увидела на склонах холмов вокруг своего дома множество раненых шотландцев, дрожавших от холода. Войдя в дом, Энни в первую очередь приказала забить несколько коров и приготовить этим несчастным еду. Все котлы, какие только были, тут же были поставлены на огонь, все простыни и скатерти разорваны на бинты. Большой обеденный зал превратился в настоящую хирургическую клинику, где доктор Арчибальд Камерон трудился над ранеными. Его брат, Лохел, сам был одним из пострадавших — в обоих его коленях сидело по десятку дробин. Что до третьего брата, Александра, то он был подобран на поле боя без сознания. Правая рука его от запястья до локтя была ободрана до кости. Что сталось с Алуинном Маккейлом и со Струаном Максорли — гигантом, соревновавшимся тогда с Джиллизом, кто выпьет больше эля, никто не знал. О судьбе деда и кузенов Энни тоже не могла ничего разузнать, сколько ни расспрашивала.
В одном из углов зала сидел лорд Джордж Мюррей, обхватив голову забинтованными руками. В бою лорду Джорджу выпало получить целых шесть ранений различной тяжести. В уме он, очевидно, сейчас «прокручивал» подробности боя. Слишком много в этот день было совершено ошибок, слишком дорогую цену пришлось за них заплатить…
Принц останавливался в Моу-Холле, но к приезду Энни уже уехал, так что она пропустила его пламенную речь к соотечественникам, суть которой сводилась к тому, что сегодня мы, мол, проиграли — завтра должны победить. Его высочество, похоже, был единственным, все еще сохранившим столь воинственный дух, и речь его прозвучала гласом вопиющего в пустыне.
Энни даже не стала менять своего синего бархатного платья — лишь кружева ей пришлось оторвать на бинты. В нем она и стояла на крыльце, встречая новую прибывшую подводу. Был уже шестой час, и небо начинало темнеть. Прибывший из Инвернесса вестник рассказал, что Камберленд с большим триумфом вошел в город, и тот приветствовал его звоном церковных колоколов. Одним из первых действий герцога было освобождение из городской тюрьмы всех заключенных, посаженных туда якобитами. Известный своей привычкой в каждом новом месте останавливаться там, где до этого останавливался его кузен, герцог направился в Драммур-Хаус и потреоовал от его хозяйки оказать ему гостеприимство.
Энни даже не поняла сразу, что то, что снимали в этот момент с телеги двое мужчин, не тюк, как ей сначала показалось, а человек, более того, не кто иной, как Ферчар Фаркарсон.
— Дедушка! — прошептала она. — Слава Богу, ты жив!
— Да лучше б я умер, — проворчал старик, — чем видеть такое! Сколько народа сегодня полегло — и все самые лучшие… Кузены твои, Энни, тоже — все трое… Что с Джоном и с Джиллизом — не знаю…
Энни не стала говорить старику о судьбе Джона и Джил-лиза — Ферчар и так был расстроен дальше некуда. Энни и сама с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться…
— Заходи, дедушка, — проговорила она, — выпей горячего грога, отдохни с дороги, я велю приготовить постель…
— Какой, к черту, грог, какая постель! Как можно нежиться в постели, пить грог, когда там, — Ферчар в исступлении тыкал своей палкой в сторону поля боя, — сотни, тысячи наших людей умирают от ран, от холода, без единого глотка воды… Какого черта вы здесь сидите как баре?
— Ты думаешь, — прервал гневные тирады старика вышедший на крыльцо лорд Джордж, — мы не пытались их забрать? Пытались, Ферчар, пытались, и неоднократно, но всякий раз, когда мы посылали людей, никто не возвращался — «красные мундиры» рыщут повсюду и не церемонятся ни с кем из встречных… Ты знаешь, Ферчар, что за право забрать наших раненых и похоронить убитых Камберленд потребовал ни много ни мало, чтобы принц публично признал свою капитуляцию. Так что Бог свидетель — ты зря меня обвиняешь. Леди Энни, — обратился он к ней, — могу я поговорить с вами наедине?
— Я к вашим услугам, генерал. — Оставив старика на попечение тех двоих мужчин, что были с ним, Энни вошла с лордом Джорджем в дом.
— Вы понимаете, — заговорил он, — что англичане в любой момент могут прийти и сюда?
— Было бы наивно полагать, что они этого не сделают.
— Я надеюсь, что приступ кровожадности, который мы наблюдаем сейчас у англичан, все-таки скоро пройдет, и возобладают разум и логика. Вряд ли Камберленд, при всей его жестокости, мечтает войти в историю как убийца женщин. Тем не менее я бы не советовал вам оставаться в Моу-Холле.
— Ангус велел мне оставаться и ждать его.
— Вы виделись с мужем? — удивился лорд Джордж.
— Мельком. Он помог мне погрузить на коня тело Джона Макгиливрея.
— Осмелюсь заявить, леди Энни, что с его стороны это было, простите, не очень разумно. Если его при этом видели — не миновать ему ареста. Как и в том случае, если кому-нибудь, не дай Бог, станет известно, что он работал на нас…
— Если его арестуют или ему понадобится моя помощь, как я узнаю об этом, если буду прятаться где-то в пещере? Я понимаю, лорд, что ваши слова продиктованы заботой о моей безопасности, но я и так уж принесла мужу слишком много горя. Из-за меня он теперь на подозрении у англичан. К тому же ему я обязана своей неприкосновенностью…
— Энни, — лорд Джордж дотронулся до ее руки, — ты еще не все знаешь о своем муже…
— Что вы имеете в виду? — удивилась она.
— Он помогал нам тем, что пересылал информацию еще до той «сделки» в таверне, при которой присутствовала ты. Мы разговаривали с ним как раз вскоре после того, как Лудун и Форбс начали призывать вождей кланов, угрожая им расправой и конфискацией имущества, если они присоединятся к бунтовщикам. Так вот, к твоему сведению, для него не было и речи о том, чтобы служить англичанам. Он бы ни за что не купился на то, что Форбс предложил ему, тебе и леди Драммур неприкосновенность, если бы я не убедил его, что в качестве разведчика во вражеском стане он мог бы принести нам больше пользы.
Энни уставилась на него, не веря своим ушам:
— Вы хотите сказать, что…
— Ты не ослышалась, Энни. Ангус казался нам наиболее подходящей фигурой на эту роль. Он долго жил в Европе, что позволяет думать, что интересы Шотландии ему безразличны. С другой стороны, человек он очень влиятельный, обласканный Форбсом и графом Лудуном. Сначала он ответил мне категорическим нет, и я, естественно, решил, что убедить его мне не удалось. Но затем я стал получать от него очень интересные письма…
— Интересные? В каком смысле?
— Для непосвященного это были обычные деловые письма-о покупке-продаже зерна или скота или что-нибудь в этом роде… Но попадались некоторые фразы, которые казались мне странными. Признаться, я не сразу догадался, что «баржа с зерном» на самом деле означает французские корабли, высадившиеся в порту, а «проблемы с мясом в Перте и Стерлинге» — то, что на самом деле там меньше английских войск, чем утверждают официальные источники. Я не уверен, что мы осмелились бы предпринять поход против генерала Копа под Престонпаном, если бы не узнали от Ангуса, что «яблоки в саду еще не созрели». Это означало, что войска генерала состоят в основном из зеленых, неопытных юнцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Джон! Джон, ты слышишь меня?
Глаза Джона открылись, но взор был мутным, блуждающим, бессмысленным. Впрочем, на какое-то мгновение он задержался на лице Энни — или ей это только показалось?
— Джон!
Голова Джона безжизненно свесилась на сторону. Энни лихорадочно огляделась вокруг. Дорога была пуста, помочь ей было некому, одной взвалить тело Джона на лошадь было не под силу, но о том, чтобы бросить его на съедение собакам или воронам, не могло быть и речи. Тем не менее, взяв Джона под мышки, она потащила его к Брусу.
Услышав крики, Энни обернулась. Прямо к ней бежали двое англичан: один — офицер, другой, кажется, рядовой… Энни вскочила на ноги и сжала, как учил ее когда-то Джон, меч обеими руками, намереваясь либо отомстить всем англичанам в лице этих двоих за Джона, либо разделить его судьбу. Офицер уже был рядом с ней, и Энни, взмахнув мечом, резанула по ненавистному красному мундиру. Глаза ее застилали слезы, ум мутился от ярости, но лицо офицера, длинные каштановые волосы показались ей вдруг странно знакомыми…
— Энни, это я! Я, Ангус!
Но было уже поздно — меч резанул по животу Ангуса, оставив глубокую рану. Энни выронила меч и тупо уставилась на мужа. Да, это был он…
— Энни, уходим! У тебя нет ни секунды, англичане идут за вами по пятам!..
— Я не брошу здесь Джона! — решительно заявила она.
— Джона? Где Джон?
Ангус посмотрел туда, куда указывала Энни. В окровавленном, изуродованном теле, рука которого все еще сжимала ось телеги, с трудом можно было узнать то, что когда-то было Макгиливреем.
— Господи! — вырвалось у Ангуса.
— Господь здесь ни при чем! Разве это дело рук Господа?! Внимание их отвлек какой-то шум. Обернувшись, Ангус и Энни увидели группу английских драгун, преследовавших бегущую женщину. Один из них, не кто иной, как майор Гарнер, подставил женщине подножку, и та упала…
— Энни, беги, у тебя нет времени!
— Я не брошу Джона!
— Хорошо, подержи лошадь. Эван, помоги мне, — обратился он к денщику.
Энни взяла удила Бруса, и Ангус с Эваном положили тело Джона ему на спину. Затем Ангус помог Энни сесть на лошадь.
— Езжай отсюда как можно быстрее! — произнес он. — Езжай в Моу-Холл и, ради всего святого, никуда из него не высовывайся, пока я не приеду. Считай, что это приказ. Быстрей же!
Ангус смотрел вслед жене, пока она не скрылась из виду, Лишь после этого он вдруг почувствовал, как ноги его подкашиваются.
— Сэр! — Эван бросился к нему.
Но Ангус уже падал, мундир его на животе пропитался кровью.
Глава 26
Энни не хотелось ехать сразу в Моу-Холл с телом Джона в седле. К тому же Данмагласс был ближе. Но ехать к нему пришлось через открытые поля, где она в любой момент могла наткнуться на англичан, рыскавших в поисках уцелевших и бежавших с поля боя бунтовщиков. Два раза на протяжении пути Энни приходилось сворачивать с дороги и прятаться за деревьями, пропуская мимо орды драгун. По обеим сторонам дороги валялось множество убитых и умирающих раненых.
Энни бешено погоняла Бруса и наконец влетела в Инвернесс. Редкие прохожие шарахались от странного зрелища женщины с окровавленным трупом в седле; из окон домов, напротив, глазели любопытные лица, но Энни было все равно. Наконец Энни уже стучалась в двери особняка в конце Черч-стрит.
— Матерь Божия! — всплеснула руками леди Драммур, появляясь на крыльце. — Энни, это ты?
— Я не знала, куда отвезти его, — проговорила та.
Если бы не белокурая грива волос, леди Драммур, пожалуй, и не признала бы в изуродованном трупе Макгиливрея. Посмотрев на него, она перекрестилась.
— С тобою-то все в порядке, дочка? — осторожно спросила она.
— Слава Богу, — поспешила заверить ее Энни, хотя сама не была уверена в этом. — Англичане… Они творят такие ужасы, что кровь в жилах стынет…
— Да не стойте же разинув рот, болваны! — прикрикнула леди Драммур на слуг. — Внесите тело в дом, обмойте его как следует… И поаккуратнее с ним — это вам не дрова! Заходи, Энни, отдохни хоть чуток с дороги…
— Не могу, леди Драммур. Ангус велел мне как можно быстрее ехать в Моу-Холл.
— Ты видела моего Ангуса? — обрадовалась старуха. — Он жив?
Энни сама не была уверена, что действительно видела Ангуса, что он ей не померещился… От всего пережитого она была словно в бреду.
— Он велел мне ехать в Моу-Холл, — повторила она. Старая леди с ужасом смотрела на Энни. Та была бледна и тряслась как в лихорадке. Глаза словно у безумной. Грубая мужская одежда была вся истерзана и в крови.
— Хорошо, — проговорила леди Драммур, — поезжай, но сначала прими хотя бы ванну, глотни горячего грога, переоденься — тебя все слуги испугаются, если ты вдруг заявишься домой в таком виде!
Но, поднявшись наверх, Энни почувствовала себя такой обессиленной, что способна была разве что рухнуть на кровать в чем была. Горничная помогла ей раздеться. Энни заметила, что ее руки все в порезах, но не могла вспомнить отчего. В приготовленную для нее ванну Энни все-таки залезла и, сидя в ней, начала понемногу приходить в себя. По крайней мере она была уже в безопасности, вдалеке от всех этих ужасов…
После ванны Энни, закутавшись в халат, пила горячий грог. Леди Драммур пыталась расспросить ее, что же, собственно, произошло, но Энни не могла ответить ни на один вопрос.
— Ничего не помню! — отвечала она. — Не помню даже, как добралась сюда…
— Ничего удивительного, дочка, — покачала головой леди Драммур, — ты ведь испытала такой шок…
— Мне нужно ехать в Моу-Холл, — настаивала она. — После боя осталось много раненых, должен же кто-то за ними ухаживать… Кстати, ты не знаешь, что с принцем?
— Слава Богу, жив и здоров. Решено переправить его в Рутвен. Ты уверена, Энни, что тебе нужно ехать? У меня есть потайная комната под лестницей, там никто тебя не найдет — прячься, сколько надо…
Энни покачала головой:
— Нет, я должна быть с моими людьми. Теперь, когда нет Джона, нет Джиллиза, должен же кто-то…
— Джиллиз тоже убит? — всполошилась леди Драммур.
— Да, — печально подтвердила Энни, — я видела, как он погиб. Что с Эниасом и близнецами — не знаю. Остатки нашей армии рассеялись по лесам — узнать, кто остался жив, а кто нет, можно будет только через несколько дней.
— А что с Ферчаром? — поинтересовалась вдова.
— Тоже не знаю. В последний раз видела его сегодня утром, перед боем. Велела ему держаться от битвы подальше, но ты же сама его знаешь…
— Знаю, — кивнула леди Драммур, — такой же упрямый, как и ты. Что ж, — добавила она, помолчав перед этим с минуту, — если уж ты так настроена ехать в Моу-Холл, поезжай прямо сейчас, пока путь открыт. Пожалуй, тебе лучше ехать по восточному мосту, а затем той дорогой, что поворачивает на юг… Я дам тебе пару надежных, хорошо вооруженных парней.
— Ты позаботишься о Джоне?
— Позабочусь, крошка, позабочусь. Клянусь, он будет похоронен как надо, по-христиански…
— Я хотела бы проститься с ним.
— Хорошо, одевайся, детка. Жду тебя внизу.
Через несколько минут Энни в элегантном синем бархатном костюме амазонки с пышными кружевным воротником и манжетами спускалась вниз по лестнице. Одобрительно кивнув при виде ее наряда, вдова повела ее в винный погреб. Подойдя к одной из стен, старуха поколдовала над ней, что-то где-то нажав, что-то повернув, — и стена раздвинулась, открыв вход в тайную комнату. Энни слышала слухи, ходившие о давних связях семейства леди Драммур с контрабандистами, но раньше бывать здесь ей никогда не доводилось.
Комната оказалась огромной кладовой, уставленной всевозможными контрабандными товарами. Вдоль стен тянулись полки с множеством бутылок. Потолок поддерживался мощными бревнами, пахло землей и червями.
— Среди этих вин, — кивнула вдова в сторону бутылок, — есть очень старые, времен прапрадедушки Ангуса. Думаю, Джону бы понравилось такое окружение — толк в хорошем вине он знал…
Посреди комнаты стоял большой, широкий стол. Энни сделала знак двум служанкам, занятым с телом Джона, и те почтительно отступили в сторону. Энни подошла к столу. Лицо Джона и волосы уже обмыли. Остальное скрывало покрывало. Джон лежал как живой, и Энни казалось — сейчас он раскроет глаза, вскочит и весело подмигнет: «Вы что, и вправду решили, что я погиб? Не родился еще человек, который убьет Джона Макгиливрея!»
Энни наклонилась над Джоном и поцеловала его в лоб.
— Прости, Джон, — проговорила она, — у меня мало времени. Спасибо тебе за все. За все, что ты для меня сделал, за то, что всегда был моим другом, за то, что любил меня… Знай, что я по-своему тоже любила тебя — и всегда буду любить. Без тебя жизнь моя была бы гораздо беднее. Прости меня за все, а мне тебя прощать не за что.
Энни выпрямилась и посмотрела на свекровь.
— Ты не могла бы, — попросила она ее, — послать письмо в Данмагласс? Невеста Джона, точнее, жена, на днях они обвенчались, сейчас там.
— Хорошо, я ее извещу, хотя, разумеется, неприятно посылать ей такие новости.
— Спасибо. Ну, я поеду…
— Будь осторожна, крошка! Если, подъезжая к Моу-Холлу, ты вдруг увидишь, что там небезопасно, то поезжай дальше, в горы. Твое роскошное платье может ввести в заблуждение какого-нибудь простого солдата, но не Камберленда. Храни тебя Бог, Энни! А я, пожалуй, еще немножко посижу с Джоном, попрощаюсь с ним сама…
Кивнув свекрови, Энни вышла на заднее крыльцо. Там ее уже ждали тщательно вычищенный и оседланный Брус и двое вооруженных слуг, которые должны были ее сопровождать. Энни выехала из города как раз вовремя. Свернув на дорогу, ведшую к восточному мосту, она услышала за собой стук множества копыт и обернулась.
В город въезжали английские драгуны.
Опасения леди Драммур оказались напрасными — до Моу-Холла, во всяком случае, англичане еще не дошли. Это сразу стало очевидно, как только Энни увидела на склонах холмов вокруг своего дома множество раненых шотландцев, дрожавших от холода. Войдя в дом, Энни в первую очередь приказала забить несколько коров и приготовить этим несчастным еду. Все котлы, какие только были, тут же были поставлены на огонь, все простыни и скатерти разорваны на бинты. Большой обеденный зал превратился в настоящую хирургическую клинику, где доктор Арчибальд Камерон трудился над ранеными. Его брат, Лохел, сам был одним из пострадавших — в обоих его коленях сидело по десятку дробин. Что до третьего брата, Александра, то он был подобран на поле боя без сознания. Правая рука его от запястья до локтя была ободрана до кости. Что сталось с Алуинном Маккейлом и со Струаном Максорли — гигантом, соревновавшимся тогда с Джиллизом, кто выпьет больше эля, никто не знал. О судьбе деда и кузенов Энни тоже не могла ничего разузнать, сколько ни расспрашивала.
В одном из углов зала сидел лорд Джордж Мюррей, обхватив голову забинтованными руками. В бою лорду Джорджу выпало получить целых шесть ранений различной тяжести. В уме он, очевидно, сейчас «прокручивал» подробности боя. Слишком много в этот день было совершено ошибок, слишком дорогую цену пришлось за них заплатить…
Принц останавливался в Моу-Холле, но к приезду Энни уже уехал, так что она пропустила его пламенную речь к соотечественникам, суть которой сводилась к тому, что сегодня мы, мол, проиграли — завтра должны победить. Его высочество, похоже, был единственным, все еще сохранившим столь воинственный дух, и речь его прозвучала гласом вопиющего в пустыне.
Энни даже не стала менять своего синего бархатного платья — лишь кружева ей пришлось оторвать на бинты. В нем она и стояла на крыльце, встречая новую прибывшую подводу. Был уже шестой час, и небо начинало темнеть. Прибывший из Инвернесса вестник рассказал, что Камберленд с большим триумфом вошел в город, и тот приветствовал его звоном церковных колоколов. Одним из первых действий герцога было освобождение из городской тюрьмы всех заключенных, посаженных туда якобитами. Известный своей привычкой в каждом новом месте останавливаться там, где до этого останавливался его кузен, герцог направился в Драммур-Хаус и потреоовал от его хозяйки оказать ему гостеприимство.
Энни даже не поняла сразу, что то, что снимали в этот момент с телеги двое мужчин, не тюк, как ей сначала показалось, а человек, более того, не кто иной, как Ферчар Фаркарсон.
— Дедушка! — прошептала она. — Слава Богу, ты жив!
— Да лучше б я умер, — проворчал старик, — чем видеть такое! Сколько народа сегодня полегло — и все самые лучшие… Кузены твои, Энни, тоже — все трое… Что с Джоном и с Джиллизом — не знаю…
Энни не стала говорить старику о судьбе Джона и Джил-лиза — Ферчар и так был расстроен дальше некуда. Энни и сама с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться…
— Заходи, дедушка, — проговорила она, — выпей горячего грога, отдохни с дороги, я велю приготовить постель…
— Какой, к черту, грог, какая постель! Как можно нежиться в постели, пить грог, когда там, — Ферчар в исступлении тыкал своей палкой в сторону поля боя, — сотни, тысячи наших людей умирают от ран, от холода, без единого глотка воды… Какого черта вы здесь сидите как баре?
— Ты думаешь, — прервал гневные тирады старика вышедший на крыльцо лорд Джордж, — мы не пытались их забрать? Пытались, Ферчар, пытались, и неоднократно, но всякий раз, когда мы посылали людей, никто не возвращался — «красные мундиры» рыщут повсюду и не церемонятся ни с кем из встречных… Ты знаешь, Ферчар, что за право забрать наших раненых и похоронить убитых Камберленд потребовал ни много ни мало, чтобы принц публично признал свою капитуляцию. Так что Бог свидетель — ты зря меня обвиняешь. Леди Энни, — обратился он к ней, — могу я поговорить с вами наедине?
— Я к вашим услугам, генерал. — Оставив старика на попечение тех двоих мужчин, что были с ним, Энни вошла с лордом Джорджем в дом.
— Вы понимаете, — заговорил он, — что англичане в любой момент могут прийти и сюда?
— Было бы наивно полагать, что они этого не сделают.
— Я надеюсь, что приступ кровожадности, который мы наблюдаем сейчас у англичан, все-таки скоро пройдет, и возобладают разум и логика. Вряд ли Камберленд, при всей его жестокости, мечтает войти в историю как убийца женщин. Тем не менее я бы не советовал вам оставаться в Моу-Холле.
— Ангус велел мне оставаться и ждать его.
— Вы виделись с мужем? — удивился лорд Джордж.
— Мельком. Он помог мне погрузить на коня тело Джона Макгиливрея.
— Осмелюсь заявить, леди Энни, что с его стороны это было, простите, не очень разумно. Если его при этом видели — не миновать ему ареста. Как и в том случае, если кому-нибудь, не дай Бог, станет известно, что он работал на нас…
— Если его арестуют или ему понадобится моя помощь, как я узнаю об этом, если буду прятаться где-то в пещере? Я понимаю, лорд, что ваши слова продиктованы заботой о моей безопасности, но я и так уж принесла мужу слишком много горя. Из-за меня он теперь на подозрении у англичан. К тому же ему я обязана своей неприкосновенностью…
— Энни, — лорд Джордж дотронулся до ее руки, — ты еще не все знаешь о своем муже…
— Что вы имеете в виду? — удивилась она.
— Он помогал нам тем, что пересылал информацию еще до той «сделки» в таверне, при которой присутствовала ты. Мы разговаривали с ним как раз вскоре после того, как Лудун и Форбс начали призывать вождей кланов, угрожая им расправой и конфискацией имущества, если они присоединятся к бунтовщикам. Так вот, к твоему сведению, для него не было и речи о том, чтобы служить англичанам. Он бы ни за что не купился на то, что Форбс предложил ему, тебе и леди Драммур неприкосновенность, если бы я не убедил его, что в качестве разведчика во вражеском стане он мог бы принести нам больше пользы.
Энни уставилась на него, не веря своим ушам:
— Вы хотите сказать, что…
— Ты не ослышалась, Энни. Ангус казался нам наиболее подходящей фигурой на эту роль. Он долго жил в Европе, что позволяет думать, что интересы Шотландии ему безразличны. С другой стороны, человек он очень влиятельный, обласканный Форбсом и графом Лудуном. Сначала он ответил мне категорическим нет, и я, естественно, решил, что убедить его мне не удалось. Но затем я стал получать от него очень интересные письма…
— Интересные? В каком смысле?
— Для непосвященного это были обычные деловые письма-о покупке-продаже зерна или скота или что-нибудь в этом роде… Но попадались некоторые фразы, которые казались мне странными. Признаться, я не сразу догадался, что «баржа с зерном» на самом деле означает французские корабли, высадившиеся в порту, а «проблемы с мясом в Перте и Стерлинге» — то, что на самом деле там меньше английских войск, чем утверждают официальные источники. Я не уверен, что мы осмелились бы предпринять поход против генерала Копа под Престонпаном, если бы не узнали от Ангуса, что «яблоки в саду еще не созрели». Это означало, что войска генерала состоят в основном из зеленых, неопытных юнцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33