— Как это — волк, и в то же время не совсем волк? — удивилась Надя.— Оборотень, — понизил голос Рыжий. — Вот если бы напустить его на князя Григория.— А где он, так сказать, обретается? — поинтересовался Серапионыч.— В Мухоморье, — ответил Рыжий. — То есть официальное название -Новая Ютландия, это такое небольшое государство, которое располагается в болотной местности к западу от Белой Пущи и находится в весьма своеобразных отношениях с князем Григорием. — Рыжий вздохнул. — Эта страна знаменита высокой концентрацией доблестных витязей и рыцарей на квадратный километр, и наш оборотень — как раз один из них.— А это реально? — спросил Василий, с напряженным вниманием слушавший Рыжего. — В смысле напустить вашего витязя-оборотня на князя Григория.— Для настоящих специалистов нет ничего нереального, — неопределенно ответил Рыжий и вновь кинул тоскливый взор в сторону большой дороги.— Ну как, возьмемся? — весело глянул Василий на Александра Иваныча.— А что, возьмемся! — бесшабашно пробасил майор.— Если вы решитесь на это дело, — подхватил Рыжий, — то я попрошу Дормидонта Петровича дать вам рекомендательное письмо к его коллеге, ново-ютландскому королю Александру, чтобы он оказал содействие. Разумеется, не раскрывая истинных целей. Но хочу сразу предупредить — такая экспедиция может оказаться не менее опасной, чем обе предыдущие.— Оборотней бояться — на болото не ходить! — громогласно пошутил майор и сам же захохотал так, что стены терема задрожали. — Кстати о птичках, — продолжил он уже немного тише, — скажите, Наденька, как вам удалось подружиться с этим милым созданием? — Майор указал на Змея Горыныча, мирно расположившегося под березками на другом конце лужайки.— Видите ли, дело в том, что это не совсем Змей Горыныч, — объяснила Чаликова.— А кто же — Василиса Премудрая? — вновь захохотал майор.— Нет, он тоже жертва адских козней князя Григория, — совершенно серьезно сказала Надя. — Вернее сказать, они. Та голова, что посередине -это собственной персоной супруга князя Григория, княжна Ольга. Правая -воевода Полкан, который всегда был ярым врагом Григория. А левая — боярин Перемет, не боявшийся обличать князя.— И как же они стали Змеем Горынычем? — удивился Дубов.— Помнится, баронесса это называла генной инженерией, а Чумичка -колдовством, — припомнил майор.— Их заколдовал какой-то заморский чародей, — буркнул Чумичка. — И заколдовал как-то по-дурному, я даже не представляю, как теперь расколдовать. Но что-нибудь придумаю, не будь я Чумичка!В этот момент из глубины темной аллеи, ведущей от большой дороги к терему, появились два еле различимых силуэта. Первым их заметил майор.— Поглядите, кто это там, — сказал он Рыжему. — Не зомби ли с вурдалаками?Рыжий внимательно пригляделся. И вдруг, сорвавшись с места, кинулся навстречу.— Что это с ним? — удивился Серапионыч. — Неужели побочные действия моего эликсира?А Рыжий уже возвращался назад, а с ним — боярин Андрей и царевна Татьяна Дормидонтовна. И если боярин красовался в своей обычной одежде, разве что весьма замызганной, то на царевне был кафтан лучника, наброшенный поверх разорванного платья. В руках она продолжала сжимать шест со слегка потрепанной хоругвью.— О моя возлюбленная, — восклицал Рыжий, — зачем ты заставила меня так страдать, так волноваться? Я предполагал самое худшее!— Да нет, милый, — оправдывалась Танюшка, — мы тут, понимаешь, поспорили, кто вокруг кого вращается, Земля вокруг Солнца, или наоборот, и решили выяснить…— Знаешь, Васятка, а я ведь тогда действительно соврала, что я царевна, — виновато сказала Надя. — А настоящая Татьяна Дормидонтовна -вот она.— Что-то не очень-то похожа она на царевну, — скептически оглядел Васятка Татьяну Дормидонтовну.— Ну, на тебя уж никак не угодишь, — засмеялась Надя. — Эта-то тебя чем не устраивает?— У нее такой боевой вид, будто она вела войска в наступление. А царевнино ли это дело?— Это наше общее дело! — патетически воскликнул боярин Андрей, оказавшийся в этот момент возле журналистки и пастушка. — Редко, но случаются такие годины, когда весь народ встает на защиту своего Отечества, без различия — кто царевна, а кто последний простолюдин.— Что это значит? — удивился Рыжий, услышавший слова боярина. — Где вы были?— Да чепуха, милый, — крепче прижалась царевна к своему возлюбленному. — Главное, что мы снова вместе!— Вы тут, я вижу, устали, продрогли, — встрял Серапионыч. — Давайте я и вас чайком попотчую!— О, боярин Владлен, и вы здесь! — обрадовалась Танюшка и от избытка чувств даже расцеловала доктора.— Серапионыч! — Боярин Андрей следом за царевной заключил доктора в могучие объятия. — Это просто здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Ну, наливай чаю, будем веселиться…— Ради такого случая можно бы и чего покрепче, — намекнул майор. Такого рода намеки он называл «подсвечником по голове».— Тут в подвале должно быть, — заметила Танюшка. — Тятенькины запасы.Пока Серапионыч наливал чаю новопришедшим царевне и боярину, Рыжий подошел к Дубову:— Василий Николаич, в наших с вами профессиях есть нечто общее — и политик, и детектив должны, подобно шахматному гроссмейстеру, просчитывать ситуацию на много ходов вперед.— Да, вне всякого сомнения, — кивнул Дубов, пытаясь сообразить, к чему на сей раз клонит Рыжий. А тот продолжал:— Ну хорошо, допустим, нам с вами удастся избавить мир и народ Белой Пущи от князя Григория. Встает вопрос — что делать дальше?— В каком смысле?— Ну, как наладить жизнь в Белой Пуще? И прежде всего — нужно некое легитимное лицо, которое могло бы встать во главе государства. Хотя бы на первых порах.— Да, разумеется, — ответил Василий, еще не совсем понимая, о чем идет речь.— На данный момент наиболее легитимной фигурой, как это ни парадоксально, является князь Григорий. После Ивана Шушка княжеский престол перешел к его дочке Ольге, а после нее — к ее супругу Григорию.— Но ведь Григорий убил князя и заколдовал Ольгу! — возмутился детектив. — И вы еще называете его этим, как его, легитимным!— Полностью с вами согласен, — вздохнул Рыжий, — но нам надо считаться с реальностью.— Самым легитимным руководителем будет тот, кого изберет народ, -заявила Чаликова, которая внимательно прислушивалась к беседе Рыжего с Василием.— Вы, Надя, мыслите категориями той эпохи и того мира, в котором живете, — возразил Рыжий. — Но нам это, увы, пока что не подходит. Удастся ли Чумичке расколдовать княжну Ольгу — это еще вопрос…— Так давайте спросим у нее, не осталось ли еще кого-то из рода Шушков, — предложил Дубов.— Да, не мешало бы, — согласился Рыжий.— Ну так идемте же, — и с этими словами Надя повела Рыжего и Дубова к Змею Горынычу.Змей мирно полулежал под березками, опершись средней головой о хвост. Правая голова щипала травку на лужайке, а левая задумчиво почесывала шею о березу.— Ваша Светлость Ольга Ивановна, — вежливо обратилась Чаликова к средней голове, — мои друзья хотели бы поговорить с вами.Рыжий и Дубов почтительно поклонились, а средняя голова гордо приосанилась:— Слушаю вас. — И тяжко вздохнула. — Да только уж какая я теперь светлость…— Мне хотелось бы узнать, — начал Рыжий, — какова была участь князей Шушков после того, как власть в Белой Пуще узурпировал князь Григорий.Средняя голова вздохнула еще грустнее:— Судьба самая печальная. Пес Григорий всех извел, под корень. Сначала моего батюшку, уж не знаю, то ли отравным зельем, то ли еще как, а потом меня колдовством к себе приворожил и заставил замуж выйти… — Средняя голова горестно замолкла.— Да, но ведь кроме вас с батюшкой, еще и другие Шушки были, -напомнил Дубов. — Или я ошибаюсь?— Были, да Григорий всех сгубил, — вступила в разговор правая голова. Она перестала щипать травку, приподнялась и оказалась как раз на уровне Рыжего, обдав его вчерашним перегаром. — Кого зарезал, кого опоил, а кого и задушил.— Погодите! — воскликнула левая голова. — А как же княжна Марфа?— Что за княжна Марфа? — переспросила Чаликова.— А, ну это дочка князя Ярослава, двоюродного брата твоего батюшки, -уточнила левая голова, обращаясь к средней. — Али забыла?— Да нет, помню, конечно, — пропищала средняя голова. — Погоди, Перемет, а разве Марфа уцелела? Знаю, что она пыталась сбежать, но ее поймали и убили. Разве не так?— Не совсем, — ответила левая голова. — Марфа действительно убежала, но ее нагнали на Мухоморских болотах, и тот колдун заморский, что нас потом в Змея превратил, Марфу обернул лягушкой…— Мерзавец! — густым басом проревела правая голова. — Да я этого колдуна сегодня в замке у Григория видел. Надо было его хорошенько тряхнуть…— Тряхнем, — пообещал Дубов. — Так что же с Марфой?— Ну вот, он наложил на Марфу заклятие, — продолжала левая голова, -что пребывать ей в шкуре лягушачьей, покуда не явится добрый молодец и не поцелует ее.— Ну, это уже похоже на сказки, — разочарованно махнул рукой Рыжий.— Какие там сказки! — возмутилась левая голова. — Про это многие в Мухоморье наслышаны, и до сих пор еще такие чудики находятся, что по болотам ходят и всех подряд лягушек целуют!— Ну и дураки, — заключила правая голова.— Это было бы слишком просто, — раздался позади голос Чумички. Надя вздрогнула:— Ты всегда так неожиданно появляешься…— Так я не один, а с Васяткой, — усмехнулся Чумичка. Действительно, рядом с ним стоял Васятка и с живым интересом изучал малопонятные письмена в колдовской книге.— Ну и что же там слишком просто? — переспросил детектив.— Я говорю, слишком уж просто — пришел, поцеловал и получил княжну. Наверняка ведь тот заморский колдун какую-нибудь закавыку придумал. -Чумичка взял у Васятки книгу. — Здесь сказано, что для расколдования княжны надобно, чтоб ее поцеловал не просто кто попало, а Иван-царевич.— Ну, где ж мы вам Ивана-царевича возьмем? — безнадежно махнул рукой Рыжий.— Бедная сестра Марфа, — вздохнула средняя голова. — Мы с ней, как сейчас помню, не всегда ладили, а все жаль…— Себя бы лучше пожалела, — пробурчала правая голова.— Погляди, Чумичка, — Васятка потянул колдуна за рукав, — здесь еще стоит слово «корысть», и почему-то оно написано вверх ногами.— Ума не приложу, — развел руками Чумичка. — Да по-моему это слово не к Марфе вовсе относится…— А я так думаю, что к Марфе, — уверенно заявил пастушок.— Ну и что оно, по-твоему, означает? — спросил Дубов. — Говори, Васятка, не стесняйся!— Я так считаю, что все дело в нем и есть, — смущаясь, сказал Васятка. — Не то тут главное, чтобы княжну поцеловать, и даже, может быть, не то, чтобы это сделал Иван-царевич, а чтобы по чистой душе, безо всякой корысти.— Ну, ты уж скажешь! — хмыкнул Чумичка.— А по-моему, Васятка мыслит правильно, — задумчиво произнес Дубов. — Князь Григорий и тот чародей, что заколдовал и вас, и княжну Марфу, они ведь явно судили о людях по себе, в смысле что и представить не могли, чтобы кто-то стал ходить по болоту и целовать лягушек совершенно безо всякой корысти. Так что эти злодеи как бы могут спать спокойно.— Почему «как бы»? — не понял Рыжий.— Потому что они слишком плохо думают о людях, — ответил детектив, -и это их в конце концов погубит.— Что вы имеете в виду, Василий Николаич? — недоуменно спросил Рыжий.— Кажется, у меня имеется на примете человек, способный расколдовать Марфу.— В вашей реальности? — вскинул брови Рыжий. Дубов утвердительно кивнул.— Но откуда у вас возьмется Иван-царевич?— Не совсем царевич, конечно, — сказал Василий, — но если он возьмется за поиски княжны, то уж совершенно бескорыстно, уверяю вас!— Кажется, я догадываюсь, кого вы имеете в виду, — заметила Надя.
x x x
Глава сыскного приказа сидел за столом у себя в кабинете и, попивая чай с бубликами, внимательно изучал сводку событий за минувший день:«В столицу был доставлен помощник ново-мангазейского городского казначея Митька Загрязев, уличаемый в измене Царю и Отечеству, многих смертоубийствах и мздоимстве безо всякой меры. Из дознаний оного Митьки Загрязева видно становится, что заговор весьма широк был и что замешаны в нем многие Царь-Городские бояре. Принято решение послать в Новую Мангазею особую следственную дружину, а также взять под стражу бывшего столичного градоначальника князя Длиннорукого».— Ну и дела, — присвистнул Пал Палыч, — никогда я не доверял Длиннорукому, но чтобы он в заговоре состоял — это уж чересчур!..Пал Палыч продолжил чтение:«Во время народного гуляния по случаю победы нашей славной дружины беспорядков не имело места быть, но некие мелкие воры, воспользовавшись скоплением народа, произвели ряд покраж из карманов и сумок, и число их вдвое превосходит обычное».— Совсем охамели эти ворюги, — покачал головой глава приказа. — Даже в такой день…И Пал Палыч перешел к отчету о бытовых происшествиях — пьянках, мелких драках и обсчете покупателей на рынке. Жизнь Царь-Города постепенно входила в свое обычное русло.
x x x
Со стороны аллеи, ведущей к терему от большой дороги, донеслось приглушенное цоканье копыт.— Ну, кого там еще черти принесли? — покачал головой майор, первым услышавший эти звуки.На лужайку въехала серебряная карета, запряженная тройкой белых коней. Едва экипаж остановился, возница соскочил со своего места, распахнул дверь, и из кареты вышел собственной персоной царь Дормидонт. Все, кто находился на лужайке или на веранде, склонились в почтительном поклоне, если не считать Змея Горыныча, который мирно дремал под березками и был почти неразличим в сгустившихся сумерках.— О, да тут все, понимаешь, в сборе! — поприветствовал царь присутствующих. — И ты, боярин Владлен, здесь! А, Рыжий, и ты тут? Да ладно, не боись, я нынче в духе. — Царь двинулся к веранде. — Ага, да вы тут чаи гоняете. Налей-ка и мне, эскулап. Токмо без той гадости, что ты давеча подбавил Длиннорукому.— Да что вы, Государь! — дежурно запротестовал Серапионыч, наливая Дормидонту чашку, но тот махнул рукой:— Ничего, боярин Владлен, не отпирайся. Не виноват же ты, что от твоего снадобья из князя вся его суть истинная поперла. Оказалось-таки, что он в заговоре, понимаешь, состоит. Ну, ужо я ему покажу, башку отрублю, как пить дать! — Царь с удовольствием отхлебнул чаю. — Эх, чудная погодка. Было бы посветлее, так в лапту, понимаешь, сыграли бы…— Какими судьбами, батюшка? — осторожно спросила Танюшка, присаживаясь за стол.— Да в городе совсем заморочили, — вздохнул Дормидонт. — Едва только пришла весть о нашей победе, как наши бояре ко мне заявились — мол, поздравляем тебя, царь-батюшка, и все такое. А сами готовы были меня со всеми потрохами Григорию сдать. И так мне, понимаешь, противно стало, что решил я на все плюнуть да и отъехать в свой терем. — Дормидонт резко повернулся к дочке: — Ну, Танюшка, довольно я наслышан от воеводничьего гонца о твоих доблестях с покойным боярином Андреем…— Да что ты, батюшка, — смутилась царевна.— Мы выполняли свой долг, — скромно заметил «покойный боярин Андрей».— Ну ладно, дочка, я с тебя снимаю высылку из столицы, — продолжал царь. — Проси у меня все, чего хочешь!— Только в разумных финансовых пределах, — поспешно добавил Рыжий.— Тятенька, позволь мне выйти за Рыжего! — выпалила Танюшка.— Тьфу, заладила! — топнул ногой Дормидонт. И вдруг широко, по-доброму, улыбнулся: — Ну да ладно уж, ради такого случая — согласен!— Правда, батюшка?! — Не веря своему счастью, царевна бросилась на шею к Дормидонту.— Многая лета жениху и невесте!!! — громогласно заревел майор Селезень.— Черт, совсем оглушил, — проворчал Чумичка.— Только как же я вас, понимаешь, благословлю? — задался вопросом царь. — Я ж не знал, что такое дело будет, священника бы с собою прихватил, иконку чудотворную…— Священник у нас есть, — заметила Чаликова. — Государь, позвольте вам представить: отец Александр, майор, то есть настоятель Каменской церкви.— Ну, вы уж хватили, Надежда, — слегка опешил майор. — Пока что я еще никакой не священник…— Ну и что? — не растерялась Надя. — Тут ведь тоже пока что еще не свадьба. А только помолвка.— Постойте, я что-то не понял, — тряхнул головой Дормидонт. — Вы что, собираетесь стать священником?— Да, место приходского священника в Каменке оказалось вакан… то есть свободным, — выдал справку Рыжий, — и Александр Иваныч хотел бы его занять. И я прошу вас, Государь, способствовать этому назначению. Дело в том, что майор, находясь в Каменке, уничтожил обоз с тайным оружием князя Григория и теперь желает там поселиться, дабы, по его словам, крестом и мечом бороться с нечистой силой.— Недурственно, — Дормидонт с симпатией оглядел Селезня. — Хоть рукоположение священников — это не моя епархия, но, в конце-то концов, царь я али не царь? Отныне будешь священником.— Ну так приступим к благословению? — будто боясь, что отец передумает, напомнила Танюшка.— Погоди, а как же иконка? — нахмурился царь. — Тут, в тереме, и всякой еды, и особливо пития довольно, а благодати — никакой…— Государь, — выступил вперед боярин Андрей, — может быть, мой крест заменит икону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43