Что-то там лопнуло, и гной уже растекался.
- Хорошо, - говорят, - что операционная была не занята. Вовремя вы успели...
Вернулся домой, поспал немного, утром тапочки взял и поехал к ней в реанимацию. С медсестрами договорился, дал шоколадок, они показали, где вход. "Пять минут, - говорят, - не больше. И мы ничего не знаем, вы сами пришли". Вхожу - сумрачный свет из окон, капельницы блестят, лицо на койке бледнеет. Остановился у двери - одно ухо в палату, другое в коридор.
- Привет! - говорю. - Жива?
- Жива...
- Как себя чувствуешь?
- Ничего... - И что-то голос у нее изменился, не ее голос.
- Ольга, - говорю, - это ты?
- Нет, я не Ольга. Тут рядом еще одна комната есть...
- Извините. Поправляйтесь...
Нашел Ольгу, поговорили чуток. Лицо в капельках пота, но уже не бледное. Чмокнул. Ушел. Дождался лечащего врача. Поговорили...
Три недели жили вдвоем с Максимом. Ольга поправлялась плохо, доставали дефицитные лекарства, нервничали, приводили знакомых врачей из ВМА, подняли на ноги всех, кого могли, ежедневно ходили в больницу.
Вспоминать неохота - тяжело.
Максим вел себя образцово: помогал мне, рано ложился спать и рано вставал без капризов, в семь часов, т.к. меня послали на курсы по эксплуатации газобалонных автомобилей, и я десять дней ездил на Болотную улицу к 9 утра.
Вечерами, когда стало спокойней с Ольгой, срочно перепечатывал повесть для сборника - сокращал со 140 стр. до 90. Спал мало и отоспался лишь с окончанием курсов и возвращением жены. Слава Богу!
Морозно.
У меня обнаружили гастрит и колит. Глотал зонд с лампочкой на конце. Это было 10 февраля, когда Ольга еще лежала в больнице.
Сейчас Ольга дома, ходит еле-еле. Но уже лучше.
Много интересного в журналах "Новый мир" и "Нева".
16 апреля 1987г. Зеленогорск.
Вчера перебрался на дачу. Полдня устраивался: закупал продукты, наносил в баки воды, сменил постельное белье, прибрался в доме, затопил печку.
Потом обложил кирпичами буржуйку в теплице, сделал дополнительные стеллажи. Обледенелые кирпичи откапывал из-под снега - некоторые раскололись.
Вечером сажал рассаду: капусту, астру. Пытался топить буржуйку углем получается плохо. Много воды, хожу в сапогах.
"Шут" стоит на 125 стр.
"Вода такая чистая, что белье можно стирать", - сказала женщина, проходя мимо ручья с талой водой.
Дядя Вася (Василий Захарович Евстигнеев) рассказывал, как в 1939 году он опоздал на работу - фабрика "Красный партизан" на 6-й Красноармейской улице, там делали гармони и прочий музыкальный инструмент.
Законы были такие: 21 минута опоздания - 6 мес. тюрьмы; 3 раза по 5 минут - тюрьма; 15 минут - принудительные работы.
Вася пошел к знакомым ребятам на соседний участок - через улицу, и они привезли его на фабрику мимо вахтера в ящике для гармоней. Рост дяди Васи сейчас - 150 см. Тогда был еще меньше. Начальнику Вася сказал, что все утро сидел в туалете на горшке. У него был свой ключ от помещения, где он варил лак из спирта. Марку с доски он никогда не брал, потому что всегда приходил раньше и шел через ворота, а не мимо вахтера. Его вызвали на комиссию - был допрос, и он давал показания. Он учился в вечернем техникуме. Его ценили за трезвость - он восемь месяцев отработал на соблазнительной должности, где люди не держались и восьми дней.
Сегодня дядя Вася дежурит последний раз - его увольняют за пьянку в предыдущее дежурство.
17 апреля 1987г.
Полетели, поскакали денечки. Утро - вечер. Вечер - утро.
Сегодня привез за два раза рассаду с веранды Шуры В. из Лахты. Везли на старой "Волге" с оленем на капоте, сняв заднее сиденье. Примерно 40 помидорных ящиков.
Чтобы узнать человека, надо с ним поработать за деньги. А потом эти деньги поделить.
Шура, узнав зимой, что в прошлом году я занимался рассадой, и отдал солидные долги, загорелся идеей и предложил свою веранду на втором этаже для раннего засева рассады. Попросился в долю. Он живет в жактовском доме с женой и дочкой-подростком, площадь досталась ему от бабушки, сам он закончил институт физкультуры. Пишет неплохие рассказы. В мастерской прозы его ругали - я хвалил. Подружились.
И вот Шура стал моим компаньоном. Я привез пленку, и мы натянули ее для утепления поверх рам на веранде. Шура принес бруски из сарая - сколотили стеллажи. Я отнес коробку конфет девчонкам в оранжерею, что на окраине поселка, и привез на санках пустые ящики и два мешка с торфяной смесью. Девчонкам я сказал, что будем выращивать цветочную рассаду для школы. Шура, узнав об этом, схватился за голову: "Кто тебя просил так говорить! У меня жена работает в школе! Мы пропали! Они могли видеть, в какой дом ты повез санки, нас все знают... Это же нетрудовые доходы!"
Я огорчился своей случайной оплошностью и попытался его подбодрить. Не вышло - Шура убивался целый день, пока мы перекладывали землю в ящики, и даже обронил фразу: "Да, зря я в это ввязался..." Нехороший такой сигнал, который я расценил как случайный. Но нет. Скоро сигналы посыпались, как из телетайпа.
- Послушай, старик, мне хотелось бы твердо знать, сколько я получу за все свои неудобства.
- Не знаю, - честно отвечал я. - Не будем делить шкуру неубитого медведя. Рассаду надо вырастить, а потом продать.
- Не, ну хотя бы примерно... Тысчонка-то выйдет? Чтоб мне как раз долги отдать.
Я призадумался.
- Ты посмотри... - Шура стал перечислять свои расходы и неудобства.
Повышенный расход угля в котле, потому что открыта дверь из комнаты на веранду. Бруски, которые он дал для стеллажей, гвозди. "А они денег стоят!.." Два раза в день надо греть воду для поливки рассады - он мешает жене на кухне, расходует газ. Надо поливать - это каждый день по часу, он не может никуда уйти вечером. Дочку пришлось перевести в комнату жены... А это мешает личной жизни супругов...
- Сколько стоит уголь? - Я хотел взять эти расходы на себя.
- Стоит он не много, шестнадцать рублей тонна, но надо привезти, разгрузить, перебрать, просеять... Это все труд. Машину надо оплатить - как минимум тридцатка...
Я понял, что Шура зануда, но обратного пути не было - рассада уже подрастала, и деть мне ее было некуда. На даче не разместить. Темно на даче - нет солнечной веранды. Если только в ударном темпе теплицу выстроить...
- А сколько ты считаешь, уйдет дополнительно угля на рассаду? - До чего мне не хотелось лезть в эти разговоры, но пришлось.
- Ну, старик, я не знаю... Тут надо смотреть все в комплексе. Такая веранда, если ее сдавать вместе с комнатой, потому что они смежные, как минимум пятьсот за лето. У меня же телефон, водопровод... И место классное залив недалеко.
- Шура, прикинь, пожалуйста, свои прямые расходы на бумажке, и мы поговорим. Аренда помещения на месяц, расход газа, угля, электричества, свои труды...
- Не, ну так ты чего, хочешь меня краем обнести? - заныл Шура. - Я же не просто тебе сдаю, я в процессе участвую... Тут же надо и прибыль учитывать...
- Нет еще прибыли! Что о ней говорить!
- Не, ну ты не горячись, я же понимаю... Я человек житейский. Но ты мне приблизительно скажи, за что я горбачусь - тысчонка-то будет? Мне же долги отдавать надо. Жена уже запилила...
Достал он меня с этой тысчонкой! Никак, по моим понятиям, тысчонка ему не светила. Ну никак. От силы - рублей триста, за тот месяц, что я планировал держать у него рассаду.
Шура звонил мне пять раз на дню и рассказывал, как ведет себя рассада. Три раза в неделю я приезжал один или с Ольгой подкармливать растения селитрой, фосфатами и калием. Щура ходил рядом и бубнил в свою пользу: "Только я вчера собрался сходить в теннис поиграть, как вспомнил, что поливать надо. А партнер такой интересный намечался... Сорвалось". Даже дочка стала хуже учиться из-за рассады. И пианино, от раскрытой на веранду двери стало фальшивить - придется настройщика вызывать. А это деньги...
И вот я с Иваном в темпе выстроил вторую теплицу и увез рассаду. Можно было бы и перетерпеть скулеж, но Шура сказал, что соседи на него уже косятся, могут настучать участковому... А с ним надо разбираться... Счет мне Шура так и не выставил. Наверное, соображал - что еще кроме пианино, взятки участковому и разлада в семейной жизни следует туда включить.
Шура выпросил у меня сто рублей авансом.
В конце марта начали совместное дело - в середине апреля закончили.
Пленку я оставил ему для парников - если соберется сделать.
Лично мне это сотрудничество - если считать по методу Шуры - принесло убытки: строительство теплицы, буржуйка, перевозка рассады (пришлось нанимать легковушку, чтобы не заморозить растения) плюс разъединение с семьей. Может, у меня теперь тоже начнется разлад в личной жизни? А Максим станет плохо вести себя в садике, потому что папа свинтил на дачу? В случае чего - выставлю Шуре встречный счет.
Сейчас 23-40. Помидорную рассаду я занес на ночь в дом, остальную оставил в теплице, которую топлю углем. На всякий случай поместил туда трамвайную печку - резервное тепло. Ночью надо встать, подкинуть уголька. Четыре ведра угля я принес от железной дороги - собирал между шпал.
По телевизору - концерт для делегатов комсомольского съезда. Поет Леонтьев, остро шутят "КВН-щики", но их шутки воспринимаются как должное.
Подкормил помидорную рассаду селитрой, вид у нее дохловатый.
Пью боржоми, ем яблоки, мясо, которое привезла мне Ольга, и кофе пью, и чай. Писать некогда при такой жизни. "Шут" лежит, машинку не распаковывал.
Вчера лег спать в 1-30. Сегодня даже не побрился, чего давно уже не случалось.
Завтра на работу в гараж.
Пожалуй, побреюсь сейчас - потрогал щетину, и стало противно.
Побрился. Снял, наконец-то, сапоги, приладил сушиться на колья у печки, голенищами вниз.
Скоро вновь пришлось надевать. Они были теплые.
Вышел на крыльцо, смотрел на низкие звезды и увидел движущуюся с Юга на Север светящуюся точку. Постоял, не отрывая взгляда от звезд, и увидел еще одну: она двигалась с Севера на Юго-Восток. Может, спутники, освещенные солнцем, может, высоко летящие патрульные самолеты - кто их знает. Но падающей звезды не дождался.
Вставать завтра рано. И ночью вставать. Учусь топить печку углем. Сложное дело, если нет учителя.
21 апреля 1987г. Зел-к.
Нет времени. Ужинаю и пишу: одной рукой держу ложку, другой авторучку.
Приходил телемастер, приятель Ивана. Работал 6 часов и рассказывал, как работают и живут в Финляндии, в кот. он побывал в 1980г. Других разговоров он почти не вел, все сворачивал к Финляндии. За 6 часов он успел мне надоесть. Сделал ТВ еще хуже - полоса экрана превратилась в щелочку: виден только живот человека, головы и ног нет. Говорил, что двоюродный брат приглашал его остаться в Финляндии телемастером или радиомехаником - "Деньги бешеные!"
Ушел, взяв 5 руб. на покупку какой-то детали.
Весь день болела голова - от дыма, наверное. Спал ночью 3 часа. Днем, после ухода ТВ-мастера - лег подремать. Пришел пьяненький Ваня со своей женой Тамарой, которой сегодня 40 лет, и стал объяснять, что ее надо обязательно поздравить - у нее день рождения. С ним была Чернышка на поводке.
- С Чернышкой-то поздоровайся!
- Привет, Чернышка, - сказал я, держась за больную голову. В ней что-то пульсировало. - Извини, Ваня - я нездоров. - И пошел в кровать.
Ваня попросил "какой-нибудь бокальчик", намереваясь выпить за столом на улице.
- Да и ты давай, брось придуривать. Сухого надо выпить.
Я знал, что после выпивки начнутся бесконечные разговоры и мне от них будет не избавиться.
- Ваня, ты что, ко мне за стаканом пришел? У меня разве распивочная?
Пришла Тамара из туалета и защебетала - ой, какой потолок интересный, его надо покрыть лаком, почему вы не покрываете лаком? Я лежал под одеялом больно было открыть глаза.
- Пойдем, пойдем, нас не принимают, - обиделся Ваня. - Чернышка, пошли.
Заснуть уже не удалось. К вечеру голове стало полегче.
23 апреля 1987. Зеленогорск.
Вдоль забора ползает и шуршит сухими листьями давнишний знакомый - еж. Папа-еж, должно быть.
9 мая 1987г. Зеленогорск. Стоят необычные холода. Хмарь, северный ветер, +4.
Прошел пленум Союза писателей. "Литературка" печатает речи выступавших.
Писатели ругаются и грызутся по всем вопросам, кроме литературных: национальные распри, упреки, обиды, колкости. Читать противно. Как дерьма наелся. Но узнаешь много скандально-нового про писателей.
Звонил в Москву, редактор сказала, что книгу мы должны сдать в производство 30 мая.
Рассада растет плохо - нет тепла и солнца.
Приезжал Мих - отвозил на своем "москвиче-комби" рассаду на Некрасовский рынок. Как всегда опоздал - болезнь у него такая, со школьных лет, но мне никак не привыкнуть.
- Чего поздно, Мих? Договаривались в девять.
- А сейчас сколько? Подумаешь, десять. Там что, горит?
- Не горит, но я Ольгу настроил, что ты в половину одиннадцатого будешь...
- Ну что ж, - сделал независимое лицо. - Пока встал, побрился, позавтракал, то, се. И вообще, сегодня выходной... Подождет Ольга, ничего не случится.
Погрузили рассаду, дал денег. Уехал.
Не одобряет он мои коммерческие дела, по всему видно. Учится сейчас в институте марксизма-ленинизма.
28 мая 1987г. Зеленогорск.
Отвратительный стоит май: северный ветер, холодно, пасмурно. Сегодня шел мелкий, как соль, град. Электрическая печка в теплице включена круглосуточно. Астра, которую мы высадили в открытый грунт, пожелтела, даже покраснела и расти не хочет. Зелень деревьев - бледно-желтая, горчичная; листочки березы едва начали раскрываться.
Настроение - под стать погоде. С 12 мая в отпуске и целыми днями вожусь на огороде. Пару дней назад закончил все грядки, но остается около 40 ящиков распикированной рассады, и с ними - заботы.
Мою редакторшу в Ленинград не отпустили, и сдача книги откладывается на неопределенный срок. В "Авроре" вышло интервью с Б. Стругацким и членами семинара. Журнал еще не видел, и гонорар не получал.
По случаю холодов купил сегодня ватное одеяло. И пластинку Бориса Гребенщикова - "Аквариум". Пластинка первая, дай им, Бог, удачи.
12 июня 1987г.
Живем в Зеленогорске: я, Ольга, Максим и тетя Ната.
В начале июня был в Москве, в "Молодой гвардии". Редактировали рукопись.
Жуть!
Такого уровня понимания жизни и литературы я еще не встречал. Нечесаная тетка неопределенного возраста пыталась привести мою повесть к своему куриному мировоззрению. Перечитать повесть к моему приезду она не успела (говорит, читала в январе, в чем я сомневаюсь), но тут же взяла карандаш и стала подчеркивать все подряд.
Когда мы дошли за час до 5-й страницы, я учтиво заметил, что так работать не смогу, и - мое на то право - попросить другого редактора или забрать рукопись. Она немного опешила. До этого бойко приводила мне примеры Тургенева, Горького и Шолохова.
Я предложил ей читать повесть до конца, а завтра встретиться и работать. Я слышал, как она говорила главному редактору: "Рукопись очень тяжелая, и зря Кирюшин не отпустил меня в Ленинград".
К концу первого дня совместной работы она сказала, что ее уже трясет. Еще сказала, что с нами, ленинградцами, всегда много хлопот.
У меня к вечеру тоже разболелась голова, которую я лечил крепким индийским чаем в отдельном номере гостиницы "Орленок", напротив дома, где живет Горбачев - на пр. Косыгина. Про Горбачева мне сказал Коля Александров, которому я звонил. Коля - старый мент - выспросил меня, куда смотрят мои окна, и удовлетворенно заметил: "Все правильно. Кто же тебя поселит с видом на его резиденцию".
Редакторша пыталась склеивать абзацы, обещая: "Потом я их как-нибудь соединю".
Она путает нашествие кайзеровских войск на Петроград в 1918 году с Кронштадским мятежом 1923 года.
Кончилось тем, что рукопись мы вчерне подготовили (я пошел на некоторые компромиссы - убрал пиво, спирт и т. п.), но по трем пунктам не сошлись. Вечером я написал письмо гл. редактору, где указал разногласия, ошибочность толкования редактором этих мест, и добавил, что если моя редакция будет изменена, то я заберу рукопись книги. И уехал из Москвы, побродив по улице Горького, Красной площади и Александровскому садику, где в туалете меня отматерила уборщица - ей не понравилось, что я пришел в намытый туалет "ср...".
Сегодня Ольга продает остатки рассады.
Завтра мне на работу - отпуск "тю-тю".
Солнце, сухой восточный ветер, тепло.
Чистыми деньгами у нас на сегодня 1200 руб. Но еще масса обязательных расходов и 680 руб. долга. Только-только заткнуть дыры.
Сегодня Максим сам ходил в магазин и покупал булку и хлеб. Я шел сзади и приглядывал за ним. Все сделал верно.
14 июня 1987г. Зеленогорск.
Вчера ловили с Максимом форель в нашем ручье Тервайоки (название я вычитал в книге про Зеленогорск). Поймали пять форелей, маленьких, чуть больше кильки. Тетя Ната сварила нам уху. Ели.
Когда я в рыбацком азарте попросил Макса дать мне нового червяка, он высыпал их из банки на землю и взял одного.
- Давай быстрей, - поторопил я.
- Хороший червячок, - жалобно сказал Максимка, - скромненький такой. Даже жалко.
Закончили рассаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
- Хорошо, - говорят, - что операционная была не занята. Вовремя вы успели...
Вернулся домой, поспал немного, утром тапочки взял и поехал к ней в реанимацию. С медсестрами договорился, дал шоколадок, они показали, где вход. "Пять минут, - говорят, - не больше. И мы ничего не знаем, вы сами пришли". Вхожу - сумрачный свет из окон, капельницы блестят, лицо на койке бледнеет. Остановился у двери - одно ухо в палату, другое в коридор.
- Привет! - говорю. - Жива?
- Жива...
- Как себя чувствуешь?
- Ничего... - И что-то голос у нее изменился, не ее голос.
- Ольга, - говорю, - это ты?
- Нет, я не Ольга. Тут рядом еще одна комната есть...
- Извините. Поправляйтесь...
Нашел Ольгу, поговорили чуток. Лицо в капельках пота, но уже не бледное. Чмокнул. Ушел. Дождался лечащего врача. Поговорили...
Три недели жили вдвоем с Максимом. Ольга поправлялась плохо, доставали дефицитные лекарства, нервничали, приводили знакомых врачей из ВМА, подняли на ноги всех, кого могли, ежедневно ходили в больницу.
Вспоминать неохота - тяжело.
Максим вел себя образцово: помогал мне, рано ложился спать и рано вставал без капризов, в семь часов, т.к. меня послали на курсы по эксплуатации газобалонных автомобилей, и я десять дней ездил на Болотную улицу к 9 утра.
Вечерами, когда стало спокойней с Ольгой, срочно перепечатывал повесть для сборника - сокращал со 140 стр. до 90. Спал мало и отоспался лишь с окончанием курсов и возвращением жены. Слава Богу!
Морозно.
У меня обнаружили гастрит и колит. Глотал зонд с лампочкой на конце. Это было 10 февраля, когда Ольга еще лежала в больнице.
Сейчас Ольга дома, ходит еле-еле. Но уже лучше.
Много интересного в журналах "Новый мир" и "Нева".
16 апреля 1987г. Зеленогорск.
Вчера перебрался на дачу. Полдня устраивался: закупал продукты, наносил в баки воды, сменил постельное белье, прибрался в доме, затопил печку.
Потом обложил кирпичами буржуйку в теплице, сделал дополнительные стеллажи. Обледенелые кирпичи откапывал из-под снега - некоторые раскололись.
Вечером сажал рассаду: капусту, астру. Пытался топить буржуйку углем получается плохо. Много воды, хожу в сапогах.
"Шут" стоит на 125 стр.
"Вода такая чистая, что белье можно стирать", - сказала женщина, проходя мимо ручья с талой водой.
Дядя Вася (Василий Захарович Евстигнеев) рассказывал, как в 1939 году он опоздал на работу - фабрика "Красный партизан" на 6-й Красноармейской улице, там делали гармони и прочий музыкальный инструмент.
Законы были такие: 21 минута опоздания - 6 мес. тюрьмы; 3 раза по 5 минут - тюрьма; 15 минут - принудительные работы.
Вася пошел к знакомым ребятам на соседний участок - через улицу, и они привезли его на фабрику мимо вахтера в ящике для гармоней. Рост дяди Васи сейчас - 150 см. Тогда был еще меньше. Начальнику Вася сказал, что все утро сидел в туалете на горшке. У него был свой ключ от помещения, где он варил лак из спирта. Марку с доски он никогда не брал, потому что всегда приходил раньше и шел через ворота, а не мимо вахтера. Его вызвали на комиссию - был допрос, и он давал показания. Он учился в вечернем техникуме. Его ценили за трезвость - он восемь месяцев отработал на соблазнительной должности, где люди не держались и восьми дней.
Сегодня дядя Вася дежурит последний раз - его увольняют за пьянку в предыдущее дежурство.
17 апреля 1987г.
Полетели, поскакали денечки. Утро - вечер. Вечер - утро.
Сегодня привез за два раза рассаду с веранды Шуры В. из Лахты. Везли на старой "Волге" с оленем на капоте, сняв заднее сиденье. Примерно 40 помидорных ящиков.
Чтобы узнать человека, надо с ним поработать за деньги. А потом эти деньги поделить.
Шура, узнав зимой, что в прошлом году я занимался рассадой, и отдал солидные долги, загорелся идеей и предложил свою веранду на втором этаже для раннего засева рассады. Попросился в долю. Он живет в жактовском доме с женой и дочкой-подростком, площадь досталась ему от бабушки, сам он закончил институт физкультуры. Пишет неплохие рассказы. В мастерской прозы его ругали - я хвалил. Подружились.
И вот Шура стал моим компаньоном. Я привез пленку, и мы натянули ее для утепления поверх рам на веранде. Шура принес бруски из сарая - сколотили стеллажи. Я отнес коробку конфет девчонкам в оранжерею, что на окраине поселка, и привез на санках пустые ящики и два мешка с торфяной смесью. Девчонкам я сказал, что будем выращивать цветочную рассаду для школы. Шура, узнав об этом, схватился за голову: "Кто тебя просил так говорить! У меня жена работает в школе! Мы пропали! Они могли видеть, в какой дом ты повез санки, нас все знают... Это же нетрудовые доходы!"
Я огорчился своей случайной оплошностью и попытался его подбодрить. Не вышло - Шура убивался целый день, пока мы перекладывали землю в ящики, и даже обронил фразу: "Да, зря я в это ввязался..." Нехороший такой сигнал, который я расценил как случайный. Но нет. Скоро сигналы посыпались, как из телетайпа.
- Послушай, старик, мне хотелось бы твердо знать, сколько я получу за все свои неудобства.
- Не знаю, - честно отвечал я. - Не будем делить шкуру неубитого медведя. Рассаду надо вырастить, а потом продать.
- Не, ну хотя бы примерно... Тысчонка-то выйдет? Чтоб мне как раз долги отдать.
Я призадумался.
- Ты посмотри... - Шура стал перечислять свои расходы и неудобства.
Повышенный расход угля в котле, потому что открыта дверь из комнаты на веранду. Бруски, которые он дал для стеллажей, гвозди. "А они денег стоят!.." Два раза в день надо греть воду для поливки рассады - он мешает жене на кухне, расходует газ. Надо поливать - это каждый день по часу, он не может никуда уйти вечером. Дочку пришлось перевести в комнату жены... А это мешает личной жизни супругов...
- Сколько стоит уголь? - Я хотел взять эти расходы на себя.
- Стоит он не много, шестнадцать рублей тонна, но надо привезти, разгрузить, перебрать, просеять... Это все труд. Машину надо оплатить - как минимум тридцатка...
Я понял, что Шура зануда, но обратного пути не было - рассада уже подрастала, и деть мне ее было некуда. На даче не разместить. Темно на даче - нет солнечной веранды. Если только в ударном темпе теплицу выстроить...
- А сколько ты считаешь, уйдет дополнительно угля на рассаду? - До чего мне не хотелось лезть в эти разговоры, но пришлось.
- Ну, старик, я не знаю... Тут надо смотреть все в комплексе. Такая веранда, если ее сдавать вместе с комнатой, потому что они смежные, как минимум пятьсот за лето. У меня же телефон, водопровод... И место классное залив недалеко.
- Шура, прикинь, пожалуйста, свои прямые расходы на бумажке, и мы поговорим. Аренда помещения на месяц, расход газа, угля, электричества, свои труды...
- Не, ну так ты чего, хочешь меня краем обнести? - заныл Шура. - Я же не просто тебе сдаю, я в процессе участвую... Тут же надо и прибыль учитывать...
- Нет еще прибыли! Что о ней говорить!
- Не, ну ты не горячись, я же понимаю... Я человек житейский. Но ты мне приблизительно скажи, за что я горбачусь - тысчонка-то будет? Мне же долги отдавать надо. Жена уже запилила...
Достал он меня с этой тысчонкой! Никак, по моим понятиям, тысчонка ему не светила. Ну никак. От силы - рублей триста, за тот месяц, что я планировал держать у него рассаду.
Шура звонил мне пять раз на дню и рассказывал, как ведет себя рассада. Три раза в неделю я приезжал один или с Ольгой подкармливать растения селитрой, фосфатами и калием. Щура ходил рядом и бубнил в свою пользу: "Только я вчера собрался сходить в теннис поиграть, как вспомнил, что поливать надо. А партнер такой интересный намечался... Сорвалось". Даже дочка стала хуже учиться из-за рассады. И пианино, от раскрытой на веранду двери стало фальшивить - придется настройщика вызывать. А это деньги...
И вот я с Иваном в темпе выстроил вторую теплицу и увез рассаду. Можно было бы и перетерпеть скулеж, но Шура сказал, что соседи на него уже косятся, могут настучать участковому... А с ним надо разбираться... Счет мне Шура так и не выставил. Наверное, соображал - что еще кроме пианино, взятки участковому и разлада в семейной жизни следует туда включить.
Шура выпросил у меня сто рублей авансом.
В конце марта начали совместное дело - в середине апреля закончили.
Пленку я оставил ему для парников - если соберется сделать.
Лично мне это сотрудничество - если считать по методу Шуры - принесло убытки: строительство теплицы, буржуйка, перевозка рассады (пришлось нанимать легковушку, чтобы не заморозить растения) плюс разъединение с семьей. Может, у меня теперь тоже начнется разлад в личной жизни? А Максим станет плохо вести себя в садике, потому что папа свинтил на дачу? В случае чего - выставлю Шуре встречный счет.
Сейчас 23-40. Помидорную рассаду я занес на ночь в дом, остальную оставил в теплице, которую топлю углем. На всякий случай поместил туда трамвайную печку - резервное тепло. Ночью надо встать, подкинуть уголька. Четыре ведра угля я принес от железной дороги - собирал между шпал.
По телевизору - концерт для делегатов комсомольского съезда. Поет Леонтьев, остро шутят "КВН-щики", но их шутки воспринимаются как должное.
Подкормил помидорную рассаду селитрой, вид у нее дохловатый.
Пью боржоми, ем яблоки, мясо, которое привезла мне Ольга, и кофе пью, и чай. Писать некогда при такой жизни. "Шут" лежит, машинку не распаковывал.
Вчера лег спать в 1-30. Сегодня даже не побрился, чего давно уже не случалось.
Завтра на работу в гараж.
Пожалуй, побреюсь сейчас - потрогал щетину, и стало противно.
Побрился. Снял, наконец-то, сапоги, приладил сушиться на колья у печки, голенищами вниз.
Скоро вновь пришлось надевать. Они были теплые.
Вышел на крыльцо, смотрел на низкие звезды и увидел движущуюся с Юга на Север светящуюся точку. Постоял, не отрывая взгляда от звезд, и увидел еще одну: она двигалась с Севера на Юго-Восток. Может, спутники, освещенные солнцем, может, высоко летящие патрульные самолеты - кто их знает. Но падающей звезды не дождался.
Вставать завтра рано. И ночью вставать. Учусь топить печку углем. Сложное дело, если нет учителя.
21 апреля 1987г. Зел-к.
Нет времени. Ужинаю и пишу: одной рукой держу ложку, другой авторучку.
Приходил телемастер, приятель Ивана. Работал 6 часов и рассказывал, как работают и живут в Финляндии, в кот. он побывал в 1980г. Других разговоров он почти не вел, все сворачивал к Финляндии. За 6 часов он успел мне надоесть. Сделал ТВ еще хуже - полоса экрана превратилась в щелочку: виден только живот человека, головы и ног нет. Говорил, что двоюродный брат приглашал его остаться в Финляндии телемастером или радиомехаником - "Деньги бешеные!"
Ушел, взяв 5 руб. на покупку какой-то детали.
Весь день болела голова - от дыма, наверное. Спал ночью 3 часа. Днем, после ухода ТВ-мастера - лег подремать. Пришел пьяненький Ваня со своей женой Тамарой, которой сегодня 40 лет, и стал объяснять, что ее надо обязательно поздравить - у нее день рождения. С ним была Чернышка на поводке.
- С Чернышкой-то поздоровайся!
- Привет, Чернышка, - сказал я, держась за больную голову. В ней что-то пульсировало. - Извини, Ваня - я нездоров. - И пошел в кровать.
Ваня попросил "какой-нибудь бокальчик", намереваясь выпить за столом на улице.
- Да и ты давай, брось придуривать. Сухого надо выпить.
Я знал, что после выпивки начнутся бесконечные разговоры и мне от них будет не избавиться.
- Ваня, ты что, ко мне за стаканом пришел? У меня разве распивочная?
Пришла Тамара из туалета и защебетала - ой, какой потолок интересный, его надо покрыть лаком, почему вы не покрываете лаком? Я лежал под одеялом больно было открыть глаза.
- Пойдем, пойдем, нас не принимают, - обиделся Ваня. - Чернышка, пошли.
Заснуть уже не удалось. К вечеру голове стало полегче.
23 апреля 1987. Зеленогорск.
Вдоль забора ползает и шуршит сухими листьями давнишний знакомый - еж. Папа-еж, должно быть.
9 мая 1987г. Зеленогорск. Стоят необычные холода. Хмарь, северный ветер, +4.
Прошел пленум Союза писателей. "Литературка" печатает речи выступавших.
Писатели ругаются и грызутся по всем вопросам, кроме литературных: национальные распри, упреки, обиды, колкости. Читать противно. Как дерьма наелся. Но узнаешь много скандально-нового про писателей.
Звонил в Москву, редактор сказала, что книгу мы должны сдать в производство 30 мая.
Рассада растет плохо - нет тепла и солнца.
Приезжал Мих - отвозил на своем "москвиче-комби" рассаду на Некрасовский рынок. Как всегда опоздал - болезнь у него такая, со школьных лет, но мне никак не привыкнуть.
- Чего поздно, Мих? Договаривались в девять.
- А сейчас сколько? Подумаешь, десять. Там что, горит?
- Не горит, но я Ольгу настроил, что ты в половину одиннадцатого будешь...
- Ну что ж, - сделал независимое лицо. - Пока встал, побрился, позавтракал, то, се. И вообще, сегодня выходной... Подождет Ольга, ничего не случится.
Погрузили рассаду, дал денег. Уехал.
Не одобряет он мои коммерческие дела, по всему видно. Учится сейчас в институте марксизма-ленинизма.
28 мая 1987г. Зеленогорск.
Отвратительный стоит май: северный ветер, холодно, пасмурно. Сегодня шел мелкий, как соль, град. Электрическая печка в теплице включена круглосуточно. Астра, которую мы высадили в открытый грунт, пожелтела, даже покраснела и расти не хочет. Зелень деревьев - бледно-желтая, горчичная; листочки березы едва начали раскрываться.
Настроение - под стать погоде. С 12 мая в отпуске и целыми днями вожусь на огороде. Пару дней назад закончил все грядки, но остается около 40 ящиков распикированной рассады, и с ними - заботы.
Мою редакторшу в Ленинград не отпустили, и сдача книги откладывается на неопределенный срок. В "Авроре" вышло интервью с Б. Стругацким и членами семинара. Журнал еще не видел, и гонорар не получал.
По случаю холодов купил сегодня ватное одеяло. И пластинку Бориса Гребенщикова - "Аквариум". Пластинка первая, дай им, Бог, удачи.
12 июня 1987г.
Живем в Зеленогорске: я, Ольга, Максим и тетя Ната.
В начале июня был в Москве, в "Молодой гвардии". Редактировали рукопись.
Жуть!
Такого уровня понимания жизни и литературы я еще не встречал. Нечесаная тетка неопределенного возраста пыталась привести мою повесть к своему куриному мировоззрению. Перечитать повесть к моему приезду она не успела (говорит, читала в январе, в чем я сомневаюсь), но тут же взяла карандаш и стала подчеркивать все подряд.
Когда мы дошли за час до 5-й страницы, я учтиво заметил, что так работать не смогу, и - мое на то право - попросить другого редактора или забрать рукопись. Она немного опешила. До этого бойко приводила мне примеры Тургенева, Горького и Шолохова.
Я предложил ей читать повесть до конца, а завтра встретиться и работать. Я слышал, как она говорила главному редактору: "Рукопись очень тяжелая, и зря Кирюшин не отпустил меня в Ленинград".
К концу первого дня совместной работы она сказала, что ее уже трясет. Еще сказала, что с нами, ленинградцами, всегда много хлопот.
У меня к вечеру тоже разболелась голова, которую я лечил крепким индийским чаем в отдельном номере гостиницы "Орленок", напротив дома, где живет Горбачев - на пр. Косыгина. Про Горбачева мне сказал Коля Александров, которому я звонил. Коля - старый мент - выспросил меня, куда смотрят мои окна, и удовлетворенно заметил: "Все правильно. Кто же тебя поселит с видом на его резиденцию".
Редакторша пыталась склеивать абзацы, обещая: "Потом я их как-нибудь соединю".
Она путает нашествие кайзеровских войск на Петроград в 1918 году с Кронштадским мятежом 1923 года.
Кончилось тем, что рукопись мы вчерне подготовили (я пошел на некоторые компромиссы - убрал пиво, спирт и т. п.), но по трем пунктам не сошлись. Вечером я написал письмо гл. редактору, где указал разногласия, ошибочность толкования редактором этих мест, и добавил, что если моя редакция будет изменена, то я заберу рукопись книги. И уехал из Москвы, побродив по улице Горького, Красной площади и Александровскому садику, где в туалете меня отматерила уборщица - ей не понравилось, что я пришел в намытый туалет "ср...".
Сегодня Ольга продает остатки рассады.
Завтра мне на работу - отпуск "тю-тю".
Солнце, сухой восточный ветер, тепло.
Чистыми деньгами у нас на сегодня 1200 руб. Но еще масса обязательных расходов и 680 руб. долга. Только-только заткнуть дыры.
Сегодня Максим сам ходил в магазин и покупал булку и хлеб. Я шел сзади и приглядывал за ним. Все сделал верно.
14 июня 1987г. Зеленогорск.
Вчера ловили с Максимом форель в нашем ручье Тервайоки (название я вычитал в книге про Зеленогорск). Поймали пять форелей, маленьких, чуть больше кильки. Тетя Ната сварила нам уху. Ели.
Когда я в рыбацком азарте попросил Макса дать мне нового червяка, он высыпал их из банки на землю и взял одного.
- Давай быстрей, - поторопил я.
- Хороший червячок, - жалобно сказал Максимка, - скромненький такой. Даже жалко.
Закончили рассаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44