«Впрочем, может быть, оно и к лучшему, что я не продал ферму и не подался на ю
г, Ц думал старый фермер, отпирая двери хлева. Ц Разве можно каждое утро
спать допоздна? Так и свихнуться недолго».
За те годы, что он жил без Мэйбл, Чарли отвык засыпать по вечерам и не мог пр
оспать позже, чем до пяти часов. Он чувствовал себя таким потерянным и оди
ноким в большой постели, которую он делил с Мэйбл в течение без малого пят
идесяти лет.
Кроме того, он не мог заставить себя продать свой единственный в жизни до
м. Родился он в большой, просторной спальне, где, как он чувствовал, ему пре
дстояло и умереть в один прекрасный день, который, видимо, уже не за горами
. Сердечко у него никогда не было особенно сильным, а уж после инфаркта в с
емьдесят девятом мотор и вовсе забарахлил Ц в груди то и дело давило. Так
что дни его давно уже сосчитаны, не так уж много их и осталось.
Может быть, оно и к лучшему. Мама всегда говорила, что с праздника лучше уй
ти, не дожидаясь, когда все разойдутся.
Взяв вилы, он начал чистить ближайшее стойло, где, прислонившись к стене, с
тояла старая кляча Люси, давно ослепшая лошадь. Иногда Чарли диву давалс
я, глядя на Люси: до чего же она похожа на него Ц такая же старая, но все еще
живет и временами взбрыкивает. Выглядела кляча такой же усталой, как и ее
хозяин, и точно так же смиренно ожидала скорой смерти.
Старику хотелось думать, что внуки будут скучать по нему и им будет не хва
тать деда, когда он умрет. Внучата любили ездить к нему, особенно на Рождес
тво, когда он прицеплял к трактору сани и катал визжащих от восторга маль
чишек по заснеженным холмам Олбани. Но теперь они уже подростки и слишко
м солидны для традиционных развлечений. Впрочем, обе дочери говорят, что
и он стал слишком стар, чтобы соблюдать традиции.
Временами Чарли с трудом узнавал своих родных дочерей в двух седовласых
матронах, которые непрестанно жаловались на тяготы деревенской жизни, п
робыв у него в доме самую малость, и при этом называли его папой.
Неужели было когда-то такое время, когда и Мэри Лу и Пола собирались выйти
замуж и жить на ферме вместе с ним и Мэйбл?
Ц Мы будем жить здесь одной счастливой семьей, папочка, Ц говорили они,
как когда-то говорил сам Чарли своим родителям.
Но потом девочки подросли, и все их планы рассеялись, как утренняя дымка. Д
ела поглотили их с головой, они уехали. Проклятая суматоха жизни увела их
из родного дома, так же как она отняла у него Мэйбл, когда жена была ему так
нужна.
Теперь он остался на ферме один, изо всех сил сражаясь с запустением и соб
ственной немощью, мучаясь от мысли, что внуки продадут ферму в ту минуту, к
ак перестанет биться его сердце.
«Конец рода».
Эта фраза все чаще вспоминалась ему каждый раз, как сердце сжимали тиски
давящей боли. Надо бы позвонить доктору Тонтону, но что проку бороться с н
еизбежным?
Когда-нибудь все равно придется умереть, думал он, и чем раньше, тем, пожал
уй, лучше. Чарли ожидал смерть, как желанную гостью.
Мэйбл уже заждалась его где-то там, на небесах, и Чарли-младший, который ро
дился мертвым в сороковые годы, и мама, и отец, словом, его давно ждет их ста
рый клан.
«Конец рода».
Некому стало носить имя Лима, нет у него наследников Ц некому наследова
ть ни фамилию, ни семейную ферму, как когда-то унаследовал ее сам Чарли от
своего отца, а тот Ц от деда, а тот…
Чарли застыл на месте, услышав на улице резкий звук.
Как будто хлопнула дверца машины…
И другая.
Нахмурившись, он выпрямился, отставил вилы и направился к двери хлева, ко
торую закрыл, чтобы его не продуло сквозняком. Он ковылял к выходу, страшн
о жалея, что не может уже передвигаться так же быстро, как когда-то в молод
ости. Вилами он пользовался, как странническим посохом. Семенящие шажки
стали еще более медленными от дурного предчувствия.
Может, это приехал кто-то из внуков, которого занесло с востока, и он решил
преподнести деду сюрприз?
Ну, это вряд ли, особенно в такой ранний час. Девочки никогда не любили вст
авать рано, а внучата, благослови их Господь, были еще ленивее.
Может быть, вдова Сьюзен Уиллис, которая живет у подножия холма, принесла
ему пирожных к кофе? А может быть, это старый Арти Джонс пришел перекинуть
ся в картишки? Но Джонс не показывался у него уже несколько месяцев.
Чарли открыл дверь и всмотрелся в туман. Скотный двор был пуст.
Ц Кто здесь? Ц крикнул он и нахмурился, не увидев никакой другой машины,
кроме своего видавшего виды потрепанного старого зеленого пикапа, прип
аркованного у заднего крыльца.
В ответ пикап громко чихнул, не желая заводиться, затем мотор все же взрев
ел, взнузданный чьей-то умелой рукой.
Ц Какого черта?
Чарли в изумлении смотрел, как его пикап быстро уезжает по дорожке к шосс
е, ведущему в город.
Ц Как ты догадался, что ключи вставлены в гнездо зажигания? Ц спросила
Лия, пораженная той легкостью, с которой удалось похищение пикапа.
Ц Не знаю, Ц чистосердечно признался Марко, стараясь перекричать тара
хтящий двигатель и сворачивая на наезженную колею.
Ц Как же мы тогда собирались украсть автомобиль? Марко пожал плечами:
Ц Я бы его все равно завел.
Ц Ты бы завел его ручкой?
Марко не стал отвечать на вопрос, вместо этого он решил сам кое о чем спрос
ить Лию.
Ц Почему ты не стала звать на помощь, когда на пороге хлева появился стар
ик?
Лия и сама не понимала, почему не сделала этого. Стоило ей увидеть старика
на пороге хлева, как она в долю секунды поняла, что это ее шанс на спасение.

Спасение от Марко.
Она же хотела этого, не правда ли?
Ведь он ее враг, не так ли?
Его разговоры о том, что он хочет ее спасти, не более чем очередная ложь. По
чему он вдруг начал говорить правду, после того как все время, пока любил е
е, беспрестанно лгал…
По крайней мере ей казалось, что он любил ее…
Хотя, возможно, и это было ложью.
Ц Лия!
Ц Что? Ц резко ответила она, раздраженная его шпильками.
Ц Почему ты не закричала?
Ц Потому что решила, что если я закричу, ты застрелишь старика. Да и меня т
оже, Ц добавила она для пущей правдоподобности.
Наступило молчание. Лия украдкой взглянула на Марко Ц он смотрел вперед
, сквозь ветровое стекло. Помолчав еще немного, он спросил:
Ц Ты и в самом деле думаешь, что я застрелил бы его?
Ц Да, Ц солгала она.
Ц И тебя?
Ц А разве нет? Ц Она внимательно посмотрела на него.
Он нахмурился, затем нервно оглянулся назад, явно чем-то отвлекшись.
Ц Ты разглядела знак?
Ц Какой знак?
Ц Мы только что проехали знак у поворота. Его заслоняли ветки, и я не смог
как следует разглядеть. Лия тоже оглянулась.
Ц Ой, нет, я тоже не разглядела. «Я была слишком занята мыслями о том, смог
бы ты застрелить меня или нет».
Ц Черт! Там впереди развилка, а мне надо точно знать, куда ехать. Нам надо д
ержать на северо-запад.
Ц Почему именно на северо-запад?
Ц А почему бы и нет? Ц Марко резко вывернул руль направо, дорога стала на
много лучше. Ц Эта дорога должна привести нас в город.
Ц В какой город?
Ц В ближайший город, Ц сказал он, словно удивляясь ее непонятливости.
Ц Нам надо попасть в ближайший город.
Ц Зачем?
Ц Бензобак почти пуст. Еще вопросы есть?
Ц Тебя это волнует?
Ц По правде сказать, да.
Ц Это почему?
Лия заметила, как у него заходили желваки, и мысленно улыбнулась. Почему е
й доставляет такое удовольствие мучить его?
Как вообще может что-то в нем доставлять ей удовольствие после всего тог
о, что он ей сделал?
На какой-то краткий момент ей даже доставила удовольствие утренняя езда
по туманной сельской местности.
Как такое может быть? Ведь по идее, она сейчас должна быть просто в панике
от ужаса.
Она же не верит ни единому его слову, так? Что он плетет? Спаситель, видите л
и, хочет избавить ее от темного злодея Виктора Кэвала.
Если честно, то она не купилась на эту дохлую муху, ведь правда?
Конечно, нет.
Если бы он был на ее стороне, то не стал бы так по-варварски с ней обращатьс
я. Не стал бы наставлять на нее пистолет, не стал бы похищать…
Или стал бы?
Он решил, что сможет заставить ее идти с собой только под угрозой силы.
Он уверен на сто процентов, что прав. Она бы ни за что не пошла с ним доброво
льно.
Хотя…
Ведь было такое время, когда она по одному только его знаку, не говоря уже
о просьбе, не задумываясь пошла бы за ним на край света.
Но тогда он не позвал ее на край света.
Было время, когда она умирала от страха при одной мысли, что когда-нибудь
им придется сказать друг другу «прощай». Хотя никто из них никогда не гов
орил о расставании, они не считали его неизбежным.
Она знала, что рано или поздно Марко покинет дом Виктора Кэвала, и шестое ч
увство подсказывало ей, что он не позовет ее с собой.
Да, Лия никогда не тешила себя надеждой, что их отношения продлятся долго.
Даже когда, разморенные любовью, они лежали обнаженные в объятиях друг д
руга и фантазировали о том, что когда-нибудь уплывут на какой-нибудь райс
кий остров, где их не будут терзать проблемы реального мира.
Вот и исполнилось их желание, правда, в страшно уродливой форме, Ц они ед
ут из реального мира в какое-то Зазеркалье, все дальше и дальше от мира но
рмальных людей.
Но ехали они не в рай. Отнюдь не в рай.
Они ехали в ад, твердо решила Лия, в ад, потому что Марко был не тем человеко
м, которого она когда-то любила.
Да и она сама уже не та женщина, какой была тем летом.
И все же…
В ее душе осталась какая-то потаенная часть, которая продолжала стремит
ься к некой таинственной части его души.
Она лишь отчаянно надеялась, что он не вздумает еще раз ее поцеловать…
И не дай Бог, если им, как и в предыдущую ночь, придется остановиться на ноч
лег в каком-нибудь тесном и уединенном месте.
По крайней мере она перестала задавать вопросы, подумал Марко, украдкой
взглянув на Лию. Последние двадцать минут она молча, с мрачным видом смот
рела на дорогу.
Но по непонятной причине он внезапно ощутил тоску по общению, заскучал п
о ее голосу, хотя был рад, что закончились ее вопросы.
Бесконечные вопросы, на которые он не мог вразумительно ответить.
Он не смог бы сейчас даже попытаться найти подходящие ответы.
Как мог он объяснить ей, кто он такой, что они делают и куда едут?
Она бы ему все равно не поверила.
Да даже если бы и поверила…
Марко не мог раскрыться перед этой женщиной больше, чем раскрылся, потом
у что и так показал ей слишком много. Конечно, он не говорил ей о своем прош
лом и о том, кто он на самом деле, но успел рассказать ей очень важные вещи о
себе.
Например, он позволил ей нащупать свое самое уязвимое место, эксплуатиру
я которое его можно очень сильно и глубоко ранить.
Это не очень-то приятно в том мире, к которому он привык и в котором боль и п
отери преследовали его с колыбели и, как он подозревал, будут преследова
ть его до самой могилы.
Оглядываясь на свою жизнь, он не смог бы указать тот поворотный, решающий
момент, который определил, кем ему быть, кем он станет.
Может быть, это был тот день, когда ему едва исполнилось два месяца и какие
-то подонки, ограбившие продуктовую лавку их семьи, убили его отца? Марко
тоже был там, лежа в своей колыбельке за кассой. Там же были его мать, сестр
а и два брата.
К счастью, в памяти Марко не сохранилась картина того, как пуля разнесла в
дребезги череп отца и как другая пуля вонзилась в тело старшего брата, Эд
уарде, который бросился на грабителей. Он не помнил, как из подсобного пом
ещения, услышав выстрелы, выбежала мать, не помнил, как страшно кричали вт
орой брат, Чико, и сестра Хасинта.
Однако Марко не сомневался, что ужас того дня наложил неизгладимый отпеч
аток на его детское сознание: на всех детских фотографиях он прижимался
к ногам матери, глядя в объектив затравленными голубыми глазенками.
Не запомнил Марко и тот день, когда его мать повторно вышла замуж за Хуана
Рамиреса, дважды разведенного таксиста, отчаянного бабника и охотника з
а красивыми женщинами. Этот Рамирес был их соседом по лестничной клетке.

А Анна, мать Марко, была исключительной красавицей.
Такой же красивой была и сестра, которой было восемь лет ко времени повто
рного замужества матери.
С отчетливой, тошнотворной ясностью Марко вспомнил тот день, когда, прид
я из школы, он увидел в гостиной голого Хуана, лежавшего на плачущей Хасин
те. Помнил Марко и охватившую его ярость, когда он бросился на отчима, отча
янно колотя его по голой жирной заднице. Вскочив, Хуан сделал то, что он де
лал всегда, когда был зол и пьян, Ц обрушился с кулаками на первую попавш
уюся живую мишень, на Марко. Он избил мальчика до синяков, и Марко очнулся
только на следующий день в своей кровати. Рядом сидела плачущая мать. Она
очень хотела знать, чем Марко разозлил беднягу Хуана, и когда сын рассказ
ал ей, что делал ее муж с Хасинтой, мать неожиданно ударила его по нестерпи
мо болевшему после побоев лицу.
После того случая мать разлюбила Марко.
По крайней мере он так истолковал ее эмоциональное отчуждение.
Потом Хуан взял привычку избивать Марко за любую мелочь.
Тем временем Чико, который всегда был открытым и общительным мальчишкой
, привязанным к своей семье, перестал ночевать дома, связавшись с уличной
бандой и пристрастившись к наркотикам. Даже Хасинта сторонилась брата, з
амкнувшись в своем внутреннем мире. Только много позже Марко понял, что т
ак девочка переживала свою боль и отверженность.
Один только Эдуардо, старший брат Марко, прикованный к инвалидной коляск
е, после того как в десятилетнем возрасте пуля убийцы задела его позвоно
чник и сделала на всю жизнь калекой, не отвернулся от Марко. Эдуардо был ед
инственным человеком в доме, на которого не смел поднять руку Рамирес. Но
слезы появлялись в глазах брата всякий раз, когда он видел синяки под гла
зами младшего брата и его распухшие губы.
Именно Эдуардо на правах старшего сына много лет пытался убедить мать ра
звестись с Хуаном. Но, как рассказывал он Марко, мать отказывалась внимат
ь его доводам. Хуан был ей опорой и поддержкой. Что с ними станет, если он уй
дет?
Ц Если бы не эта проклятая коляска, Ц говорил Эдуардо, Ц я пошел бы рабо
тать. Я бы позаботился о маме и обо всех вас, и мы смогли бы избавиться от Ху
ана.
В ту ночь, когда Эдуардо непонятно как ухитрился взобраться на подоконни
к кухонного окна и выбросился с пятнадцатого этажа, восьмилетний Марко к
репко спал.
Часто после того трагического случая Марко сидел возле того злосчастно
го окна и думал, какой страх, должно быть, испытывал Эдуардо, когда его пар
ализованное тело ударилось о камни мостовой под окном. Кто теперь узнает
, не пожалел ли он о содеянном в последние мгновения своей жизни.
В записке, которую оставил Эдуардо, говорилось, что он хочет покончить со
своими страданиями и что очень любил свою мать, братьев и сестру.
После смерти Эдуардо Марко остался один, ему не к кому было пойти со своим
и радостями и горестями Ц горестей, впрочем, было куда больше.
Мать, потеряв сына, стала еще более мрачной и молчаливой, чем обычно. Врач
прописал ей успокаивающие таблетки, и она пристрастилась к ним, как сын к
наркотикам.
Хасинта связалась с крутой компанией, бросила школу и временами по неско
льку дней не ночевала дома. В шестнадцать лет она забеременела от какого-
то нищего шалопая, переехала к нему и воспитывала ребенка на пособие по б
едности.
Чико сбежал из дома после свирепой драки с отчимом и стал редко показыва
ться в родительском доме, а когда приходил, то неизменно клянчил у матери
деньги или просто воровал их. Живая мимика его лица сменилась тупым выра
жением, а стройное тело, высохнув, превратилось в настоящий скелет; на худ
ых загорелых руках виднелись характерные шрамы.
Хуан злился и пил с каждым днем все сильнее и вымещал свою ярость на Марко.

Со временем улицы в их бедном квартале все больше и больше приходили в за
пустение. По дороге домой из школы Марко приходилось уклоняться от прист
аваний вербовщиков местных банд и торговцев наркотиками, переступать в
ременами через вонючие тела пьяных бродяг, облюбовавших для отдыха трот
уар перед их домом.
Будучи ребенком, Марко часто мечтал о том дне, когда они все, кроме, разуме
ется, Хуана, смогут уехать из этого проклятого квартала. Они уедут туда, гд
е всегда тепло и солнечно, где вместо грязной мостовой Ц зеленая трава и
высокие деревья, где их будут окружать уютные настоящие дома, а не мрачны
е бетонные коробки, кишащие тараканами и наполненные противными звукам
и и запахами разложения.
Но чем старше он становился, тем больше смирялся с мыслью, что лишь одному
ему суждено вырваться из этого ада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31