– Ты осталась старой девой, потому что никогда не выходила в свет.Анна тронула пальцами золотую косичку, украшавшую его китель.– Пообещай мне, что будешь осторожным. Не дразни Фирта, ладно?Джошуа пребывал в замешательстве. Неужели эта чопорная недотрога всерьез за него беспокоится? В душе его шевелилась глупая надежда: казалось, что Анна поможет ему обрести утраченную невинность. Однако если он когда-нибудь ее соблазнит, последствия будут непоправимыми. Это разрушит все то хорошее, что в ней есть, и она упадет в ад – тот самый ад, в котором сейчас пребывал он сам.– Я буду дразнить кого захочу! – отрезал Джошуа. – И впредь, пожалуйста, держи свои страхи при себе. Не действуй мне на нервы!В ее глазах мелькнула обида, но он равнодушно отвернулся и вышел за дверь. Глава 19Оловянный солдатик – Братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы его. Облекитесь во всеоружии Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских…Солнечный луч освещал каштановые волосы и строгий черный костюм преподобного отца Каммингза, читавшего по своему молитвеннику длинное апостольское послание. Его сильный голос гулко разносился по всем уголкам величественной церкви.Анна сидела вместе с хором на балконе и сверху разглядывала прихожан. В передней части церкви расположились ее родители и Розочки. Следующую скамью занимали Дориан с четырьмя детьми, Хью, Айзек и Нелл. За ними устроились Бенджамин, Женевьева и их пятеро детей. Джошуа пристроился возле прохода – видимо, ему надлежало ловить маленьких беглецов и возвращать их на места.Рядом с ним егозила четырехлетняя Мэри. Она дергала ленточки своей розовой шляпки и болтала ногами, стуча ботинками по передней скамье. Бенджамин время от времени бросал на нее уничтожающие взгляды, но девочка их не замечала.Наконец Джошуа нагнулся и что-то прошептал Мэри на ушко, потом обнял ее и прижал к себе. Малышка притихла.Сердце Анны наполнилось предательским теплом. Только она решила отдалиться от этого мужчины, как он опять приятно ее удивил. После бала прошло два дня, и все это время Кеньон вел себя с ней далеко не лучшим образом. Вчера они вместе объехали несколько мужчин из списка, но все расспросы оказались безрезультатными, и это еще больше испортило ему настроение. Анна изо всех сил старалась не обращать внимание на его раздражительный тон. Ей очень хотелось огрызнуться в ответ, но она молчала, сцепив зубы и сохраняя ледяное спокойствие, понимая, что стоит им поссориться, и она услышит новые оскорбления в свой адрес. Хватит с нее и того, что он назвал ее мегерой.Хорошо хоть, что он был вежлив с ее родными. За завтраком они с папой по-приятельски беседовали о политике. Войдя в церковь, он радушно поздоровался с ее братьями, а теперь вот ласкал ее маленькую племянницу.Девчушка доверчиво льнула к большому дяде, и Анна невольно таяла, глядя на эту идиллию. До сих пор ей не доводилось наблюдать у Джошуа проявления нежных отеческих чувств. Она вдруг представила, как он утешает их плачущую дочку и учит их сына запускать бумажного змея.Нет, твердо сказала она себе. Он грубый, злой человек, которому нельзя доверить воспитывать даже блоху. Закончив свои дела, он уедет домой, и скатертью дорожка! Она больше никогда его не увидит.– И шлем спасения возьмите, и меч духовный… – Наставительный голос преподобного отца Каммингза лишь подчеркивал пустоту в ее душе.От громоподобного баса священника гудели стропила. Джошуа обернулся, поднял голову и посмотрел на хоры. Анна не успела отвести глаза. Наткнувшись на ее пристальный взгляд, он вопросительно выгнул бровь и опять отвернулся к кафедре. Она покраснела с головы до пят. По телу пробежала легкая дрожь, голова закружилась. Последние две ночи Джошуа спал спокойно, зато ее мучили кошмары. Она подскакивала па постели, вся мокрая от пота, и долго не могла унять отчаянное сердцебиение. Ей снился один и тот же сон – она в объятиях Джошуа, он ее ласкает…Устыдившись своих нечестивых мыслей, Анна сложила руки и закрыла глаза, мысленно помолившись за спасение собственной души. Мало того, что Джошуа возбуждал в ней плотские желания за пределами церкви, так теперь еще она испытывала похоть прямо здесь, в святом храме.Она решила больше не обращать внимания на Кеньона и сосредоточиться на проповеди преподобного отца Каммингза. Но ее отвлекло другое зрелище. Лорд Тимберлейк сидел один на семейной скамье в передней части церкви, склонив лысеющую голову над молитвенником и понуро сгорбив плечи. У него был вид человека, сломленного судьбой. Может быть, ему опять угрожал Сэмюел Фирт? Интересно, как далеко мог зайти ростовщик, требуя возврата ссуды? Анна невольно передернулась, вспомнив его холодные безжалостные глаза.Через проход от Тимберлейка сидел, гордо выпрямив спину, Артур Каммингз. Его безупречно сшитый сюртук и белый галстук не скрывали кряжистой фигуры портового грузчика. Вздернув кверху крючковатый нос и выпятив сильный подбородок, он смотрел на сына, вещавшего с кафедры.Как уважаемый политик, Артур Каммингз должен был оберегать свое имя – и имя своего драгоценного отпрыска – от разного рода скандалов. Но мог ли он, поступившись всеми моральными принципами, попытаться убить любовника сына?Анна вспомнила письмо, украденное Джошуа. Теперь, оправившись от потрясения, вызванного этим любовным посланием, она могла с ясной головой обдумать его содержание. «Ты понимаешь меня, как никто другой… Умоляю, не говори о разрыве наших отношений… Я соскучился по твоим прикосновениям и считаю минуты до нашей новой встречи…» Она украдкой взглянула на Дэвида, который стоял в дирижерском облачении в дальнем конце балкона. Длинный белый стихарь и золотистые волосы делали его похожим на архангела. Печального архангела. Прижимая к груди псалтырь, он пристально смотрел на преподобного отца Каммингза. Со стороны могло показаться, что он внимательно слушает проповедь, но Анна видела: он страдает. Уголки его губ были опущены, лицо поражало нездоровой бледностью, застывшая поза выдавала внутреннее напряжение. «Не говори о разрыве наших отношений…» Что, если преподобный отец Каммингз порвал с Дэвидом?Анна выпрямилась на стуле. Кто-то из прихожан кашлянул, потом заплакал маленький ребенок, его потихоньку успокоили. Преисполненный страсти голос священника перекрывал все шумы. Несмотря на маленький рост, Ричард Каммингз, как и его отец, обладал внушительной внешностью. Она опять взглянула на Дэвида, и его унылый вид только подкрепил ее подозрения. Да, этот человек ухаживал за ней, чтобы скрыть ото всех свои истинные симпатии, но Анна испытывала к нему сочувствие. В ее душе уже не осталось ни злости, ни горечи. Наверное, Дэвид был для нее всего лишь несерьезным девичьим увлечением. Во всяком случае, сейчас она могла бы простить ему обман, потому что понимала: он был вынужден вести двойную жизнь, дабы не навлечь позор на себя и на преподобного отца Каммингза.Но если священник и впрямь положил конец их запретной любви, то письмо доказывало, что Дэвид не был готов к такому повороту событий. Он наверняка пытался смягчить Ричарда Каммингза… Тут ее осенила новая пугающая мысль. А вдруг человеком в плаще был сам преподобный отец Каммингз?Она стиснула в руках псалтырь, лежавший у нее на коленях. Это святотатство – даже предположить, что человек, посвятивший свою жизнь служению церкви, может быть убийцей. Но разум не спешил отказываться от такой вероятности. Девушка продолжала размышлять, рассматривая ее под разными углами зрения.По знаку Дэвида хор поднялся, чтобы спеть заключительный гимн. Дэвид уселся за массивный орган, поправил широкие рукава и начал играть. Анна пела вместе со всеми, не задумываясь над словами и почти не замечая ни фальшивого фальцета миссис Пиви, ни рокочущего баса мистера Фостера. В ее голове роились сомнения.Когда музыка стихла, прихожане встали со скамеек и потянулись к парадным дверям. Анна посмотрела вниз и увидела, что ее родные выходят из церкви. Джошуа нес на руках Мэри. Девочка крепко спала, положив головку ему на плечо. Анна вновь ощутила прилив теплых чувств, но заставила себя сосредоточиться на деле. Джошуа занят – значит, не будет ее искать. У нее есть несколько минут, чтобы побеседовать с Дэвидом наедине.Остальные участники хора начали друг за другом спускаться по лестнице, ведущей в ризницу. Анна дождалась, когда последний человек скроется в дверном проеме.Дэвид собрал с органа нотные листы и уложил в деревянную коробку, стоявшую на полке, потом развернул чехол, который Анна сшила для него несколько лет назад, и бережно накрыл им клавиатуру. Судя по его хмуро сдвинутым бровям, он был целиком погружен в себя.Она шагнула к нему.– Можно с тобой поговорить, Дэвид?Он резко обернулся, приоткрыв рот от удивления, и украдкой глянул с балкона на пустую церковь.– Прости, но мне некогда. Внизу меня ждет отец.– Это не займет много времени. Просто мне надо задать тебе несколько вопросов.– Я не желаю с тобой разговаривать. Ты флиртуешь с Кеньоном.Эти слова были подобны пощечине. Анна знала, что Дэвид винит Джошуа в смерти его любимой сестры, но она также знала, что он не имеет права ее осуждать.– Ах вот, значит, как? – спросила она свистящим шепотом. – Целых пять лет ты водил меня за нос, делая вид, что я тебе небезразлична. Я считала тебя близким другом и даже, рискуя собственной жизнью, отправилась вместо тебя на дуэль. Неужели после всего этого ты откажешься честно ответить на пару моих вопросов?Дэвид отвел голубые глаза и принялся разглаживать матерчатый чехол над клавишами органа.– Прости, – пробормотал он. – Я хотел сам драться на дуэли. Если бы ты не подлила мне в чай настойку опия… – Он вздохнул. – Задавай свои вопросы.– Скажи, ты по-прежнему встречаешься с преподобным отцом Каммингзом?Его красивое лицо стало мертвенно-бледным. Трясущимися руками он поправил стопку гимнов.– Как ты можешь говорить об этом здесь? – произнес он чуть слышно.– Скажи только «да» или «нет». Этого будет достаточно.Дэвид закрыл глаза. Тишину церкви нарушало лишь его хриплое дыхание.– Нет, – наконец выдавил он. – Мы расстались.Профиль Дэвида имел классическую форму древнегреческой скульптуры, но правильные черты были искажены страданием. Анна тронула его за рукав и задала следующий, еще более болезненный вопрос:– Он тебя бросил?Дэвид отрывисто кивнул, еще больше осунувшись.– Когда это произошло? До или после дуэли?– Несколькими днями раньше… – Он дернул головой и вперил в нее испуганный взгляд. – Я знаю, о чем ты думаешь, Анна. Но ты ошибаешься. Ричард не мог в меня стрелять. Нет!Она позавидовала его уверенности. Человек, отчаянно желающий скрыть свою скандальную тайну, вполне мог пойти на убийство.– У тебя есть другие версии? – спросила Анна. – Если это был не Ричард, тогда кто?Дэвид покусал губы.– Обрати внимание на его отца, – сказал он с неожиданной горечью. – Артур Каммингз стал причиной нашего разрыва.– Что ты имеешь в виду?– На прошлой неделе они с Ричардом сильно поссорились. Артур пригрозил урезать сыну ежеквартальное содержание, если он не прекратит со мной встречаться. Поскольку здесь, в церкви, Ричард получает всего лишь сто фунтов стерлингов в год, у него не было выбора. – Дэвид сморгнул набежавшие слезы. – Я предлагал ему деньги из собственного кармана, но он отказался. Он не хочет провоцировать отца.Артур Каммингз выглядел жестоким деспотом. То, что он поссорился с сыном, тоже говорило не в его пользу. Однако Анна не могла так просто сбросить со счетов Ричарда.– Ты написал священнику письмо. После этого пытался с ним поговорить?– Много раз, но это ни к чему не привело. – Голос Дэвида прервался от волнения. Отвернувшись, он принялся подравнивать и без того ровную стопку гимнов. – Прошу тебя, Анна… Я, так же как и ты, хочу выяснить, кто в тебя стрелял, но больше не могу говорить на эту тему.Сердце ее заныло от жалости. Она не знала, как облегчить его страдания, но не могла просто взять и уйти. Ей вспомнились те моменты ее жизни, которые она провела вместе с Дэвидом. Они собирали ракушки на морском берегу, репетировали в хоре, разносили продукты бедным и больным прихожанам…– Если бы я могла, – тихо проговорила она, – я подарила бы тебе частичку красоты.– Что?– Помнишь, однажды, когда мы собирали корзины для нуждающихся, я спросила тебя, зачем ты положил к продуктам ленты и цветы, и ты объяснил, что нищим тоже нужна частичка красоты.По лицу Дэвида пробежала легкая тень улыбки.– Наверное, в последнее время я сильно обеднел духом и тоже сделался нищим.– Мне очень жаль.Он устало кивнул, и Анна почувствовала, как между ними возникло, прежнее дружеское взаимопонимание. Но, к сожалению, оно не могло сохраниться надолго.– Я хотела бы поговорить о твоей сестре.Дэвид округлил глаза.– Какое отношение к этому делу может иметь Лили? – спросил он. – Она умерла и лежит в могиле.Увидев, как он ощетинился, Анна принялась тщательно подбирать слова:– Леди Стокфорд полагает, что у ее внука были веские причины для расторжения помолвки. Она говорит, что, если бы Джошуа на самом деле был подлецом, он обвинил бы в случившемся Лили.В глазах Дэвида мелькнул испуг. Он уронил стопку гимнов на деревянный пол, нагнулся и начал неуклюже подбирать брошюры.– Ох уж эти Розочки! – проворчал он. – Они по-прежнему суют свои носы в чужие дела.Анна присела на корточки, чтобы помочь ему собрать гимны.– Посмотри мне в глаза, Дэвид. – Она дождалась, пока он поднимет голову. Вид у него был настороженный. – Может быть, Лили сама подтолкнула Джошуа к разрыву?– Это возмутительно! Я же рассказывал тебе, что произошло. Кеньон пытался обесчестить Лили. Потерпев неудачу, он начал ухлестывать за ее компаньонкой.Пару недель назад Анна тоже была бы возмущена. Но сейчас ее одолевало множество сомнений.– Ты уверен? Может быть, Лили неправильно истолковала невинную ситуацию? Что именно сделал Джошуа?Дэвид нахмурился.– Ты, кажется, потеряла все представления о приличиях, если спрашиваешь о таких вещах. Неужели Кеньон так сильно задурил тебе голову?Анна хотела бы это отрицать, но события последних дней привели ее в полное замешательство. Она предпочла уклониться от темы:– Сейчас я задаю вопросы.Но Дэвид не унимался:– Да, он тебя охмурил. Ты пренебрегла опытом моей сестры и позволила этому негодяю себя использовать.– Нет! Он скоро уедет, и…– За несколько дней может случиться многое, Анна. Поверь мне, я знаю.– Он не хочет меня, так что тебе не о чем беспокоиться.Но это не убедило Дэвида. Хмуро сдвинув брови, он взял ее руки в свои – впервые за все время их знакомства.– Прошу тебя, запомни: Кеньон бросит тебя, так же как он бросил Лили.Большая шумная компания вернулась в Мерритон-он-Си, чтобы пообедать. Взрослые собрались за длинным столом в столовой, а дети отправились в комнату для завтраков. Но Анна не имела возможности насладиться покоем: в перерывах между блюдами она присматривала за своими девятью племянниками и племянницами – вытирала пролитый суп, подносила хлеб с кухни и улаживала неизбежные ссоры.Она часто ловила на себе задумчивые взгляды Джошуа и испытывала невольный трепет, несмотря на предостережения Дэвида и доводы собственного разума. На ней было одно из ее новых платьев – ярко-синее, шелковое, с вышивкой по подолу и рукавам, оно подчеркивало цвет ее глаз и оттеняло естественный румянец. На груди Анны посверкивало бриллиантовое колье. Ей очень хотелось понравиться Джошуа. Она надеялась, что он находит ее привлекательной.За годы общения с братьями в ней выработались такие черты характера, которые вряд ли были приятны мужчинам, – здравомыслие, прямолинейность и решительность. Она целыми днями крутилась по хозяйству и просто не успевала заботиться о собственной внешности. В то время как другие девушки часами просиживали перед зеркалом, сооружая затейливые прически и примеряя наряды, она мыла полы, штопала одежду и ухаживала за малышами. Но сейчас, заметив пристальный интерес Джошуа, Анна ощутила себя полноценной женщиной. Кровь быстрее текла по жилам, все тело звенело. Да, порой он бывал грубым и бесцеремонным, но в нем безошибочно угадывалась мужественность. Загорелая кожа, волевые черты лица – все это очаровывало и притягивало Анну.Она укоряла себя за глупость. Конечно, это глупо и смешно – краснеть от одного взгляда мужчины, мечтать о его ласках во время семейного обеда. Что сказали бы братья и родители, узнав о том, что он вовсе не собирается на ней жениться?Анна остановилась в пустом коридоре и прижалась пылающим лбом к холодной стене. Зачем себя мучить? Решение уже принято. Она больше не позволит ему никаких вольностей – ни поцелуев, ни прикосновений, ничего!Джошуа – негодяй. Он не может предложить ей ничего, кроме мимолетного удовольствия… и неизбежного бесчестья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35