– Над прачечной есть одна каморка, – неохотно пробурчала наконец хозяйка.
– Покажи мне.
Женщина вытерла руки о грязную тряпку, взяла фонарь и направилась к двери. Во дворе стояла прохлада, особенно приятная после кухонной духоты.
Прачечная оказалась просто пристройкой к дому. В воздухе стояли запахи мыла и щелока. Лайонел поднялся по шаткой лестнице и оказался в небольшой каморке. Лунный свет длился в маленькое незастекленное окошко под самым потолком. Из мебели здесь был только узкий топчан.
Лайонел проверил соломенный тюфяк. Почище, чем в Другой комнате! Должно быть, здесь редко ночевали. Немногие путники останавливались в гостинице: слишком уж она Выла убогой. Зато блох не заметно. И прачечная имела немало преимуществ с точки зрения стратегии.
– Сойдет. Принеси простыни и одеяла, настели на полу соломы и прикрой еще одним одеялом. Твоя служанка будет спать в другой комнате с моей воспитанницей. Принеси в обе комнаты по кувшину горячей воды и лампы. Дамы через час улягутся спать.
Не дожидаясь ответа, он немедленно сбежал вниз. Его спутники дружно окунали ложки и куски ячменного хлеба в общую миску. Посреди захламленного стола возвышался круг золотистого сыра, от которого уже успели отхватить значительную часть.
– Суп необыкновенно вкусен, – сообщила Пиппа, удивленная собственным голодом и тем удовольствием, которое она находила в еде. И чувствовала она себя здоровой и энергичной, будто с плеч сняли тяжкое бремя. Полный вздор, разумеется, поскольку все беды остались при ней. – Хорошо, если ты не брезглив, – продолжала она так же жизнерадостно. – Сомневаюсь, что горшок хотя бы раз вымыли с тех пор, как он сошел с гончарного круга.
Она подвинулась, чтобы дать Лайонелу место, и протянула солидную краюху хлеба.
– Спасибо.
Интересно, о чем она думает на самом деле? Ведет себя как ни в чем не бывало: обращается с ним вежливо и дружески. Правда, без особого тепла. И едва на него смотрит.
Если она выбрала такой способ общения как наиболее подходящий для их спутников, что ж, он последует ее примеру.
Лайонел попробовал суп, заел хлебом и выпил эля из ходившего по кругу кувшина. Поражало, что Луиза без жалоб и возражений воспринимала грубость здешней обстановки. Можно подумать, она уже бывала в пивных и ужинала таким вот образом. Впрочем, кто знает? Вероятно, она успела побывать в лондонских кабачках в компании Бокера.
Он глянул на Робина. Тот был натянут, как струна лют ни, но, очевидно, тревожился исключительно за сестру: недаром следил за ней, „как ястреб! Она, в свою очередь, отвечала на его обеспокоенные взоры ободряющей улыбкой.
– Над прачечной есть маленькая комната с отдельным входом из кухонного двора. Пиппа будет спать там, а я – сторожить дверь, с тем чтобы, если появятся незваные гости, мы смогли улизнуть. Робин и Луиза займут вторую комнату. Я распорядился, чтобы с Луизой спала служанка Нелл, – объявил Лайонел, осматривая присутствующих с вопросительно поднятыми бровями Но никто не подумал оспаривать его распоряжения.
– Луиза, донья Бернардина собрала для тебя необходимые вещи, – продолжал он, вставая. – Седельная сумка лежит в коридоре. Пиппа, я провожу тебя в прачечную. В обеих комнатах должны стоять кувшины с горячей водой. А потом я хочу походить по округе, разведать, что да как. Вы пойдете со мной, Бокер?
– Да… да… разумеется.
Робин вскочил. К тому времени как он вернется, Луиза будет благополучно спать в кровати с задернутыми занавесками.
– Как идеально все задумано, – пробормотала Пиппа, не в силах придержать язык. – Похоже, вы обо всем подумали, сэр.
– По крайней мере пытаюсь, – в тон ей ответил Лайонел. – Надеюсь, у вас есть вещи?
– В комнате наверху. Джем, принесешь сумку?
Она кивнула пажу, который выбежал из пивной, доедая на ходу хлеб с сыром, и вернулся через минуту с кожаной сумкой Пиппы. Лайонел взял ее, перекинул через плечо и обратился к Луизе:
– Доброй ночи. Когда у меня будет время немного перевести дух, мы поговорим с глазу на глаз.
– Да, дон Аштон, – пролепетала Луиза, опустив глаза. Но ее притворная скромность никого не обманула.
– Робин, проводите ее наверх. Пойдем, Пиппа.
Он направился к двери. Пиппа набросила на плечи плащ и молча последовала за ним. В кухне оставался только один мальчишка, разносивший эль. Сидя на деревянной скамье перед очагом, он зевал во весь рот. Его обязанностью (было поддерживать огонь в очаге, и отсутствие мягкого тюфяка с лихвой компенсировалось теплом его спального места.
– Не задвигай засов сегодня ночью, – велел ему Лайонел, открывая дверь.
– Но миссус…
– Забудь пока что свою хозяйку, – велел Лайонел. – На сегодня я твой господин, и ты повинуешься только моим приказам. Ясно?
Парнишка кивнул. Сонные глаза широко раскрылись.
– А вы замолвите за меня словечко перед миссус?.
– Будь уверен, – чуть смягчившись, пообещал Лайонел, выходя на немощеный двор.
Пиппа огляделась и сморщила нос. От навозной кучи на задах двора доносилась страшная вонь, а грязь под ногами была скользкой от кухонных помоев, выливавшихся прямо из двери.
– Я должна найти нужник, – с сомнением пробормотала она. – Хотя здесь шагу ступить нельзя.
– Я подожду тебя.
Пиппа решительно направилась к хижине, стоявшей рядом с навозной кучей. Открыла дверь, но тут же отступила Оказывается, есть предел и ее выносливости.
– Настолько ужасно? – осведомился Лайонел.
– Настолько ужасно.
– Попробуй сходить в кусты.
Он показал на ободранные заросли красной смородины и крыжовника, отделявшие огород от двора.
Пиппа вздохнула, но, не видя выхода, подчинилась. Лайонел повернулся к кустам спиной, и она поспешила туда, с удивлением и досадой отметив, что соображения приличия, вполне уместные в столь интимном деле, волнуют ее не так сильно, как должны бы.
Через несколько минут она вернулась, морщась и оправляя юбки.
– Остается надеяться, что в следующий раз нам повезет остановиться в более опрятном месте.
– Биться об заклад я не стал бы, – ответил Лайонел.
Нам придется пробираться в Саутгемптон окольными тропами.
Он поднялся по скрипучей лестнице в прачечную. Пиппа послушно шла следом.
На полу, рядом с кувшином воды и импровизированной постелью из соломы, покрытой одеялами, горел фонарь.
Пиппа сунула палец в кувшин.
– Трудно назвать воду горячей, но придется обойтись. Она невольно взглянула на временное ложе Лайонела.
– Тогда я тебя оставляю, – сообщил он. Что ей было делать? Не спать же в платье!
– Может, перед уходом расшнуруешь корсаж? Не хотелось бы ложиться в одежде, а самой мне не дотянуться, – попросила она как могла равнодушнее и, не дожидаясь ответа, повернулась к нему спиной, чтобы он не успел увидеть ее лица.
Лайонел молча расшнуровал корсаж, стараясь не дотрагиваться до тонкой сорочки. Ее теплая плоть источала запах свежескошенной травы, свежевспаханной земли, и у него все поплыло перед глазами.
– Благодарю, – хрипло выговорила Пиппа. Близость его тела, касания пальцев вызывали слезы, на этот раз от противоречивого желания, которому не суждено осуществиться. Ирония нынешнего положения была сродни танталовым мукам. Они никогда не лежали вместе обнаженными, и она часто на это жаловалась. Теперь, когда все было бы так легко…
– Что еще я могу для тебя сделать? Уверяю, горничная из меня довольно сносная.
Лайонел тоже предавался сожалениям, слушая неустанный стук своего сердца, всем своим существом ощущая, как глубоко укоренилась в нем страсть к этой женщине.
Пиппа покачала головой и положила руки на талию, стараясь увести разговор по другому, не имеющему ничего общего с их взаимным желанием пути.
– Сколько пройдет времени до того, как мне придется переделывать платья?
Лайонел пожал плечами.
– Месяц, а может, и больше. Зависит от женщины. Пиппа глубоко вздохнула и высказала вслух вопрос, который до сих пор не смела задать даже себе:
– Но ведь есть же способы отделаться от нежеланного ребенка, верно?
– Говорят. Но я их не знаю, – ответил он, стараясь говорить так же спокойно и холодно, как она.
– Я тоже не знаю.
Что же, главное произнесено. Теперь, наверное, лучше все забыть.
– Ты именно этого хочешь? – с трудом выговорил он.
Воцарилось мертвое молчание.
– Трудно сказать, – призналась наконец Пиппа. – А как насчет тебя? – Она смотрела на него ясными, невозмутимыми глазами. – Желал бы ты избавить мир от ребенка… ребенка человека, который замучил твою сестру?
– Как я могу ответить на это? – тихо пробормотал он. – Если ты не в силах ответить, Пиппа, то что говорить обо мне? – Он беспомощно развел руками.
Пиппа чуть пожала плечами, таким же беспомощным жестом, и отвела глаза. Ему хотелось обнять ее, но он не осмелился. Поэтому поспешил прочь, оставив ее одну в маленькой каморке над прачечной.
Глава 22
Четверо немолодых, облаченных в черное джентльменов вышли из открытой коляски перед домом Лайонела Аштона. В руках они несли черные мешки. Ленты шапок с наушниками были крепко завязаны под подбородком. Длинные одеяния развевались на ходу. Торжественная процессия проследовала к крыльцу.
Командир отряда всадников, сопровождавших королевских врачей, громко постучал в дверь рукояткой кинжала.
Дверь медленно открылась, и на пороге возник управитель сеньор Диас, надменно, хотя и со скрытым любопытством оглядевший посетителей.
– Мистера Аштона нет, – объявил он по-английски с сильным испанским акцентом.
– Не важно. Он знает, почему мы здесь. Приехали к леди Нилсон. Врачи должны се осмотреть.
– Леди Нилсон? – недоуменно повторил управитель.
– Да, леди Нилсон, поскольку она в настоящее время пребывает под крышей дома мистера Аштона, – нетерпеливо бросил солдат.
– Вы ошибаетесь, – возразил сеньор Диас, загораживая дверь. «– Но если подождете минуту, я справлюсь у хозяйки дома, доньи Бернардины.
Он отступил и захлопнул дверь перед носом старшего. Управитель не пользовался полным доверием хозяина, однако знал, что внезапный отъезд дона Аштона имеет какое-то отношение к исчезновению доньи Луизы. Унылое лицо Бернардины, ее частые вздохи только подтверждали подозрения.
Он нашел дуэнью в маленькой гостиной, где она привыкла сидеть со своей воспитанницей.
– Кто-то стучал? – осведомилась она, вскакивая и откладывая пяльцы. – Это дон Аштон вернулся?
– Нет, мадам. Это отряд стражи, сопровождающий королевских врачей. Они говорят, что приехали к леди Нилсон.
– Леди Нилсон? – непонимающе пробормотала Бернардина. – Откуда ей здесь быть? – Она нервно расправила юбки мелкими движениями пухлых белых ручек.
– Не знаю, мадам. Тот джентльмен, который командует отрядом, заявляет, что она теперь живет в этом доме.
– Что за глупая ошибка! Пошлите его ко мне.
Управитель поклонился и вернулся к двери как раз в тот момент, когда дубовые доски заходили под тяжелыми ударами.
– Госпожа поговорит с вами, сэр, – объявил дворецкий, отпирая замок и кланяясь. – Как прикажете доложить?
– Сэр Энтони Кросс, – ответил визитер, протискиваясь мимо управителя. – И мне вовсе не нравится целый час торчать на пороге!
– Разумеется, сэр. Простите меня, но в отсутствие мистера Аштона мне приказано не волновать дам, – объяснил Диас, провожая его в гостиную. – Мадам, сэр Энтони Кросс.
Бернардина, успевшая сесть, даже не встала с места, приветствуя гостя спокойной холодной улыбкой.
Мало того, заговорила по-испански и терпеливо дожидалась, пока управитель переведет очередную фразу.
– Мы не привыкли принимать гостей в отсутствие дона Аштона, сеньор. Чем могу помочь?
Сэр Энтони, смело ступивший в гостиную, теперь почувствовал некоторую неловкость. Он приехал по повелению короля, с его письменным приказом. Его предупредили о возможности сопротивления со стороны леди Нилсон и велели при необходимости это сопротивление преодолеть. Но чего он совершенно не ожидал, так это встречи с величественной, увешанной драгоценностями и закутанной в мантилью дамой, которая к тому же не говорила по-английски.
Сэр Энтони низко поклонился.
– Простите за вторжение, мадам, но я здесь по делу его величества. Привез королевских врачей, которым поручено осмотреть леди Нилсон, гостящую, насколько мне известно, в доме мистера Аштона.
Он выжидающе глянул на управителя, монотонно переводившего его речь хозяйке.
Бернардина была так удивлена, так спешила исправить очевидное недоразумение, что решила обратиться непосредственно к посетителю и, старательно подбирая слова и отчаянно коверкая язык, объяснила:
– Нет… нет… это вовсе не так. Какая странная мысль, сеньор! Леди Нилсон… была здесь… ужинала… но нет… она у нас не живет. Могу только сказать, что сейчас она с доньей Луизой де лос Белес из дома Мендоса… в качестве компаньонки… Донья Луиза будет здесь с минуты на минуту… да… вот именно… но леди Нилсон… не думаю…
Выразительное пожатие плечами дополнило то, чего не смогла выразить дуэнья.
Сэр Энтони непонимающе уставился на нее. Что за вздор она несет!
Отчаявшись добиться вразумительного ответа, он избрал другой подход:
– Где я могу найти мистера Аштона, мадам?
И тут Бернардина впервые растерялась, да так, что забыла о сдержанности, и жалко пролепетала:
– Не… не знаю… я не осведомлена о делах дона Аштона…
– Понятно. Прошу простить меня, но приказ достаточно ясен. Если вы не можете позвать леди Нилсон, я обязан обыскать дом, чтобы ее найти. Прошу оставаться в гостиной, мадам, и вам ничто не грозит.
Он ринулся прочь, встал на крыльце, не давая никому закрыть дверь, и принялся выкрикивать команды.
Бернардина слушала топот ног, разносившийся по дому. Сердце колотилось так сильно, что казалось, она вот-вот лишится чувств. Дуэнья не понимала, что происходит. Одна мысль терзала ее – необходимо любой ценой уберечь репутацию Луизы. Дона Аштона здесь нет, так что все зависит от нее. И пусть эти люди не интересуются Луизой: поскольку дон Аштон сказал, что девушка сейчас с леди Нилсон, значит, все, что касается одной женщины, неизбежно затронет и другую.
Прошла целая вечность, прежде чем обутые в сапоги ноги протопали по передней и входная дверь снова захлопнулась. Только тогда Бернардина встала. В гостиную вошел управитель.
– Прошу прощения, мадам, но мне не позволяли идти к вам.
– Что им было нужно?
Сеньор Диас непонимающе развел руками.
– Они почему-то были убеждены, что найдут здесь леди Нилсон. Я твердил, что в доме, кроме вас, никого нет, а дон Аштон отправился в поездку. Как и донья Луиза.
– Надеюсь, вы не намекнули, что донья Луиза уехала одна?
– Ни в коем случае, мадам. Вы ведь уже упоминали, что донья Луиза находится под опекой леди Нилсон. Неужели я стал бы вам противоречить?
Бернардина знаком отослала его и вернулась на свое место. Ей ничего не остается, кроме как ждать и молиться. Она взялась за четки.
– Похоже, все наши птички вылетели из клетки, – задыхаясь от ярости, прошипел Филипп и одним неистовым выпадом вогнал в стол клинок. Лезвие погнулось, и он швырнул нож на пол. – Как это случилось? – выкрикнул он, свирепо глядя на советников.
Руй Гомес сложил пальцы домиком и задумчиво нахмурился.
– Наши люди потеряли Нилсона и его любовника сегодня днем у Саутуоркского собора, куда те пошли слушать мессу. Но в течение часа их наверняка разыщут. Они не могли уйти далеко.
Он говорил слишком гладко и ободряюще, чтобы успокоить подозрительного Филиппа. Правда, тот успел взять себя в руки.
– Если не поймать женщину, они нам тоже ни к чему, – объявил он. – Но клянусь святой мессой, когда они попадут к нам в руки, всех ждет медленная мучительная смерть.
Он схватил серебряный кубок и жадно осушил. Симон Ренар нетерпеливо отодвинул стул. Обычно сдержанное лицо исказила нервная гримаса.
– Куда могла деться женщина? И где, во имя всего святого, сам Аштон?
– Вероятно, погнался за ней, – объяснил Гомес.
– Почему же ничего не сказал нам? – вскинулся Ренар и, вскочив, стал метаться по комнате, как раненая пантера.
Ответа он не дождался, поскольку собеседников осенили самые невероятные предположения. Первым опомнился Гомес.
– Аштон не может работать против нас, – почти прошептал он. – Это немыслимо.
В закрытые окна проник звон колоколов Вестминстерского аббатства, возвещающий о том, что пробило шесть часов и доступ – в столицу прекращен. Филипп встал.
– Пошлите людей ко всем воротам. Допросите стражников. Если Аштон покинул город… Если женщина уехала с ним… Кто-то должен был их видеть.
Он вышел, хлопнув за собой дверью.
– О Господи, дай королеве доносить младенца и благополучно разрешиться, – пробормотал Ренар.
Руй Гомес устремил на него полупрезрительный взгляд. – Вам скорее следует молиться о том, чтобы мы захватили леди Нилсон и ее бастарда!
***
В трюме корабля воняло рыбьим жиром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42