Пиппа знала о его похождениях, но ни одна из женщин не затронула ни его воображения, ни сердца. Но что, если на этот раз все иначе? С Робином наверняка произошло нечто из ряда вон выходящее, если его вдруг обеспокоила свежесть собственного белья!
Пиппа оперлась локтями о подоконник и выглянула в сад, наслаждаясь ощущением необыкновенного покоя, чем-то напоминавшего счастье. И чувство полнейшей удовлетворенности еще усилилось при виде Лайонела Аштона, ступившего на террасу как раз под ее окном. Пиппа задохнулась. По телу мгновенно разлился жар.
Но это чистый абсурд, твердила она себе. Она респектабельная замужняя женщина, беременная от мужа! И все же мысленно приказывала Лайонелу поднять глаза.
И он поднял.
И даже отступил немного, чтобы лучше разглядеть спальню Пиппы. Потом вскинул руку, и она махнула ему в ответ.
– Вижу, вы ранняя пташка, мистер Аштон, – окликнула она.
Лайонелу показалось, что Пиппа слишком далеко высунулась из окна. Его святая обязанность позаботиться о ее безопасности, прежде чем эта женщина и дитя испанского короля свалятся на камни у его ног.
Он сложил ладони ковшиком у рта и, не повышая голоса, спокойно ответил:
– Как и вы, мадам. Если хотите прогуляться на утреннем ветерке, я буду вас ждать.
Пиппа согласно кивнула и отошла от подоконника. Прилив энергии, казалось, расцветил мир новыми красками. Как приятно пройтись рано утром, пока воздух еще свеж, а сад не наводнили громко болтающие, сплетничающие, надоедливые придворные!
Она потянулась к колокольчику, чтобы позвать Марту, но решила, что это займет слишком много времени. Девчонка, должно быть, еще спит. Конечно, шнуровать корсаж нелегко, но зачем возиться с лишними предметами туалета? И к чему ей фижмы? Все равно так рано, что ее никто не увидит. А если увидят… наверняка будут возмущены и скандализованы. Но Пиппе отчего-то было все равно, и сознание собственной беспечности наполняло ее радостью впервые за последние недели.
Она нашла простое шелковое платье очень идущего ей оттенка топаза, которое обычно носила только в уединении своего будуара или в деревне, в присутствии ближайших родственников. Оно надевалось на простую белую полотняную рубашку. Она решила идти без чулок и сунула ноги в лайковые туфельки. Потом провела гребнем по гриве цвета корицы и, откинув волосы назад, наскоро связала белым шарфом. Быстрый взгляд в зеркало полированного серебра заставил ее поколебаться. Не слишком ли неприлично появляться на людях в таком дезабилье?
Но Пиппа тут же напомнила себе, что никогда не заботилась о мнении посторонних. Злые языки всегда найдут пищу для сплетен!
Выйдя из спальни, она поспешила пройти лабиринтом длинных коридоров к лестнице и через маленькую дверцу выбралась на террасу.
Лайонел по-прежнему стоял там, где она в прошлый раз его видела. Он по своей привычке словно отделял себя от окружающего мира, и Пиппа внезапно пожалела о своем порыве. Ей казалось невозможным потревожить его. В отличие от Пиппы он облачился в придворный костюм: с плеч свисал короткий алый плащ, черный камзол и шоссы были украшены разрезами с такой же алой подкладкой. Заломленное поле черной шляпы было украшено сверкающим рубином.
Пиппа колебалась, решая, не стоит ли бежать назад, позвать Марту и одеться как подобает, когда Лайонел повернул к ней голову. Она заметила, что сам он не пошевелился, но будто ощутил ее присутствие, знал, что она переминается под каменной аркой узкого дверного проема.
Увидев Пиппу, Лайонел улыбнулся и направился к ней.
– Вы обладаете безошибочным чувством того, что подходит вам в любом определенном случае, – заметил он, поднося к губам ее пальцы и кланяясь.
Пиппа просияла от удовольствия.
– Мне показалось, что иногда полезно избегать формальностей, – пояснила она.
– Жаль, что та же самая мысль не пришла в голову мне.
Он взял ее под руку и повернулся к реке.
– А что бы надели вы, дабы достичь такого же эффекта? – с искренним интересом осведомилась Пиппа.
– Рубашку и шоссы, – немедленно ответил он. Пиппа даже задохнулась. Почему этот образ кажется таким опасным? Риторический вопрос…
Лайонел тоже сообразил, что ступил на тонкий лед. Он собирался быть поосторожнее, но она так притягивала его своим легкомысленным нарядом, улыбкой, уверенностью, что с плеч скинуто некое бремя. Он будто видел истинную Пиппу, а не ту измученную, грустную, сконфуженную женщину, которую доверили его попечению.
– Сегодня утром вам не было плохо? – намеренно прозаично спросил он.
– Нет! – радостно объявила Пиппа. – У меня сегодня ожидается удачный день, я в этом уверена.
Она отняла руку, быстро ступила на берег и не задумываясь сбросила туфельки и зарылась ногами в росистую траву.
– О, это напоминает мне о детстве! Я всегда бегала босиком, когда удавалось.
Она подступила к краю воды. Движение на реке становилось все оживленнее, а у дворцового причала теснились королевские барки.
– Через ту долину, где расположен Мэллори-Холл, тоже протекает речка, и мы с Пен любили возиться в грязи. Вы когда-нибудь давили пальцами грязь, Лайонел?
Она впервые назвала его по имени. Лайонел заметил это. В отличие от Пиппы.
– Уже не помню, – отозвался он. – Почему бы вам не попробовать сейчас?
Она рассмеялась, поглядывая на него через плечо.
– Не могу!
– Интересно, а год назад вы бы тоже так сказали? – поинтересовался Лайонел, проницательно глядя на нее.
Пиппа покачала головой:
– Нет. Но с тех пор я побыла в Тауэре, обнаружила, что мой муж… обнаружила, что ношу ребенка своего мужа. Приходит время, мистер Аштон, когда нужно взрослеть. – Она снова зарылась пальцами во влажную траву. – Родные, возможно, посмеялись бы надо мной, услышав это.
Ему хотелось закутать ее в свой плащ. Обнять. Поцеловать в макушку. Провести ладонями по спине. Обхватить пальцами ее талию, отыскать женственные изгибы под свободным платьем.
– Для того чтобы взрослеть, вовсе не обязательно забывать о смехе и веселье, – пробормотал он, остро ощущая кислый привкус собственного вероломства, связавший язык, обжигавший горло.
Пиппа снова повернулась к нему.
– Наверное, вы правы, – вздохнула она и, подобрав туфли, с гримаской сунула в них ноги. – Я должна возвращаться. Не стоит, чтобы весь мир видел меня в таком дезабилье. Но я благодарю вас за то, что составили компанию. – Она вдруг заговорила сухо и невыразительно. Совершенно не похоже на ее обычный тон!
– А я благодарю вас, – кивнул Лайонел, предлагая ей руку.
Пиппа поколебалась.
– Наверное, вам стоит идти одному, сэр. Слишком много людей уже успели пробудиться. Со стороны может показаться, что… – Она вымученно улыбнулась.
– И тут вы правы, – согласился он, еще раз касаясь ее щеки. – Но мне почти хочется, чтобы эти домыслы оказались правдой, Пиппа.
Пиппа отважно встретила его взгляд. Несколько мгновений они молча взирали друг на друга. Наконец Лайонел очнулся.
– Простите меня, – прошептал он и ушел, поцеловав ей руку.
Пиппа долго смотрела ему вслед. Он высказал вслух то, что сама она изо всех сил старалась игнорировать.
Шарф, стягивавший волосы, развязался, и она завела за спину руки, чтобы вновь подтянуть узел. И при этом продолжала твердить себе, что многие люди оказываются в подобном положении. Сколько браков совершается по расчету, и всегда существует возможность того, что нежеланное, но бурное чувство может захватить замужнюю особу, вполне довольную своей жизнью… впрочем, и женатого мужчину тоже. В конце концов, разве не это случилось со Стюартом?!
Пиппа дотронулась до живота. Бурное чувство вовсе не так уж плохо, при условии, что никто о нем не знает.
Она побрела во дворец.
Ей повезло: похоже, никто не видел, как она возвращалась в спальню. Марта с укоризненным видом уже наливала горячую воду в тазик на комоде и, искоса взглянув на платье Пиппы, заметила:
– Вы выходили без меня, миледи.
– Да. Не хотела тревожить тебя так рано, – пояснила Пиппа, стягивая шарф. – Решила пройтись немного, прежде чем все встанут.
– А я не знала, что вы пожелаете на завтрак – мясо или сыр, миледи.
Пиппа оглядела поднос со свежим хлебом и маслом.
– Варенные всмятку яйца и ветчину, если можно. Да, и кружку хмельного меда. Сегодня утром меня совсем не тошнило, Марта, и поэтому ужасно хочется есть.
– Сейчас принесу, миледи.
Марта совсем не была уверена, жалует ли ее хозяйка, но все же испытывала благодарность за то, что никаких признаков недовольства пока не выказывалось.
– Позвольте, я помогу вам снять платье!
– Нет, я сама справлюсь, спасибо.
Пиппа улыбнулась, чтобы смягчить удар, хотя стало ясно, что камеристку вновь отстраняют от прямых обязанностей.
Марта вышла, и Пиппа, раздевшись, принялась обтираться мокрой тряпочкой. И, снова вспомнив о Робине, весело усмехнулась. О, какое бы удовольствие доставила эта история Пен!
Но Пен нет рядом. И некому по достоинству оценить новость о том, как Робин пал жертвой романтического увлечения. Ни одной живой души…
Пиппа одернула себя. Жалость к себе бессмысленна, особенно в подобной ситуации!
Лучше одеться и пойти на поиски Робина, попробовать лестью и уговорами заставить его развязать язык. Это как нельзя лучше отвлечет ее от тяжелых мыслей.
Она позавтракала с уже давно забытым аппетитом, наслаждаясь каждым кусочком, а мед, отныне ее любимый напиток, наполнял теплом и ощущением радости бытия.
Марта как раз зашнуровала ее корсаж и прилаживала маленький круглый плоеный воротник, когда послышался тихий стук. Марта пошла открыть дверь. В комнате появился паж в королевской ливрее и заученно-монотонно объявил, ни к кому в особенности не обращаясь:
– Ее величество требует присутствия леди Нилсон на аудиенции в девять утра.
– Леди Нилсон польщена оказанной ей честью, – механически пробормотала Пиппа. – Полагаю, вам поручено передать то же самое "лорду Нилсону.
– Нет, мадам, мне ничего подобного не приказывали.
Паж с поклоном удалился. До чего же странно!
Старые страхи клещами сжали сердце.
Что означает этот зловещий зов?
Королева никогда не уделяла ей особого внимания и обращалась как с необходимым, хотя не слишком желанным придатком к лорду Нилсону. Неужели Мария узнала о переписке с Елизаветой и теперь собирается допросить Пиппу? Может, Стюарт знает причину приглашения?
Она выбрала большую изумрудную подвеску из корзинки, стоявшей на комоде, и дополнила украшения перстнями с изумрудами и бирюзой. Когда она надевала перстни, пальцы слегка подрагивали.
Пиппа долго стояла перед зеркалом и пыталась успокоиться, тщательно разглядывая каждый предмет туалета. Платье цвета лесной листвы, отделанное серебряным кружевом, с распашной верхней юбкой, открывавшей нижнюю, лимонно-желтую, идеально подходило для утренней аудиенции, как и черный бархатный капюшон с усаженной изумрудами налобной повязкой.
Немного приободрившись, она решила, что если Робин по-прежнему на свободе, значит, Мария не проведала о письме, которое он отвез в Вудсток. Кроме того, Робин заверил, что письмо благополучно передано, так что его не перехватили… Если только люди Бедиифилда не обнаружили письмо до того, как оно попало к Елизавете.
Сердце Пиппы отчаянно забилось, и она едва не попросила Марту слегка ослабить шнуровку. Смочив виски лавандовой водой, она попробовала дышать медленно и глубоко, пока сердце не утихомирилось. Нет никакого смысла накликать беду!
Пиппа посмотрела на часы в эмалевом корпусе, свисавшие с тонкой золотой цепочки, которую она носила на талии вместо пояса. Еще нет и восьми! Времени более чем достаточно, чтобы найти Стюарта и выведать подробности. А потом можно еще успеть к Робину: вдруг он что-то знает!
Супружеские спальни соединяла смежная дверь, в последнее время почти не отворявшаяся. Пиппа легонько постучала, подождала несколько минут и, заглянув внутрь, остановилась на пороге. Как воспримет Стюарт ее неожиданный визит?
Ее встретил полумрак. Ставни были закрыты. Спальня пуста. Постель не смята.
Стюарт всегда развлекался допоздна, но на рассвете неизменно возвращался домой. И никогда не поднимался рано. Ни о какой поездке он тоже не предупреждал, а ведь, чтобы казаться на людях счастливой парой, они неизменно извещали друг друга о своих планах на день. Где же он приклонил голову прошлой ночью?
Она решила не задаваться этим неприятным вопросом, ушла к себе и, закрыв дверь, украдкой посмотрела на Марту. Но та деловито складывала грязную посуду на поднос и, казалось, не обращала внимания на госпожу. Однако Пиппа знала, что Марта водит тесную дружбу со слугой Стюарта и, должно быть, прекрасно осведомлена о том, что сегодня господин не спал в своей постели.
Пиппа вышла в коридор и отправилась к Робину. Холостяк, да еще не состоявший на службе у королевы, не пользовался особым уважением лорд-канцлера, особенно когда речь шла об отдельных покоях.
Коридоры становились все уже, двери располагались всего в нескольких шагах одна от другой, шпалеры казались выцветшими и дряхлыми: очевидно, северное крыло дворца было заброшенным. Здесь почти не встречалось людей и было очень тихо. Толстые столбы пылинок светились в солнечных лучах, едва проникавших в немногочисленные окна. Но Пиппа, занятая невеселыми мыслями, почти ничего не замечала. Наконец она добралась до какой-то приоткрытой двери, откуда слышались голоса. Пиппа уже прошла мимо, когда вдруг осознала, что один, низкий бархатистый баритон, ей странно знаком… Она остановилась и нахмурилась. Что может делать Стюарт в этой отдаленной части дворца?
Пиппа вернулась и стала бесстыдно подслушивать.
До нее снова донесся шепот. Двое мужчин. Стюарт и еще кто-то. Сначала она не могла понять смысла разговора: любовные словечки, нежности… неразборчивое бормотание… и еще звуки. Звуки, оледенившие ее. Безошибочные шлепки плоти, ударявшейся о плоть.
Пиппа судорожно сглотнула, не веря своим ушам. Она теряет рассудок. Слышит то, чего на самом деле нет. До чего же странные фантазии рождает беременность!
Она подступила ближе. Чуть толкнула, и дверь отошла еще на несколько дюймов. Теперь можно было увидеть постель, узкий топчан в жалкой каморке.
Это оказалось правдой. Она не ошиблась. Не бредила наяву. Не сходила с ума. На постели лежал Стюарт. Лица любовника она не видела, но какая теперь разница?!
Пиппа осторожно отступила и, оставив дверь открытой, метнулась в том направлении, откуда пришла. Юбки тихо шелестели, но украшенные драгоценными камнями туфельки ступали бесшумно.
А тем временем Гейбриел поспешно отстранился от Стюарта.
– Ты слышал? – испуганно прошептал он. – Здесь кто-то был.
– Нет, – покачал головой Стюарт. – Никого. Наверное, мышь пробежала. – И с тихим смехом добавил: – Здесь мы в безопасности, Гейбриел. Я проверил: в этой клетушке никто не живет.
– Но дверь… она открыта, – с посеревшим лицом бормотал Гейбриел.
Стюарт поднялся, шагнул к двери и выглянул в коридор. Ни души. Он снова повернул ручку, но, когда повернулся к кровати, засов щелкнул, и дверь отошла на несколько дюймов.
– Засов слабый, – пояснил Стюарт. – В следующий раз я велю его укрепить.
Гейбриел провел рукой по восковому лбу.
– Здесь слишком опасно, Стюарт. Я предпочитаю кабачок.
Стюарт брезгливо поморщился.
– Любимый, я ненавижу это место. Такая мерзкая дыра!
Он сел на кровать, поднял лежавшую у ног кожаную флягу с вином, поднес к губам, а потом протянул Гейбриелу.
Ты слишком беспокоишься.
Можно подумать, им есть что скрывать. Все равно они нигде не будут в безопасности!
Горечь действительности превратила вино в желчь. Но Гейбриел не знал и никогда не узнает правды.
Музыкант жадно припал к фляге и, напившись, вытер рот рукой.
– Сегодня днем я должен развлекать игроков в карты в большом салоне. Ты там будешь?
– Да. Никогда не упускаю возможности поиграть, – засмеялся Стюарт, надеясь ободрить любовника.
Гейбриел безуспешно пытался улыбнуться.
– Мне пора.
Стюарт даже не попытался остановить его. Если Гейбриел расстроен и чего-то опасается, лучше отпустить его туда, где он успокоится.
Но такого места просто не существует.
Стюарт покачал в руках флягу и уставился в пол. Рядом пробежала мышь, и он проследил, как она нырнула в дырку в стене.
Он принял решение. В конце концов, это его шантажируют, так стоит ли скрываться в норах и темных углах? Прятаться в убогом кабачке? И зачем это им, если шпионы Ренара все равно следят за каждым их движением? Вероятно, им уже известно, что он нашел эту каморку. А если и нет, все равно скоро узнают. Но почему, спрашивается, остальные должны об этом пронюхать?
Они принуждены таить свою любовь, но, если соблюдать разумную осторожность, могут встречаться в этой комнате. Здесь, разумеется, нет привычных удобств, зато приятели и знакомые вряд ли сюда забредут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42