– Я так беспокоилась, Даниэль.
– Через несколько дней я поправлюсь, мама. Эй, не плачь! Я не выношу, когда женщины из моей семьи плачут.
– Я не могу сдержаться. Я всегда плачу, когда кто-то из моих детей болен или побился.
Из-за ее плеча выглянул Фарр.
– Привет, сын. Твоя мама в таком состоянии с тех пор, как мы узнали, что ты ранен. Я думал, что она разорвет того, кто привез нам плохие новости, как это делали древние. Мы сменили трех лошадей, пока доехали.
– Надеюсь, вам не пришлось оставить никаких важных дел.
– В Вандалии нет ничего серьезнее того, что произошло с тобой, Даниэль. А что это я слышал о тебе и Мерси? Не более, чем год или два назад ты говорил мне, что она пустышка, глупая, как корова.
– Хватит дразнить их, Фарр. Все это было десять лет назад. Ты от старости уже и не помнишь, – она еще раз поцеловала Даниэля в лоб. – А я все думала, когда вы, наконец, поймете, что просто созданы друг для друга? Я не могла себе даже представить, как ты позволишь другому мужчине взять ее в жены. Единственное, о чем я жалею, это то, что не побывала на вашей свадьбе.
Даниэль отвел от Либерти взгляд, посмотрел на Мерси, и они понимающе улыбнулись друг другу. Когда-нибудь они расскажут Либерти о своей свадьбе. Когда-нибудь, но не сейчас.
Иди ко мне, милая, – звали Мерси глаза Даниэля. Мерси подошла к кровати и опустилась перед ним на колени. Он протянул руку, и она вложила в нее свою.
– Оглядываясь назад, я думаю, что всегда знал: Мерси будет моей, – разговаривая с Фарром и Либерти, Даниэль не отводил глаз от жены. – Когда я рос, мне всегда хотелось, чтобы мой дом был похож на ваш, где живут любовь и уважение. У нас с Мерси были самые любящие родители. Поэтому наше детство было счастливым, правда, дорогая? Мы постараемся, чтобы и наши дети смогли повторить эти слова.
– Я не смогла бы сказать лучше Даниэля! – воскликнула Мерси, глядя на двух людей, которых любила больше всех на свете, за исключением своего мужа.
– О, моя голубка, – всхлипнула Либерти. – Я сейчас опять заплачу.
– Ничего, любимая. Плачь, сколько хочешь! – сказал Фарр и нежно поставил жену на ноги. – Но, пожалуйста, на кухне, дорогая. Мне нужно поговорить с Даниэлем.
– Хорошо, только не утомляй его. Элеонора написала, что в него попали три раза. Боже! Мне даже страшно думать об этом, – Либерти обернулась и увидела индейскую девушку, тихо стоявшую у стены.
– Тенеси! Я тебя не заметила. Как твои дела? – Либерти обняла ее. – По дороге Фарр все время повторял, что раз ты с Даниэлем, то не о чем беспокоиться, ты знаешь, что нужно делать. Как Элеонора с Гевином? Ты знаешь, что Эми и Рейн собираются приехать на Рождество? Правда, будет здорово повидаться с ними?
– Либби, любимая, – терпеливо произнес Фарр, – не могла бы ты продолжить этот разговор на кухне? Вы, женщины, можете проболтать полночи. Так начните пораньше... на кухне.
Осторожно подталкивая женщин в спины, Фарр подвел их к двери. Казалось, что они не слышали его, и даже не чувствовали его руки на своих спинах, так увлеченно болтали. Куил сел на стул у постели Даниэля.
– Ты не слишком устал для разговора со мной?
– От разговоров не становится больно. Вот от движения – другое дело.
– Если можешь, сын, объясни, что происходит. Когда устанешь, мы прервем наш разговор.
– Мне о многом необходимо тебе рассказать. Дай мне немного воды, и я начну с самого начала, – Даниэль попил через трубку из камыша, и Фарр поставил стакан на стол.
– Все началось в тот день, когда мама уехала в Ван-далию...
Даниэль говорил более получаса. Иногда он отдыхал и пил воду из стакана, который ему протягивал Фарр. Тот внимательно слушал, фиксируя своим тонким умом все детали.
– Братья Мерси уехали сегодня утром. Жаль, что ты не познакомился с ними. Такие задиры! Бедные, но гордые – так я могу охарактеризовать их. Их слово – закон, и верят они только в то, что считают правильным. Мы с Мерси сначала с трудом их понимали. А потом они нам даже понравились.
– Ее звали Эстер, – Фарр сидел, уперев локти в бедра и сцепив руки, уставившись в какую-то дальнюю точку за окном. – Эми назвала ее Мерси в ту ночь, когда я пошел к Либерти в Огайо. Я даже не представлял себе, что она не дочь тех людей, которых убили.
– Ты сделал то, что должен был сделать.
– Да, я понимаю, но все же... – Фарр замотал головой, точно хотел отделаться от своих мыслей. – А теперь о Перри. Ты думаешь, он имеет какое-нибудь отношение к тем людям, которые стреляли в тебя и Мерси?
– Судя по словам Бакстеров, этим людям заплатили, чтобы они убили меня.
– Мне нужно поговорить с Гевином и Майком, чтобы выяснить, что им известно, – Фарр встал и начал расхаживать по комнате. – Хаммонд Перри. Человек, которым движет только ненависть. Ненависть и месть – вот для чего он живет.
– До сегодняшнего утра я ничего не знал о Джордже и Терли. Майк рассказывал мне. Эдвард Эштон, человек, о котором я тебе говорил, предупредил меня, что Перри поговаривал о том, чтобы поймать Джорджа. Я уже предупреждал Джорджа, чтобы он был осторожнее. Но, по рассказу Майка, они пробрались на мельницу в полночь через проем у мельничного колеса. Бедняга Терли как раз был там в тот момент, – по голосу Фарр понял, что Даниэль устал.
– Ты уже достаточно рассказал мне, сын. Теперь отдыхай. Мы поговорим еще вечером, когда приедут Гевин с Майком, – Фарр остановился и посмотрел на Даниэля. Он не смог бы полюбить его больше, если б был ему настоящим отцом. Теперь Фарр понимал, что чувствовал к нему старый Джуси Деверелл, когда он сам был молодым. – Я хочу сказать тебе, что лучшего мужа для своей дочери и выбрать бы не смог. Я молюсь, что найду такого же хорошего мужа и для Мари Элизабет.
– Спасибо, папа.
Даниэль протянул руку, и Фарр крепко пожал ее. Даниэль не называл его папой с тех пор, как стал взрослым мужчиной, и это растрогало Фарра. Прежде чем что-либо сказать, Фарр откашлялся.
– Одно я знаю наверняка, мы не позволим Перри остаться безнаказанным. Я могу отказаться от своего поста и работать день и ночь, но призову его к правосудию.
– Может быть, подождем немного, чтобы я смог поехать с вами?
– Я боюсь за Джорджа, Даниэль.
– Перри убьет его при первой же возможности.
– Я знаю это. Если у меня будет время, я возьму с собой полицию. Но если делать все официально, потребуется много времени. Пока они начнут действовать, для Джорджа может быть слишком поздно.
– Возьми с собой Гевина и Майка. К черту мельницу и магазин. Закройте их. Боже, как я хочу быть сейчас здоровым!
– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но тебе придется подождать, пока встанешь на ноги.
* * *
Вечером приехал Майк, и он был не один. Фарр привел их в комнату Даниэля и закрыл дверь. Даниэль узнал мужчину, когда тот приблизился к кровати и на его лицо упал свет лампы. Это был Эдвард Эштон, друг Леви Коффина.
– Я очень расстроился, узнав, что в тебя стреляли, Фелпс. Может быть, тебя немного успокоит то, что эти пули стоили Перри пять сотен долларов. Он заплатил их, думая, что ты мертв.
– Откуда ты это знаешь?
– От Сиклеса, хозяина гостиницы. Он видел ваш фургон и решил, что ты мертв. Он послал весточку Перри. А позже паромщик в Нью Хармони сказал, что ты жив. Перри, наверное, чуть не лопнул от злости.
– Значит, это был он. Кому он заплатил? Люди, которые стреляли в меня, мертвы.
– Он заплатил за твое убийство Джеймсу Хоуэллу. Хоуэлл – посредник. Сам он не убивает – он нанимает для убийства других людей.
– Ты знаешь, за что?
– Достаточно один раз перейти дорогу этому психу, и он готов убить человека, – с презрением ответил Эдвард. – Всем хорошо известно, что он ненавидит все, что связано с Куил Стейшн.
– Пять сотен – большие деньги.
– Ты поставил Хаммонда в очень неловкое положение перед его людьми в тот день на мельнице. Ты же послал его в другую сторону от Леви. Да сам факт, что ты член семьи Куилов, уже вызывает у него ненависть.
Фарр почти не слушал их.
– Ты знаешь, где сейчас Перри?
Эдвард Эштон повернулся к Фаруэю Куилу. Он много раз слышал об этом человеке. По лицу Куила невозможно было определить, сколько ему лет, а его волосы едва тронула седина, и то лишь на висках.
– Последнее, что я слышал – он собирался ехать к Креншоу. Сюда я приехал, чтобы сообщить Даниэлю, если он все еще жив, что молодой цветной парень по имени Джордж сейчас находится у Креншоу. Его привезли туда и поместили в келью на третьем этаже дома.
– Ты что-нибудь знаешь об этом месте? – спросил Фарр.
– Я знаю все об этом месте, мистер Куил. Дворец Креншоу называется Хикори Хилл. Он влиятельный методист и делает большие пожертвования храму. Этот человек – подонок и прикрывает все свои грязные делишки благодаря церкви. Он богат и имеет большой политический вес в юго-западной части штата.
– Я новичок в политике, но тем не менее слышал о нем, – сухо произнес Фарр.
– У него одна нога, – продолжал Эдвард. – Говорят, на него напали мужчины-рабы и отрубили ему ногу, когда он сек рабынь. Он злой и жестокий. Когда вы приедете туда, негры будут улыбаться и кланяться вам. И вы подумаете, что все они получают за свою работу плату. Он всего лишь куча дерьма, простите за выражение. Люди так запуганы, что ничего вам не скажут.
– Ты точно знаешь, что Джордж там?
– Он там. Это красивый, светлокожий парень, с волосами на индейский манер. Он там, если только его не перевезли куда-нибудь за последние два дня.
– Ты поедешь с нами к Креншоу?
– Да. Но если можно, я не буду показываться без необходимости. Я собираю полезную информацию о краже негров для Леви Коффина. Если Креншоу, Перри или кто-нибудь из их людей узнают, что это я расстроил некоторые их планы, моя жизнь будет висеть на волоске.
– Если ты приведешь нас туда, мы постараемся, чтобы об этом никто не узнал. Будет полезно, если дашь нам план местности.
– Пожалуйста, мистер Куил.
– Чем быстрее мы отправимся, тем лучше, Майк?
– Я с тобой! Гевин тоже.
– Даниэль, если Майк с Гевином уедут, это значит, что женщины остаются одни. Элеонора и Тенеси поживут пока здесь, до того времени, как мы вернемся.
– Если возникнут какие-то осложнения, Тенни хорошо умеет обращаться с ружьем, – с ноткой гордости произнес Майк.
– Либби тоже недолго будет раздумывать, прежде чем схватить пистолет, – добавил Фарр. – Даниэль будет говорить им, что делать, и все будет в порядке. Не то, чтобы я ожидаю здесь каких-нибудь осложнений, но надо быть готовым ко всему.
– Если мы отправимся утром, когда мы доберемся до Креншоу?
– Завтра, близко к ночи. По дороге у нас есть пункты, где мы сможем поменять лошадей.
– Я слышал, что пути переправки негров на север расширяются. Мы будем рады, если ты переночуешь у нас, мистер Эштон. Ужин скоро будет готов.
– Если мы отъезжаем рано утром, – сказал Майк, надевая шляпу, – я поеду предупрежу Гевина. Он сможет привезти Элеонору рано утром. Во сколько, Фарр?
– Здесь достаточно комнат, пусть приезжают сегодня вечером. Мы сможем отправиться за час до рассвета.
После того, как все ушли из комнаты, Даниэль лежал на своей кровати и проклинал Хаммонда Перри. Впервые в жизни он чувствовал себя бесполезным, и впервые в жизни у него появилось желание убить человека.
ГЛАВА 19
Какой-то шорох разбудил Мерси. Она приподняла голову с подушки и посмотрела на Даниэля.
– Я разбудил тебя, дорогая? – тихо спросил он. – Я хотел дотянуться до воды.
– Я принесу. – Мерси осторожно слезла с кровати, обошла ее и потянулась к столу за стаканом с водой, который приготовила с вечера. Она поднесла соломинку к губам Даниэля и он пил, пока не выпил всю воду. – Хочешь еще?
– Нет, хватит. Иди ложись.
Мерси легла рядом на расстоянии фута от Даниэля.
– Очень хочу обнять тебя, – произнес он.
– Я тоже, но нам придется подождать. Хорошо, что твои раны заживают и у тебя нет лихорадки.
– Вспоминаю, как Ленни лил мне на раны виски Бакстеров. Было так чертовски больно, что я подумал, а не собирается ли он добить меня? Наверное, виски и помогло мне. – Даниэль нашупал ее руку и прижал к своему плоскому животу.
– Ты бы хотел поехать с папой утром? – Мерси положила голову ему на руку.
– Мне даже думать не хочется о том, что они уезжают, а я остаюсь здесь.
– Я понимаю тебя, дорогой.
– Мне так жаль Терли. Он был хорошим человеком. Хотелось бы узнать, кто это сделал. Как только встану на ноги, я это выясню. – В его голосе звучали гневные нотки. Она приблизила к нему свои губы и прошептала:
– Засыпай, дорогой. Сейчас для тебя самое важное – выздороветь.
– Знаю, но не могу не думать об этом.
– А я-то считала, что все это время ты думал обо мне, – кокетливо прошептала Мерси, перемежая свои слова нежными поцелуями.
– Я думаю о тебе, милая, и о нашей первой ночи...
– Я была ужасно глупой!
– Если бы ты была какой-нибудь еще, я бы поколотил тебя.
– А ты и вправду говорил папе, что я глупа, как корова?
– Не помню.
– Ты не помнишь?
– Ох! – выдохнул он, когда она дернула его за волосы на груди. – Зачем ты это сделала?
– Затем, что ты не помнишь, как не говорил это.
* * *
Либерти Куил лежала, свернувшись калачиком, рядом со своим мужем, положив голову ему на плечо. Уже полчаса, как она проснулась. Фарру скоро вставать. Либерти лежала и вспоминала, что произошло много лет назад. Завтра ее муж поедет во владения Креншоу в южной части штата, за Джорджем, сыном их друзей, Джорджа Вашингтона, огромного черного мужчины, и его жены из индейского племени Шоуни, Сахарного Дерева. Было невероятно, что Хаммонд Перри все еще мстит ей и Фарру. Как это ни странно, но именно из-за него Либерти со своим отцом и сестрой уехали в Иллинойс много лет назад.
Хаммонд Перри, брат первого мужа Либерти, нежного, доброго Джубала Перри, умершего по дороге из штата Нью-Йорк, возненавидел ее, как только увидел. Джубал был стар, когда женился на Либерти, спасая ее и вырывая из когтей человека, который хотел надругаться над ней. Временами Либерти грешным делом радовалась, что Джубал так и не узнал, каким злым и порочным оказался его брат. Уже тогда Хаммонд завидовал тому, какое влияние имел Фарр на губернатора Бредфорда и Захарию Тейлора. После того, как вдова его брата вышла замуж за Фаруэя Куила, он обнаглел еще больше. Ему не давала покоя месть, потому что он был уверен: главный виновник его загубленной карьеры военного – Фарр.
– О чем ты думаешь, любимая? – Фарр погладил ее руку.
– Откуда ты узнал, что я не сплю?
– Мне ли не знать. Спать каждую ночь в течение двадцати лет с женщиной и не чувствовать, проснулась ли она.
– Девятнадцать лет. Две недели мы не спали вместе – ты был в крепости форта Нокс.
Фарр усмехнулся и обнял ее. – Либби, Либби! Интересно, знает ли Хаммонд Перри, что если бы не он, я никогда не испытал бы счастья иметь тебя в женах.
– Уверена, что он об этом даже не догадывается. Фарр, я знаю, что ты должен ехать, но буду ужасно волноваться, дожидаясь тебя.
– Это не очень опасная поездка. Перри не осмелится напасть на меня при свидетелях.
– Нет, этот маленький, хищный трус делает все исподтишка! Так, как он поступил с Даниэлем. Его давно уже нужно было пристрелить, как бешеного пса!
– Не заводись, миссис Куил! Оставь-ка этот пыл для своего мужа и подари ему в дорогу немного любви, – он стянул с нее ночную сорочку и приблизился к ней.
– Интересно, мы когда-нибудь станем для этого старыми?
– Я – нет. А если ты – да, я тебя выгоню и возьму себе молодую.
– Ха! Ты становишься похожим на остальных политиков, Фарр Куил. Ты веришь в свою собственную ложь!
Обнимавшие ее руки сжались еще крепче. Он быстро поцеловал ее.
– Когда вернусь, приберу тебя к рукам. Ты становишься очень дерзкой.
* * *
Как только забрезжил рассвет, Фарр со своими партнерами был готов к отъезду. Им предстояло проехать миль пятьдесят, прежде чем они доберутся до фермы, которую использовали как перевалочный пункт для отправки беглых негров. Эдвард Эштон оказался незаменимым помощником. Он знал, где можно достать свежих лошадей, как сократить путь или поспать несколько часов. Они отправились с фермы часа за два до рассвета, и когда первые лучи солнца озарили пышный зеленый лес, выехали на плато, с которого был виден Хикори Хилл – цель их путешествия.
Дворец Джона Креншоу стоял на высоком, продуваемом ветрами холме, около деревни Икволити, округ Галлатин. Отсюда до реки Огайо – всего одна ночь пути. Снаружи дом был построен в псевдогреческом стиле с верхними и нижними верандами, которые поддерживали массивные колонны, отчего дом казался шире, чем был на самом деле.
Двойные двустворчатые двери и огромные, до пола, окна выходили на верхние и нижние веранды. Постройку венчала квадратная крыша. На третьем этаже, между двумя большими дверьми, сиротливо затерялось одинокое маленькое оконце. Не сразу удавалось заметить дорогу, ведущую прямо к огромным двойным дверям с севера. Великолепное трехэтажное здание с массивными колоннами – символ богатства и власти его владельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33