– У вас же был личный разговор.
– Ничего личного с моей стороны. Ты убежала сразу же, как только услышала что-то неприятное. Следующий раз оставайся и сама говори, что тебе заблагорассудится.
– Ради Бога! Что я должна .была делать! Схватить ее за волосы? Я так и хотела.
Он пожал плечами и ухмыльнулся, посмотрев на нее долгим взглядом, от которого Мерси покраснела. Совершенно неожиданно ее выручили подошедшие Берни и Ленни.
– Ленни, – позвала Мерси, когда братья расположились под хурмой, – у нас много еды. Идите к нам.
– Мы не голодны.
– Не может быть. Здесь так много еды, что хватит на всех.
– Мы ничего не хотим. Мы не бродяги. – Берни снял шляпу и засунул за ленту перо голубой сойки. Без шляпы его волосы напоминали стог сена.
– Боже мой, я же сама предлагаю вам пищу. Это не попрошайничество.
– Это его пища, да?
– Ну и что, какая разница?
– Он плохо к нам относится. Мы подстрелим себе на ужин какую-нибудь птицу.
Мерси раздраженно посмотрела на них. Взяв хлеб и курятину, она уже было собралась встать на ноги, как рука Даниэля остановила ее.
– Эти парни слишком упрямы. Оставь их.
– Но у нас... так много.
– Ты слышала, что я сказал, Мерси? Сядь.
– Я не люблю, когда выбрасывают продукты.
– Я тоже. Ешь, нам пора ехать. До переправы осталось несколько миль. Я поеду немного вперед, нужно убедиться, что мы на верном пути. В двадцати милях к югу от Нью Хармони есть харчевня, где мы можем переночевать. Мы должны добраться туда до полуночи.
Мерси села и принялась за еду. Даниэль пил воду, поглядывая на нее. Девушке было больно. Белинда жестока к ней, и Даниэль сказал об этом, когда Мерси не могла ничего расслышать. Но он не всегда сможет быть рядом, поэтому Мерси сама должна уметь постоять за себя. Ему не понравилось, что она убежала и не защитила себя. Молодой человек ждал, что она вернется и прикажет Белинде закрыть рот.
– Ты жалеешь, что поехал со мной? – спросила Мерси, быстро отвернувшись, чтобы он не успел разглядеть выражение ее глаз. Она завернула остатки хлеба в салфетку и положила его в корзину.
– Нет.
– Мои поступки вовсе не радуют тебя.
– Оставь эту гордость Бакстерам, Мерси. Они и так меня еле терпят. Пускай привыкнут ко мне. Ты пригласила их поесть с нами, а они отказались. Либо братья примут нас, либо будут продолжать относиться к нам враждебно. Это их дело.
– А Белинда? Даниэль резко встал.
– Нам надо в путь. Ты хочешь еще попить?
– Нет, спасибо.
– Тогда я уберу кувшин в фургон.
Мерси встряхнула шаль и накинула ее на плечи. Ей было непонятно поведение Даниэля. Остаться, чтобы защитить себя от нападок Белинды означало превратиться в посмешище в его глазах и ему самому было бы неудобно.
Было ясно, что ему нравится мальчик Белинды. Поэтому он и остановился около ее фермы, чтобы угостить мальчишку конфетами. А еще оставил деньги Майку, чтобы и тот дал Хомеру конфет.
Даниэль, очевидно, вспомнил, что в детстве и сам искал мужского общества. В голове Мерси вертелось много вопросов, но они оставались без ответов.
Зельда уже была запряжена, а Даниэль стоял рядом, намереваясь помочь Мерси забраться на сидение фургона. Не глядя на него, девушка протянула руку. Его рука показалась ей сейчас теплее и сильнее. Мерси уже по-иному думала о Даниэле. Ее мысли совсем запутались. Она поставила ногу на спицу колеса, приподнимаясь, чтобы залезть на сидение, и не удержавшись, с криком сорвалась вниз.
– Ой! – только и успела произнести Мерси, размахивая руками и пытаясь удержать равновесие.
Даниэль поймал падающую девушку. То ли от неудобного положения, то ли от неожиданности, но он покачнулся и сделал несколько шагов назад. Восстановив равновесие, Даниэль так и остался стоять с Мерси на руках. Неожиданно она громко рассмеялась. Как во сне, он увидел ее сверкающие небесно-голубые глаза, пронзившие ему сердце. В какой-то непонятной истоме услышал ее смех. Ее лицо было совсем рядом. Даниэль чувствовал аромат ее девичьего тела. – Христос! Это была она, его женщина. Ему хотелось держать ее вечно, целовать, любить.
– Тебе бы не было так смешно, если бы шлепнулась, – сказал он, удивляясь возникшей у него мысли: а были ли у влюбленных мужчин когда-нибудь такие проблемы, как у него?
– Ты не держал меня на руках с тех пор, как я уронила в реку туфлю, и тебе пришлось нести меня домой. Мне было десять или одиннадцать лет, но это не помешало возомнить, что я леди. Ты ворчал всю дорогу.
Она опустила ресницы, а потом приподняла их, открывая озорные, смеющиеся глаза.
– Ты сказал, что я глупое дитя и что я бестолковая.
– Помню, – тихо ответил он, не отрывая от нее глаз.
Кровь пульсировала у нее в висках, ей становилось все труднее дышать, и появилось дикое желание – обвить руками его шею. И она не сделала этого только потому, что ее руки оказались занятыми: одной она держала шаль, а другая была прижата к груди Даниэля.
– Я все еще бестолковая, Даниэль, – прошептала она.
– Да, ты такая, – ухмыльнулся он. – Да к тому же еще и неуклюжая.
– Как ты смеешь так говорить! – огрызнулась она, смеясь и глядя в его сверкающие карие глаза...
– Мне никогда не говорили, что я неправильно выражаюсь. – Он передал Мерси вожжи.
– Я поеду немного впереди, как и собирался. Ленни об этом знает. Они поедут с тобой.
– В этом можно не сомневаться, – сухо произнесла Мерси. Братишки не отстанут, даже если бы я болела чумой.
Через полчаса фургон приблизился к берегу реки, где была устроена переправа. Даниэль ждал, когда можно будет вести Зельду на слегка покачивающийся на волнах паром, который и переправит их через Уобош. Убедившись, что лошадь и фургон закреплены на пароме, Мерси слезла с сидения и подошла к перилам. Ленни и Берни стояли на берегу. Даниэль подошел к лагу и позвал их.
– Идите на паром. Мы не собираемся вас ждать.
– Мы не будем переправляться здесь, – ответил Берни.
– Почему?
– Переправимся ниже, – сказал Берни, обращаясь к Ленни и игнорируя приглашение Даниэля.
– Нам не надо никакой милости от таких, как твой дружок.
– Заткнись. Я думаю... – Ленни сплюнул жевательный табак.
– Ну, тогда как хотите. За вас уплачено, – пожал плечами Даниэль.
– Зачем мокнуть, если мы можем переправиться вместе с ними, – сказал Лени.
– Черт возьми! У тебя что, совсем не осталось гордости?
– Осталось, но и утонуть мне не хочется. Вода поднялась еще выше с тех пор, как мы переправлялись. Ленни пошел за Даниэлем на паром.
– Мне это совсем не нравится, – запротестовал Берни, нехотя слезая с мула и ведя его к парому. Ленни привязал своего мула к стойке, но его брат вызывающе прошагал мимо и остановился у причала.
– Привязывай своего мула или убирайся, – крикнул ему паромщик, когда паром наклонился и закачался.
Берни фыркнул, сердито посмотрел на Даниэля и неохотно привязал животное.
Когда все было готово, Даниэль помог оттолкнуть паром от берега. Толстый канат, привязанный к дубу, тянулся на другой берег. Паромщик начал крутить лебедку. Он потянул за рукоятку своими огромными руками и, наконец, колесики на канате задвигались, паром двинулся к противоположному берегу.
Мерси уже не раз переправлялась через реку таким образом. Это всегда напоминало ей о пароме мистера Вашингтона, который находился выше по реке, недалеко от Куил Стейшн.
Мистер Вашингтон, отец Джорджа, был громадным человеком, стригшим свои волосы на манер индейцев племени Могавк. В его ушах красовались большие серебряные кольца, и одно маленькое – в ноздре.
Он сажал Мерси на плечи и, изображая лошадь, скакал. Она заливалась смехом и держалась за волосы громадного мужчины. Сахарное Дерево, его жена из племени Шоуни, ворчала, напоминая об осторожности. Девушка решила, что у нее было самое счастливое детство. Кем бы она стала, спрашивала себя Мерси, если бы Фаруэй Куил не нашел ее.
– Я всегда вспоминаю мистера Вашингтона, когда переправляюсь через реку, – сказала она Даниэлю.
– Я – тоже. Тогда жить было намного легче. Мы беспокоились только из-за индейцев. – Они улыбнулись друг другу.
Мерси теперь по-другому, не так, как раньше, смотрела на Даниэля. Его рука касалось ее, и девушке захотелось придвинуться еще ближе. «Как я могу быть такой счастливой? – думала она, – жизнь перевернулась с ног на голову с тех пор, как Бакстеры нашли меня. Но кое-что я все .же получила, – решила Мерси, – поняла, как сильно люблю Даниэля». Подумав сейчас, какой он умелый, надежный, прекрасный и красивый, она поклялась, что никому не отдаст любимого. Какой глупостью было убежать и оставить его наедине с Бе-линдой. Это больше не повторится.
Они вместе наблюдали за птицами, которые плавали вокруг. Когда паром приблизился к берегу, Мерси почувствовала тепло тела Даниэля, и предательский румянец покрыл ее щеки. Она наклонила голову, словно рассматривала воду, тихо плескавшуюся внизу.
– Оставайся здесь, – Даниэль на мгновение коснулся ее руки. – Подожди. Я помогу закрепить паром у берега.
Как только коснулись берега, он перекинул толстый канат и укрепил его за стойку на берегу. Паромщик оставил лебедку и закрепил другой конец.
Когда все было готово к высадке, Мерси забралась на свое сидение в фургоне, и Даниэль вывел Зельду на утрамбованную дорогу.
У развилки они повернули на юг. Даниэль скакал впереди, предлагая им двигаться быстрее. Ехали до самого вечера, сделав по пути только одну остановку, чтобы напоить лошадей. Руки Мерси так устали, точно к ним были привязаны стопудовые гири, а сидение, которое еще утром казалось таким мягким, стало жестким и неудобным. По пути им встретилось несколько ферм. Женщины, обычно с детьми на руках, выходили на дорогу и махали вслед. Большинство хозяйств выглядели опрятными и хорошо спланированными, с большими обработанными участками земли. Но попадались и полуразвалившиеся, окруженные пнями и буреломом, который использовали для отопления. Встречались также сгоревшие деревянные дома и амбары. Все здесь боялись пожаров, возникавших из-за небрежно растопленного камина или опрокинутой свечи.
Солнце опустилось за пышные кроны деревьев. Стало прохладно и Мерси укутала свои плечи шалью. Безмолвие дремучего леса действовало на нее удручающе. Среди недавно распустившихся деревьев порхали птицы. Ничто больше не нарушало тишину. Уже почти стемнело, когда Даниэль подъехал к фургону.
– Впереди постоялый двор.
– Слава Богу.
– Он небольшой, но переночевать там можно.
Вглядываясь в темноту, Мерси увидела сарай, окруженный забором. Немного в стороне, поближе к дороге, стояло узкое и длинное деревянное строение. Она вздохнула, подумав об удобной мягкой постели для уставшего тела. Фургон миновал сарай и остановился перед постоялым двором. Мерси почувствовала разочарование, рассмотрев это непривлекательное место. Следы запустения виднелись повсюду: разбитое окно завешено куском плотной материи, перекладина, к которой привязывают лошадей, сломана. В стороне стояла пустая лошадиная поилка. Через открытую дверь доносились громкие голоса. Вывеска, гласившая «Постель и еда», висела на одном гвозде.
– Совсем непохоже на то место, где я бывал раньше, – нахмурившись сказал Даниэль.
– Добро пожаловать, добрые люди!
Появившийся на пороге человек вытирал руки о некогда белое полотенце. Он был похож на чернорабочего– невзрачный и низкорослый. Длинные, растрепанные желтые волосы совершенно скрывали его лицо. Коротышка выглядел, как дикарь. Лицо и волосы сливались в одно размытое пятно.
– Вы владелец? – спросил Даниэль. Он спустился с лошади, держа в руках ружье. Пистолет торчал из-за пояса.
– Лимен Сиклес, сэр.
– Что случилось с Джеймсом Луни?
– Умер, царствие ему небесное. Умер год назад от укуса змеи. Я купил это место у его бедной, горюющей вдовы. Вы хотите переночевать?
– Да. Я и леди.
– Входите. Сейчас приготовят ужин. Перл! – закричал он через плечо. – У нас еще двое. Одна – женщина.
Берни и Ленни остановили своих мулов у фургона и молча наблюдали.
– Они с вами? – спросил хозяин.
– Вы с нами? – поинтересовался Даниэль у братьев.
– Мы сюда не пойдем.
– Ужин и постель на двоих, – сказал Даниэль хозяину. – Пусть сами о себе заботятся. – Он помог Мерси спуститься и достал ее саквояж.
– Надеюсь, что из фургона ничего не пропадет, а не то я вам такое устрою!
– Мой человек честный, сэр, – сказал Сиклес, сделав обиженное лицо. – Но, – он кинул взгляд в сторону Берни и Ленни, – на их счет я не уверен.
– Не беспокойся, они такие же честные, – в тон ему ответил Даниэль.
С ружьем в одной руке, он подхватил другой Мерси за локоть, и они вошли в гостиницу. Постоялый двор состоял из трех отдельных строений, построенных в разное время. Комната, в которую они вошли, оказалась закусочной с грубо сколоченной стойкой – две деревянные доски с перекладинами. Такие же доски, прибитые к стенам, служили скамейками.
Хозяин провел их через широкие двери на кухню. За столом сидели четверо мужчин и разговаривали. Они с любопытством посмотрели на Даниэля и с явным восхищением уставились на Мерси. Трое из них, судя по одежде, были речными рабочими, четвертый же, одетый в изрядно поношенную грязную черную куртку, сидел в стороне от других. Он бегло осмотрел Даниэля и остановил свой взгляд на девушке.
Женщина лет тридцати ждала у стола. В одной руке она держала металлический чайник, а в другой – ковш. При свете двух свечей на столе Мерси едва рассмотрела служанку, поразившую ее своей странной одеждой. Платье было сшито из какой-то толстой полосатой материи, неизвестно когда сотканной и сколько лет ношенной. Мерси никогда не видела такого материала. Платье, плотно обтягивающее фигуру женщины, имело глубокий вырез и рукава ниже локтя, дополняя общее впечатление. Она была высокой, без малейшего намека на полноту. На ее шее болталась косынка, а чулки и туфли, должно быть, считались излишеством. Темные волосы, уложенные вокруг головы, закреплялись на макушке металлическим гребнем.
– Не стой, как истукан, Перл. – Голос хозяина звучал резко и громко. Он подтолкнул женщину локтем. – Приготовь комнату для джентльмена и его жены.
– Мы хотим умыться перед едой. – Даниэль отпустил руку Мерси, но та еще ближе придвинулась к нему, думая, сможет ли вообще есть в этом месте. Она внимательно осмотрела посуду на столе и ложки. Все было чистым, так же, как и стол. Женщина, несмотря на свой странный вид, тоже не выглядела неряхой.
Сиклес указал им на противоположный конец комнаты, где у окна стояла скамейка для умывания. Мерси поставила свой саквояж у стены, сняла шаль и поискала крючок или гвоздь, чтобы повесить. Не найдя ни того, ни другого, она свернула ее и положила на саквояж.
– Мне здесь не нравится, – прошептала она Даниэлю, наливающему воду в умывальник из деревянной кадки. Таз для умывания и полотенце, висевшее рядом, были на удивление чистыми.
– Мне тоже, но теперь ничего не поделаешь.
– Где мы будем спать?
– Наверху есть комната для мужчин. За кухней – еще одна спальня. Я попросил приготовить ее для тебя.
– Я там одна не останусь.
– Не паникуй, я буду рядом.
Мерси вымыла руки и ополоснула холодной водой лицо, мечтая о теплой ванной, которую она принимала дома. Пока Даниэль умывался, девушка привела в порядок волосы.
Пол так скрипел и подгибался под ногами, что по нему было опасно ходить. Поддерживая Мерси за локоть, Даниэль подвел ее к столу. Хозяина в комнате не было, но молчаливая женщина поставила на стол тарелки и сделала им знак садиться. Юноша прислонил ружье к стене рядом с собой и сел возле Мерси.
Еда состояла из мяса с капустой и репы. Возле каждой тарелки лежал хлеб, испеченный в открытой печи. Им не предложили ни молока, ни масла. Мерси посмотрела в другой конец стола и увидела, что незнакомцы ломают хлеб, макая его в свои тарелки и, зачерпнув большие куски, отправляют их в рот, не обращая внимания на стекающий по подбородкам жир. Мясо было нарезано так крупно, что трудно было есть его ложкой. Раздумывая, как ей обойтись без ножа, Мерси подняла глаза и увидела человека с темными глазами, который не мигая смотрел на нее. Его узкое хищное лицо как-то не вязалось с широкими плечами и огромной рукой, сжимающей длинный охотничий нож, с насаженным на нем огромным куском мяса. По лезвию ножа прямо на его кулак стекал жир. Он сидел неподвижно, как изваяние, не отрывая взгляда от Мерси.
Даниэль слегка подтолкнул ее локтем. Затем, поставив перед собой ее тарелку, положил в нее мяса.
– Ешь, – сказал он.
Она быстро поела, торопясь поскорее укрыться от напряженного взгляда этого человека, сидящего по другую сторону стола. Даниэль быстро очистил тарелку и отрицательно покачал головой на предложение женщины о добавке. Мерси тоже положила ложку, хотя на тарелке оставалось много еды.
– Я сыта, – прошептала она.
Даниэль взял свое ружье, Мерси – саквояж, и они вышли в закусочную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Ничего личного с моей стороны. Ты убежала сразу же, как только услышала что-то неприятное. Следующий раз оставайся и сама говори, что тебе заблагорассудится.
– Ради Бога! Что я должна .была делать! Схватить ее за волосы? Я так и хотела.
Он пожал плечами и ухмыльнулся, посмотрев на нее долгим взглядом, от которого Мерси покраснела. Совершенно неожиданно ее выручили подошедшие Берни и Ленни.
– Ленни, – позвала Мерси, когда братья расположились под хурмой, – у нас много еды. Идите к нам.
– Мы не голодны.
– Не может быть. Здесь так много еды, что хватит на всех.
– Мы ничего не хотим. Мы не бродяги. – Берни снял шляпу и засунул за ленту перо голубой сойки. Без шляпы его волосы напоминали стог сена.
– Боже мой, я же сама предлагаю вам пищу. Это не попрошайничество.
– Это его пища, да?
– Ну и что, какая разница?
– Он плохо к нам относится. Мы подстрелим себе на ужин какую-нибудь птицу.
Мерси раздраженно посмотрела на них. Взяв хлеб и курятину, она уже было собралась встать на ноги, как рука Даниэля остановила ее.
– Эти парни слишком упрямы. Оставь их.
– Но у нас... так много.
– Ты слышала, что я сказал, Мерси? Сядь.
– Я не люблю, когда выбрасывают продукты.
– Я тоже. Ешь, нам пора ехать. До переправы осталось несколько миль. Я поеду немного вперед, нужно убедиться, что мы на верном пути. В двадцати милях к югу от Нью Хармони есть харчевня, где мы можем переночевать. Мы должны добраться туда до полуночи.
Мерси села и принялась за еду. Даниэль пил воду, поглядывая на нее. Девушке было больно. Белинда жестока к ней, и Даниэль сказал об этом, когда Мерси не могла ничего расслышать. Но он не всегда сможет быть рядом, поэтому Мерси сама должна уметь постоять за себя. Ему не понравилось, что она убежала и не защитила себя. Молодой человек ждал, что она вернется и прикажет Белинде закрыть рот.
– Ты жалеешь, что поехал со мной? – спросила Мерси, быстро отвернувшись, чтобы он не успел разглядеть выражение ее глаз. Она завернула остатки хлеба в салфетку и положила его в корзину.
– Нет.
– Мои поступки вовсе не радуют тебя.
– Оставь эту гордость Бакстерам, Мерси. Они и так меня еле терпят. Пускай привыкнут ко мне. Ты пригласила их поесть с нами, а они отказались. Либо братья примут нас, либо будут продолжать относиться к нам враждебно. Это их дело.
– А Белинда? Даниэль резко встал.
– Нам надо в путь. Ты хочешь еще попить?
– Нет, спасибо.
– Тогда я уберу кувшин в фургон.
Мерси встряхнула шаль и накинула ее на плечи. Ей было непонятно поведение Даниэля. Остаться, чтобы защитить себя от нападок Белинды означало превратиться в посмешище в его глазах и ему самому было бы неудобно.
Было ясно, что ему нравится мальчик Белинды. Поэтому он и остановился около ее фермы, чтобы угостить мальчишку конфетами. А еще оставил деньги Майку, чтобы и тот дал Хомеру конфет.
Даниэль, очевидно, вспомнил, что в детстве и сам искал мужского общества. В голове Мерси вертелось много вопросов, но они оставались без ответов.
Зельда уже была запряжена, а Даниэль стоял рядом, намереваясь помочь Мерси забраться на сидение фургона. Не глядя на него, девушка протянула руку. Его рука показалась ей сейчас теплее и сильнее. Мерси уже по-иному думала о Даниэле. Ее мысли совсем запутались. Она поставила ногу на спицу колеса, приподнимаясь, чтобы залезть на сидение, и не удержавшись, с криком сорвалась вниз.
– Ой! – только и успела произнести Мерси, размахивая руками и пытаясь удержать равновесие.
Даниэль поймал падающую девушку. То ли от неудобного положения, то ли от неожиданности, но он покачнулся и сделал несколько шагов назад. Восстановив равновесие, Даниэль так и остался стоять с Мерси на руках. Неожиданно она громко рассмеялась. Как во сне, он увидел ее сверкающие небесно-голубые глаза, пронзившие ему сердце. В какой-то непонятной истоме услышал ее смех. Ее лицо было совсем рядом. Даниэль чувствовал аромат ее девичьего тела. – Христос! Это была она, его женщина. Ему хотелось держать ее вечно, целовать, любить.
– Тебе бы не было так смешно, если бы шлепнулась, – сказал он, удивляясь возникшей у него мысли: а были ли у влюбленных мужчин когда-нибудь такие проблемы, как у него?
– Ты не держал меня на руках с тех пор, как я уронила в реку туфлю, и тебе пришлось нести меня домой. Мне было десять или одиннадцать лет, но это не помешало возомнить, что я леди. Ты ворчал всю дорогу.
Она опустила ресницы, а потом приподняла их, открывая озорные, смеющиеся глаза.
– Ты сказал, что я глупое дитя и что я бестолковая.
– Помню, – тихо ответил он, не отрывая от нее глаз.
Кровь пульсировала у нее в висках, ей становилось все труднее дышать, и появилось дикое желание – обвить руками его шею. И она не сделала этого только потому, что ее руки оказались занятыми: одной она держала шаль, а другая была прижата к груди Даниэля.
– Я все еще бестолковая, Даниэль, – прошептала она.
– Да, ты такая, – ухмыльнулся он. – Да к тому же еще и неуклюжая.
– Как ты смеешь так говорить! – огрызнулась она, смеясь и глядя в его сверкающие карие глаза...
– Мне никогда не говорили, что я неправильно выражаюсь. – Он передал Мерси вожжи.
– Я поеду немного впереди, как и собирался. Ленни об этом знает. Они поедут с тобой.
– В этом можно не сомневаться, – сухо произнесла Мерси. Братишки не отстанут, даже если бы я болела чумой.
Через полчаса фургон приблизился к берегу реки, где была устроена переправа. Даниэль ждал, когда можно будет вести Зельду на слегка покачивающийся на волнах паром, который и переправит их через Уобош. Убедившись, что лошадь и фургон закреплены на пароме, Мерси слезла с сидения и подошла к перилам. Ленни и Берни стояли на берегу. Даниэль подошел к лагу и позвал их.
– Идите на паром. Мы не собираемся вас ждать.
– Мы не будем переправляться здесь, – ответил Берни.
– Почему?
– Переправимся ниже, – сказал Берни, обращаясь к Ленни и игнорируя приглашение Даниэля.
– Нам не надо никакой милости от таких, как твой дружок.
– Заткнись. Я думаю... – Ленни сплюнул жевательный табак.
– Ну, тогда как хотите. За вас уплачено, – пожал плечами Даниэль.
– Зачем мокнуть, если мы можем переправиться вместе с ними, – сказал Лени.
– Черт возьми! У тебя что, совсем не осталось гордости?
– Осталось, но и утонуть мне не хочется. Вода поднялась еще выше с тех пор, как мы переправлялись. Ленни пошел за Даниэлем на паром.
– Мне это совсем не нравится, – запротестовал Берни, нехотя слезая с мула и ведя его к парому. Ленни привязал своего мула к стойке, но его брат вызывающе прошагал мимо и остановился у причала.
– Привязывай своего мула или убирайся, – крикнул ему паромщик, когда паром наклонился и закачался.
Берни фыркнул, сердито посмотрел на Даниэля и неохотно привязал животное.
Когда все было готово, Даниэль помог оттолкнуть паром от берега. Толстый канат, привязанный к дубу, тянулся на другой берег. Паромщик начал крутить лебедку. Он потянул за рукоятку своими огромными руками и, наконец, колесики на канате задвигались, паром двинулся к противоположному берегу.
Мерси уже не раз переправлялась через реку таким образом. Это всегда напоминало ей о пароме мистера Вашингтона, который находился выше по реке, недалеко от Куил Стейшн.
Мистер Вашингтон, отец Джорджа, был громадным человеком, стригшим свои волосы на манер индейцев племени Могавк. В его ушах красовались большие серебряные кольца, и одно маленькое – в ноздре.
Он сажал Мерси на плечи и, изображая лошадь, скакал. Она заливалась смехом и держалась за волосы громадного мужчины. Сахарное Дерево, его жена из племени Шоуни, ворчала, напоминая об осторожности. Девушка решила, что у нее было самое счастливое детство. Кем бы она стала, спрашивала себя Мерси, если бы Фаруэй Куил не нашел ее.
– Я всегда вспоминаю мистера Вашингтона, когда переправляюсь через реку, – сказала она Даниэлю.
– Я – тоже. Тогда жить было намного легче. Мы беспокоились только из-за индейцев. – Они улыбнулись друг другу.
Мерси теперь по-другому, не так, как раньше, смотрела на Даниэля. Его рука касалось ее, и девушке захотелось придвинуться еще ближе. «Как я могу быть такой счастливой? – думала она, – жизнь перевернулась с ног на голову с тех пор, как Бакстеры нашли меня. Но кое-что я все .же получила, – решила Мерси, – поняла, как сильно люблю Даниэля». Подумав сейчас, какой он умелый, надежный, прекрасный и красивый, она поклялась, что никому не отдаст любимого. Какой глупостью было убежать и оставить его наедине с Бе-линдой. Это больше не повторится.
Они вместе наблюдали за птицами, которые плавали вокруг. Когда паром приблизился к берегу, Мерси почувствовала тепло тела Даниэля, и предательский румянец покрыл ее щеки. Она наклонила голову, словно рассматривала воду, тихо плескавшуюся внизу.
– Оставайся здесь, – Даниэль на мгновение коснулся ее руки. – Подожди. Я помогу закрепить паром у берега.
Как только коснулись берега, он перекинул толстый канат и укрепил его за стойку на берегу. Паромщик оставил лебедку и закрепил другой конец.
Когда все было готово к высадке, Мерси забралась на свое сидение в фургоне, и Даниэль вывел Зельду на утрамбованную дорогу.
У развилки они повернули на юг. Даниэль скакал впереди, предлагая им двигаться быстрее. Ехали до самого вечера, сделав по пути только одну остановку, чтобы напоить лошадей. Руки Мерси так устали, точно к ним были привязаны стопудовые гири, а сидение, которое еще утром казалось таким мягким, стало жестким и неудобным. По пути им встретилось несколько ферм. Женщины, обычно с детьми на руках, выходили на дорогу и махали вслед. Большинство хозяйств выглядели опрятными и хорошо спланированными, с большими обработанными участками земли. Но попадались и полуразвалившиеся, окруженные пнями и буреломом, который использовали для отопления. Встречались также сгоревшие деревянные дома и амбары. Все здесь боялись пожаров, возникавших из-за небрежно растопленного камина или опрокинутой свечи.
Солнце опустилось за пышные кроны деревьев. Стало прохладно и Мерси укутала свои плечи шалью. Безмолвие дремучего леса действовало на нее удручающе. Среди недавно распустившихся деревьев порхали птицы. Ничто больше не нарушало тишину. Уже почти стемнело, когда Даниэль подъехал к фургону.
– Впереди постоялый двор.
– Слава Богу.
– Он небольшой, но переночевать там можно.
Вглядываясь в темноту, Мерси увидела сарай, окруженный забором. Немного в стороне, поближе к дороге, стояло узкое и длинное деревянное строение. Она вздохнула, подумав об удобной мягкой постели для уставшего тела. Фургон миновал сарай и остановился перед постоялым двором. Мерси почувствовала разочарование, рассмотрев это непривлекательное место. Следы запустения виднелись повсюду: разбитое окно завешено куском плотной материи, перекладина, к которой привязывают лошадей, сломана. В стороне стояла пустая лошадиная поилка. Через открытую дверь доносились громкие голоса. Вывеска, гласившая «Постель и еда», висела на одном гвозде.
– Совсем непохоже на то место, где я бывал раньше, – нахмурившись сказал Даниэль.
– Добро пожаловать, добрые люди!
Появившийся на пороге человек вытирал руки о некогда белое полотенце. Он был похож на чернорабочего– невзрачный и низкорослый. Длинные, растрепанные желтые волосы совершенно скрывали его лицо. Коротышка выглядел, как дикарь. Лицо и волосы сливались в одно размытое пятно.
– Вы владелец? – спросил Даниэль. Он спустился с лошади, держа в руках ружье. Пистолет торчал из-за пояса.
– Лимен Сиклес, сэр.
– Что случилось с Джеймсом Луни?
– Умер, царствие ему небесное. Умер год назад от укуса змеи. Я купил это место у его бедной, горюющей вдовы. Вы хотите переночевать?
– Да. Я и леди.
– Входите. Сейчас приготовят ужин. Перл! – закричал он через плечо. – У нас еще двое. Одна – женщина.
Берни и Ленни остановили своих мулов у фургона и молча наблюдали.
– Они с вами? – спросил хозяин.
– Вы с нами? – поинтересовался Даниэль у братьев.
– Мы сюда не пойдем.
– Ужин и постель на двоих, – сказал Даниэль хозяину. – Пусть сами о себе заботятся. – Он помог Мерси спуститься и достал ее саквояж.
– Надеюсь, что из фургона ничего не пропадет, а не то я вам такое устрою!
– Мой человек честный, сэр, – сказал Сиклес, сделав обиженное лицо. – Но, – он кинул взгляд в сторону Берни и Ленни, – на их счет я не уверен.
– Не беспокойся, они такие же честные, – в тон ему ответил Даниэль.
С ружьем в одной руке, он подхватил другой Мерси за локоть, и они вошли в гостиницу. Постоялый двор состоял из трех отдельных строений, построенных в разное время. Комната, в которую они вошли, оказалась закусочной с грубо сколоченной стойкой – две деревянные доски с перекладинами. Такие же доски, прибитые к стенам, служили скамейками.
Хозяин провел их через широкие двери на кухню. За столом сидели четверо мужчин и разговаривали. Они с любопытством посмотрели на Даниэля и с явным восхищением уставились на Мерси. Трое из них, судя по одежде, были речными рабочими, четвертый же, одетый в изрядно поношенную грязную черную куртку, сидел в стороне от других. Он бегло осмотрел Даниэля и остановил свой взгляд на девушке.
Женщина лет тридцати ждала у стола. В одной руке она держала металлический чайник, а в другой – ковш. При свете двух свечей на столе Мерси едва рассмотрела служанку, поразившую ее своей странной одеждой. Платье было сшито из какой-то толстой полосатой материи, неизвестно когда сотканной и сколько лет ношенной. Мерси никогда не видела такого материала. Платье, плотно обтягивающее фигуру женщины, имело глубокий вырез и рукава ниже локтя, дополняя общее впечатление. Она была высокой, без малейшего намека на полноту. На ее шее болталась косынка, а чулки и туфли, должно быть, считались излишеством. Темные волосы, уложенные вокруг головы, закреплялись на макушке металлическим гребнем.
– Не стой, как истукан, Перл. – Голос хозяина звучал резко и громко. Он подтолкнул женщину локтем. – Приготовь комнату для джентльмена и его жены.
– Мы хотим умыться перед едой. – Даниэль отпустил руку Мерси, но та еще ближе придвинулась к нему, думая, сможет ли вообще есть в этом месте. Она внимательно осмотрела посуду на столе и ложки. Все было чистым, так же, как и стол. Женщина, несмотря на свой странный вид, тоже не выглядела неряхой.
Сиклес указал им на противоположный конец комнаты, где у окна стояла скамейка для умывания. Мерси поставила свой саквояж у стены, сняла шаль и поискала крючок или гвоздь, чтобы повесить. Не найдя ни того, ни другого, она свернула ее и положила на саквояж.
– Мне здесь не нравится, – прошептала она Даниэлю, наливающему воду в умывальник из деревянной кадки. Таз для умывания и полотенце, висевшее рядом, были на удивление чистыми.
– Мне тоже, но теперь ничего не поделаешь.
– Где мы будем спать?
– Наверху есть комната для мужчин. За кухней – еще одна спальня. Я попросил приготовить ее для тебя.
– Я там одна не останусь.
– Не паникуй, я буду рядом.
Мерси вымыла руки и ополоснула холодной водой лицо, мечтая о теплой ванной, которую она принимала дома. Пока Даниэль умывался, девушка привела в порядок волосы.
Пол так скрипел и подгибался под ногами, что по нему было опасно ходить. Поддерживая Мерси за локоть, Даниэль подвел ее к столу. Хозяина в комнате не было, но молчаливая женщина поставила на стол тарелки и сделала им знак садиться. Юноша прислонил ружье к стене рядом с собой и сел возле Мерси.
Еда состояла из мяса с капустой и репы. Возле каждой тарелки лежал хлеб, испеченный в открытой печи. Им не предложили ни молока, ни масла. Мерси посмотрела в другой конец стола и увидела, что незнакомцы ломают хлеб, макая его в свои тарелки и, зачерпнув большие куски, отправляют их в рот, не обращая внимания на стекающий по подбородкам жир. Мясо было нарезано так крупно, что трудно было есть его ложкой. Раздумывая, как ей обойтись без ножа, Мерси подняла глаза и увидела человека с темными глазами, который не мигая смотрел на нее. Его узкое хищное лицо как-то не вязалось с широкими плечами и огромной рукой, сжимающей длинный охотничий нож, с насаженным на нем огромным куском мяса. По лезвию ножа прямо на его кулак стекал жир. Он сидел неподвижно, как изваяние, не отрывая взгляда от Мерси.
Даниэль слегка подтолкнул ее локтем. Затем, поставив перед собой ее тарелку, положил в нее мяса.
– Ешь, – сказал он.
Она быстро поела, торопясь поскорее укрыться от напряженного взгляда этого человека, сидящего по другую сторону стола. Даниэль быстро очистил тарелку и отрицательно покачал головой на предложение женщины о добавке. Мерси тоже положила ложку, хотя на тарелке оставалось много еды.
– Я сыта, – прошептала она.
Даниэль взял свое ружье, Мерси – саквояж, и они вышли в закусочную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33