Но не думаю... Налицо объекти
вные признаки грозовой обстановки. Свинцовое небо, например.
Мы выезжаем из Парижа через Шатийон. Соня выражает удивление. Это не обыч
ный путь. Наташа отвечает, что эта девочка (она кивает головой в мою сторон
у) упомянула Робинсон, а это навело её на мысль, что ей надо повидать кого-т
о (имени я не разобрала) в этом районе.
Мы пересекаем Шатийон, Фонтеней-сюр-Роз.
Подул ветер, горячий, неприятный, поднимающий отвратительную пыль. Небо
не светлеет, постепенно наступает ночь.
В Робинсоне женщины, которую хотела видеть Наташа, дома нет. Мы окончател
ьно берем направление на Со и въезжаем в этот город по улице Удан, болтая б
ез умолку о том, о сем.
Ц А вот и Со, Ц говорю я, подчиняясь странному желанию, которое порой на н
ас находит, провозглашать совершенно очевидные вещи.
И поскольку мы проезжаем мимо муниципального кладбища, скромного и неза
метного, но местонахождение которого мне известно, я считаю своим долгом
добавить:
Ц Здесь, в Со, похоронен один очень известный человек.
Наташа вдруг резко дергает руль, и мы чуть не вылетаем на тротуар. Она выра
внивает машину и роняет несколько слов по-русски, ругательства, по всей в
ероятности.
Ц Я же вам говорила, что я дошла, Ц сообщает она, замедляя ход. Ц Я засыпа
ю за рулем... Ну ничего, мы уже почти приехали...
Она зевает:
Ц Так что вы сказали насчет известного человека?
Ц Я имела в виду Валентина Дезоссе, Ц говорю я. Ц Вы знаете, кто это?
Ц Танцор из "Мулен Руж"? Ну и что?
Ц Он был похоронен на кладбище Со в склепе семьи Реноден. Мало кто об это
м знает.
Ц Я тоже не знала.
Ц Валентин был из семьи Реноденов. Его брат был здесь нотариусом.
Ц Вы знаете массу вещей, Ц говорит Соня.
Ц Ну, в общем-то я журналистка, не правда ли? Начинающая, конечно, но кое-чт
о мне всё же известно...
Ц Очень интересно, Ц говорит Наташа.
Она испускает усталый вздох и сосредоточивается на управлении автомоб
илем, чтобы не превысить скорость и не повторить недавний занос на троту
ар.
Мы пересекаем перекресток, едем вдоль городского сада с чахлой растител
ьностью и теннисным кортом, затем поворачиваем налево в широкую улицу, о
бсаженную пышными деревьями. Справа и слева видны только богатые кокетл
ивые виллы с окнами, украшенными весенними цветами. Потом поворачиваем н
аправо, и я читаю на голубой табличке с облупленной эмалью от постоянног
о прицельного швыряния камней: "Бульвар Жан-Буре". Наташа останавливаетс
я перед домом под номером 21.
Дом отделен от улицы садом с забором, обвитым плющом. Это трёхэтажное стр
оение нормандского стиля с обведенными белой краской окнами и увенчанн
ое живописными мансардами. Дом красиво выделяется на фоне больших и очен
ь красивых деревьев.
Ц Ну вот, Ц говорит Соня.
Она выходит из машины, я следую за ней. Наташа, вопреки правилам, дважды да
вит на клаксон, нарушая покой этого загородного пейзажа. На сигнал за реш
етчатой калиткой появляется человек и выходит на тротуар. Он держится оч
ень прямо. У него квадратный подбородок, выдающиеся скулы, голубые глаза
и морщины, каких врагу не пожелаешь. На нем зеленоватая кепка, не очень юны
й коричневый свитер (однако, не такой старый, как он сам), брюки цвета хаки с
обвисшими и обтрепанными боковыми карманами. Мне приходит на ум, что пер
едо мной обломок врангелевской армии, одетый в обноски американского со
лдата, но смеха это у меня не вызывает. Он снимает кепку и произносит по-ру
сски какую-то фразу, по-видимому, приветственную. Соня и Наташа отвечают
ему, потом Наташа отдает мужчине ключ. Он идет открыть железные ворота га
ража. В то время, как Наташа заводит автомашину в гараж, мы с Соней проходи
м в калитку. До меня доносится глухой раскатистый звук.
Ц Я думаю, что мы прибыли как раз вовремя, Ц говорю я.
Соня вопросительно смотрит на меня.
Ц Вот и гроза.
Ц Гроза? Ц отвечает она. Ц Ах, да! Этот шум? Это не гроза. Это метро линии С
о. Пути проходят по другую сторону... позади нашего дома.
Ц Во всяком случае, думаю, что недолго осталось ждать.
Я указываю на деревья, которые яростный ветер начинает резко пригибать п
ри каждом порыве. По небу несутся черные тучи, а на горизонте толпятся все
новые и новые массы облаков.
Соня пожимает плечами:
Ц В доме дождь не идет, Ц говорит она мне.
И мы направляемся к нему, поскрипывая гравием, которым усыпана аллея.
* * *
Ц Наконец-то немного отдыха, Ц говорит Наташа.
Она не добавляет, что дошла до ручки, видимо, понимая, что в конце концов мы
это уразумели. Она падает в кресло, снимает свои туфли, потирая ногу о ногу
, и испускает глубокий вздох. Потом притягивает к себе шкатулку, достает и
з нее табак и трубку, еще более мощную, чем трубка Нестора, украшенная бычь
ей головой. Потом набивает трубку, раскуривает ее и блаженно затягиваетс
я:
Ц Вот, чего я не могу себе позволить днем, Ц говорит она.
И смотрит на меня:
Ц Можно подумать, что это вас удивляет.
Я смущенно улыбаюсь:
Ц Право...
Ц Ладно, ладно, Ц говорит Соня. Ц Не притворяйтесь наивнее, чем вы есть
на самом деле. Не хотите попробовать?
Ц Покурить трубку?
Ц А почему бы нет?
Ц Нет, спасибо.
И чтобы мне не воткнули ее насильно в рот, я поспешно закуриваю сигарету. П
оняв мой маневр, Наташа заливается смехом. Успокоившись, она оборачивает
ся к Соне:
Ц Пойдите скажите, пожалуйста, Ольге, чтобы она поторапливалась. Я не соб
ираюсь поздно ложиться спать.
Соня отправляется на кухню. Наташа молчит, сладострастно пыхтя трубкой.
Я с любопытством оглядываю гостиную. Она хорошо обставлена, в чем ничего
нет удивительного, поскольку у Наташи, по-видимому, неплохое состояние, н
о мое особое внимание привлекает витрина, занимающая всю поверхность од
ной стены и содержащая добрую дюжину военных костюмов.
Ц Униформа гвардейского полка и казачьей сотни с Дона, Ц объясняет хоз
яйка дома, от которой не ускользнуло ни одно из моих движений. Ц Это мале
нький музей. И такой не один. Многие из наших коллекционируют такие релик
вии.
Ц Можно садиться за стол, Ц объявляет Соня, возвращаясь.
Наташа оставляет свою трубку, кресло, туфли и в чулках отправляется ужин
ать в столовую. Мы идем вслед за ней.
* * *
За едой не очень весело. Подает нам Ольга, старая служанка, которая понима
ет только русский язык, да еще при условии, если ей громко кричат в ухо, ибо
она глуха. Это не красит обстановку. Но необходимость криком отдавать пр
иказания, наверно, мешает Наташе и Соне заснуть над тарелками. Усталость,
которую удалось побороть на какое-то время, возвращается, и обе хозяйки ф
ирмы, по-видимому, не в состоянии ей больше противиться. Правда, Соня попы
талась было рассказать мне несколько анекдотов (знаменитые обещанные а
некдоты), но без жара. Я грустно задаю себе вопрос, что я тут делаю. У меня вп
ечатление, что я провалилась начисто со своей миссией. Однако... На меня на
ходит предательское оцепенение. Я встряхиваюсь и, кажется, начинаю что-т
о соображать. Резкий порыв ветра бьет по окну плохо закрепленным ставнем
, дождь льет, как при потопе. Электричество мигает. В отдалении я слышу дол
гое громыханье, несомненно на этот раз вызванное не линией метро Со.
Ц Ну, что ж, Ц говорит Наташа. Ц Это назревало уже давно.
Ц Теперь будет лучше, Ц отвечаю я.
Ц Вы думаете?
Она отодвигает свою тарелку и зевает:
Ц Лучше или нет, мне все равно. Это уж не помешает мне спать. Мне не помешае
т спать даже землетрясение... Правда, Соня?
Ц М-м, Ц ворчит та.
У нее клонится голова. Может быть, в знак утверждения. Может быть, просто п
отому, что она засыпает.
Ц Моя дорогая Соня! Наташа смеется усталым смехом:
Ц Ее лечение провалилось. Она рассчитывала на вас, чтобы снять усталост
ь, а сваливается раньше меня... Разве я не говорила вам, что она капризна? Кап
риз заставил ее пригласить вас. А как только она приехала, её это больше не
забавляет.
Она зевает, встает, волоча ноги, идет к окну, по-прежнему в одних чулках, и с
мотрит, как идет дождь. Потом подходит ко мне:
Ц Я очень огорчена, Ц говорит она, Ц что не... Её фраза теряется, проглоче
нная зевотой.
Ц О! Ничего, Ц говорю я. Ц Я ничуть не сожалею, что приехала. Я... Я была незн
акома с русской кухней.
Ц А вам понравилось?
Ц Да, правда.
Ц Ну что ж, тем лучше...
Она указывает мне на Соню, развалившуюся на своем стуле.
Ц Пусть она поспит. Я покажу вам комнату для гостей.
Я начинаю протестовать. Она прерывает меня:
Ц Я прошу вас. Это такая мелочь. Я не могу отпустить вас под таким дождем. И
тем более не могу проводить вас до Парижа на автомашине. Я слишком вымота
лась. Позвольте мне приютить вас и, тем самым, извинить Сонину глупость.
Я ничего не отвечаю и соглашаюсь, кивнув головой. Нестор Бурма мне ведь ре
комендовал подружиться с обеими женщинами, проникнуть в их мир. Я думаю, ч
то мне это удалось. Я только спрашиваю себя о том, куда это меня приведет. М
ое вдохновение иссякло. В конце концов, я все же выявила, какую женщину шан
тажирует Чанг Пу. Это лучше, чем ничего.
Ц Вот сюда, Ц говорит Наташа.
* * *
Вот уже больше часа, как я ворочаюсь в постели гостевой комнаты, подверга
я жестокому испытанию совершенно новую роскошную ночную рубашку, котор
ую Наташа сочла нужным непременно одолжить мне. Заснуть мне никак не уда
ется... Возможно также, что бессознательно я к этому не очень стремлюсь... И о
днако... Боже мой! До чего же я устала, и я тоже. Несомненно, это нервное напря
жение. Я встаю, зажигаю свет и иду полюбоваться на себя в зеркало. Это очен
ь красивая и элегантная ночная рубашка. Немнущаяся. Тем лучше. Когда я пол
учу ту долю с выигрыша по Национальной лотерее, которая мне причитается,
я куплю себе дюжину таких. Я зеваю, гашу свет и снова укладываюсь в постель
.
За окном по-прежнему льет дождь. Мелкий и монотонный дождь, который бьет п
о весенней листве деревьев. (Комната выходит в сад и в маленький лесок, кот
орый тянется за домом.) Не считая этого шелеста, полная тишина обволакива
ет большую виллу, погруженную в сон. Ветер стих. Мелкий дождь, монотонный...
монотонный. Незаметно я погружаюсь в мягкую дремоту...
...Я смотрю на себя в зеркало шкафа. Шкаф открывается, и оттуда выходит бело
курая женщина (Наташа?), одетая в казачий мундир. Этот мундир превращается
в одежду парижского полицейского, а белокурая женщина приобретает черт
ы Нестора Бурмы. Своей белой палочкой мой шеф дотрагивается до зеркала, в
которое я продолжаю любоваться. Оно разбивается с ужасающим грохотом... к
ак при взрыве... как при ударе грома...
Я недолго дремала.
Я так подпрыгиваю в постели, что едва не сваливаюсь с неё. Лиловый свет оза
ряет комнату, отражается в зеркале шкафа. На этот раз это настоящая гроза.
Она разражается с огромной яростью над самым домом.
Маленький дождь гасит большой ветер, но сильный дождь поднимает бурю. Те
м временем вспыхивают молнии и гремит гром, одновременно порыв яростног
о ветра бьет в окно и открывает его. Штора дергается и раздувается. Ледяно
й воздух проникает в комнату. Я бросаюсь к окну, но запутываюсь в занавеск
е. Ветер швыряет на меня огромную массу дождя. И так как моя прекрасная ноч
ная рубашка водопроницаема... Наконец, мне удается схватить обе оконные р
амы, соединить их, и я поворачиваю шпингалет, чтобы закрепить получше. И пе
ревожу дух. И вот тогда снова сверкает молния, освещая, как днем, своим ядо
витым сиреневым светом перебаламученный пейзаж, который открывается м
оим глазам за окном.
И я вижу мужчину. Он стоит там, у подножья дерева, нечувствительный к дождю
, который хлещет ему по лицу, похожий на призрак или на лунатика. В руке он д
ержит какой-то предмет. Оружие, дубинку, не знаю. Видение слишком быстро и
счезает, чтобы я могла точно разобрать. Но я не могу забыть его глаза, устр
емленные на окно, за которым я стою дрожа, с трудом сдерживая крик в горле.
IX
РАССКАЗ ЭЛЕН (окончание)
Все снова погружается в плотную темноту.
Я не трогаюсь с моего наблюдательного поста. С сильно бьющимся сердцем я
жду следующей вспышки молнии. Она не заставляет себя ждать. Это Ц молния
сериями, со вспышками неравной яркости. Все вокруг крутится под шквальны
м ветром, но под деревом никого больше нет. Может быть, никого и не было. Дол
жно быть, я спала, была игрушкой моих нервов, галлюцинации...
Я вздрагиваю. Это не только страх. Холод тоже играет свою роль. Моя мокрая
ночная рубашка прилипает к телу и, возможно, для какого-нибудь господина
это был бы редкостный спектакль, но не для меня. Я убеждаюсь, что окно креп
ко закрыто, задергиваю штору, зажигаю свет и прохожу в туалетную комнату.
Там я снимаю с себя мою рубашку и растираюсь махровым полотенцем. Затем н
адеваю банный халат, который валяется в углу, и направляюсь к постели. На м
оих часах два часа ночи.
Кажется, гроза стихает и удаляется. Дождь льет по-прежнему, но потише. Гро
ма почти не слышно. Ветер дует более равномерно.
Все мои чувства обострены и, как бы ни были легки шаги в коридоре, я их разл
ичаю в полной тишине. Было бы удивительно, если бы такая гроза не разбудил
а обитателей виллы. Но... но зачем передвигаться с такими предосторожност
ями?
Я замираю и прислушиваюсь.
Шаги приближаются к моей комнате, останавливаются, и... дверная ручка начи
нает медленно поворачиваться.
Я бросаюсь к двери и прижимаюсь к ней, выгибаясь изо всех сил. Ищу глазами
задвижку, ключ, но ничего похожего нет. С противоположной стороны на двер
ь кто-то надавливает. На столике, у постели, лежит тяжелая металлическая п
епельница, которая может послужить весьма эффективным оружием. Я протяг
иваю к ней руку, не отходя от двери. Но стол слишком далеко стоит. Всякая на
дежда покидает меня. Только инстинкт заставляет меня еще сопротивлятьс
я, но я спрашиваю себя, насколько меня хватит. Я думаю о том мужчине... которы
й с вожделением смотрел на меня... И вдруг я соображаю, что я могла бы закрич
ать, позвать на помощь. Как же я об этом не подумала раньше? И как раз в эту м
инуту из-за двери доносится:
Ц Откройте же.
Я успокаиваюсь, слыша эти слова.
Ц Кто... кто там?
Ц Это я, Соня.
Ц Соня!
Боже мой! Мне кажется, я ее сейчас поцелую. Я с облегчением вздыхаю, открыв
аю дверь и впускаю русскую.
Её пучок распущен, смоляные волосы, пронизанные редкими серебряными нит
ями, покрывают спину. На ней синий халат, наброшенный на ночную сорочку. На
ногах шлепанцы.
Она плотно закрывает за собой дверь и с грозной и скорбной улыбкой встае
т передо мной. Её черные глаза, кажется, извергают пламя. Из обескровленны
х губ вырывается хриплое дыхание. Грудь вздымается.
Ц Идиотка! Ц шипит она. Ц Грязная маленькая идиотка и стерва!
Я не успеваю произнести ни одного слова, сделать ни одного жеста. Она хват
ает меня за отвороты халата и в ярости встряхивает. Потом резко отпускае
т и отталкивает. Я шлепаюсь на кровать. Халат распахивается, и я оказываюс
ь голой перед её глазами. И так, голая, сижу перед ней. Она оглядывает меня и
говорит:
Ц У тебя красивое тельце дрянной грязной стервы. Тебе надо было бы стать
шлюхой. Это было бы чище. В твоем возрасте я была шлюхой...
В горле у неё застревает рыдание:
Ц Это было чище... и у меня были причины.
Я прихожу в себя и запахиваю на груди полы халата. И тут вспоминаю о Нестор
е Бурме, видимо, это он вдохновляет меня, когда я произношу:
Ц Заткнись.
Я думала, что она захлебнется от этих слов. Ничуть не бывало. Она усмехаетс
я:
Ц Ты действительно такая дрянь, как я и думала.
Ц Не кричите так громко, Ц отвечаю я. Ц Вы разбудите весь дом.
Ц Кого я могу разбудить? Иван спит в гараже. Это слишком далеко, чтобы он м
ог что-либо услышать. Ольга глухая. Что касается Наташи... Она очень устала,
а я еще постаралась, чтобы она заснула свинцовым сном.
Ц А? Так вы все это подстроили?..
Ц Да. Мне хотелось поговорить с тобой. В магазине это было невозможно. То
гда я подумала, что здесь, выведя из игры Наташу... ну а ты попалась в силки, к
ак дура.
Я пожимаю плечами:
Ц В самом деле, я вас считала умнее, Соня. Вы страдаете, и боль уводит вас в
сторону. А вам не пришло на ум, что я догадалась о ловушке. Кстати, ловушка д
овольно жалкая, и попалась я в неё, потому что тоже хотела поговорить с вам
и?
Ц О! Я в этом не сомневаюсь. Ты думаешь, что я не видела, что было в твоей сум
ке, когда ты там искала приглашение?
Ц Розовая рекламная карточка, да? Реклама борделя?
Ц Дрянь...
Она конвульсивно сжимает и разжимает пальцы.
Ц Того, другого, недостаточно, не так ли? Ты тоже хочешь свою порцию от пир
ога... Так вот, если ты хочешь денег, работай шлюхой. Как я это делала сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
вные признаки грозовой обстановки. Свинцовое небо, например.
Мы выезжаем из Парижа через Шатийон. Соня выражает удивление. Это не обыч
ный путь. Наташа отвечает, что эта девочка (она кивает головой в мою сторон
у) упомянула Робинсон, а это навело её на мысль, что ей надо повидать кого-т
о (имени я не разобрала) в этом районе.
Мы пересекаем Шатийон, Фонтеней-сюр-Роз.
Подул ветер, горячий, неприятный, поднимающий отвратительную пыль. Небо
не светлеет, постепенно наступает ночь.
В Робинсоне женщины, которую хотела видеть Наташа, дома нет. Мы окончател
ьно берем направление на Со и въезжаем в этот город по улице Удан, болтая б
ез умолку о том, о сем.
Ц А вот и Со, Ц говорю я, подчиняясь странному желанию, которое порой на н
ас находит, провозглашать совершенно очевидные вещи.
И поскольку мы проезжаем мимо муниципального кладбища, скромного и неза
метного, но местонахождение которого мне известно, я считаю своим долгом
добавить:
Ц Здесь, в Со, похоронен один очень известный человек.
Наташа вдруг резко дергает руль, и мы чуть не вылетаем на тротуар. Она выра
внивает машину и роняет несколько слов по-русски, ругательства, по всей в
ероятности.
Ц Я же вам говорила, что я дошла, Ц сообщает она, замедляя ход. Ц Я засыпа
ю за рулем... Ну ничего, мы уже почти приехали...
Она зевает:
Ц Так что вы сказали насчет известного человека?
Ц Я имела в виду Валентина Дезоссе, Ц говорю я. Ц Вы знаете, кто это?
Ц Танцор из "Мулен Руж"? Ну и что?
Ц Он был похоронен на кладбище Со в склепе семьи Реноден. Мало кто об это
м знает.
Ц Я тоже не знала.
Ц Валентин был из семьи Реноденов. Его брат был здесь нотариусом.
Ц Вы знаете массу вещей, Ц говорит Соня.
Ц Ну, в общем-то я журналистка, не правда ли? Начинающая, конечно, но кое-чт
о мне всё же известно...
Ц Очень интересно, Ц говорит Наташа.
Она испускает усталый вздох и сосредоточивается на управлении автомоб
илем, чтобы не превысить скорость и не повторить недавний занос на троту
ар.
Мы пересекаем перекресток, едем вдоль городского сада с чахлой растител
ьностью и теннисным кортом, затем поворачиваем налево в широкую улицу, о
бсаженную пышными деревьями. Справа и слева видны только богатые кокетл
ивые виллы с окнами, украшенными весенними цветами. Потом поворачиваем н
аправо, и я читаю на голубой табличке с облупленной эмалью от постоянног
о прицельного швыряния камней: "Бульвар Жан-Буре". Наташа останавливаетс
я перед домом под номером 21.
Дом отделен от улицы садом с забором, обвитым плющом. Это трёхэтажное стр
оение нормандского стиля с обведенными белой краской окнами и увенчанн
ое живописными мансардами. Дом красиво выделяется на фоне больших и очен
ь красивых деревьев.
Ц Ну вот, Ц говорит Соня.
Она выходит из машины, я следую за ней. Наташа, вопреки правилам, дважды да
вит на клаксон, нарушая покой этого загородного пейзажа. На сигнал за реш
етчатой калиткой появляется человек и выходит на тротуар. Он держится оч
ень прямо. У него квадратный подбородок, выдающиеся скулы, голубые глаза
и морщины, каких врагу не пожелаешь. На нем зеленоватая кепка, не очень юны
й коричневый свитер (однако, не такой старый, как он сам), брюки цвета хаки с
обвисшими и обтрепанными боковыми карманами. Мне приходит на ум, что пер
едо мной обломок врангелевской армии, одетый в обноски американского со
лдата, но смеха это у меня не вызывает. Он снимает кепку и произносит по-ру
сски какую-то фразу, по-видимому, приветственную. Соня и Наташа отвечают
ему, потом Наташа отдает мужчине ключ. Он идет открыть железные ворота га
ража. В то время, как Наташа заводит автомашину в гараж, мы с Соней проходи
м в калитку. До меня доносится глухой раскатистый звук.
Ц Я думаю, что мы прибыли как раз вовремя, Ц говорю я.
Соня вопросительно смотрит на меня.
Ц Вот и гроза.
Ц Гроза? Ц отвечает она. Ц Ах, да! Этот шум? Это не гроза. Это метро линии С
о. Пути проходят по другую сторону... позади нашего дома.
Ц Во всяком случае, думаю, что недолго осталось ждать.
Я указываю на деревья, которые яростный ветер начинает резко пригибать п
ри каждом порыве. По небу несутся черные тучи, а на горизонте толпятся все
новые и новые массы облаков.
Соня пожимает плечами:
Ц В доме дождь не идет, Ц говорит она мне.
И мы направляемся к нему, поскрипывая гравием, которым усыпана аллея.
* * *
Ц Наконец-то немного отдыха, Ц говорит Наташа.
Она не добавляет, что дошла до ручки, видимо, понимая, что в конце концов мы
это уразумели. Она падает в кресло, снимает свои туфли, потирая ногу о ногу
, и испускает глубокий вздох. Потом притягивает к себе шкатулку, достает и
з нее табак и трубку, еще более мощную, чем трубка Нестора, украшенная бычь
ей головой. Потом набивает трубку, раскуривает ее и блаженно затягиваетс
я:
Ц Вот, чего я не могу себе позволить днем, Ц говорит она.
И смотрит на меня:
Ц Можно подумать, что это вас удивляет.
Я смущенно улыбаюсь:
Ц Право...
Ц Ладно, ладно, Ц говорит Соня. Ц Не притворяйтесь наивнее, чем вы есть
на самом деле. Не хотите попробовать?
Ц Покурить трубку?
Ц А почему бы нет?
Ц Нет, спасибо.
И чтобы мне не воткнули ее насильно в рот, я поспешно закуриваю сигарету. П
оняв мой маневр, Наташа заливается смехом. Успокоившись, она оборачивает
ся к Соне:
Ц Пойдите скажите, пожалуйста, Ольге, чтобы она поторапливалась. Я не соб
ираюсь поздно ложиться спать.
Соня отправляется на кухню. Наташа молчит, сладострастно пыхтя трубкой.
Я с любопытством оглядываю гостиную. Она хорошо обставлена, в чем ничего
нет удивительного, поскольку у Наташи, по-видимому, неплохое состояние, н
о мое особое внимание привлекает витрина, занимающая всю поверхность од
ной стены и содержащая добрую дюжину военных костюмов.
Ц Униформа гвардейского полка и казачьей сотни с Дона, Ц объясняет хоз
яйка дома, от которой не ускользнуло ни одно из моих движений. Ц Это мале
нький музей. И такой не один. Многие из наших коллекционируют такие релик
вии.
Ц Можно садиться за стол, Ц объявляет Соня, возвращаясь.
Наташа оставляет свою трубку, кресло, туфли и в чулках отправляется ужин
ать в столовую. Мы идем вслед за ней.
* * *
За едой не очень весело. Подает нам Ольга, старая служанка, которая понима
ет только русский язык, да еще при условии, если ей громко кричат в ухо, ибо
она глуха. Это не красит обстановку. Но необходимость криком отдавать пр
иказания, наверно, мешает Наташе и Соне заснуть над тарелками. Усталость,
которую удалось побороть на какое-то время, возвращается, и обе хозяйки ф
ирмы, по-видимому, не в состоянии ей больше противиться. Правда, Соня попы
талась было рассказать мне несколько анекдотов (знаменитые обещанные а
некдоты), но без жара. Я грустно задаю себе вопрос, что я тут делаю. У меня вп
ечатление, что я провалилась начисто со своей миссией. Однако... На меня на
ходит предательское оцепенение. Я встряхиваюсь и, кажется, начинаю что-т
о соображать. Резкий порыв ветра бьет по окну плохо закрепленным ставнем
, дождь льет, как при потопе. Электричество мигает. В отдалении я слышу дол
гое громыханье, несомненно на этот раз вызванное не линией метро Со.
Ц Ну, что ж, Ц говорит Наташа. Ц Это назревало уже давно.
Ц Теперь будет лучше, Ц отвечаю я.
Ц Вы думаете?
Она отодвигает свою тарелку и зевает:
Ц Лучше или нет, мне все равно. Это уж не помешает мне спать. Мне не помешае
т спать даже землетрясение... Правда, Соня?
Ц М-м, Ц ворчит та.
У нее клонится голова. Может быть, в знак утверждения. Может быть, просто п
отому, что она засыпает.
Ц Моя дорогая Соня! Наташа смеется усталым смехом:
Ц Ее лечение провалилось. Она рассчитывала на вас, чтобы снять усталост
ь, а сваливается раньше меня... Разве я не говорила вам, что она капризна? Кап
риз заставил ее пригласить вас. А как только она приехала, её это больше не
забавляет.
Она зевает, встает, волоча ноги, идет к окну, по-прежнему в одних чулках, и с
мотрит, как идет дождь. Потом подходит ко мне:
Ц Я очень огорчена, Ц говорит она, Ц что не... Её фраза теряется, проглоче
нная зевотой.
Ц О! Ничего, Ц говорю я. Ц Я ничуть не сожалею, что приехала. Я... Я была незн
акома с русской кухней.
Ц А вам понравилось?
Ц Да, правда.
Ц Ну что ж, тем лучше...
Она указывает мне на Соню, развалившуюся на своем стуле.
Ц Пусть она поспит. Я покажу вам комнату для гостей.
Я начинаю протестовать. Она прерывает меня:
Ц Я прошу вас. Это такая мелочь. Я не могу отпустить вас под таким дождем. И
тем более не могу проводить вас до Парижа на автомашине. Я слишком вымота
лась. Позвольте мне приютить вас и, тем самым, извинить Сонину глупость.
Я ничего не отвечаю и соглашаюсь, кивнув головой. Нестор Бурма мне ведь ре
комендовал подружиться с обеими женщинами, проникнуть в их мир. Я думаю, ч
то мне это удалось. Я только спрашиваю себя о том, куда это меня приведет. М
ое вдохновение иссякло. В конце концов, я все же выявила, какую женщину шан
тажирует Чанг Пу. Это лучше, чем ничего.
Ц Вот сюда, Ц говорит Наташа.
* * *
Вот уже больше часа, как я ворочаюсь в постели гостевой комнаты, подверга
я жестокому испытанию совершенно новую роскошную ночную рубашку, котор
ую Наташа сочла нужным непременно одолжить мне. Заснуть мне никак не уда
ется... Возможно также, что бессознательно я к этому не очень стремлюсь... И о
днако... Боже мой! До чего же я устала, и я тоже. Несомненно, это нервное напря
жение. Я встаю, зажигаю свет и иду полюбоваться на себя в зеркало. Это очен
ь красивая и элегантная ночная рубашка. Немнущаяся. Тем лучше. Когда я пол
учу ту долю с выигрыша по Национальной лотерее, которая мне причитается,
я куплю себе дюжину таких. Я зеваю, гашу свет и снова укладываюсь в постель
.
За окном по-прежнему льет дождь. Мелкий и монотонный дождь, который бьет п
о весенней листве деревьев. (Комната выходит в сад и в маленький лесок, кот
орый тянется за домом.) Не считая этого шелеста, полная тишина обволакива
ет большую виллу, погруженную в сон. Ветер стих. Мелкий дождь, монотонный...
монотонный. Незаметно я погружаюсь в мягкую дремоту...
...Я смотрю на себя в зеркало шкафа. Шкаф открывается, и оттуда выходит бело
курая женщина (Наташа?), одетая в казачий мундир. Этот мундир превращается
в одежду парижского полицейского, а белокурая женщина приобретает черт
ы Нестора Бурмы. Своей белой палочкой мой шеф дотрагивается до зеркала, в
которое я продолжаю любоваться. Оно разбивается с ужасающим грохотом... к
ак при взрыве... как при ударе грома...
Я недолго дремала.
Я так подпрыгиваю в постели, что едва не сваливаюсь с неё. Лиловый свет оза
ряет комнату, отражается в зеркале шкафа. На этот раз это настоящая гроза.
Она разражается с огромной яростью над самым домом.
Маленький дождь гасит большой ветер, но сильный дождь поднимает бурю. Те
м временем вспыхивают молнии и гремит гром, одновременно порыв яростног
о ветра бьет в окно и открывает его. Штора дергается и раздувается. Ледяно
й воздух проникает в комнату. Я бросаюсь к окну, но запутываюсь в занавеск
е. Ветер швыряет на меня огромную массу дождя. И так как моя прекрасная ноч
ная рубашка водопроницаема... Наконец, мне удается схватить обе оконные р
амы, соединить их, и я поворачиваю шпингалет, чтобы закрепить получше. И пе
ревожу дух. И вот тогда снова сверкает молния, освещая, как днем, своим ядо
витым сиреневым светом перебаламученный пейзаж, который открывается м
оим глазам за окном.
И я вижу мужчину. Он стоит там, у подножья дерева, нечувствительный к дождю
, который хлещет ему по лицу, похожий на призрак или на лунатика. В руке он д
ержит какой-то предмет. Оружие, дубинку, не знаю. Видение слишком быстро и
счезает, чтобы я могла точно разобрать. Но я не могу забыть его глаза, устр
емленные на окно, за которым я стою дрожа, с трудом сдерживая крик в горле.
IX
РАССКАЗ ЭЛЕН (окончание)
Все снова погружается в плотную темноту.
Я не трогаюсь с моего наблюдательного поста. С сильно бьющимся сердцем я
жду следующей вспышки молнии. Она не заставляет себя ждать. Это Ц молния
сериями, со вспышками неравной яркости. Все вокруг крутится под шквальны
м ветром, но под деревом никого больше нет. Может быть, никого и не было. Дол
жно быть, я спала, была игрушкой моих нервов, галлюцинации...
Я вздрагиваю. Это не только страх. Холод тоже играет свою роль. Моя мокрая
ночная рубашка прилипает к телу и, возможно, для какого-нибудь господина
это был бы редкостный спектакль, но не для меня. Я убеждаюсь, что окно креп
ко закрыто, задергиваю штору, зажигаю свет и прохожу в туалетную комнату.
Там я снимаю с себя мою рубашку и растираюсь махровым полотенцем. Затем н
адеваю банный халат, который валяется в углу, и направляюсь к постели. На м
оих часах два часа ночи.
Кажется, гроза стихает и удаляется. Дождь льет по-прежнему, но потише. Гро
ма почти не слышно. Ветер дует более равномерно.
Все мои чувства обострены и, как бы ни были легки шаги в коридоре, я их разл
ичаю в полной тишине. Было бы удивительно, если бы такая гроза не разбудил
а обитателей виллы. Но... но зачем передвигаться с такими предосторожност
ями?
Я замираю и прислушиваюсь.
Шаги приближаются к моей комнате, останавливаются, и... дверная ручка начи
нает медленно поворачиваться.
Я бросаюсь к двери и прижимаюсь к ней, выгибаясь изо всех сил. Ищу глазами
задвижку, ключ, но ничего похожего нет. С противоположной стороны на двер
ь кто-то надавливает. На столике, у постели, лежит тяжелая металлическая п
епельница, которая может послужить весьма эффективным оружием. Я протяг
иваю к ней руку, не отходя от двери. Но стол слишком далеко стоит. Всякая на
дежда покидает меня. Только инстинкт заставляет меня еще сопротивлятьс
я, но я спрашиваю себя, насколько меня хватит. Я думаю о том мужчине... которы
й с вожделением смотрел на меня... И вдруг я соображаю, что я могла бы закрич
ать, позвать на помощь. Как же я об этом не подумала раньше? И как раз в эту м
инуту из-за двери доносится:
Ц Откройте же.
Я успокаиваюсь, слыша эти слова.
Ц Кто... кто там?
Ц Это я, Соня.
Ц Соня!
Боже мой! Мне кажется, я ее сейчас поцелую. Я с облегчением вздыхаю, открыв
аю дверь и впускаю русскую.
Её пучок распущен, смоляные волосы, пронизанные редкими серебряными нит
ями, покрывают спину. На ней синий халат, наброшенный на ночную сорочку. На
ногах шлепанцы.
Она плотно закрывает за собой дверь и с грозной и скорбной улыбкой встае
т передо мной. Её черные глаза, кажется, извергают пламя. Из обескровленны
х губ вырывается хриплое дыхание. Грудь вздымается.
Ц Идиотка! Ц шипит она. Ц Грязная маленькая идиотка и стерва!
Я не успеваю произнести ни одного слова, сделать ни одного жеста. Она хват
ает меня за отвороты халата и в ярости встряхивает. Потом резко отпускае
т и отталкивает. Я шлепаюсь на кровать. Халат распахивается, и я оказываюс
ь голой перед её глазами. И так, голая, сижу перед ней. Она оглядывает меня и
говорит:
Ц У тебя красивое тельце дрянной грязной стервы. Тебе надо было бы стать
шлюхой. Это было бы чище. В твоем возрасте я была шлюхой...
В горле у неё застревает рыдание:
Ц Это было чище... и у меня были причины.
Я прихожу в себя и запахиваю на груди полы халата. И тут вспоминаю о Нестор
е Бурме, видимо, это он вдохновляет меня, когда я произношу:
Ц Заткнись.
Я думала, что она захлебнется от этих слов. Ничуть не бывало. Она усмехаетс
я:
Ц Ты действительно такая дрянь, как я и думала.
Ц Не кричите так громко, Ц отвечаю я. Ц Вы разбудите весь дом.
Ц Кого я могу разбудить? Иван спит в гараже. Это слишком далеко, чтобы он м
ог что-либо услышать. Ольга глухая. Что касается Наташи... Она очень устала,
а я еще постаралась, чтобы она заснула свинцовым сном.
Ц А? Так вы все это подстроили?..
Ц Да. Мне хотелось поговорить с тобой. В магазине это было невозможно. То
гда я подумала, что здесь, выведя из игры Наташу... ну а ты попалась в силки, к
ак дура.
Я пожимаю плечами:
Ц В самом деле, я вас считала умнее, Соня. Вы страдаете, и боль уводит вас в
сторону. А вам не пришло на ум, что я догадалась о ловушке. Кстати, ловушка д
овольно жалкая, и попалась я в неё, потому что тоже хотела поговорить с вам
и?
Ц О! Я в этом не сомневаюсь. Ты думаешь, что я не видела, что было в твоей сум
ке, когда ты там искала приглашение?
Ц Розовая рекламная карточка, да? Реклама борделя?
Ц Дрянь...
Она конвульсивно сжимает и разжимает пальцы.
Ц Того, другого, недостаточно, не так ли? Ты тоже хочешь свою порцию от пир
ога... Так вот, если ты хочешь денег, работай шлюхой. Как я это делала сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15