Это был бриллиант из царских сокровищ. Китаец забирает обратно камень,
а Гольди и Розен начинают размышлять, каждый у себя. Гольди, я не знаю, с как
ой целью... (быть может, шантаж, так как к нему легко было приступить, либо пр
осто из желания извлечь пользу из посредничества между хранителями бри
ллиантов такого рода и богатыми коллекционерами) старается узнать, у как
ого лица русской национальности получил китаец свой камень. Почему он ду
мает, что это лицо Ц русский? Может быть, потому что до него дошли слухи (вс
якая тайна в конце концов выходит наружу), что русские эмигранты владеют
частью сокровища. Затем все это плохо оборачивается для него, так как Роз
ен, после размышлений и не зная, что китаец, о существовании которого он да
же не подозревает, уже забрал свою драгоценность, наносит этому Гольди в
изит, который заканчивается дракой и внезапной смертью последнего. Но эт
о уже другая история, которая вас не касается. А теперь вернемся к вам. Вы в
едь не можете больше ничего отрицать, надеюсь?
Она ничего не отвечает. Она, правда, немного не в своей тарелке, но не сдает
ся.
Я продолжаю:
Ц Вы изменили делу белой эмиграции, сохранив для себя состояние, которо
е принадлежало ей. Что подумают белые русские Ц не все же они умерли, Ц е
сли я им все это расскажу?
Она медленно произносит:
Ц И за то, чтобы не рассказывать им все это, вы хотите получить для этой мо
лодой особы маленький подарочек?
Ц Вот именно.
Ц Иначе говоря, это Ц шантаж?
Ц Это дело началось с шантажа, я почувствовал, что это заразительно, и по
дключился к общему движению.
Она глубоко вздыхает. От такого вздоха может лопнуть бюстгальтер.
Ц Мадемуазель сама выберет бриллиант, который ей понравится. Но я бы хот
ела, чтобы вы поняли, месье. О! Я не собираюсь изображать невинность. Мы был
и виновны. А теперь я одна должна нести этот груз. Но надо же попытаться по
нять и нас. Пока мой муж верил в возможность вооруженной интервенции про
тив красных, он был верен нашему делу. Мы были бедны, но мы боролись, и у нас
была вера...
Она ломает себе руки, её лицо перекошено.
Ц Горячая вера. А потом вдруг... случилось большое несчастье. Душа загово
ра генерал Горопов, тот, без которого ничего не было возможно, исчезает, по
всей видимости, похищенный ЧК, переименованной в ГПУ. Какая пропасть, мес
ье. Такая благородная и могучая личность... генерал Горопов... После исчезн
овения генерала Горопова провалились все надежды, незачем больше призы
вать к интервенции, никогда больше не будет святой победы... Ночь окончате
льно опустилась на Россию... Тогда мы со Спиридовичем... мы были слабы... мы из
менили нашим братьям... С тех пор, как нашего вождя не стало с нами, мы одни з
нали о тайне сокровища, и мы не устояли перед искушением...
Я достаю носовой платок, сую его себе под нос и с силой машу левой рукой в с
торону Наташи:
Ц О! Прошу вас! Прекратите! Прекратите! А то вы заставите меня заплакать.

Она смотрит на меня, рассерженная и в то же время обеспокоенная. Скорее об
еспокоенная. Но у нее все же хватает нахальства изречь в лучших традиция
х великого века, не знаю уж русского или французского, да это и неважно:
Ц Что такое, месье? Вы насмехаетесь?
Ц Я не насмехаюсь, Ц отвечаю я. Ц Но я думаю о генерале Горопове. Я не мог
у думать о нем без горечи. Генерал Горопов... Эта благородная фигура... Это Ц
душа заговора, не правда ли, мадам? Заговора, интервенции, эмиграции. Это б
ыл вождь, без которого ничто не было возможно... Вождь, не так ли, мадам? Вы ск
азали это. Вы это повторили бы?
Ц Я не понимаю...
Ц Был он вождь, да или нет?
Ц Да.
Ц Тогда, дорогая мадам, если он был вождем, главой, черт побери! А он им был.
Тогда он хранил сокровища царя, а не полковник Спиридович, и если впослед
ствии эти сокровища оказались у вас и у вашего мужа, то только потому, что
вы их отобрали у Горопова, который, видимо, таскал их в своем портфеле в то
т день, когда он отправился на то самое таинственное свидание, с которого
он так никогда и не вернулся.
Она подскакивает:
Ц Мерзавец!
Я встаю и резко усаживаю ее на место. Стоя перед ней, я продолжаю:
Ц Замолчите. В 1939 году вы уже жили в Со. Сейчас этот дом вам, возможно, прина
длежит, но тогда вы, наверно, снимали его. Но это неважно, сад все тот же. Вы з
аманили генерала в Со и убили его там. Вы его ограбили и зарыли на месте. Ко
гда Элен в вашей машине воскликнула, что в Со похоронена известная лично
сть, вы тотчас же подумали о вашем персональном кладбище, а не о коммуналь
ном, и от волнения чуть не въехали на тротуар. Вы, наверно, задали себе вопр
ос: "Кто она такая? Что это за проныра? ". К счастью, Элен ни о чем дурном не дум
ала и хотела лишь показать свою парижскую эрудицию, успокоила вас, вспом
нив о Валентине Дезоссе, действительно похороненном в Со под своим подли
нным именем Реноден. Без этого вы, может быть, обошлись бы с ней, как и с проч
ими...
Ц Вы лжете, Ц вопит она в ответ. Ц Вы не знаете, что и выдумать, чтобы... что
бы...
Она замолкает, потом умоляюще продолжает:
Ц Оставьте меня... я отдам вам все бриллианты, которые у меня остались, но о
ставьте меня...
Ц Нет, я не оставлю вас...
Я наклоняюсь над ней. Она обливается потом. Пот течет из всех пор на лице, р
азмывая макияж. За десять минут она постарела на десять лет. Она потеет от
страха, и запах её страха доходит до моих ноздрей.
Ц Нет уж, вы проглотите все, что я скажу, до конца. И знали бы вы, как мне напл
евать на Горопова, на Костенко, на царя и на все прочее. Если бы вы только эт
о знали, Наташа Спиридович... Ладно... Итак, вот, как все началось. Я говорю о на
чале вашего конца. В тот день, когда Костенко, который прежде, видимо, знал,
что со держалось в портфеле Горопова, купил на аукционе одноногий скелет
, чтобы вспомнить о своей студенческой молодости, он обратил внимание на
продажу драгоценностей, среди которых значились один или несколько кам
ней, которые не должны были там находиться. Это были те редкости одного яр
ого коллекционера, которые после его кончины распродавались на аукцион
е. Маленькая справка: чтобы основать этот магазин (который стал вашим али
би), жить и т. д., вы продали часть сокровища, которое вы присвоили не для тог
о, чтобы только любоваться им. Вы обратились, в основном, к тем маньякам, ко
торых ничуть не беспокоит происхождение тех предметов, которые они поку
пают, лишь бы они были редкостны ми. Эти люди хорошо платят и не обнародуют
свои покупки. Так вот, с папашей Лефором вам не повезло, потому что он умер.
Никто не знал, что он обладал одним или несколькими бриллиантами из сокр
овищ короны, но вот он сыграл в ящик. Его наследники распродают все его бар
ахло. Я не знаю, каким путем добрался Костенко от Лефора до вас, но он до вас
добрался. И заподозрил, что Горопов может быть похоронен у вас в парке. Он
приходит к вам, плачется о своих несчастьях (что было неправдой: он берет о
тпуск, чтобы проникнуть к вам в дом и свободно пошарить повсюду), и вы нани
маете его без всяких опасений, так как даже если вы и были с ним знакомы, то
не знаете, что он, будучи подчиненным офицером, был в курсе тайны Горопова
. Короче говоря, Костенко шарит повсюду и однажды в бурную грозовую ночь о
н находит то, что искал: захоронение генерала. Почти сразу он уходит от вас
, унеся с собой характерную бедренную кость. Он выполнил одну задачу, но ем
у остается выполнить другую. (К тому же он должен был возобновить свою раб
оту в универмаге, так как его отпуск кончался.) Вместо того, чтобы пойти и о
бъявить о своей находке полицейским, он письмом обращается с просьбой об
аудиенции к своему как бы вышестоящему начальнику, полковнику Лопухину
, маразматику, каким тот и был всегда и кого никто никогда ни о чем не стави
л в известность. Он ждет ответа, прикрепив "героическую бедренную кость" к
скелету, у которого как раз не хватало одной. Но вскоре вы заметили либо ис
чезновение, то есть кражу бриллианта, либо земляные работы. Ваши подозре
ния тут же падают на Костенко. Заметив, что он действительно слишком мног
о знает на ваш счет, вы убираете его, столкнув в шахту лифта. Я бы не удивилс
я, узнав, что в день этой драмы вам пришлось по делам вашего магазина отпра
виться в галерею Лафайет. А это нетрудно проверить.
Я жду, что она что-нибудь скажет. Она молчит. Тогда я продолжаю:
Ц Я не думаю, что вы ходили к Костенко домой на улицу Жубер той ночью, когд
а я сам там был, и забрали там бедренную кость Горопова. Снабженная серебр
яной пластинкой, она, если еще не привлекла внимание полицейских, поскол
ьку сам скелет был скорее предметом шуток, в конце концов привлекла бы их.
Итак. С самого начала теория о самоубийстве была принята в силу "страннос
тей" Костенко; кость исчезла (был, правда, риск, что станут интересоваться,
почему она исчезла, но это менее опасно, чем если бы её опознали), у бедняги
Ц никаких следов бриллианта, который мог бы привести к вам. Ладно. Хорошо
. Очень хорошо. Отлично. Вы можете вздохнуть свободно. Но вы задаете себе в
опрос: "Кто же мог украсть этот бриллиант, поскольку, видимо, это не Костен
ко? ". И по традиции вы обвиняете другое лицо, из числа прислуги Ц Ольгу. Теп
ерь послушайте меня... Соня, возможно, была прежде шлюхой, может быть, воров
кой, но ей была невыносима мысль о том, чтобы переложить на кого-то другог
о свою вину. Она хочет повиниться в своих делах, колеблется, потом сообщае
т о своем проекте Элен. Вы перехватываете её телефонный разговор... Да, я ду
маю, что вы были в этом универмаге в тот день, когда Костенко упал в шахту л
ифта. И были вы там не только для того, чтобы спихнуть Ивана Ц вероятно, вы
всего лишь воспользовались случаем, Ц но и по профессиональным мотивам
. А Соня знала об этом... вы же знали, что Соня знает... и она могла когда-нибудь
сопоставить эти два факта. Тогда... Вы наорали на нее Ц у вас ведь был прекр
асный предлог: она вас обокрала, она вас обманула Ц вы её терзаете и... Вот ч
его вы не должны были делать. Я вам сказал об этом вчера. И повторяю сегодн
я. Вы не должны были толкать её на самоубийство.
Она приподымается в кресле, потом снова падает в него, жалобно вскрикнув.
Потом, захлебываясь несвязными звуками, прячет лицо, извивается, как зме
я, и отчаянно рыдает.
Ц Господи Боже! Покончим с этим, Ц говорит потрясенная Элен.
Она наклоняется над русской, желая подбодрить её.
Ц Грязная шлюха! Ц вопит Наташа.
Я смеюсь, потому что, право, Элен не везет с русскими. И та, и другая поносят
ее одинаково. Но, смеясь, хоть и невесело, я ныряю вперед, хватаю мою красот
ку за бедра, с риском порвать ей чулки, и мы катимся в угол гостиной в то вре
мя, как пистолет, который Наташа вытащила неизвестно откуда, выплевывает
пулю за пулей в стену над нашими головами.
Падая, я ударился головой и, словно сквозь туман, вижу Флоримона Фару и дву
х его помощников, которые хватают и обезоруживают эту дрянную бабу. Я под
нимаюсь на ноги.
Ц Ну что, комиссар, все в порядке?
Он отвечает:
Ц На все сто. Мы все слышали. Ничего себе сеансик. Но надо будет, чтобы она
подтвердила кое-какие моменты в вашем рассказе, который был, если я не оши
баюсь, простым логическим построением.
Ц А если она и не подтвердит, то останутся, по крайней мере, две вещи, чтобы
её уличить: то, что осталось от сокровища её августейшего повелителя, и мо
гила в саду. Не думаю, чтобы этого оказалось недостаточным.
Ц Этого хватит, Ц произносит Фару с непристойным смехом.
Я приближаюсь к Наташе:
Ц Русская императорская корона, Ц говорю я дрожащим голосом, Ц корона
, Горопов, Костенко, Гольди, Розен и прочее, мне на всё это было наплевать, ка
к раньше, так и теперь. Я не участвовал во всём этом, у меня не было здесь кли
ента, которого я должен был защищать, я не был обязан идти против кого бы т
о ни было, чтобы защищать кого-нибудь. Я был вне игры... И я не поставщик мате
риала для центральной тюрьмы или для гильотины. Вы могли бы спокойно пер
еваривать ваши преступления, может быть, я дал бы вам возможность для это
го, но вам надо было избежать одной вещи... а вы её не избе жали... Вы не должны
были толкать Соню на самоубийство... С того момента командовал уже не я.
Она глядит на меня пристально. Потом пожимает плечами:
Ц Ничево, Ц говорит она.
И я поражен кротостью ее голоса.
Париж, 1957


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15