— Моя система езды таит в себе маленький секрет. Мой мул имеет привычку иногда выбрасывать задние ноги и махать ими в воздухе. И грузовой не всегда бежит как надо. Он время от времени останавливается, чтобы осмотреться, и ложится на землю, особенно любит грязь, но потом снова встает и тянет, как локомотив. А мы трусим следом и подбираем выпавшие вещички. Так что у каждого животного свои причуды.— Спасибо за информацию! Главной причудой любого животного должно быть повиновение хозяину.— Не судите так строго! Дух противоречия может быть у любого. Это единственный недостаток мула.— Вижу, проводник предоставил вам своего лучшего мула.— Это правда. Не могу его ни в чем обвинить.— Любопытно, как вам удастся пройти те сложные участки, которые нам предстоят. Куда вы хотите ехать из Мелника?— Пока не знаю. Или поеду на юг в Салоники, или на запад до Адриатики, чтобы оттуда быстрее попасть через море в Триест.— Советую выбрать первый маршрут.— Почему?— Потому, что он менее опасен.— Вы считаете местных злоумышленниками?— Злоумышленниками — как раз нет, однако люди, живущие между этим поселком и Адриатикой, известны своеобразными привычками. Они любят тесное общение, но при том условии, что у вас что-то окажется за душой. Еще они любят тренироваться в стрельбе и метании копий и при этом выбирают по большей части живые мишени.— Надо же, какая неприятность!— А ведь у вас с собой товары. Наверняка и деньги имеются. Это весьма заманчиво для людей с такими привычками. Вполне может оказаться, что одному из таких любителей чужих вещей этого имущества хватит на всю жизнь.— Что ж, благодарю вас за очень ценную информацию. Я все представлял себе совершенно иначе. До сих пор со мной ничего такого не происходило, правда, в Адачалы меня слегка ограбили, но зато в Марморе — нет, а потом я потерял свою почтовую сумку. Но это объясняю только своей забывчивостью, никак не злыми намерениями дикого населения.— Ну-ну.— А что, кто-то, может, виновен в том, что я потерял эту сумку?— Нет, конечно, если вы действительно ее потеряли.— Вы что, думаете, ее у меня украли?— Это вполне возможно. А так бы нашедший вернул ее вам.— Хм. А как бы он меня узнал? Я даже не ведаю, где она у меня выпала.— Надеюсь, потеря не так велика?— Нет. Там было восемьдесят австрийских гульденов в купюрах, но это не худшее; там же лежали мои записки, их потерю я переживаю больше всего.— А что в них было?— Так, мелочи, которые вас не заинтересуют.— Да, «смерть не разлучит нас».— Что? Что вы сказали?— «Как ты красива!»— Я вас не понимаю.— Полное описание всех возможных игр в скат…— Так что, вы знаете, что лежало в моей сумке?— Так, приблизительно.— Откуда?— Мне довелось беседовать с одной юной девой.— Прелестной… юной… где же это?— А вы что, знали многих?— Ну в общем-то да… О черт, теперь я знаю, кого вы имеете в виду. Служанку хозяйки с кубком кислого молока в…— Она и при вас мешала это самое пойло?— С утра до вечера. Она, наверное, больше ничего не умеет.— У каждого свое призвание.— А у ее мужа-хозяина тоже было одно.— Какое? Грубость?— Нет, это только привычка. Призвание — не возвращать найденные вещи.— А он что-то нашел?Я вынул почтовую сумку и передал ему.— Мой портфель! — воскликнул он с удивлением. — Хозяин нашел его?— Да, это так, причем когда вы еще там жили.— Вот ворюга! Как же получилось, что он вернул вам то, что украл?— Я его заставил. Вышеупомянутая дева шепнула мне, где он спрятал сумку.Я рассказал ему все подробно. Он раскрыл сумку и убедился, что оттуда ничего не пропало.— Но ведь вы подвергали себя опасности. Я вам очень признателен!— О, не за что. Когда я уличил их в краже, то еще не предполагал, что это ваша сумка. Так что вы мне ничем не обязаны.— Бедная девочка! Они ведь ее заперли! Я ее искалпо все углам, но так нигде и не обнаружил.— Вы хотели с ней попрощаться?— Конечно. Я ведь большой любитель всяких прощаний и душещипательных сцен. А вы не удивились, когда нашли там в книжке немецкий текст?— Да, я был поражен. Но на сегодня достаточно. Завтра рано вставать, надо успеть отдохнуть.— Спать? Ни за что! Вы должны еще рассказать, что с вами было в эти последние дни.— Нет, на сегодня достаточно. Мы ведь поедем вместе и еще успеем пообщаться.— Где вы остановились?— Здесь. Через ворота и первая дверь.— А моя третья.— Значит, мы соседи, потому как двое моих спутниковживут рядом, между нами. Доброй ночи.— Доброй ночи.И мы с Халефом отправились в конюшню, чтобы проверить лошадей. О них хорошо позаботились. Я, как обычно перед сном, прошептал Ри на ухо одну из сур и собирался уже было идти спать, как на дворе нам встретился тот самый смурной человечек, которого мы увидели первым по приезде. Он остановился возле нас и сказал:— Господин, гости разошлись, пение закончилось. Теперь у меня есть время поговорить с тобой. Может быть, пойдем обсудим?— Охотно. Мой друг пойдет с нами.— Что ж, пускай. У него есть копча, ему можно.Он провел нас в дом, а оттуда мы попали в небольшое помещение, в котором вдоль стен лежали многочисленные подушки. Он принес кофе в изящных финджанах Финджан — чашечка, кофейная чашка (тур. ).

и трубки редкой по красоте работы. Все это производило впечатление достатка.Но вот трубки задымились, и человечек вежливо обратился к нам:— У вас есть знак, и я даже не спросил у вас паспорта. Но скажите мне ваши имена. Как я вас долженназывать?— Моего друга зовут Хаджи Халеф Омар, а меняКара-эфенди.— Откуда путь держите?— Из Эдирне, нам обязательно надо встретиться с тремя людьми, которые должны были здесь проезжать.— А кто они?— Ты наверняка знаешь Манаха эль-Баршу. Он с двумя спутниками.Он вперился в меня острым взглядом и сказал:— Я надеюсь, что вы друзья.— А явились бы мы к тебе, будь мы врагами?— Ты прав.— И были бы на нас копчи?— Нет, это исключено, я знаю их прекрасно.Дело принимало опасный оборот, но я не подал виду и небрежно бросил:— Откуда ты их знаешь?— Они немного отличаются от обычных. Это копчи предводителя. Одна из них являлась собственностью моего брата Дезелима.— Так ты брат хозяина?— Да.— Это мне по душе. У меня как раз его копча.— Так значит, ты тоже предводитель и поменялся с ним. Друзья меняются копчами. Где же ты его встретил?— В лесу под Кабачем. В хижине нищего Сабаха.— Но ведь он туда не собирался.— Да, он ехал к пекарю Бошаку в Енибашлы. А я как раз гостил там.— А где сейчас мой брат?— Еще в Кабаче.— А можно узнать, кто ты собственно? Ведь эфенди так много.— Я скажу тебе всего одно слово, и ты все поймешь: уста.Моя уловка сработала безотказно. Мужчина сделал любезную мину и сказал:— Этого достаточно. Больше можешь ничего не говорить.— Ты поступаешь мудро: я не люблю лишних разговоров.— Чем могу служить тебе?— Скажи, проезжал ли здесь Манах эль-Барша?— Он был здесь с двумя другими.— Когда?— Он провел тут ночь, а вчера после обеда уехал.— Значит, он быстро скакал. Он побывал у твоего рёдственника киаджи из Бу-Кеи и поменял там лошадь.— Ты был и у киаджи?— Да, он передал тебе привет. Значит, Манах поехал в Мелник. Не знаешь зачем?— Он оставил мне адрес, потому как мой брат тоже собирается в Мелник. Там живет богатый торговец фруктами по имени Глава. У него тот и остановится. Каждый подскажет тебе там, где он живет.— Манах эль-Барша спрашивал о Жуте?— Да, он к нему собирался заехать.— Я тоже.— Значит, поедете вместе.— Наверное. Но пути Аллаха неисповедимы, и все быстро меняется под этим небом. Может статься, Манах выедет раньше, чем я приеду туда. Мне бы хорошо узнать, где находится Жут.— Я скажу тебе. Если ты поедешь из Мелника в Ис-тиб и доберешься до Радовичей, то от этой деревни должен взять сразу на север. Тогда ты попадешь в Збиганцы. Они находятся между реками Брегалницей и Злетовской. Там живет мясник Чурак. У него спросишь о хижине в ущелье. Доберешься до хижины и все узнаешь от Жута. А чего тебе от него нужно — мне неведомо.— Я думал, что встречу в Палаце торговца лошадьми Москлана, но не застал его там.— Как, ты знаешь и Москлана?— Я знаю всех этих людей. Он посланник Жута.— Эфенди, я вижу, что ты очень осведомленный член союза, посвященный в его тайны. Ты оказал нам честь, остановившись здесь. Прикажи, и я выполню любое твое желание.— Благодарю тебя, мне ничего не нужно, кроме спокойного отдыха.— А когда ты поедешь?— Завтра на рассвете. Нас можно не будить, мы встанем сами.И, попрощавшись, мы разошлись.— Сиди, — шепнул мне Халеф по дороге, — вот мы все и узнали. Он считает тебя самым главным разбойником, а меня — твоим другом и союзником. Есть люди, у которых вместо мозгов — вареные яйца. Знал бы он, что его братец сломал шею, а ты выбил Москлану зубы, — пожелал бы он нам спокойной ночки?!— О дорогой Халеф, рано радоваться! Кто знает, что ждет нас еще этой ночью…— Да защитит нас Аллах. Этот человек поверил нам.— И все равно нужно быть начеку. Мы попали в логово гиен, и нам придется спать с ними бок о бок. Поглядим, может, и удастся выкрутиться.Вопреки ожиданиям, сон мой никто не нарушил. Я проснулся и тут же услышал на дворе громкий голос Албани, напевавшего народную песенку. Ну что за легкомысленный и неосторожный человек? Забегая вперед, скажу: из этого путешествия он вернется целым и невредимым, но скоро найдет свою смерть во время купания в море.Выйдя во двор, я заметил, что он разговаривает с братом хозяина об оплате. Сумма была действительно слишком высока, но все же нужно было заплатить по счету. Я тихо сказал об этом брату хозяина, и он так же тихо мне ответил:— А что ты хочешь? То, что я делаю, вполне разумно. Он — неверный и должен заплатить за тех, кто носит копчу, потому что с вас я денег не возьму.— Почему?— Ты и твои спутники — мои гости, вы живете здесь бесплатно.В глубине души мне было противно принимать гостеприимство от врага, но это было необходимо сделать.Я прошел с Халефом, Оско и Омаром в кофейню, мы позавтракали, оседлали лошадей и отправились в путь, попрощавшись с хозяином. Глава 5НА ГОЛУБЯТНЕ Мы ехали по берегу Арды. Проводник Албани, как я заметил, выбрал для себя лучшего мула и сидел в хорошем турецком седле. Немцу же выделил сомнительное животное, а от вида его седла меня разобрал смех. Это было грубо сработанное деревянное седло и настолько широкое, что ноги всадника свисали как макароны до половины ноги животного. Всадник явно испытывал от этого неудобства, если только не подтягивал колени кверху. Ни поводьев, ни уздечек в нашем понимании этих слов не было. Все заменяли веревочки с бесконечными узелками, выбранные по принципу дешевизны, а не удобства.Едва мы проехали город, нам навстречу попался мужчина с собакой. Кобель немедленно облаял нас, и мул Албани тут же стал выделывать задними ногами в воздухе всевозможные кренделя. Было видно, что животное давно натренировалось в этих движениях и делало это мастерски, со вкусом.— А! О! — закричал всадник. — Опять за старое, зараза!Он попытался удержаться в седле, но вылетел из него через голову мула и шлепнулся на землю прежде, чем копыта коснулись почвы. Он тут же вскочил и наградил глупое животное увесистым тумаком между ушей.Тут владелец вступился за свою собственность:— Зачем ты его бьешь? Он твой или мой? Какое ты имеешь право мучить чужое животное?— А какое у него право сбрасывать чужих людей? — спросил Албани.— Сбрасывать? Он что, тебя сбросил? Он лишь очень медленно и аккуратно перевернул тебя, чтобы не причинить тебе вреда. Ты должен сказать ему спасибо, а ты вместо этого бьешь его.— Я нанял его, чтобы на нем ехать, а не чтобы меня сбрасывали. Он должен повиноваться, я плачу за это, значит, сейчас он мой. А если он не слушается, я его наказываю.— Ага. Если ты его еще раз ударишь, я тебя оставлю сидеть здесь. Залезай на лошадь!Албани снова вскарабкался на мула, но тот не пожелал двигаться с места. Всадник ругался, пинал его пятками, но животное, похоже, было только радо новому развлечению. Мул поводил ушами и помахивал хвостом. Но с места не двигался. Албани уже не решался снова бить его. Он потребовал от владельца, чтобы тот заставил лошадь тронуться, но тот ответил:— Оставь его в покое: должен же он хоть немного постоять! Сейчас он сам побежит.Так оно и случилось. На повороте дороги я обернулся: упрямое создание все еще стояло и хлопало ушами. Едва мы скрылись за изгибом дороги и мул потерял нас из виду, он припустил за нами с такой скоростью и таким галопом, что седло, на котором до этого восседал Албани, треща по швам, полностью развалилось. Он промчался мимо нас со скоростью локомотива и рванул дальше, не обращая на нас никакого внимания — все быстрее и быстрее. Все это оказало волшебное действие на грузового мула, которого его владелец вел на поводу. Он неожиданно сорвался с места и устремился вслед за лидером; мы — за ним. Но скоро вынуждены были остановиться, чтобы подобрать предметы, что выпали из походных сумок со спины вьючного мула.Когда мы догнали Албани, он снова сидел на земле и осматривал ту часть своего тела, которая еще совсем недавно соприкасалась с седлом. Оба мула стояли тут же, помахивая хвостами, хлопая ушами и скаля зубы. Можно было подумать, что они издевательски ухмыляются, любуясь на содеянное.Сброшенные вещи были водружены на место. Албани залез в седло, и мы снова тронулись в путь. Не прошло и часа, как его любимое создание снова встало как вкопанное.— Поехали дальше, — сказал владелец.Но мне это уже стало надоедать, и я сказал ему:— Ты что, хочешь, чтобы грузовой опять понес? Если это еще раз повторится, он получит плетки.— Этого я не позволю!— Ах, так? Что сказал тебе этот господин, когда нанимал животных?— Ему нужны были две лошади или два мула. Одна — для езды, другая — для поклажи.— Очень хорошо. Так, значит, не он сам выбрал животное, на котором едет?— Нет.— Тогда слезай и поменяйся с ним местами.Лицо у хозяина вытянулось от удивления. Мое предложение он воспринял как полную бессмыслицу.— Что ты имеешь в виду? Мне — отдать ему лошадь?! Она ведь моя!— Но и та тоже.— Я езжу только на этой и ни на какой другой.— Ничего. Сделаешь исключение. Этот господин нанимал лошадь для езды и для поклажи. Для езды полагается скаковое седло. Но у тебя — только одно, и сидишь на нем ты. Так что он, заплатив, не получил оплаченного. Давай меняйся!— Это мне не по душе.— Зато мне по душе! — заявил я угрожающим тоном. — У меня есть фирман падишаха. Этот господин сейчас мой спутник, он находится под моим покровительством, а значит, под защитой падишаха. Мне достаточно приказать… А ну-ка, вон из седла!— Он заказывал лошадь только на два дня и получил то, что хотел. Я не буду повиноваться.— Халеф!Маленький хаджи уже давно поджидал с плеткой в руках. Едва я произнес его имя, знаменитая плетка взвилась и с силой опустилась на загривок турка, да так, что тот с криком выпрыгнул из седла. Похоже, он больше не имел ничего против «обмена». Надо всегда уметь находить подход к людям.Албани, ясное дело, согласился с перестановкой. Пока мы ехали до следующей деревни, мулы еще дважды останавливались — один с седоком, другой с поклажей. К счастью, мы нашли там владельца лошадей, который согласился помочь нам. Прежнего хозяина уволили. Уезжая, он выкрикивал в наш адрес какие-то угрозы, на которые мы не обратили никакого внимания.Если бы мы поехали в Мелник напрямую, нам бы пришлось пуститься в дорогу через Болтишту. Но прямой путь не всегда самый короткий. На пути через Болтишту лежали холмы и долины с оврагами. И мы свернули на север, чтобы добраться до долин Домуса и Кар лыка через высоты Крушемы.В полдень мы остановились в Настане, а вечером — в Кара-Булаке, где и переночевали. Потом взяли курс на запад, в направлении Неврокопа.К полудню мы оказались на плоскогорье, которое постепенно спускалось к Доспат-Дере. Дороги как таковой здесь вообще не было, и нам пришлось кружить по кустарнику в поисках наиболее удобной тропки.Когда мы подъехали к одной из куп деревьев, Ри неожиданно резко рыскнул в сторону, что ему, вообще-то, несвойственно. Я не стал сдерживать его, и он тревожно заржал, нацелив морду на кустарник.— Сиди, там кто-то есть, — заявил Халеф.— Наверняка какой-нибудь сюрприз.Хаджи спрыгнул с лошади и рванул в кусты. Скоро оттуда раздался его крик:— Иди сюда! Тут какой-то труп!Мы побежали на крик и обнаружили небольшую полянку, окруженную густыми зарослями. Здесь находилось тело женщины, стоявшей на коленях, с головой, склоненной на некое подобие столика. Камни были сложены таким образом, что образовывали алтарь, в нише которого мы обнаружили маленькое деревянное распятие.— Христианка! — воскликнул Халеф.Он оказался прав. Это было настоящее скрытое святилище в лесу, наверное, специально сделанное этой женщиной, потому, как я заметил, камни в этих местах — редкость. А она собрала эти редкие камни и приспособила на службу своему Богу.Я был поражен увиденным, да и мои спутники, хотя и мусульмане, стояли притихшие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35