– Но как?– Книга – ловушка. В ней заключена магия не творения, а самотворения. Едва ее начнет читать некто, чьи магические способности окажутся подходящими, книга захватывает его жизненную силу и начинает ее высасывать. Замок растет за счет истощения жизненных флюидов Аррайан, ее разума, ее волшебных сил. Она сама его строит, только бессознательно.– И как долго это будет продолжаться? – глухо спросил Уингэм, с тревогой заглянув в комнату девушки.– Полагаю, пока она не умрет. Пока творение не поглотит своего создателя. Сомневаюсь, что Женги, никогда не отличавшийся милосердием, вдруг остановится из сострадания к своей неосторожной жертве, не доведя дело до конца.– И как этому можно помешать?Ньюнги с озабоченным видом тоже заглянул в спальню, а когда снова посмотрел на торговца, лицо его было скорбно.– Значит, ты не можешь, – обреченно промолвил Уингэм.– Этот замок – нечто страшное, и он будет разрастаться все больше, – сказал Ньюнги. – Боюсь, мы потеряли твою племянницу. И приостановить строительство, которое медленно убивает ее, не смогу ни я и никто другой в городе, поверь.– Но ведь есть же целители!– В лучшем случае они окажутся бессильны, – ответил старик. – А если нет и им удастся облегчить состояние Аррайан – это лишь ускорит строительство и придаст сил чудовищному творению Женги. Я понимаю, друг мой, что ты чувствуешь. Она тебе родная душа, ты любишь эту девочку – я же вижу, как ты на нее смотришь. Но вспомни, как ужасна власть Женги. Неужели из-за своего ложного сострадания ты бы допустил, чтобы король-колдун вернулся вновь?!Уингэм снова потерянно оглянулся на дверь спальни и сказал:– Ты не можешь быть уверен, что все так и есть. Это ведь только твое предположение.– Нет, Уингэм, я знаю. Это не просто совпадение. Да ты и сам это понимаешь. – Сказав так, Ньюнги прошаркал к кухонному столу и взял длинный нож. – Я все сделаю быстро. Она даже испугаться не успеет. Будем молиться, что нам еще удастся спасти ее душу и хоть немного преуменьшить невольно сотворенное ею зло.Уингэм едва дышал, с трудом стоя на ногах. Он в отчаянии обдумывал все сказанное Ньюнги, надеясь обнаружить хоть какую-то лазейку, хоть слабый проблеск надежды. При этом он бессознательно загородил старику проход в спальню, но Ньюнги шел с такой решимостью, какой не проявлял уже очень много лет. Отодвинув Уингэма, он вошел в комнату девушки и велел Ольгерхану отойти в сторонку.Здоровый полуорк послушно отступил от кровати, на которой, устало прикрыв глаза и слабо дыша, полусидела девушка.Ньюнги много знал о большом мире. Десятки лет он провел в странствиях, рассказывая людям легенды и сказания, собирая песни и знания. И с Уингэмом он путешествовал довольно долго, изучая волшебство и магические предметы. В те дни, когда король-колдун только набирал силу, Ньюнги служил в его войске и оставался с ним, пока не открылись истинные стремления этого страшного существа. Вот почему старик не сомневался, что его предположение о связи, возникшей между книгой и ее читателем, верно, и не колебался, понимая, что обязан исполнить задуманное прежде, чем завершится постройка замка.Разум его работал ясно, только одного не учел умудренный опытом старец – силы привязанности Ольгерхана к Аррайан, а оттого даже не подумал скрыть от могучего полуорка свое намерение и подошел к беспомощной девушке, не пряча нож.Ольгерхан понял, что старик вовсе не собирается избавлять Аррайан от страданий, как он себе представлял, поэтому, едва Ньюнги занес нож, он вцепился в его старую руку мертвой хваткой. Старик силился вырваться, но с таким же успехом он мог бы попытаться остановить лошадь на полном скаку.– Дубина, отпусти меня! – прошипел он, и в тот же миг Аррайан открыла глаза и увидела обоих у своей постели.Ольгерхан без труда вывернул руку старика, скривившегося от боли, заставив его поднять нож вверх.– Я должен… Ну как ты не понимаешь! – воскликнул Ньюнги.Ольгерхан перевел взгляд с него на Уингэма, застывшего в дверном проеме.– Это для ее же пользы, – убеждал Ньюнги. – Как кровопускание при недомогании, понимаешь?Ольгерхан по-прежнему вопросительно смотрел на торговца.Ньюнги еще некоторое время бился в сильных руках молодого полуорка, но словно прирос к полу, услышав слова Уингэма:– Он хочет убить ее, Ольгерхан.Увидев у самого лица могучий кулак Ольгерхана, старик широко раскрыл глаза, потом почувствовал сильнейший удар и рухнул на пол. Это было последнее, что он запомнил. Глава 11В Палишуке – Живей! – орала Калийа Энтрери. – Гони!Убийца недовольно крякнул, но подстегивать лошадей кнутом не стал. Понятно, что ей отчаянно хочется добраться поскорее, но ему-то какое дело. Несмотря на то, что вдали, за грязной каменистой равниной, уже обозначились очертания городка, путь все же оставался неблизкий, и, если бы он стал еще больше гнать упряжку, лошади пали бы, не добравшись до ворот.Рядом с Энтрери на облучке сидел Джарлакс, а за ним – Атрогейт. Праткус, Калийа и двое раненых, солдат Дэвис Энг и едва живая Парисса, находились в глубине повозки.– Скорей, сказала, а то пожалеешь! – снова рявкнула полукровка.Энтрери ужасно захотелось натянуть поводья, но он сдержался. Джарлакс положил руку ему на плечо, как бы прося промолчать.Убийца был далек от мысли вступать в перепалку с этой девицей, зато желание выхватить кинжал и отрезать ей язык у него возникало уже не раз.Чужая рука легла на его второе плечо, й Энтрери резко обернулся, готовый дать отпор. Сзади стоял Праткус.– Госпожа Парисса умирает, – проговорил дворф. – Жить ей осталось совсем чуть-чуть.– Я не могу гнать быстрее, чем… – начал убийца, однако жрец жестом остановил его.– Я сказал это лишь затем, чтобы ты не сердился на несчастную девочку, – пояснил Праткус. – Эти полукровки тяжело переживают потери, если ты понимаешь, о чем я.– Что же, ей ничем нельзя помочь? – спросил Джарлакс.– Я сделал все, что мог, чтобы сохранить жизнь Дэвису Энгу, – проговорил Праткус. – А ведь он по сравнению с ней отделался легким испугом, если не считать парочки кислотных ожогов. Ее же искусали сильно. В венах столько яда, что его хватило бы, чтобы нас всех отравить. Ко всему прочему и без укусов ранения Париссы смертельны.– Так пусть Атрогейт проломит ей голову, – предложил Энтрери, – чтобы не мучилась.– Я думаю, она все равно ничего не чувствует.– Так чего жалеть?– Он всегда такой, если сильно расстроен, – попытался оправдать приятеля Джарлакс.Энтрери холодно посмотрел на него, а дроу, как всегда, обезоруживающе улыбнулся в ответ.– Так, значит, парень будет жить? – вмешался Атрогейт, на что Праткус лишь пожал плечами.В это мгновение Калийа издала истошный вопль.– Даже бить не пришлось, – заметил Атрогейт, поскольку по голосу девушки все они поняли, что смерть, наконец, забрала Париссу.Праткус пошел утешать ее, но Калийа громко стенала, ничего не слыша.– Может, все же придется стукнуть, – буркнул дворф спустя некоторое время, когда от душераздирающих воплей девушки загудело в ушах.Эллери поравнялась с повозкой, чтобы узнать о состоянии Париссы и солдата.– Яда слишком много, – донесся до сидящих на козлах ответ Праткуса.– Мы еще до места не доехали, а уже двоих потеряли, – негромко заметил Энтрери товарищу.– Значит, при разделе сокровища двумя будет меньше.Энтрери промолчал.Вскоре городок уже явственно вырисовывался перед ними, можно было даже разглядеть разноцветные повозки у южной стены.– Торговец Уингэм и его команда, – пояснила Эллери, подъехав к Энтрери.– Я о нем не слышал, – сказал Джарлакс.– Вот что такое Уингэм, – с хитрецой проговорил Атрогейт.Обернувшись к нему, все увидели, что тот показывает один из своих кистеней из стеклостали, на конце которого покачивался утыканный шипами шарик.– Уингэм знаменит тем, что торгует редкостями, в особенности оружием, – пояснила Эллери. – Его, пожалуй, весьма заинтересует твой меч, – повернулась она к Энтрери.Тот лишь усмехнулся. Нетрудно вообразить, что произойдет с этим любопытным Уингэмом, кто бы он там ни был, стоит ему взять волшебное оружие в руку. Без защитной магической перчатки простодушный или неуверенный в себе человек наверняка падет жертвой Когтя Шарона – разумный, обладающий собственной волей меч подчинит его себе.– Да, это превосходные кистени, – похвалил Джарлакс, обращаясь к Атрогейту.– Лучше, чем ты думаешь, – с гордостью заявил дворф, подмигнув. – Отбрасывают врага так далеко, что он летит, сверкая пятками!– Отличное оружие, – согласился дроу, а Энтрери фыркнул.– На нем мощное заклятие, – пояснила Эллери.Джарлакс, задумчиво поглядев на нее, сказал:– Надо будет навестить этого Уингэма.– Тогда припаси мешок золота! – загоготал Атрогейт. – А еще приготовься с ним распрощаться!– Да, Уингэм торгуется просто безбожно, – согласилась командир.– Тогда и впрямь нужно будет навестить его, – решительно заключил дроу.Тут Праткус, пробравшись к Энтрери и Джарлаксу, наклонился и сказал:– Все кончено. Думаю, для нее даже лучше, что все завершилось так быстро. Если бы жизнь и удалось спасти, она все равно не могла бы двигаться.Энтрери невольно вздрогнул, вспомнив, как подпрыгнула повозка, прокатившись по телу несчастной Париссы.– А что с Дэвисом Энгом? – спросила Эллери.– Состояние неважное, но, думаю, он оправится. Три-четыре недельки в постели – и будет как огурчик.– Целый месяц? – переспросила Эллери, явно не обрадованная таким прогнозом.– Троих нет, – с видом полного безразличия негромко подытожил Энтрери.Но Эллери пеклась о жизни своих подчиненных.– Выходи его во что бы то ни стало, – велела она, пришпорила лошадь и умчалась вперед.Под неумолчные стоны и всхлипы Калийи Энтрери привел, наконец, повозку к стенам городка. Слушаясь указаний Эллери, он направил лошадей мимо поля, заставленного шарабанами Уингэма, к южным воротам, где их никто не стал задерживать, – очевидно, Мариабронн, давно ускакавший вперед, все устроил.За воротами убийца остановил лошадей у караулки, и к ним сразу подошли конюхи и помощники.– Я никогда не забуду, что ты наделал, – прошипела Калийа, пробираясь мимо него, чтобы вылезти из повозки.Джарлакс снова предостерегающе положил руку на плечо приятеля, но Энтрери и не собирался отвечать словами на столь недвусмысленную угрозу, он почти никогда до этого не опускался. Однако место рядом с подругой для этой полукровки теперь все равно что заказано.Трое стражей поспешили принять Дэвиса Энга и увели с собой Праткуса. За телом Париссы подошли еще двое.– Для вас внутри приготовлены комнаты, – сказала Эллери, – так что располагайтесь и отдыхайте, сколько успеете, – долго мы здесь не задержимся.– А ты куда-то собралась? – спросил дроу.– Мариабронн передал, что мы должны с ним встретиться у Уингэма. Я скоро вернусь и скажу, куда мы направимся дальше.– Вы направитесь, – громко поправила Калийа, обратив на себя всеобщее внимание. – Я с вами больше не поеду.– Но ты знала, что путь опасный, когда нанялась в команду, – строго, но не очень сердито возразила Эллери. – И Парисса это знала.– Я не собираюсь быть в одной команде вот с этим! – огрызнулась полукровка, подбородком указав на Энтрери. – Чтобы спасти себя, он любого из нас бросит на произвол судьбы. Я удивлюсь, если в конце останется в живых хоть кто-то, кроме него и этого дроу.Эллери метнула на убийцу пристальный взгляд, но тот лишь плечами пожал.– Пф! – встрял Атрогейт. – Подруга погибла – конечно, обидно. Когда-то всем помирать, чего же рыдать? А-ха-ха-ха!Калийа свирепо уставилась на него, но дворф только пуще расхохотался и отправился к караулке, больше ни на кого не обращая внимания.– С ним ухо держи востро, – чуть слышно заметил Джарлакс Энтрери, и убийца не стал спорить.– Ты с самого начала согласилась на эти условия, – снова обратилась Эллери к Калийе, встав так, чтобы та вынуждена была смотреть ей в лицо. – Парисса мертва, и с этим уже ничего не поделаешь. Но долг есть долг, мы обязаны сделать то, ради чего приехали.– Ваш долг, а не мой. Меня это больше не касается.Эллери сверлила ее тяжелым взглядом.– Что же, я теперь вне закона в землях короля Гарета, если отказываюсь путешествовать в компании с людьми, не внушающими никакого доверия? – с вызовом спросила полукровка.– Конечно нет, – чуть смягчившись, ответила Эллери. – Я лишь прошу тебя остаться здесь и позаботиться о Дэвисе Энге. Похоже, он не сможет продолжать путешествие с нами. Когда мы покончим с делами в Палишуке, то вернемся в Ворота Ваасы и заберем с собой тело Париссы, если хочешь.– А моя часть все равно достанется мне? – спросила полукровка: – И часть Париссы, которую она мне завещала?К изумлению Энтрери и Джарлакса, Эллери, ни секунды не колеблясь, пообещала, что так и будет.– Вот маленькая стерва, – шепнул дроу приятелю.– Хлопот с ней не оберешься.– Мариабронн вернулся, – сообщил Уингэм Ольгерхану, входя в дом Ньюнги. – Он привез командира Ворот Ваасы и еще нескольких наемников, они осмотрят замок. Они что-нибудь придумают, Ольгерхан. Аррайан спасут.Воин недоверчиво смотрел на него.– Ты отправишься с ними, – продолжал торговец, – и поможешь найти способ разрушить проклятие Женги.– А ты позаботишься об Аррайан? – с сомнением спросил Ольгерхан и, метнув быстрый взгляд на дверь в дальнем конце холла, которая вела в маленький чуланчик, добавил: – Защитишь ее от него?Уингэм, проследив за направлением его взгляда, воскликнул, недоумевая:– Ты что, запер великого Ньюнги в чулане?Здоровяк лишь равнодушно пожал плечами, и старый торговец метнулся к двери.– Пусть сидит там! – бросил ему вслед Ольгерхан.Уингэм круто развернулся, пораженный непреклонным тоном обычно сговорчивого и застенчивого полуорка.– Пусть сидит там, – уже спокойнее повторил Ольгерхан. – Пожалуйста. Дышать он может. Да и связал я его некрепко.Некоторое время они смотрели друг на друга. Уингэм несколько раз порывался что-то сказать, но смолчал.– Я не стану заботиться об Аррайан, – в конце концов заявил он.– Тогда я ее не оставлю.Уингэм двинулся к Ольгерхану, сунув руку в карман. Ольгерхан насторожился и немного отпрянул, но сразу успокоился, увидев, что старик достал всего лишь два кольца: полоски золота, украшенные камнями чистейшей воды.– Где она? – спросил Уингэм. – Дома?Ольгерхан молча покачал головой и повел торговца вверх по лестнице. В маленькой спальне на втором этаже они и нашли девушку. Она лежала неподвижно, но дышала ровно.– Ей немного получше, – сказал молодой полуорк.– Она знает о Ньюнги?– Я сказал, что он приходил с тобой, чтобы вместе что-нибудь придумать.Кивнув, Уингэм подошел к племяннице и сел на кровать, загородив девушку от молодого полуорка. Склонившись над ней, он что-то проделал, после чего отодвинулся.Ольгерхан сразу заметил, что старик надел на палец девушки перстень. Прозрачный камень, блеснув на мгновение, сразу помутнел, будто изнутри наполнился дымом. Молодой полуорк подошёл ближе, не отрывая взгляда от камня, который все больше темнел и наконец, когда Ольгерхан взял руку Аррайан и поднес поближе к глазам, стал угольно-черным.Воин перевел вопросительный взгляд на Уингэма. Тот уже встал и протягивал парню второе кольцо, точно такое же.– Достанет ли у тебя сил разделить ее ношу? – спросил он.Ольгерхан смотрел на него, несколько недоумевая.– Это Кольца Сопричастия, – пояснил старик. – Они творения древнейшей магии, о ней теперь никто уж ничего не знает. Таких вещей осталось всего несколько пар, их создали для возлюбленных, соединенных телом и душой, и в них одновременно благословение и проклятие.– Но мы же не…– Знаю, но это не важно. Важно то, что у тебя в сердце. Хватит ли у тебя силы выдержать ее ношу, и готов ли ты умереть за нее или вместе с ней, если до этого дойдет?– Да, конечно, – ни мгновения не колеблясь, твердо сказал Ольгерхан.Он протянул руку и взял кольцо. Быстро глянув на Аррайан, полуорк надел перстень себе на палец. В тот же миг его охватила страшная слабость. Голову пронзила острейшая боль, в глазах помутилось, изнутри волной поднялась дурнота, и ноги чуть не подогнулись. Ощущение было такое, словно чья-то когтистая лапа вцепилась ему в душу и сжала, да так, что дух вот-вот вылетит вон.Полуорк почувствовал, что Уингэм схватил его за плечо, и благодаря этому прикосновению сумел очнуться и вернуться к реальности. Сквозь застилавший взор туман Ольгерхан увидел, что Аррайан открыла глаза. Она приподняла руку и убрала с лица прядь волос, и даже помутившимся взором он различил, что щеки ее слегка порозовели.И тогда парень окончательно все понял – он «разделил ее ношу», как сказал Уингэм.Не думая больше ни о чем, здоровяк стиснул зубы и усилием воли отогнал дурноту, потом расправил плечи и упрямо отвел руку старика. Он посмотрел на свой перстень: грани самоцвета помутнели, его наполнил красноватый дым, вскоре ставший серым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34