Оба варианта были вполне правдоподобны. Уже договариваясь со стражнико
м Седьмого ОП, чтобы он пропустил их без регистрации, а потом выпустил, не
заглядывая в машину, они могли планировать его убийство. Торгуясь с чело
веком со стоптанными каблуками, они включали в цену и стоимость его жизн
и. Но могло быть и не так. Самим фактом своих розысков я мог напугать их и по
слать на Санрайз-стрит, в восьмую комнату на третьем этаже. Но где, как, в та
ком случае, я включил механизм? Ответа пока не было.
Впрочем, это была не единственная пустая полочка. Кому понадобился тихий
, одинокий эмбриолог, всего два месяца тому назад вернувшийся из-за грани
цы и живший затворником? Наверное, это были знакомые Синтакиса, раз он не о
казывал никакого сопротивления, запер за собой дверь и даже погасил свет
…
Чем больше я размышлял, тем тверже укреплялся в уверенности, что, если у ме
ня и есть хоть один шанс из тысячи, мне нужно будет познакомиться с прошлы
м Мортимера Синтакиса. Легко сказать «познакомиться». Но как? Жизнь и раб
ота его были надежно изолированы от меня. Ни адреса, ни названия фирмыТ и
ли больницы, ни имен знакомых или коллег, ни рассказов сестре. В самом этом
отсутствии информации было нечто противоестественное, что каким-то стр
анным образом увязывалось с трупом на третьем этаже, с продавленным крес
лом, с яростной седой вязальщицей и испуганными глазами Кэрол Синтакис.


Глава 4

Выложив все двум полицейским, которые не пытались подавить зевоту и, каз
алось, готовы были заснуть рядом с бедным Иорти, я вышел на улицу. Моросил
тончайший позднеоктябрьский дождик. Даже не дождик, а легкая водяная мгл
а, тонко блестевшая в свете фонарей. Последние листья распластались на а
сфальте и на крышах стоящих машин, отчаянно цепляясь за уходившую осень.
Было всего половина девятого вечера, но улицы давно обезлюдели, и лишь ре
дкая машина с мокрым шипением проносилась мимо, отражаясь в жирно блесте
вшей мостовой.
Здравый смысл подсказывал мне, что нужно возвратиться в общежитие, но я у
же был охвачен лихорадкой. Я мог, разумеется, обманывать других, являя соб
ой человека спокойного и рассудительного, каким и надлежит быть помону,
но меня уже охватил нестерпимый зуд расследователя.
Я уселся в свой «шеворд» и позвонил по радиотелефону Кэрол Синтакис. Гол
ос ее вначале звучал нерешительно, но потом она сказала: «Приезжайте».
Встретила она меня уже не так, как накануне. Может быть, ее удивил мой втор
ичный такой поздний визит, может быть, давала себя знать реакция на проис
шедшее, но Кэрол была суше и сдержаннее. А может быть, они побывали и здесь?
«Так, мол, и так, мисс Синтакис, последите за этим помоном, а потом расскажи
те нам. Главное Ц это его планы. Ах, вы не хотите? Но в таком случае…»
Я не стал делиться с ней своими предположениями, а попросил разрешения п
обыть в комнате брата.
Ц Скажите, вы что-нибудь трогали там? Ц спросил я ее.
Ц Нет, брат Дики.
Ц Умница, Ц кивнул я.
Комнатка была небольшой и столь же стандартно-безликая, как и ее исчезну
вший хозяин. Письменный стол с книжной полкой над ним, диван, шкаф, два сту
ла.
Первое впечатление было, что в этой комнате обитал бесплотный дух. Я подо
шел к книжной полке, скользнул по ней взглядом. Биология, еще биология, эмб
риология, иммунитет, снова эмбриология Ц все книги солидные, старомодны
е уже самой своей толщиной, твердыми переплетами. Такой же толстый томик
справочника «Кто есть кто». Полка как полка, книги как книги. Ни одной худо
жественной книги, чтобы хоть как-то можно было судить о вкусах хозяина. Не
выведешь ведь заключения о характере человека на основании «Курса обще
й эмбриологии. Ф.Дж.Снорта и С.Палевски. Сан-Франциско. 1981 год». Я еще раз обв
ел глазами полку и с сожалением должен был признаться себе, что она меня р
азочаровала. В глубине души я надеялся, более того, я был уверен, что по кни
гам найду хоть указание, в какой стране работал Мортимер Синтакис.
В ящиках стола была всяческая дребедень. Две пачки трубочного табака, тр
и трубки, одна из них со сломанным мундштуком, старые шариковые ручки, рас
ческа, электробритва «Шик» с лопнувшим корпусом, девственно-чистая запи
сная книжка, стопка «Спортивного обозрения» за последние две недели, дес
ятка полтора газетных разворотов с объявлениями о продаже недвижимост
и, еще какая-то газета отдельно. И все. Ни письма, ни конверта, ни адреса Ц н
ичего.
Я открыл шкаф. Пальто, два костюма. Вещи готовые, не сшитые по заказу, этике
тки местных магазинов.
Я сел на диван и сказал себе, что этого не может быть. Комната не может быть
столь противоестественно пуста. Да, разумеется, понятие индивидуальнос
ти в наш век стандартизации Ц понятие довольно старомодное. О какой инд
ивидуальности можно говорить, если телевидение и реклама заполняют наш
и головы и сердца самым стандартным содержимым… И все-таки комната Синт
акиса была странно стандартна даже по нынешним меркам. Это что-то значил
о. Просто я не умею понять. Не думаю. Я закрыл глаза. Мне не хотелось погружа
ться сейчас, ибо я испытывал недовольство собой, всем ходом расследовани
я, я чувствовал некий умственный зуд оттого, что не мог проникнуть в герме
тический футляр анонимности и безликости комнаты Мортимера Синтакиса.
Поверьте, это не лучшее состояние духа для погружения. Разумеется, усили
ем воли я мог бы стряхнуть с себя на время и эту комнату, и самого Синтакис
а, и все с ним связанное. Но потом все равно нужно будет возвращаться к нем
у. А такое зудящее раздражение, как я знал по опыту, Ц самое подходящее со
стояние для работы. Важно лишь спокойно посидеть, стараясь ни о чем не дум
ать, и дать возможность мыслям, наблюдениям, ощущениям и догадкам окрепн
уть и заявить о своем существовании. «Хорошо тренированные мозги, Ц гов
орил пактор Браун, Ц любят работать, когда их хозяин об этом не знает». Ну,
мои дорогие полушария, за дело. Я вам не мешаю и готов даже подремать чуть-
чуть…
Но дремать я не стал. Вместо этого я еще раз подошел к книжной полке и вдру
г понял, что подсознательно я уже много раз возвращался к ней, ибо что-то н
а ней было странным. Но что именно? Научные книги… Я уже знал наизусть все
их названия. Не то. Справочник «Кто есть кто». Нет, дело не в названии. Ну, ещ
е раз… Есть ведь, есть какое-то несоответствие…
Я рассмеялся. Отцы-программисты, как я иногда не замечаю простейших веще
й. Справочники «Кто есть кто» делятся на выпуски, посвященные науке, дело
вой жизни, политике, искусству и так далее. Справочник, стоявший на полке у
Синтакиса, был посвящен деловой жизни. Я вытащил его. Сколь же разнообраз
на и обильна наша деловая жизнь… Но зачем безликой человеческой молекул
е Мортимеру Синтакису такой справочник? Такой новенький справочник… По
ймав иногда какой-нибудь фактик, я исследую его не торопясь, играю с ним, с
ловно кошка с мышкой. Я перевернул титульный лист. Мелким шрифтом было на
печатано: «27-е издание, 1987 год».
Значит, мистер Синтакис купил справочник, выложив за него не менее десят
и Ц пятнадцати НД, уже после возвращения, совсем недавно… И эти газетные
страницы с объявлениями о продаже недвижимости. Допустим, Мортимер Синт
акис хотел купить себе дом. Или ферму. У него есть какие-то деньги, заработ
анные за время работы за границей. Вполне логично, что он начинает почиты
вать объявления. В таких вещах не торопятся. Может быть, что-нибудь он уже
присмотрел себе, может быть, он подчеркнул какой-нибудь адрес? Может быть
, здесь найдется ниточка?
Отцы-программисты, что только не продается у нас! Большие дома и крошечны
е загородные коттеджики, фермы, которые впору объезжать на машине, и горо
дские квартирки, достойные нашего века миниатюризации, о которых даже об
ъявления стыдливо говорят: «компактные». И ни одной пометки, сделанной М
ортимером Синтакисом, ни одного расплывшегося пятна от капавшей слюны и
ли слез.
«Спортивным обозрением» я пренебрег. Если выяснится, что Мортимер Синта
кис хотел купить себе бейсбольную команду, я сниму с себя желтую одежду.

Оставался еще один газетный лист. Двадцатое октября восемьдесят седьмо
го года. За пять дней до исчезновения. Страница из раздела «Деловая жизнь
и финансы». Длинная статья под названием «Приемлемый уровень инфляции».
Биржевой курс. Валютный курс. Фото какого-то молодого кретина у своей маш
ины. «Генри Клевинджер, владелец целого конгломерата различных компани
й, считает, что…» Бог с ним, с Генри Клевинджером, с его конгломератом и с те
м, что он считает.
Вот, собственно, и все, что было на газетном листе, если не считать дурацко
й рекламы новых матрацев на воздушной подушке и прочей чепухи.
Ну хорошо, брат Дики, займемся классификацией. Мортимер Синтакис присмат
ривает себе недвижимость. Будем считать этот факт установленным. Он откл
адывает газетные полосы с объявлениями. Кроме того, он покупает «Кто ест
ь кто». Для чего? Чтобы вдохновиться славными примерами достойных капита
нов бизнеса и финансов? Для этой цели справочник не годится. Пять, десять,
пятнадцать строк: родился, учился, женился, владеет, живет.
И еще лист со статьей об инфляции и портретом мистера Генри Клевинджера,
который что-то считает. Я еще раз вытащил справочник и нашел имя Генри Кле
винджера:
«Генри Калеб Клевинджер. Финансист и промышленник. Р. 1920. О. Арчибальд Клев
инджер, известный финансист. У. 1945 г. М. Памелла Клевинджер, урожд. Фриш. У. 1969. 1942
Ц 452 лейтенант. П. С: Гарвард, Экон. школа Лондонск. у-та. Женат на Клод Клевин
джер, урожд. Бергер. Дети: Дейзи, р. 1952 г. и Оскар, р. 1967 г. Влад. «Клевинджер тул», «
Клевинджер рэпид транзит с-м» и др. Резиденция: Хиллтоп».
Последнее слово было подчеркнуто. Не типографским способом, а карандашо
м. Первый след Мортимера Синтакиса. Первый, а может быть, и последний след
в этой жизни.
Я еще раз прочел волнующую жизненную эпопею мистера Генри Калеба Клевин
джера. Или газетный снимок сделал его лет на тридцать моложе, или ошибалс
я «Кто есть кто». Человеку на фото можно было дать от силы лет сорок, а по сп
равочнику ему шестьдесят семь. Ну, да бог с ним, может быть, ему просто идет
на пользу владеть «Клевинджер тул» и «Клевинджер рэпид транзит с-м». Зав
тра я все это увижу сам. Почему-то ведь Мортимер Синтакис интересовался а
дресом Клевинджера. Причем, по всей видимости, сначала он увидел его фото
в газете, а потом уже купил справочник. Посмотрим, посмотрим. Как говорил п
актор Браун: «Умозаключения часто оказываются очень непрочными. Но зато
ведь их и выводить нетрудно».

Глава 5

Против всех моих ожиданий, добиться аудиенции у мистера Клевинджера ока
залось совсем просто. Достаточно было одного телефонного звонка. В три ч
аса я уже подъехал к его дому-крепости на Хиллтопе. Не успел я вылезти из м
ашины, как ко мне подошел человек, поклонился и сказал:
Ц Мистер Клевинджер ждет вас, мистер Дики.
Меня провели в приятную комнату, представляющую нечто среднее между каб
инетом и гостиной. Из кресла поднялся человек с газетной фотографии Ц е
му действительно было не более сорока, хотя его виски элегантно серебрил
ись Ц и протянул мне руку. Ладонью вверх. Жестом подношения и жестом прос
ьбы. Я ответил ему тем же. Приятно все-таки, когда встречаешь брата по Свящ
енному Алгоритму.
Ц Чем могу служить, брат Дики? Ц спросил он.
Ц Боюсь, в двух словах я вам объяснить не смогу…
Ц Пожалуйста, я к вашим услугам. Устраивайтесь поудобнее. Что-нибудь вып
ить?
Ц Только тонисок.
Ц Прекрасно.
Он нажал кнопку переносного пульта, и почти тотчас же человек, встретивш
ий меня на улице, вошел в комнату и поставил передо мной высокий запотевш
ий стакан тонисока.
Мне начинало казаться, что все в этом доме происходит чуточку быстрее, че
м в обычном мире. Зато сам хозяин стареет значительно медленнее. Глаза у н
его, впрочем, были не слишком молодые: умные, решительные, слегка усталые.
Но очень загорелая кожа была упругой и гладкой.
«Очень загорелая кожа, очень загорелая…» Эти слова должны были что-то зн
ачить, потому что мое подсознание подставило им подножку, и они, проносяс
ь, зацепились и барахтались сейчас у меня в голове. Ладно, брат Дики, вспом
нишь позже. Побродишь среди ассоциаций и дойдешь до истинного значения з
агара. Я сделал несколько глотков тонисока и спросил хозяина:
Ц Вы знаете Мортимера Синтакиса?
Ц Да.
Я, признаться, не ожидал такого ответа и, чтобы выиграть несколько секунд,
снова поднес стакан с тонисоком ко рту.
Ц Вы не знаете, что с ним случилось?
Ц Знаю.
К своему удивлению, я почувствовал, что безумно хочу спать и с трудом сдер
живаю зевоту. Наверное, реакция на возбуждение, связанное с расследовани
ем. Защитный механизм.
Ц Так что же, мистер Клевинджер?
Ц Думаю, что он еще жив, но вряд ли это надолго.
Он тонко усмехнулся, и глаза его ледяно блеснули. Мне пришлось выхватить
из кармана платок и сделать вид, что я вытираю нос, чтобы хоть как-то скрыт
ь неудержимую зевоту. Я знал, что мне следовало бы по меньшей мере удивить
ся тому, что говорит Клевинджер, я помнил слова «следовало бы… удивиться
», но они странно отъединились от чувств и медленно проплывали в моей гол
ове пустой шелухой. Мне нужно было понять, что говорит человек напротив м
еня, но сделать это было невозможно. Я знал, что засыпаю. Занавес сознания
медленно и неотвратимо задвигался, и я не мог его остановить. Я хотел что-
то подумать, но уже не мог и этого. И сдался. Последним моим ощущением было
прикосновение чего-то прохладного и гладкого к щеке.
Видения были замедленными и цветными. Отец принимал свое лекарство и нес
порошок ко рту долго-долго, еще дольше глотал его и затем целую вечность
мучительно морщился. И все в нашей комнате морщилось, съеживалось, терял
о четкие очертания. Я видел себя со стороны. Я был желтовато-зеленого цвет
а, как кожа на висках у отца, крошечного роста, и тело мое было неясно, размы
то, неопределенно. В комнату по воздуху неторопливым дирижаблем вплыла м
ать. Она была загорелой и в руках сжимала белые длинные чехлы, и чехлы крас
иво оттеняли ее загар. Наверное, для отца и для меня. Мне было страшно, я не х
отел, чтобы на меня надевали чехол, я пытался закричать, но весь мой сон вд
руг как бы свернулся, сжался, превратился в тонкую яркую иглу и больно уко
лол меня…
Пактор Браун проводил мне по щеке чем-то бесконечно гладким и мягким, и тя
нущая истома теплой волной разливалась по телу, отдавалась прибоем в дал
еких и чужих ногах…
Я плыл. Волны ритмично подбрасывали меня, и мне ничего не было нужно. Может
быть, подумал я, это и есть счастье Ц когда тебе ничего не нужно… И порази
лся своей мудрости.
На мгновение занавес сознания разошелся, и в щель я увидел почти у самой м
оей головы кусок брезента. Я пытался заглянуть в щель получше, но занавес
мягко закрылся…
Отец, пятясь, уходил от меня и таял в желтоватой дымке, и я знал, что он никог
да не вернется, и мир казался мне чудовищно огромным, сложным, чужим. Мне б
ыло бесконечно жаль отца. И еще больше себя, потому что чем дальше и безвоз
вратнее отступал он от меня, тем неумолимее надвигался на меня враждебны
й мир. Я боялся его. Я не хотел в нем быть. Я висел над какой-то пропастью, уце
пившись за край, и пальцы мои медленно разжимались, и пактор Браун улыбал
ся мне, и я вдруг ощущал под ногами твердую опору и уже больше не боялся гр
охота мира и провала под собой.
И опять занавес слегка колыхнулся, впустив рев и грохот. Я сидел в кресле,
и кресло медленно поворачивалось. А может быть, поворачивалось круглое о
кошко-иллюминатор, и по нему не сверху, а горизонтально струились малень
кие ручейки. Грохот усилился, что-то плавно и сильно толкнуло меня в спину
, и занавес снова закрылся…
Я просыпался так же медленно, как медленно разворачивались мои видения.
Я знал лишь, что просыпаюсь, ибо уже отдавал себе отчет в нереальности обр
азов, владевших моим сознанием. А раз они нереальны, химеричны и тем не мен
ее я их вижу, значит, я еще сплю. И стоило мне окончательно осознать, что спл
ю, как я сразу же проснулся. Явь поднялась откуда-то из меня, открыла веки.

Я лежал на кровати в небольшой комнатке. Под потолком горела тусклая лам
почка. Рядом с кроватью стоял столик. Стакан с водой. Вид стакана заставил
меня почувствовать и сухой распухший язык во рту, и суконность в голове, и
дрожь тошноты в пищеводе. Я потянулся за водой. В поле зрения показалась м
оя рука в незнакомой красной пижаме. Я почему-то испытывал страх перед ст
аканом, и вместе с тем пульсировавшая тошнота заставляла меня поднести е
го ко рту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19